В объятиях демона

Алеку казалось, что он попал в Ад. Связанные руки болели, веревки натирали и теперь на запястьях виднелись алые полосы и кровь. Внутренности скрутились от адской боли при грубом проникновении, без подготовки. Он с силой зажмурил глаза, моля только об одном — чтобы все поскорее закончилось. Алек сам решил прийти, принять предложение этого дьявола и спасти Джейса от дикого влияния из-за которого тот чуть не сошел с ума. В конце концов, жизнь брата дороже, а уж Лайтвуд как-нибудь переживет этот позор. Так он думал сначала... — Теперь я понимаю Бейна, — раздался над ним довольный голос Джонатана. — Ты хорош, Лайтвуд, а такое тело, как у тебя, всегда будет желанным. Никто не захочет лишаться такой игрушки. Алек хотел было возразить, сказать, что для Магнуса он не игрушка, но язык его не слушался. Моргенштерн оставлял на нем свои поцелуи-укусы, давая понять, что сейчас он принадлежит ему. Медленно оглаживал когда-то бледные бедра нефилима, теперь же на них виднелись фиолетовые отпечатки пальцев демона. Александр искусал губы в кровь. Он сжимал руки в кулаки, принимая грубые и несдержанные толчки. Джонатан брал его так, как хотел. Грубо. Жестко. Глубоко. С болью и ненавистью. Со страстью и силой. Это сводило с ума. В мыслях было лицо Магнуса. Что он скажет после того, как Алек придет к нему со следами на теле от чужого мужчины, от демона? Какие эмоции появятся на его лице, когда узнает, что Алек позволил демону делать с собой, что тот захочет, лишь бы помочь Джейсу? Охотник не знал ответа на этот вопрос. Он боялся, что Магнус откажется от него. Алеку и самому было противно от самого себя. Как он покажется Бейну и посмотрит в его золотистые глаза? Он грязный. Испорченный. — Блять... — прошипел Алек сквозь зубы и распахнул глаза, чуть поморщившись. Джонатан вошел глубже, чем обычно, по самые яички, и замер, сжимая в руке мягкий член нефилима. — Этот чудесный ротик не должен произносить такое грязное слово, — с дьявольской улыбкой произнес Джонатан. Он грубо обвел пальцем головку, а затем сжал основание члена, причиняя Алеку боль. После чего схватил того за подбородок и поцеловал. Языком раскрывая пухлые губы, жадно проникая им во внутрь рта и ощущая вкус крови. Алек был в его руках безвольной куклой. Моргенштерн наслаждался своей властью, запоминал лицо охотника, которое каждый раз искажалось болью и отвращением. Ему это нравилось. Он любил причинять боль. Растаптывать. Унижать. Толчки стали быстрее. По комнате разносились пошлые шлепки тел друг о друга и Алек хотел в этот момент стать глухим и слепым. Джонатан вошел сильнее в тело Алека и кончил глубоко внутрь. Они все еще целовались, и нефилим почувствовал себя таким грязным и ненужным, что в мыслях промелькнула мысль о самоубийстве. Алек был сильным и не сдавался, но после сегодняшней ночи не знал, что делать дальше, к а к жить дальше... Джонатан умел ломать людей. — Ты весьма сладкая игрушка, — Моргенштерн вышел из него и лег на кровать рядом. В воздухе пахло сексом, потом и кровью. — Ты оставишь Джейса в покое? — тихим и безжизненным голосом произнес Алек. Его ноги дрожали и было прохладно, хотелось прикрыться, но руки были связаны. — Я ведь обещал тебе. Демоны держат свои обещания. Только не забывай, что еще не утро. У нас с тобой вся ночь впереди, — Джонатан резко перевернул Алека на живот, веревки перекрутились, стирая с запястий кожу и грубо вздернул его бедра вверх. Но эта боль была ничтожной по сравнению с душевной. — Какой вид! Жаль твоего мага тут нет, я бы хотел, чтобы сейчас он видел тебя. Чтобы смотрел, как я буду насиловать любимого нефилима прямо перед его носом! При упоминании Магнуса в глазах защипало. Сейчас он выглядел, как дешевая шлюха, которую сняли в борделе. Черные волосы торчали в разные стороны, на теле синяки и укусы. Руки стерты в кровь. А зрачок так сильно был расширен, что почти полностью съел радужку глаза. Алек уткнулся носом в подушку, стараясь не думать о том, как он сейчас выглядел с приподнятой задницей и разведенными в разные стороны коленями. По внутренней стороне бедра бежала струйка белесой субстанции. И от этого затошнило еще сильнее. Затошнило от самого себя. — Продолжим нашу игру, — Джонатан развел упругие ягодицы в стороны и провел пальцем между двух половинок. — Сладкий-сладкий нефилим. Должно быть для тебя это ужасно. Твоя гордость растоптана. Жизнь сломана. Ты сам — сломлен. А сломанные игрушки никому не нужны, запомни это. Утром я, как и обещал отпущу тебя... если от этого тела что-то останется... После этих слов Джонатан снова вошел в слабое тело Алека, беря грубый и резкий ритм. Ноги дрожали и разъезжались. При каждом проникновении все тело обжигало болью, этой ночью она стала спутником Алека. На теле, где нефилима касались руки демона, оставались темные следы. В воздухе запахло сожженной плотью. Боль была такой сильной, что хотелось умереть. Ладони Джонатана буквально сжигали тело Алека, по спине скатывались капельки пота. Он прикусил угол подушки зубами, чтобы хоть как-то сдержать крик полный боли. Эта ночь обещала быть очень долгой... Очень мучительной...