Tamed Flame

      Кузница. Воистину, лишь в этом месте, можно увидеть настоящий огонь. Почувствовать жар раскалённого металла и услышать, как он поёт под руками мастера. Размеренные удары молота по наковальне, доносящиеся откуда-то из глубины помещения, озарённого багровыми отсветами пламени. Огненные искры, разрывающие душную полутьму. Многих эльфов всё это отпугивает, но Нэрданэль нравится работать здесь вместе со своим мужем. И, склоняясь над чертежами очередного проекта, она не упускает случая посмотреть на него. Занятый работой, он прекрасен как никогда – высокий, в меру широкоплечий, и обнажённый по пояс, если не считать кожаного кузнечного фартука, эльф с поразительной легкостью бьёт молотом по раскалённому пруту. Вороного крыла волосы стянуты в хвост, открывая красивое лицо с резкими, словно бы прочерченными линиями чертами, заострившимися от напряжения.       Узкие губы сжаты в линию, крылья носа раздуваются, чёрные брови почти сходятся к переносице, а серебряные глаза горят вдохновением. При всей многогранности его характера у Феанаро есть одна неоспоримо-доминирующая черта, он всегда и всецело отдаётся делу, которым увлечён на данный момент. Будь то изобретение рун или ковка меча, он всегда с головой погружается в работу, не замечая ничего вокруг и не реагируя на происходящее. Нэрданэли нравится наблюдать за ним в такие моменты. Видеть чистое пламя вдохновение в его глазах и одухотворённость лица, следить за игрой мышц, рельефно обозначающихся под сливочно-белой кожей и выступающими на ней блестящими бисеринками пота. А ещё она испытывает гордость от мысли, что смогла завоевать сердце того, кто был так увлечён творчеством и не задумывался не то что о создании семьи, но и о каких-либо отношениях вообще.       Наверное с точки зрения окружающих, их любовь была похожа на танец двух огней, но на самом деле эта была кропотливое выковывание металла, где единственное неверное движение могло испортить всё. Впервые увидев принца нолдор, приехавшего учиться ремеслу под присмотром её отца, Нэрданэль почувствовала себя бабочкой, увидевшей открытый огонь. Феанаро привлекал её, сильнее, чем кто-либо еще, но одновременно и пугал. Девушка кожей чувствовала исходившую от него опасность и не решилась подойти и заговорить. Смущение и робость не были свойственны ей, но эльфийка чувствовала – если она подойдёт к нему, то он, вероятно, сочтёт её одной из тех ваниарских пустышек, которые и так не давали ему прохода, и отвернётся с пренебрежением. К сыну Финвэ нужен был более тонкий подход, поэтому она расспросила о нём отца и подруг, узнав всё, что можно было узнать.       Сопоставив известные ей факты, Нэрданэль поняла – познакомиться с ним проще всего будет именно в кузнице. Во-первых, это место она знала как свои пять пальцев и чувствовала себя там, как рыба в воде, а во-вторых Феанаро подобная обстановка тоже нравилась. Она не раз видела, как преображалось спокойное, даже несколько мрачное лицо юного эльфа, когда он оказывался на пороге отцовской мастерской. Как от волн расходящегося по воздуху жара на его тонких губах расцветала улыбка, а в глазах разгорался огонь, который едва ли можно было списать на отраженное зарево полыхающих горнов. Крылья его носа трепетали, вдыхая царивший под каменными сводами запах металла. Нигде больше его нельзя было ощутить так остро. Он буквально висел в воздухе, пропитывал всё вокруг и Феанаро, в отличие от других эльфов, предпочитавших свежесть благоухающих садов, это нравилось.       Как и её отец он был прирождённым кузнецом. Работа с металлами и камнями была для сына Финвэ не просто ремеслом, а призванием, страстью всей жизни. Именно поэтому наиболее сильное впечатление она могла произвести на него только там – в жарком сумраке кузни. Чётко осознавая это, Нэрданэль выяснила, кода Феанаро придёт к её отцу в следующий раз и подготовила принцу нолдор достойную встречу. Когда он вошёл, миновав входную арку, она уже ждала его, старательно делая вид, что выковывает металлический каркас для одной своих статуй. Удивлённый, что в мастерской есть ещё кто-то помимо него и Махтана, Феанаро замер, силясь разглядеть её сквозь висевшее в воздухе огненное марево. В какой-то момент его глаза приспособились к сумраку, и он увидел величественную красавицу, непринуждённо размахивавшую кузнечным молотом. По крайней мере, так он сказал ей потом.       Рослая и статная, красивая той суровой красотой, что от века отличала женщин-нолдор, и практически обнаженная, Нэрданэль производила незабываемое впечатление. Её волнистые, медного оттенка, волосы были заплетены в косу и небрежно отброшены назад. Лоб охватывал кожаный ремешок, удерживавший лезшие в лицо пряди. Кроме него ней был только кожаный фартук, бриджи и сапоги без каблуков. Ничто не мешало Феанаро любоваться совершенством её закалённого тела. Игрой мускулов, перекатывавшихся на поблёскивавшей от пота спине и обозначавшихся на рельефных плечах и бёдрах всякий раз, когда эльфийка склонялась над наковальней, нанося очередной удар. Разлетавшиеся брызги горячего металла попадали на её фартук и кожу, но Нэрданэль, не замечала этого, сосредоточившись на деле. Она должна доказать Феанаро, что она ни в чём не уступает ему, и у неё получилось.       Принц нолдор был впечатлён. Не настолько, чтобы подойти и заговорить с ней, но всё же эльфийка заметила искорку интереса в его глазах. Ту самую, крохотную и едва заметную искорку, из которой рождается всепоглощающее пламя любви и страсти. Это была победа. И пусть ей досталось от отца за попытку соблазнить Феанаро голой спиной, её старания вскоре оказались вознаграждены. Вернувшись к работе уже следующим утром Нерданэль к некоторому своему удивлению, поняла, что за ней наблюдают. А спустя мгновение догадалась кто именно. Поискав глазами фигуру черноволосого эльфа, она заметила его именно там, где и ожидала – рядом с верстаком с эскизами будущих творений. Заметила и не стала скрывать улыбку, как, впрочем, и тот факт, что ей был приятен его интерес. Короткий обмен взглядами, одна осторожная улыбка и Нэрданэль снова вернулась к работе, будто ничего и не было.       Первой подходить к заносчивому принцу значило бы спугнуть его. Феанаро был хищником диким и осторожным. Он ценил личную свободу и свободу творчества превыше всего, а потому сбежал бы при первом признаке навязчивости с её стороны. Нет, чтобы заполучить его сердце она должна была действовать хитрее. Очаровывать и завлекать в свои сети, обставляя всё так, будто он сам пришёл к ней. Да Феанаро был хищником, но Нэрданэль была охотницей, которая взялась укротить его. И для этого ей, сначала, нужно было укротить себя и свои собственные страсти. Поэтому эльфийка, смирив желание пообщаться с объектом обожания, продолжала заниматься своими делами. Но, даже погрузившись в работу, она не забывала, как бы случайно оказываться на глазах у принца, отвлекая от обучения кузнечному ремеслу и с удовольствием читая в устремлённом на неё взоре эльфа живейший интерес.       Это не укрылось и от внимательного взгляда его учителя и, по совместительству её отца – Махтана. Он приказал ей прикрыться, но Нэрданэль лишь огрызнулась, сказав, что в кузне жарко и что она не собирается заботиться о такой мелочи, как скромность. Забавно, но именно в тот момент она впервые увидела в глазах Феанаро молчаливое уважение. Упрямый и непокорный, он ценил эти качества в других и равными воспринимал лишь тех, кто отстаивал свою точку зрения несмотря ни на что. Наверное, случившееся ещё больше разожгло его интерес, потому что в следующий раз он уже не прятался в тени и явно собирался заговорить с ней, но Нерданэль не дала ему такой возможности. Заметив, что принц нолдор направляется в её сторону она, с достойной восхищения лёгкостью, отложила молот, который иные эльфы даже не надеялись поднять, и развернулась к нему, сверкая белозубой улыбкой.       — Ну и? Чего встал? Нужно что-то? Или просто посмотреть пришёл? – грозно спросила она, сделав шаг навстречу Феанаро. Тот мазнул взглядом по её налитым грудям, едва прикрытым фартуком, и сосредоточил внимание на её лице. Волевое и слегка загрубевшее, оно обладало резковатыми чертами, придававшими эльфийке особое очарование. Её полные губы кривила своенравная ухмылка, а взгляд диких, полных необузданной энергии и страсти зелёных глаз сразу давал понять – от этой девы можно ждать чего угодно. Обычно одного этого взгляда оказывалась достаточно, чтобы отпугнуть потенциальных поклонников, но Феанаро выдержал его, вернув её улыбку, подаренную несколько дней назад. Затем склонив голову в приветствии. Видит Эру, даже будучи ещё юным, он обладал обаянием, коего не было и у эльфийских королей и умел расположить к себе лишь силой своего взгляда и улыбки.       — Леди Нэрданэль, я ученик вашего отца, Куруфинвэ Феанаро. Позвольте предложить вам помощь? – галантно представился он. Эльфийка приняла его приветствие, и, смущаясь внутренне, позволила поцеловать свою руку. Но от помощи категорически отказалась. Любая другая на её месте ликовала бы, не упустив случая вовлечь того кого она любила в совместную работу. Но не она. Феанаро работал со многими, но лишь до тех пор, пока пламя его интереса не угасало. Если она надеялась стать чем-то большим, чем просто подругой по ремеслу ей не подходил этот путь. Поэтому нолдэ отвергла недоумевающего принца, заявив, что не нуждается в чьей либо помощи. И это был верный ход – Феанаро и сам не принимал советов и помощи, а потому не стал бы воспринимать серьёзно девушку, которая поступала бы иначе. Она оттолкнула его чтобы дать ему возможность вернуться и попробовать снова.       Сын Финвэ любил сложных собеседников, к которым нужно было искать подход, поэтому Нэрданэль вновь увидела его через три дня. Он пришёл с заверениями, что у него и в мыслях не было сомневаться в её искусстве и пытаться принизить предложением о помощи. И, в знак этого он даже преподнёс в дар – сделанную своими руками золотую брошку, на поверхности которой было вытравлено изображением молота и наковальни. Символ кузнеца. Работа была настолько тонкой, что рыжеволосая приняла её с искренним восхищением, предложив юному мастеру ознакомиться с её скульптурами. Потому что лишь увидев её мастерство, Феанаро мог проникнуться к ней по-настоящему. А в том, что это случится, Нэрданэль не сомневалась. Все кто видели вышедшие из-под её рук статуи, говорили, что издали их невозможно отличить от живых зверей и эльфов и принц нолдор, конечно, не стал исключением.       Прежде он предпочитал металл, а теперь полюбил и камень. Нэрданэль, с разрешения отца, дала гостю несколько полезных советов, научив выбирать материал для скульптуры так, чтобы он помогал раскрыть замысел. Феанаро, к её удивлению, оказался хорошим учеником и внимательно слушал, запоминал и применял всё, что она ему говорила. Он действительно стремился учиться и с удовольствием проводил время в компании дочери своего наставника, помогавшей ему осваивать скульптуру и в кузнечное дело. Иногда они даже работали в две руки, помогая Махтану воплощать один из его замыслов или создавая совместные творения. Порой громоздкие и неуклюжие, а порой изящные и полные красоты. Если Феанаро спешил, Нэрданэль пыталась сдерживать его и привносить гармонию туда, где её не хватало. И это оказалось сложнее, чем даже привлечь его внимание и завоевать расположение.       Феанаро не терпел ограничений и с большой неохотой принимал советы, если, конечно сам не просил о них. Он постоянно раздражался, и вскоре Нэрданэль поняла, что неизменное терпение начинает изменять ей. Любить пламя, опалявшим всякого, кто осмеливался подойти слишком близко, было не просто. Да этот надменный эльф мог быть учтивым и обходительным мог дарить свет и тепло, но мог и уничтожить. Она не собиралась позволять ему сделать это. Ситуация начала выходить из-под контроля дочери Махтана. Стратегия отношений, тщательно обдумывание каждого своего шага и попытки предвидеть дальнейшие шаги избранника – всё это оказалось предано забвению. Она больше не сдерживалась, огрызаясь всякий раз, когда Феанаро проявлял недовольство. Его взрывной характер в сочетании с её неуступчивостью дали горючую смесь, которая, конечно же, вспыхнула. Они поссорились...       ...а потом ссора, совершенно неожиданно, для них обоих, перетекла в поцелуй. И уже неважно было, кто кого поцеловал – он её или она его. Главное, что их губы соприкоснулись и слились в обжигающем танце первого поцелуя. У него был вкус железа и жар пламени. Он длился и длился, потому что ни один из них не решался прервать его. Они словно никак не могли оторваться друг от друга и целовались окружённые летящими во все стороны брызгами раскалённого металла. Конфликт мгновенно оказался исчерпан и двое нолдор, осознавших, осознавших вдруг, любовь друг к другу, вернулись к прерванной работе. Они не говорили о случившемся – всё было понятно без слов. И теперь, когда голод до поцелуев и прикосновений становился слишком сильным, и сосредоточиться на чём-либо кроме друг друга становилось невозможно, они уходили в ближайший лес, где обменивались поцелуями.       Те поцелуи изменил всё. Если раньше их сближение было медленным и осторожным, то теперь стало пугающе быстрым. Пламя их сердец, зажжённых любовью, питало друг друга, с каждым днём разгораясь всё ярче, пока, наконец, не слилось в единый большой пожар. Они были ещё очень молоды по меркам эльдар но без колебаний приняли решения объединившее их судьбы до конца Арды. Это случилась в час смешения Света Древ. Феанаро пришёл в её покои, чтобы показать одно своих творений. Картинным жестом продемонстрировал лежавшее на ладони серебряное кольцо. Тонкие ленты, замысловато закрученные друг вокруг друга, создавали непрерывный ободок светлого металла, отполированный так, что свет отражался в нём как в зеркале. Это придавало кольцу неповторимый вид, характерный для творений Феанаро. Он уже показывал ей кольца, но в этот раз Нэрданэль поняла – это для неё.       И согласилась принять не раздумывая и не советуясь с отцом. Впрочем, Махтан был не против и даже пригласил юного принца нолдор пожить в его доме. О том, что пожить в доме жениха эльфийка даже не думала. Вторая семья Финвэ не приняла её. Для них рыжеволосая эльфийка с загрубевшими от работы ладонями была недостаточно красива и изящна. Индис свысока смотрела на невесту пасынка, едва сдерживлась, чтобы не разразиться отповедью на тему места в этой жизни и не начать отчитывать гостью за то, что она занимается не музыкой и пением, а машет молотом в кузне. Это было обидно. Конечно, Нэрданэль никогда не считала себя красавицей, но прежде её не заставляли себя чувствовать ущербной. Только поддержка любимого, в глазах которого она была самой красивой женщиной мира, дочь Махтана вряд ли бы выдержала встречу с застывшей, словно алебастровая статуя, Индис.       После свадьбы и затянувшегося путешествия по землям Валинора,в котором они зашли намного дальше, чем отваживались другие, достигнув холодных пустошей Арамана, Феанаро покинул дворец своего отца, чтобы создать собственный. Начать свою жизнь, вместе с ней. Видит Эру, это было не просто – с двумя сыновьями, которые родились у них за столь короткий срок, и мужем, нуждавшемся, порой, в большей опеке, чем все дети вместе взятые. Но Нэрданэли были в радость эти хлопоты, и находила отдохновение в заботах о семье, ибо они были её величайшим сокровищем. Пламя души Феанаро, укрощённое её любовью, поддерживало эльфийку. И единственное, что немного омрачает их счастье (помимо несовместимости характеров и постоянных ссор) так это предвидение, тенью ложащееся на её сердце. Она боится что пламя любви однажды прогорит, оставив лишь пепел сожжённых душ...