Всё, что я взял от любви, - право на то, что больней

Дин Винчестер упал в Ад. Эти слова разнеслись по небесным сферам, прозвучав легким звоном, заискрились в сознании каждого ангела. Дин Винчестер в Аду – на какое-то время, исключительно короткое для ангелов и растянувшееся в несколько лет для человека, это сообщение стало самой важной вестью для ослепительно-белых существ. Ангелы ещё не решили, нужен ли смертный этому миру, стоит ли ему помогать, а он пробыл уже год в Преисподней, крича и умоляя его спасти. Сначала он взывал к своему брату, чье имя позволяло ему продержаться ещё один долгий день – всего лишь день, даже не неделю, не месяц, не год. Дин Винчестер, хрипящий от боли и не способный потерять сознание, что облегчило бы его участь, выл и раз за разом повторял лишь одно имя – Сэмми. Сэмми, пожалуйста. Сэмми. Вряд ли он ожидал спасения; скорее, он старался не потерять рассудок, представляя, что его брат жив и, может быть, счастлив. Спустя ещё несколько дней, которые для человека превратились в два года, его оглушительно громкие мысли и слова стали другими. Он действительно захотел, чтобы его спасли. Он действительно позволил себе на это надеяться. Кто-нибудь, пожалуйста. Кто угодно. Кем бы ты ни был. Дин Винчестер очень хотел верить, что за ним однажды придут, подарят ему не жизнь – но хотя бы забвение. Ему было больно, и когда его тело привыкало к физическому насилию, демон начинал терзать его душу. К четырнадцатому дню – к пятому году для Дина – он попросил о помощи того, в кого никогда не верил. Господи, помоги мне. Прошу тебя. Единственный ангел, который отчего-то захотел узнать, что за человек, судьбу которого сейчас решают на небесах, упал в Ад, вздрогнул от его мольбы. Ему стало жалко Дина Винчестера, может быть, не самого лучшего из людей, но и не самого плохого, и он, в отличие от остальных мучеников, не заслуживал вечности в Преисподней. Возможно, его и не стоило спасать, он сам заключил сделку с демоном, но следует принять во внимание, что он важен… - Кастиэль! Ангел обернулся. К нему приближался его брат, Уриэль, в человеческом весселе, но Кастиэль видел лишь сверкающе-огромное существо – гораздо большее, нежели он сам. Крылья за спиной раскинуты в стороны, излучая свет. - Как ты считаешь, достоин ли этот человек спасения? – Уриэль оценивающе взглянул на лицо брата, словно видя сквозь него. Может быть, он действительно мог видеть мысли Кастиэля… - Он нам нужен, - уклончиво ответил Кастиэль. - Я не спросил, нужен он или нет, - грубо произнес Уриэль. – Я спросил, достоин ли он спасения. - Каждый достоин спасения, если раскается. - И что же ты думаешь конкретно про Дина Винчестера? - Он раскаялся, - твердо ответил Кастиэль, решив для себя, что он имеет право на собственное мнение, даже если оно разойдется с приказом сверху. В конце концов, он единственный здесь прислушивался к мольбам человека, горевшего в Аду. Кивнув и что-то для себя отметив, Уриэль спросил, нашел ли Кастиэль для себя сосуд. Услышав утвердительный ответ, он посоветовал поторопиться его занять, а прежде – собрать гарнизон и повести на осаду Ада, потому что Дин Винчестер не самый лучший и достойный человек, но действительно им нужный. В словах Уриэля скользило презрение ко всему людскому роду, но Кастиэль не пытался доказать ему, что человек – вершина творения. Кто-то никогда не меняется, и его слова брату не докажут ничего. - И проследи, чтобы он не задохнулся, когда ты вернешь его душу в тело. Если он не сможет выбраться и наглотается завалившей его земли, снова умерев, все будет напрасно, - Уриэль засмеялся, и Кастиэль на секунду позавидовал его человеческому весселю, способному к проявлению эмоций. Сам Кастиэль в последний раз занимал чужое тело много столетий назад, и нельзя сказать, что надолго… - А что делать с телом? – спросил Кастиэль. – Устранить только гниение или же вылечить полностью? - На твое усмотрение, - бросил Уриэль, показывая, что разговор окончен. 4х01 Ад – особенное место, такое же особенное, как и Рай, и земля. Нет мест обыденных, но мало кто это понимает. Гарнизон пытался прорваться в Преисподнюю уже пятнадцатый день, и Кастиэль жалел, что многие ангелы используют вессели. Демонов не пугает их человеческий вид, и они забывают, кто перед ними. Но, увидев сверкающие фигуры с мечами в руках, черноглазые забиваются подальше, каждый из них надеется, что с ангелом схватится кто-то другой. И, пользуясь их малодушием, ангелы продвигаются дальше. Кастиэль чувствовал, что Дина сняли с цепей на двадцатый день его пребывания в Аду. Для человека это стало семью годами. На следующий день ему выделили личного тюремщика, предлагавшего поменяться ролями каждые двадцать четыре часа по земному времени, которые становились для человека четырьмя месяцами. И каждый раз Дин отказывался, вплоть до того времени, как для него в Аду пошел тридцатый год. Человек ещё помнил, во что он может превратиться, если станет пытать такие же души, как и он сам, и лишь громче кричал, надеясь, что станет легче. Он почти перестал просить, чтобы его спасли, и Кастиэль боялся, что Дин уже скоро сломается. Это заставляло ангела ожесточенней прокладывать себе путь вперед. Всаживая клинок в грудь очередному демону, не успевшему убежать, Кастиэль неожиданно вздрогнул. Дин Винчестер принял из рук своего тюремщика нож, словно равный ему, и кивнул. Ангелы не успели. Он не успел. Человек перестал молиться и просить спасти его. Кастиэль не знал, почувствовали ли остальные ангелы, что они опоздали. Если да, то многие из них могут решить, что дальнейшее продвижение в адское пекло бесполезно, и переубедить их будет не так-то просто… Переубедить? Кастиэль лишь сейчас понял, что он хочет спасти человека не от того, что ему дан приказ помешать Дину Винчестеру снять первую печать. Ангел хотел избавить его от мук вечных лишь потому, что Дин раскаялся и заслужил спасение. И если кто-то скажет Кастиэлю, что им стоит уходить, он готов продолжить этот путь один, остаться навсегда в Аду, умереть здесь или стать демоном, но попытаться вырвать Дина Винчестера из лап сумрачных тварей. Гарнизон поредел; часть ангелов была выброшена на небеса, потеряв свои вессели, некоторые погибли, и это была слишком высокая цена за спасение одного человека – Кастиэль знал это так же, как знал о том, что архангелы вменят смерть собратьев именно ему в вину. И, несмотря ни на что, он продолжал путь. Спустя тридцать дней Кастиэль остался один. Последняя шедшая за ним сестра неожиданно остановилась, положив руку ему на плечо, и сказала, что ей лучше уйти. «Это только твоя битва, Кастиэль, и мы знали это с самого начала. Может быть, мы поняли это раньше тебя», - произнесла вместо прощания она и, заполыхав белым светом, испарилась. Свет истинной формы Кастиэля бросал отблески на окружающую его грязь и кровь. Он стоял перед дверью пыточной, в которой последние семь лет провел Дин. То, что для человека вылилось в года, для ангела показалось лишь одним бесконечным днем, когда он шел к своей цели. И вот он её достиг. На двери не было замка – никто бы не смог сбежать, даже если бы захотел, и Кастиэль просто распахнул её. Он увидел прикованного к выступам в стене человека, низко опустившего голову, и на секунду ангел почувствовал ужас – что, если он ошибся, и слышал не мысли Дина, а кого-то другого?.. И Дин сейчас не занимается здесь пытками, а висит здесь, едва живой и окровавленный… Но в ту же секунду Кастиэль услышал голос, звучавший у него в голове и просящий о помощи последние четыре месяца, для человека – сорок лет... - Что за черт? Ангел обернулся и увидел в самом углу того, кого он искал. Перед ним был Дин Винчестер, весь покрытый шрамами, в разорванной одежде. Он стоял возле стола с пыточными инструментами, сжимая в руках огромный нож с тупым лезвием. Если кромсать таким, то причинишь куда больше боли, нежели от быстрого пореза острой сталью… Один глаз Дина подернулся белой пленкой, и вряд ли он уже видел. Кастиэль испытал гнев, поняв, что это следствие пыток, которым подверг человека его тюремщик. Внимательно осмотрев Винчестера, ангел не досчитался двух пальцев на его руках. - Я не понял, - Дин тем временем приблизился на несколько шагов к ангелу. Во всех его движениях скользила уверенность, но Кастиэль видел его душу, видел плескавшееся в ней недоумение и отголосок страха. – Ты ещё кто такой? Вставай в очередь, сегодня я занимаюсь этим сучонком. - Я пришел спасти тебя, Дин Винчестер, - тихо ответил Кастиэль. Он попытался представить себя на месте Дина. Должно быть, он видел перед собой обжигающий свет, напоминавший очертаниями фигуру человека, и торопливо прикидывал, что это за существо и надо ли его бояться. Едва Кастиэль собрался продолжить говорить, как вдруг Дин громко расхохотался. Его смех напоминал истерику. - Отличная шутка, Аластар! Я уж думал, что ты совсем обо мне забыл. Достойная попытка дать мне надежду, но я не настолько глуп, чтобы после всего этого времени повестись. Прикованный к стене человек за спиной Кастиэля забулькал смехом, и Дин, мельком взглянув на него, метнул нож. Лезвие вонзилось точно в горло. Поморщившись, Кастиэль подумал, что, может быть, спасать уже нечего, и перед ним уже не человек… Дин же продолжил говорить, отступая на шаг назад и теряя к нему интерес: - Не знаю, с чего ты вдруг начал сиять, как рождественская елка, но тебе не слишком идет… - Я ангел Господень, Дин, - Кастиэль сделал шаг к нему навстречу, и Дин снова засмеялся. Но, едва Кастиэль расправил за спиной крылья, чудом уместившиеся в тесной пыточной, сразу же осекся. Винчестер уставился на него, не веря своим глазам, и поднес руку к лицу. Он пальцем опустил веко на слепой глаз и прикрыл его ладонью. - Прекрасное представление, - голос Дина прозвучал почти как раньше, но Кастиэль уловил в нем тень сомнения. – Проваливай уже… - Ты не веришь, - тихо произнес Кастиэль, - но ты так долго просил спасти тебя… неужели тебе не хватило сил подождать ещё чуть-чуть? - Не просил я, - вдруг зарычал Дин, - некому меня спасать! Я знал, что меня ждет. И никого. Ни о чем. Не. Просил. Человек сделал несколько шагов назад, пока не прижался спиной к стене. Теперь ему стало страшно, и Кастиэль уловил сладковатый привкус ужаса, исходивший от Дина. Винчестер словно израсходовал всю свою веру, вылил её в пустоту, не зная, что к нему уже пытаются пробиться, потерял себя среди пыток, крови, насилия и боли – чужой, но больше своей. Тогда ангел протянул ему руку. - Пойдем со мной. Я спасу тебя. - Уйди, - выкрикнул Дин, - хватит! Давай, веди сюда ещё человека, хоть десять, хоть женщин с детьми! Мне плевать, только проваливай! Дотянувшись до стола, Дин схватил рапиру, замахиваясь ею, но, едва её лезвие приблизилось к Кастиэлю, она распалась от одной лишь мысли ангела. Тогда Дин зажмурился, крепче прижимаясь спиной к стене, твердя: - Уходи. Не надо. Проваливай, проваливай, проваливай… Кастиэль почти физически чувствовал, как время уходит. Ещё чуть-чуть – и он не сможет взлететь вместе с Дином и просто унести его отсюда, им будут мешать, закрыв Врата, и снова придется пробиваться… а ангел не сумеет в одиночку отбить атаку. Он не удержит возле себя Дина, не верящего ему. Тогда Кастиэль резко приблизился к человеку и схватил его за плечо, взмахивая крыльями и взмывая вверх. Дин заорал от резкой боли, а потом словно отключился. От прикосновений Кастиэля крошился потолок, камни, демоны, как будто начав его бояться, разбегались в разные стороны, и спустя несколько мгновений ангел увидел свет. Все его огромное ослепляющее тело вспыхнуло, выжигая траву вокруг, а вздох пронесся над землей оглушительной волной, повалившей деревья. Душа Дина, похожая в человеческом мире на крохотный комочек света, забилась в ладони ангела. Кастиэль опустился перед могилой человека, приложив руку к земле, и благодать, пробиваясь сквозь почву, устремилась к телу Дина. Умершие клетки восстанавливались, оживая, могильные черви уползали прочь, следы гниения мгновенно исчезали. Кастиэль закрыл глаза. На теле остались шрамы от когтей адских псов, множество ранений, полученных ещё при жизни. Не раздумывая, ангел позволил благодати течь дальше, исцеляя тело полностью. И лишь после этого, залечив мельчайшие раны, Кастиэль вложил в тело душу. Душа Дина встрепенулась, едва ладони ангела отпустили её, и тут же вспыхнула. На плече только что вылеченного тела расцвел огромный уродливый ожог в виде отпечатка ладони. Кастиэль вздрогнул, понимая природу этого явления. Впечатление Дина было столь сильно, что его тело не смогло отделить мысль от физического воздействия. Стигмата. Психосоматика. Вряд ли человек мог представить того, кто спас его, и его разум, оберегая себя от сумасшествия, облек спасителя в привычную форму. Из груди Дина вырвался выдох. Его тело начало функционировать. Кастиэль, невидимый для кого бы то ни было, наблюдал, как человек выбирается из могилы, ничего не понимающий, испуганный и недоверчиво озирающийся. Проследив за ним, ангел залюбовался его походкой, грациозностью людского тела, лишенного боли. Тот, кого Кастиэль увидел в Аду, был другим – дерганным, резким, тяжелым. Дин, который шел по дороге сейчас, вызывал лишь восхищение. Кастиэль хотел заговорить с человеком, но решил подождать; удостоверившись, что с Дином действительно всё в порядке (Винчестер даже криво усмехнулся, беря в руки в магазине какой-то журнал, и ангел счел это добрым знаком), Кастиэль медленно начал пробиваться в мир людей из того хрупкого пространства, в котором могли существовать только ангелы, прячась ото всех. Электрические приборы мигом отреагировали на всколыхнувшееся магнитное поле. Дин занервничал, и, решив, что свет истинной формы ангела может его ослепить, Кастиэль заговорил. - Дин? Дин Винчестер… - стекла вылетели из оконных рам, и человек отшатнулся, словно его ударило звуковой волной, упав. Испугавшись, что его голос может убить, Кастиэль замолчал. Он слишком давно не был среди людей. Он забыл, как может звучать его речь. В последний раз взглянув на человека, Кастиэль решил оставить его. Теперь он был уверен, что с Дином всё будет в порядке. С возвращением на небеса можно было повременить; там уже знали, что человек спасен, а Кастиэль жив. И ангел мог предугадать, каким будет следующий приказ: найти вессель. Разговаривая с Джимми Новаком, Кастиэль чувствовал себя странно; он словно был разом в двух местах: здесь и рядом с Дином. Ангел чувствовал, что человек напряженно размышляет, но не мог прочитать мыслей. В Аду отчего-то это было проще. Почти дождавшись согласия от Джимми, Кастиэль дал ему время попрощаться с семьей. Сам же он решил вновь попытаться заговорить с Дином. Возможно, шепотом, возможно, мыслями… Ангел надеялся, что Винчестер окажется избранным; в Аду Дин видел его истинную сущность, слышал его слова. Пусть даже он и принимал Кастиэля за кого-то другого, но он мог смотреть на него. Впрочем, и грешник, которого пытал Дин, не ослеп, увидев Кастиэля… Но ангел предпочитал не думать об этом. Может быть, впервые в жизни ему хотелось хоть ненадолго обмануть самого себя. Но, прежде чем вернуться к человеку, всё же стоит поговорить с Уриэлем. Оказавшись на небесах, Кастиэль боялся, что он встретит лишь укоряющие взгляды. Никто не скажет это вслух, но Кастиэль был повинен в смерти ангелов, и он был готов принять наказание… однако, вопреки ожиданиям, ему были рады. Ни один ангел не держал на него зла, и это приободрило Кастиэля. Он дождался, когда Уриэль выйдет к нему, и коротко пересказал события, произошедшие в Аду и на земле. Пусть даже это ему и так известно. - Дин Винчестер обязан нам, - произнес Уриэль, выслушав рассказ. – Ты должен сказать ему об этом. Кастиэль кивнул. Когда Уриэль начал рассказывать о том, что им необходимо остановить Лилит, срывающую печати, что-то произошло. Кастиэль услышал женский голос, навязчиво зовущий его, а затем и её цепкую руку, словно схватившую его и тащащую за собой. Нет сомнений: это был спиритический сеанс. Уриэль, с насмешкой глядя на попытки Кастиэля сопротивляться, повысил голос, кидая ему вслед слова: - Вессель! Поторопись с ним. Кастиэль сопротивлялся изо всех сил призывающей его женщине; он произнес свое имя, предостерег её, пытаясь донести до неё последствия… но она тянула его к себе. Нельзя, нельзя видеть истинный лик ангела! И лишь когда она почти сумела затянуть его в круг, женщина увидела вспыхнувшее крыло, и отпустила его, едва не потеряв сознание от боли. Кастиэль исчез, устремляясь как можно дальше от этого места; он боялся лишь одного – что то же самое может случиться с Дином. Он почувствовал себя ответственным за человека, которого спас, и это чувство для ангела было внове; он не пытался его осмыслить, а лишь следовал ему. Кастиэля тянуло узнать, что помнит человек; Дин так удивленно разглядывал в зеркале свой шрам, словно видел его впервые, что ангел начал подозревать, что тот действительно не запомнил, как Кастиэль схватил его за плечо. И попытка спиритического сеанса лишь подтвердила мысли ангела: Дин запомнил только пытки. Дождавшись, пока Дин останется один, Кастиэль снова попытался с ним заговорить, но и здесь он потерпел неудачу: теперь не осталось ни малейшего шанса, что человек является избранным и может слышать его голос. Ангел почти отчаялся, но в его голове зазвучал голос Джимми. Заняв его тело, Кастиэль моргнул, осваиваясь в сосуде. Он был не слишком удобен, непривычен, но зато он сможет контактировать с Дином. Мысленно потянувшись к человеку, Кастиэль почувствовал, что тот собирается его вызвать. Тогда ангел решил ждать. Он появится в тот момент, когда Дин будет к этому готов. И, услышав зов, Кастиэль через мгновение оказался рядом со старым ангаром. Уже входя в его двери, он знал, что никогда не расскажет Дину о тех минутах в Аду, когда Винчестер просил его уйти, приняв за демона. Пройдя мимо него, Кастиэль скользнул по лицу и телу Дина взглядом, отмечая уже появившиеся мелкие порезы от разбитых стекол и зеркал, и ангела кольнуло легкое чувство вины – ведь это его голос стал причиной того, что тело человека снова несовершенно… Предугадать реакцию Дина было несложно; испуг из-за не причинившего вреда оружия на его лице для ангела проступал так явно, что Кастиэль даже на секунду пожалел человека. Но он не ожидал, что Дин откажется в него верить. Крылья Кастиэля бросили тень на стену ангара, распахнувшись широко, почти так же, как и в Аду, в крошечной пыточной, но Дин действительно растратил всю веру, моля о спасении. Демон насилием убедил его, что он недостоин спасения. - Для тебя есть работа, - Кастиэль внимательно рассматривал лицо Дина. Ему казалось важным запомнить мельчайшие черты человека, изучить его внешность так же, как и душу. Но Дин, сделав шаг назад, словно почувствовав себя неуютно, вновь кинул взгляд на Бобби. Возможно, не стоило погружать его в сон, тогда бы Дин меньше отвлекался от их разговора… но им нужно было поговорить наедине! - Не расскажешь подробности? – резко спросил Дин. Вся его фигура была напряжена, он был как струна, готовая лопнуть, и Кастиэль больше не приближался к человеку, как бы ему не хотелось рассмотреть его получше. Глаза людей несовершенны. Они могут видеть множество деталей, выхватывать быстро движущиеся приметы, фотографически запоминать понравившиеся вещи. Но не могут узреть истинную суть. Глазами человека Кастиэль не видел душу Дина, и, лишь прикрыв веки, почувствовал её биение в грудной клетке. Вновь открыв глаза, ангел обнаружил, что Винчестер внимательно смотрит на него и уже не выглядит таким испуганным. - Я жду подробностей, - повторил Дин. - Ты узнаешь, когда придет время. - Тогда уходи, - взгляд Дина стал злым, и Кастиэль снова сравнил эту ситуацию с той, что происходила в Аду. Они снова встретились в первый раз. - До встречи… Дин Винчестер, - Кастиэль исчез. Дин ещё какое-то время смотрел на то место, где стоял ангел, словно пытаясь что-то понять, но, вздохнув, опустился рядом с Бобби, начавшем приходить в себя. 4х02 Кастиэль потерял из виду Дина на несколько дней; Лилит ломала печати, а гарнизон пытался помешать ей. Кастиэль чувствовал себя как никогда уставшим, и, когда ему удавалось победить, он не пытался сбежать в свободную минуту в последний вторник, который приносил ему умиротворение. Он зачем-то искал Дина, оказывался рядом с ним, невидимый для человека, наблюдал за ним. Дин Винчестер зависел от своего брата. Кастиэлю хотелось заговорить с Дином, узнать его ещё лучше, заинтересовать его; если бы он мог, он бы проводил с ним столько же времени, сколько Дин проводил с братом. Но, слушая их разговор в мотеле, в машине, в доме Бобби, Кастиэль никак не проявлял своего присутствия. Ему приходилось быстро уходить, когда его вызывали в очередной раз, но, урвав ещё одну свободную минуту, Кастиэль возвращался. Когда Дин оказался там, где Лилит взломала очередную печать, Кастиэль почувствовал желание метнуться туда, помочь, уберечь… тем более что он может сейчас это себе позволить… на его плечо легла тяжелая рука, и ангелу даже не потребовалось оборачиваться, чтобы понять, кто это. - Уриэль. - Оставь его. Он справится. А если нет, то грош ему цена, - Уриэль убрал ладонь с плеча Кастиэля и не спеша прошел вперед. Кастиэль последовал за ним. – Ты лишь приглядываешь за Дином Винчестером. Ты не обязан подставлять ему плечо. Это не твоя забота. Кастиэль кивал, соглашаясь с братом. Разумеется. Не его забота. А мысленно он переиначивал его слова: ты не обязан добиваться Дина Винчестера. Он должен сам понять, кто перед ним. Он должен принять тебя без принуждения. Он должен быть благодарным за спасение. Глубоко вздохнув, Кастиэль закрыл глаза. Дин Винчестер справится сам. Поглядывая за ним, Кастиэль убеждался в этом раз за разом; но, когда человек заснул, ангелу показалось, что он что-то забыл. Что-то важное. В прошлый раз Дин спросил, какая его ждет работа. Ему рано это знать, но не заслуживает ли он того, чтобы ему рассказали о том, что происходит в мире? Кастиэль боролся с собой, пытаясь решить, может ли он сказать человеку о Лилит. Если он скажет… просто скажет, проинформирует… то у них у всех будет больше шансов остановить её. Кастиэль напомнил себе, что он просто выдаст Дину необходимые сведения. Он не будет потакать его капризам, не будет терпеть неуважительный тон. Закрыв глаза, Кастиэль потянулся к человеку, почти почувствовав ладонью тепло его кожи на плече, где остался ожог; сделав ещё один шаг, ангел оказался во сне человека. Он слегка тронул сознание Дина, не желая ему вредить, и этого хватило: человек очнулся, не понимая, что его окружает сновидение, и, опасливо оглянувшись, приблизился к ангелу. Сначала он замер, словно решая, стоит ли подходить ближе, но, как будто устыдившись собственного страха, встал рядом. Выслушивая поток обвинений, Кастиэль отвечал односложно; он не прерывал Дина, понимая, что является лишь гостем в его сне; он терпел все слова, осознавая, что человеку нужно выпустить пар. И действительно: выговорившись, Дин как будто расслабился. Он спокойно встал рядом с ангелом, облокотившись на кухонную тумбу, и на секунду Кастиэлю показалось, что они стоят как добрые друзья. Но, вспомнив, зачем он сюда пришел, Кастиэль начал говорить. Он старался сделать голос сухим, а лицо безразличным, но непослушное человеческое сердце отчего-то начинало биться быстрее, а уголки губ почти насильно приходилось удерживать в одном положении. Неужели всем людям так сложно сдерживать улыбку?.. Однако, стоило Дину начать насмехаться над словами ангела, как Кастиэль сразу же почувствовал досаду. - Тебе следует высказывать мне уважение, - медленно произнес он, приближаясь к лицу Дина так близко, что можно было пересчитать веснушки, увидеть каждую ресницу, вдохнуть легкий запах одеколона и зубной пасты. Человек, на чьем лице отразилось чувство неловкости и, кажется, легкого смущения, попытался отодвинуться. Кастиэлю вспомнился путь по аду. На этой неделе он потерял в бою шесть братьев. Тогда – семерых. А человек, из-за которого это произошло, совершенно не понимает, что было совершено небесным войском ради него. - Я вытащил тебя из Ада. Могу забросить и обратно, - прошептал Кастиэль. Он почувствовал на своем лице дыхание Дина, и, забирая себе его выдох, исчез. Он и так пробыл слишком долго во сне человека. Оказавшись от Дина далеко-далеко, Кастиэль закрыл глаза. Он не понимал, что происходит. Он только что чувствовал злость, досаду, боль от потери сестер и братьев, а потом, стоило дыханию человека защекотать его кожу, все это пропало. Осталось лишь странное чувство умиротворения, а перед глазами стояло лицо Дина, страх, мелькнувший на нем. Кастиэлю стало стыдно. Он пригрозил человеку тем, чего тот боялся больше всего. Это было жестоко. Кастиэль открыл глаза. Перед ним плескалось море, на его поверхности лежала лунная дорожка. Он заметил, где оказался, лишь сейчас. Почему-то море показалось ангелу похожим на Дина. Такое же глубокое, красивое, приветливое и одновременно опасное в своей глубине. * Плащ пропах Импалой. Это заметно. Не только плащ, но и рубашка, особенно манжеты: подносишь их к лицу и чувствуешь странный запах машинного масла, пыли и чего-то ещё, совсем неуловимого, что можно назвать лишь только запахом автомобиля. Этот аромат порой словно преследует ангела, и ему кажется, что у него отчего-то обострилось обоняние. Сначала Кастиэль считал, что он просто присматривает за своим человеком; после того, как было потрачено столько сил на его спасение, Дину Винчестеру нельзя случайно умереть, заснув за рулем и выехав на встречную полосу, нельзя быть убитым случайным монстром. Этот человек должен жить. Говоря себе это, Кастиэль и сам верил в свои слова. Он не мог сказать, сколько времени это продолжалось. Не мог, пока не понял, что его связь с Дином принесла нечто куда большее, нежели отпечаток горящей ладони на плече человека. Кастиэль действительно верил, что его отношение совершенно обычное для ангела-хранителя; он просто оберегает того, кого ему вверили, не больше. Но этот въевшийся, вгрызшийся, вонзивший в его одежду запах лишний раз напоминает, что он все чаще следит за Дином Винчестером, сидя на сидении его автомобиля, невидимый для него, наблюдающий, даже когда в этом нет нужды. Кажется, Дин тоже начинает замечать легкий аромат последнего вторника, который ангел приносит с собой. Он дергает носом, хмурится, что-то бормочет себе под нос, а потом встряхивает головой, словно смахивая сонливость. Он оглядывается на заднее сиденье всего пару раз за все это время, чтобы убедиться, что ему показалось. Дин еще не понимает, что они связаны, возможно, не ощущает. Он недоверчив. Он не может принять за чистую монету даже слова ангела. Оболочка Кастиэля обманывает его, заставляя искать подвох. Но постепенно даже он начнет чувствовать, что связь крепнет, разрастаясь в ширину, и становится уже не нитью, а канатом, связывающим их и заставляющим стоять плечом к плечу. Кастиэль думал, что он мог бы проводить рядом с Дином Винчестером почти все время, прячась от него и появляясь лишь тогда, когда охотнику понадобится помощь; но ангелу приходится уходить на небеса, и каждый раз, находясь вдали от вверенного ему человека, он немного опасается, что с Дином что-то произойдет. В одну из встреч Уриэль сказал ему следить за человеком и не дать ему умереть. Кастиэль исполнял этот приказ, привязываясь к Дину и почти не замечая, что эта симпатия односторонняя; он знал о человеке многое. Дин же не знал о нем ничего. Но Кастиэль не может не признать, что Дин многого теперь не знает и о брате; Дин многого не знает сам о себе. Ангел не знает, прав ли он, желая приоткрыть для Дина завесу тайны. Человек почти каждый день спрашивает себя, зачем его спасли, пытается найти ответ; и за этими поисками он не замечает, что его брат пропадает, исчезает ночами. Кастиэль уже понял, как много Сэм значит для Дина, и если младшего Винчестера придется убить в этой борьбе, то Дин может совершить что-то страшное. И, когда Уриэль сообщил, что Сэм Винчестер может быть опасен, Кастиэль почти мгновенно предложил ему план действий. Он не мог допустить, чтобы Дин потерял брата по вине ангелов. Только не сейчас, когда человек под его ответственностью… Уриэль согласился. - Ему стоит показать, что ничего не было сделано просто так, - кивнул он, - возможно, это сделает его послушнее… Кастиэль ничего не ответил. «Он возненавидит тебя, Кастиэль. Узнав, зачем ты ему всё показал, возненавидит.» 4х03 Самое лучшее время в жизни человека – это сон. Это около пяти часов в день, когда Дин покидает брата, закрывает глаза, уносится прочь от этого мира. Это около пяти часов в день, которые Дин тратит на Кастиэля, сам того не зная. Пять часов забытья, когда ангел сидит рядом с ним в его видениях, наблюдая за человеком, запоминая каждую его черточку, разглядывая так, как никогда не позволит во время бодрствования Дина. Кастиэль может позволить себе потратить это время – ему не нужно спать, в отличие от людей. Дин не видит Кастиэля, и тот не тревожит его. Человек спит, не зная, что во время сна каждую ночь его сознание, его душа бьется в квадрате белой комнаты. В ней нет ни окон, ни двери, она совершенно пуста. Лишь белые стены, потолок, пол, и от всего исходит легкий свет. В комнате не будет ничего, пока Дин сам не пожелает. Здесь возникают сны. Здесь за ним наблюдает ангел, невидимый для него. Кастиэля нет в снах Дина, и он не хочет заставлять человека их видеть. Дин сможет обнаружить ангела, посмотреть, увидеть его, лишь захотев этого. Дин бы удивился, узнав, что это место таким чистым и светлым бывает только у детей, у редких взрослых, как правило - блаженных или психически больных, навсегда оставшихся в детстве. У них и у Дина Винчестера, прошедшего через Ад, десять лет пытавшего людей. Сначала Кастиэль не мог понять, почему так получилось. При всех его достоинствах Дин жесток, он совсем не праведник. Он - обычный человек, в чем-то даже гораздо хуже других. Его мир не может быть таким светлым и нетронутым. Но потом Кастиэль понял: эта комната не всегда была такой. Она очистилась после того, как ангел оставил отпечаток своей ладони на плече человека, крепко схватив его, сжимая пальцы так, словно желая прожечь насквозь. Когда между ними возникла связь. Даже в этой комнате ангелу мерещится запах Импалы. Но это всего лишь обман органов чувств ангельского весселя, убеждает себя Кастиэль. Кастиэль далеко от Дина; он в каком-то уголке Земли, там, где никому не будет дела до закрывшего глаза человека в бежевом плаще; темная комната с продавленным креслом-качалкой, брошенный кем-то дом. Его облюбовали бездомные кошки, спрятались здесь от холода. Они чувствуют в Кастиэле сверхъестественное существо, но не шипят, как на демонов, а просто игнорируют его. Им нет никакого дела до ангела. Сначала Дину ничего не снилось, и Кастиэль лишь разглядывал его. Но неожиданно декорации сменились, и ангела затопил ужас человека, хлынувший волной, вокруг них снова оказался Ад. Дину мерещилась боль, и Кастиэль, не выдержав, коснулся его сознания, заставляя человека проснуться. Сам же он почти машинально оказался рядом с человеком, присев на его кровать. Дин проснулся лишь спустя минуту, может быть, две… он вынырнул из сна, ещё не до конца понимая, где он, и Кастиэль поспешил заговорить, не желая продлять секунды страха своего человека. - Здравствуй, Дин. Что тебе снилось?.. – затравленный взгляд человека не выдал ничего; значит, Дин не подозревает, что в его снах слишком часто появляется гость. Кастиэль почувствовал облегчение. Он не просто так наблюдал за ним; в этот раз его привычка следить за человеком не являлась обычной прихотью. Кастиэль и так потратил слишком много времени, позволяя Дину выспаться, и, если бы не его кошмар, Бог знает, сколько бы он ещё ждал, оберегая сон человека. - Заводишься, когда смотришь, как люди спят? – раздраженно рявкнул Дин. – Чего тебе надо? - Выслушай меня, - Кастиэль не обратил на его слова внимания. Он понемногу начинал привыкать, что заинтересовавший его человек вблизи не так хорош, как издалека. Он бывает грубым, злым, не знает о таком понятии, как уважение… Но это не делает его менее интересным. Поняв, что он опять отвлекается, ангел продолжил: - Ты должен остановить это. - Остановить что? Задержав взгляд на лице Дина, Кастиэль прикоснулся двумя пальцами к его лбу. После того, как он оставил ожог на плече человека, это второе прикосновение, которое он себе позволил… Кастиэль запомнил ощущение от кожи человека на подушечках пальцев. Брови Дина сдвинулись, словно он снова собрался что-то рявкнуть, но в ту же секунду он оказался в прошлом. Кастиэль провел ладонью по постели, ещё теплой от тела Дина. Он подумал, что это немного нечестно со стороны ангелов – не сообщать ему всего… отправлять в неизвестность… но как иначе? Что-то человек должен понять сам. Если донести до него абсолютно все, то это значит повысить его до своего уровня. Никто из ангелов на такое не пойдет. Возможно, не пойдет… Отняв ладонь от простыней, Кастиэль, почувствовав тянущую боль в кончиках пальцев – каждый раз от путешествий во времени такое, - оказался в том же времени, что и Дин. Он лишь даст понять человеку, что он рядом. Что он сможет вытащить его, если Дин окажется на волосок от смерти. Но когда Дин потребует ответа на прямой вопрос, придется уйти. Кастиэль знал, что желтоглазый демон не навредит Дину. Азазель умен, он не станет менять прошлое. Но ангел следил за человеком, и слезы в глазах Дина, когда он просил Мэри в 1983 не вставать с кровати, заставили его сердце сжаться. Кастиэль не надеялся, что Дин захочет поговорить с ним, выложить то, что на душе, пожаловаться. Но он появился рядом с ним в машине. Если есть хоть малейший шанс, что Дину станет легче от присутствия собеседника, то Кастиэль его не упустит. Видя в глазах Дина надежду, то, что как пламенно он хочет изменить будущее, Кастиэль не смог ему сказать, что все это путешествие задумано лишь для того, чтобы показать, что ничего не изменить. Единственное, на что оно направленно, - на то, чтобы Дин обратил внимание на постоянные отлучки своего брата и спас его. Спас от ангелов. Когда Кастиэль вернул Дина в его время, он не сразу смог посмотреть на него. Ему казалось, что ситуация стала прозрачной, но человек не понимал. Едва он заметил, что Сэма нет в номере, он почти перестал обращать внимание на ангела, и Кастиэль боялся лишний раз на него взглянуть. Он ожидал момента, когда его толкнет в грудь волна ненависти, исходящей от Дина, но этого не было. Опасаясь, что все произошедшее будет напрасным, Кастиэль все же произнес Дину в спину: - Твой брат ступил на опасный путь, и мы не знаем, куда он его приведет. Останови его, Дин, - человек замер, оборачиваясь, и Кастиэль поднял глаза, встречаясь с ним взглядом. - Или его остановим мы. Кастиэль не смог ничего прочитать в глазах человека. Дин быстро выбежал из номера, и ангел отвернулся. Он не станет следовать за ним. Не сегодня. Он узнал и так слишком много. Ангелы не позволяют людям узнать все, что они делают, наперед. Нужно оставить и людям возможность скрыть хоть что-то. * Проходит какое-то время, и Кастиэль снова решается появляться рядом с Дином. Он вдыхает запах Импалы, касаясь ладонью её широкого сиденья, слушает разговоры братьев, переводя взгляд с Дина на Сэма и обратно. После их последней встречи Дин как-то раз позвал его, вряд ли надеясь на успех, но Кастиэль услышал его. Он раздумывал, может ли показаться ему, продемонстрировав, что он приходит на его зов, а Дин за это время, похоже, решил, что ангел его игнорирует. - В общем, - сказал тогда Дин, - с Сэмом все в порядке. Он больше не изгоняет демонов наложением рук… Можете спать спокойно, - буркнул он. Кастиэлю очень хотелось ему верить. Он почти каждую ночь приходил в сны Дина, чтобы просто посмотреть на него, и это до сих пор сходило ему с рук. Кастиэлю казалось, что уже все ангелы знают об этом, но он встречал насмешку лишь во взгляде Уриэля. Но он не мог сбежать от своего человека. Он слишком привык к нему. Спустя пару недель, когда ангел совсем расслабился, кое-что изменилось. Белая комната была такой же, как и всегда, но что-то стало другим. Кастиэль поднял глаза, почувствовав на себе пристальный взгляд Дина. Винчестер, щурясь от света, смотрел прямо на него, сидящего в углу этой комнаты на полу. Не сквозь, не мимо… прицельно. Разглядывал. Кастиэль понял, что во сне человек вспомнил его. Это был короткий миг, переломный момент: либо Дин смахнет его образ и прогонит память, вступающую в симбиоз с подсознанием, создаст другую картинку, позволив Дину видеть красочные сны, либо он сделает шаг, и ангел будет в его сне на полных правах. Человек моргнул, и ангела поглотила темнота, выдавив из сознания Винчестера. Дин проснулся. После этого прошло всего ничего по человеческому летоисчислению, какая-то пара недель. Дин вновь вспомнил во сне о Кастиэле, и это позволило ему снова увидеть ангела. Уставившись на него, Винчестер, прежде сидящий, неторопливо встает. Он подходит к Кастиэлю, обретая телесность, становясь героем своего сна. Комната не меняется, но меняется ангел – становится таким, каким его сейчас видит Дин. - Кас? Его голос звучит совсем не как в жизни. С него как будто смыли всю браваду, интонации истончились. - Здравствуй, Дин. Спящий принимает сон за реальность. Но каждый видит ее по-разному. Морфей искажает восприятие людей, когда берет их к себе. - Нам надо помочь Сэмми, - Дин дергает ангела за руку, поднимая на ноги. Его сознание упустило детали - прикосновение ладоней, температура и поверхность кожи, напряжение мышц - оно просто реализовало желаемое. Его зрачки - как зеркало, и ангел видит себя, изменившегося, подчинившегося законам сна человека. Глаза искрят морем, оболочка одета в белый саван, а за спиной - невиданной величины пушистые белые крылья. Они не такие, Дин, - хочет сказать ему ангел, но молчит. Он подчиняется сознанию человека, позволяя ему вести себя. Если он воспротивится сценарию сна, то Дин может проснуться. Комната меняется. Она быстро темнеет, разрастается, где-то темнота сгущается больше, приобретая рельефность, становясь объектами. Комната превращается в бесконечный лес, темный и пугающий. Деревья растут часто. Они высокие, едва не задевают верхушками небо. Листья лишь в высоте, и их шелест доносится до Кастиэля с Дином как сквозь вату. Они бегут (или это движутся мимо них деревья?), и Дин слишком быстро устает и начинает задыхаться. Он сдергивает с себя куртку, кидает ее на землю, остается в белой футболке и джинсах. Босой. Его ноги разбиты в кровь. Он пытается восстановить дыхание, но падает на колени и смотрит на ангела снизу вверх. - Кас, нам надо спасти Сэмми от всего этого, - он почти умоляет Кастиэля. - Только надо добежать... Морфей, позволяя человеку в его царстве создать любую реальность, всегда ставит одно условие: должна быть цель, к которой спящий будет идти. Это может быть самая простая задача, но человек всё равно выбьется из сил, пытаясь выполнить её. Это плата за сновидение. Простые задачи становятся непосильными. Дин мучительно пытается пережить несколько секунд, превращающихся для него в кошмар, совсем как короткие дни в Аду, ставшие долгими годами. Как будто на его долю мало выпадает кошмаров в реальности… И ангел, не выдержав, опускается на колени рядом с ним, кладет руку ему на затылок. Ладонь Кастиэля горячая, и он краем сознания отмечает, что волосы Дина мягкие и очень приятные на ощупь. Третье прикосновение, которое он позволяет себе за всё то время, что они знакомы… - Это сон, - голос ангела гулко звучит в этом лесу, разлетается эхом. - Сэм спит в соседней комнате. Снова переломный момент. Дин может проснуться. Сон может ополчиться против них и не отпустить, пока кто-то в реальности не разбудит человека. Дин может стать хозяином сна. Лес начинает терять краски. Откуда-то появляется белый туман, застилая всё вокруг, он вьется вокруг них. Он становится всё плотнее и плотнее, пока не оказывается белой комнатой. И посреди нее стоят на коленях Кастиэль с Дином. Человек уже дышит нормально, но его ноги по-прежнему в крови. Возможно, это отображение не остатка кошмара, а неудобной позы, в которой он заснул. - Сядь, - просит его ангел, - вытяни ступни. Дин подчиняется, упираясь за спиной руками в пол, протягивает ноги. Его зеленые глаза кажутся ярче, чем есть на самом деле, и они неотрывно следят за лицом Кастиэля. Его ступни лежат на коленях ангела, и тот мягко опускает на них ладони; от его прикосновений кровь сразу же исчезает. - Где мы, Кас? - тихо спрашивает Дин, не убирая ног. Ангел опускает взгляд. Спасая Дина от кошмара, он невольно дал ему осознать, что он спит. Пригласил, позвал, втянул в осознанное сновидение. Теперь Дин живет в этом сне так, словно это реальность, и сможет даже вспомнить все на утро. - Мы в твоем сне, Дин. Ладони ангела неосознанно держат ступни человека, медленно поднимаясь выше, обхватывают лодыжку, поглаживая чуть выступающую косточку. Потом возвращаются обратно, проводя по ногтевым пластинам, согревая пальцы человека. Дин отдергивает ноги. Притягивает их к себе, меняя позу. Садится, обняв колени. - Что в моем сне делаешь ты? - он хмурится. - Ты позвал меня. «Я хочу проснуться» , - читает Кастиэль по его губам. - Я могу разбудить тебя. Дин кивает, и ангел тянется вперед, невесомо касаясь двумя пальцами его лба. Кастиэля накрыла темнота, а Дина ударил свет в открывшиеся глаза. Комната в доме Бобби и продавленный диван. Дин спал в одежде, и сейчас он резко поднялся на локте, оглядываясь, но не увидел ангела. Принюхался, но не смог ничего различить. Его утро началось. Ему хотелось позвать Кастиэля, но уже спустя пару секунд Дин передумал. «Ну да… конечно… - пробормотал он. – Привет, Кас, ты мне тут только что приснился, не объяснишь, что это может значить?» Кажется, он не понимал, что сон был осознанным. Кастиэль взлетел, чувствуя потоки ветра, ударившие по крыльям. Его сердце билось быстрее обычного, а ладони, казалось, все ещё чувствовали тепло ног Дина. Ангел не хотел думать о том, что произошло, не хотел анализировать свои эмоции, представлять, что может случиться дальше, но его мысли упорно возвращались к тому моменту, когда Дин смотрел на него, положив ступни ему на колени. 4х07 Следующие несколько недель Кастиэль почти постоянно думал о Дине; он сражался со своим гарнизоном за очередную печать, и, едва она была отвоевана, как его сразу же послали на другую битву. Ангелу казалось, что он почти что нашел с человеком общий язык, и мог бы закрепить это, но у него не было даже минуты, чтобы вырваться к Дину. Кастиэлю начало казаться, что Дин стал верить ему. Не ангелам, не небу, а именно ему. Привык. Осознал. Почувствовал связь? Скорее всего, именно она и давила неосознанно на него, заставляя вспоминать его ангела. Если Дин захотел увидеть его во сне, то это о чем-то говорит. Оказавшись снова на небесах, Кастиэль поспешил к Уриэлю; тот звал его ещё пару часов назад. Кастиэль узнал от него, что сверху поступил приказ проверить Дина Винчестера и дать ему выбор; выжечь город или же поставить печать под угрозу, но спасти людей. Отчего-то Кастиэль не сомневался, что выберет человек, Уриэль же, ничего не зная о его мыслях, сразу предложил не сообщать Винчестеру ничего. - Они уберутся из города, и мы защитим печать, - втолковывал Уриэль. – Тогда все будут в выигрыше. - Нет, - неожиданно для себя ответил Кастиэль. Раньше он всегда соглашался с братом, но сейчас… - У нас есть приказ, и мы не можем его нарушить. Уриэль тяжело взглянул на него, и Кастиэль почувствовал себя маленьким и ничего не значащим. Но, стремясь побороть это ощущение, он заговорил: - Какой бы Дин не сделал выбор, он будет правильным, и печать будет сохранена. Мы не будем нарушать приказ. - Нам незачем… - Уриэль, - твердо прервал его Кастиэль. – Нет. Сверкнув глазами, ангел не стал ничего отвечать Кастиэлю. Спустя короткое время они оказались в городе, который сегодня имел все шансы быть уничтоженным. Кастиэль без труда нашел номер Сэма с Дином, и, перенесшись в него, он напрягся. Он оставил Дина без присмотра ненадолго, но… Кастиэль ударил локтем стену, разбивая тонкий слой штукатурки. Просунув внутрь руку, он вытащил колдовской мешочек. Подумав о том, что он мог не успеть, ангел сглотнул. Он должен внимательнее следить за вверенным ему человеком… Уриэль, словно прочитав его мысли, подал голос: - Уж не думаешь ли ты, что должен всюду следовать за этим человеком, охраняя его? Кастиэль не обратил на его слова внимания. Он почувствовал, как Дин приближается к номеру. - Ты не скажешь ему ничего о приказе, - требовательно произнес Уриэль. Он повернулся лицом к окну, не желая даже смотреть на Винчестеров – как и всегда, он презрительно относился к людям. – Просто прикажешь очистить город. Кастиэль снова промолчал. Когда после их разговора Дин отказался покидать город, ангел испытал облегчение. Оставшихся в его груди эмоций хватило даже на то, чтобы дать отпор Уриэлю, оскорбляющему людей. Когда он нелестно отозвался о Дине, в груди Кастиэля поднялось что-то темное, и он грубо оборвал брата, сказав, что у его человека есть потенциал. - Ты защищаешь его, - фыркнул Уриэль, - уже не в первый раз. Возможно, ты слишком привязался к своему питомцу… это до добра не доведет, Кастиэль. У Дина не получилось спасти печать. Кастиэль знал, что он ворочался ночью в кровати, то глядя в потолок, то на брата, обманувшего его. Провозившись полночи, Дин тихо поднялся и крадучись прошел в ванную комнату. Закрывшись там, он облокотился на раковину спиной, закрыв лицо руками. Кастиэль наблюдал за человеком, ожидая, что Дин снова уйдет в комнату, но тот сел на край ванной, застыв в одной позе. Ангел не знал, что можно сказать в такой ситуации в утешение; он был не слишком уверен даже в том, что его поддержка требуется Дину. Но, глядя на человека, сгорбившегося и думающего о чем-то грустном, Кастиэль не выдержал. Лицо Дина обдал легкий ветер, а до его ушей донесся шорох крыльев. Подняв голову, он увидел перед собой Кастиэля. - Здравствуй, Дин. - А, Кас, - человек вздохнул. На его лицо, вопреки ожиданиям ангела, не легла маска беззаботности и уверенности в себе. Мысленно произнеся «Кас», Кастиэль принял это сокращение, решив, что оно не является признаком неуважения, скорее наоборот – это знак того, что Дин стал относиться к нему более дружелюбно. Вспомнив первую встречу с Сэмом Винчестером, Кастиэль протянул Дину ладонь. Человек, подняв брови, уставил на руку ангела, скользнул взглядом вверх, останавливаясь на глазах. Моргнув, он хотел что-то сказать про застывшее выражение робкой надежды и ожидания, которое он раньше не видел на лице Кастиэля, но промолчал, лишь сжал ладонь ангела в руке. Кастиэль крепко стиснул пальцами ладонь Дина, сам не понимая, почему. Он накрыл её второй рукой, не отрывая взгляда от Винчестера, и человек почувствовал себя неуютно, но не пытался вырвать ладонь из захвата ангела. - У тебя все в порядке, Кас? – негромко спросил он, проводя языком по губам. – Ты так выглядишь, как будто тебе устроили головомойку из-за нас. - Ты выглядишь не лучше, - Кастиэль разорвал зрительный контакт, метнув взгляд вбок – туда, где в комнате спал Сэм. Ангел отпустил ладонь человека, понимая, что Дин скоро отстранит его сам. Кастиэль пытался проанализировать свои ощущения. Он чувствовал откуда-то взявшееся доверие к Дину Винчестеру. Облегчение и радость от выбора, который он сегодня сделал. Ему было приятно находиться рядом с этим человеком. Он хотел присматривать за ним, уберегая от несчастий, которые выпадали на долю охотнику. Кастиэль не знал, в какое слово облечь все чувства, что делать с ними. Он продолжал смотреть на Дина, не замечая, что он забывает моргать, и человек отвечает ему тем же. - Ты любишь играть в гляделки? – неожиданно спросил Дин. - Во что? – Кастиэль нахмурился, склонив голову вбок. - Гляделки. Знаешь, игра такая, кто кого переглядит. Кто первым моргнет, тот и проиграл, - на губах Дина наконец-то появилась улыбка, и Кастиэлю показалось, что человек преобразился. Он зачарованно наблюдал за его лицом. Дин моргнул. - Ты проиграл, - произнес Кастиэль, растягивая губы в улыбке. Хмыкнув, Дин кивнул и отвел взгляд, уставившись на дверь ванной. Помолчав, он поднялся на ноги. - Спокойной ночи, Кас. Беседа была окончена. Кастиэль исчез, но он всё равно услышал негромкий голос Дина, донесшийся до него: - Научись прощаться хоть… 4х9 и 4х10 Кастиэлю было необходимо время наедине с собой, и, когда он наконец-то нашел его, он понял, что искал зря. Ангела затопили мысли, которые никогда его не беспокоили, которых он не боялся раньше. Сейчас же он не представлял, как от них избавиться. Он понял несколько вещей после того, как Анна сбежала. Первая вещь – раньше Дин Винчестер считал его ангелом, кем-то, до кого нельзя дотронуться. Кому нельзя просто по-дружески предложить выпить, а уж сблизиться и вовсе не стоит никогда пытаться. Запоздало Кастиэль догадывался, почему Дин воспринимал его в штыки, несмотря на все, что произошло; почему Дин отдернул ноги во сне, едва только понял, что Кастиэль был в нем настоящим. Человек не знал, что с ангелами можно быть такими близкими. Но теперь, когда он провел ночь с Анной, Дин понял, что ангелы не слишком отличаются от людей. У них такие же мысли, такие же чувства и желания. «И, может быть, в этой вешалке для плаща тоже есть что-то человеческое» - так кинул Дин брату, когда Сэм спросил, что происходит между ним и Кастиэлем. Может быть, между ними действительно что-то происходило, думал Кастиэль, раз это заметил Сэм. Раз Дин так резко обрубил тему, ответив с какой-то грубостью, несмотря на то, что он раньше называл Кастиэля только по имени. Вторая вещь была связана с первой. Кастиэль чувствовал тепло в груди, когда думал о том, что между ним и Дином Винчестером что-то есть, он ощущал радость от встреч с ним, никуда не исчезающую в течение долгого времени. Но он не мог облечь свои чувства ни в одну форму, не мог подобрать правильного слова. Он не знал, чего хочет от человека. Но, увидев, как Анна целует Дина, Кастиэль всё понял. Он был уверен, что, когда Дин кинул на него взгляд, он увидел всю гамму эмоций в глазах ангела. Центральное место, конечно же, занимала ревность. Кастиэля больно укололо прикосновение Анны к губам Дина, он вспомнил, что они провели вместе ночь… и он захотел лишь одного: чтобы она исчезла. Затем он поймал себя на мысли, которая совершенно не соответствовала ситуации: он хотел сам прикоснуться к губам Дина. Провести по ним кончиками пальцев, поцеловать, узнать, как это будет, почувствовать. Сердце в человеческой груди колотилось слишком быстро, и Кастиэль думал, что его удары о грудную клетку разносятся вокруг как звон колоколов. Но никто ничего не слышал, и только Дин, наверно, что-то понял. Когда Дин ударил Аластара, методично избивавшего Кастиэля, ангел лишь уверился в своих догадках: Дин действительно знал, о чем он думал несколько минут назад. Он не сомневался, что человек поступил точно так же, если бы демон напал на кого-то другого, но не на каждого бы Дин так взглянул, без слов все говоря. «Моя очередь спасти тебя от этого ублюдка.» Кастиэль не был уверен, прочитал он эти мысли в голове человека, или же они были такими громкими, что сами достигли его сознания. Третья вещь, которую осознал Кастиэль: он почувствовал страх. Не за себя. За Дина. На землю вернулся демон, истязавший его человека долгие сорок лет, и ангел хотел лишь одного: уберечь Дина от него. Он не сомневался, что Аластар использует любой шанс, чтобы растерзать спасенного человека. Помимо этого демон может сказать Дину, из-за чего его действительно спасли. Кастиэль понимал, что это знание ляжет на плечи человека ношей, которую он не сможет вынести. Это сломит его. А это значит, что поимка демона стала задачей не только всего ангельского воинства; им нужны были сведения. Нет. Кастиэль знал, что обезоруживание Аластара – его первоочередное задание. Ему необходимо сделать всё возможное, чтобы он не столкнулся с Дином. Кастиэль боялся приходить в сон Дина, ожидая обвинений за попытку поймать Анну. Человек не знал, кто она и что сделала, но защищал её, и ангел чувствовал, что эта готовность защищать бьет по его уязвленному самолюбию. Кастиэль не знал, кинулся ли бы охотник так на помощь ему. Уговаривая себя, что он просто немного побудет рядом, не нарушая канвы сна человека, Кастиэль потянулся к Дину, оказываясь в его разуме. Он лишь успел взглянуть на сновидение человека – гладь реки, освещенная лишь луною – как тут же оказался в белой комнате. Дин неожиданно чутко почувствовал вторжение в свой сон, и покинул его, сразу же выныривая в осознанное сновидение и оказываясь рядом с ангелом. - Вы зачастили в мои сны, - с вызовом произносит Дин. Он стоит перед Кастиэлем в джинсах и футболке – одежде, в которой он заснул. Руки скрещены, брови нахмурены. - Зачастили? – переспрашивает Кастиэль. На этот раз он выглядит так, как всегда – плащ, строгий костюм. Никаких крыльев. - Ну да, - Дин приподнимает брови. – Ты, этот твой… Уриэль, - человек вспоминает имя. - Я не знал, - Кастиэль смотрит человеку в глаза и чувствует, что Дин не отпускает его взгляд. Он словно управляет теми, кто находится в его сне, и ангел не может воспротивиться. Человек держит его, не позволяя ни уйти, ни сдвинуться с места, ни опустить веки, и Кастиэль понимает, что Дин не даст ему исчезнуть, пока не получит ответы на свои вопросы. Ангел попался в ловушку человека. Это не могло произойти ни с кем. Ни с кем, кроме Кастиэля, привязавшегося к человеку и невольно открывшегося ему. И сейчас ангел стоит, почти физически ощущая, как Дин выпивает из него чувства, понимая всё, что происходит в душе ангела. - Я должен был догадаться, что Уриэль во сне пригрозил убить твоего брата, если ты не отдашь Анну, - говорит Кастиэль, - я не знал об этом… и не поддерживал этот план. Дин испытующе смотрит на ангела, и понимает, что тот не врет. Тогда он кивает, и хватка, державшая Кастиэля на месте, ослабевает, а потом и вовсе исчезает. - Что ещё сказал тебе Уриэль? – Кастиэль с облегчением видит, как Дин расслабляется, меняя позу. Он опускается и садится на пол, смотря на ангела снизу вверх, но даже этот взгляд у него выходит нахальным. Дин остается хозяином положения. - Он сказал, что я тебе нравлюсь. Кастиэль вздрагивает. В груди всё обмирает, словно он услышал что-то страшное. Ему кажется это странным – он не собирался скрывать от человека свои чувства, считая, что это невозможно, но то, что Дин об этом знает, неожиданно заставило его тело отреагировать. По спине пробегает холодный пот. - Так что? – Дин глядит на него, прищурившись. – Сядь рядом и не отводи глаза. Ноги словно сами подгибаются, и Кастиэль падает на колени, опускаясь рядом с Дином. Подняв на него взгляд, ангел замечает, с каким напряжением на него смотрит человек, ожидая ответа. - Да, - коротко говорит Кастиэль. – Уриэль тебе не соврал. Дин молчит, и ангел, почувствовав себя неуютно, просит: - Мне нужно уйти. Пожалуйста, разреши мне это сделать, - говорят его глаза. Дин снова словно держит его, не отпуская. - Иди, - лицо Дина разглаживается, когда он смотрит на Кастиэля. Он читает в его глазах абсолютно всё, поймав ангела, словно бабочку в сачок. Кастиэль обещает себе, что он больше не попадется в чужом сне. Он не допустит этого. Он вздыхает почти что с облегчением, покидая сон Дина Винчестера. Сердце до сих пор гулко стучит, и ангел понимает, что он мог бы спросить человека, нравится ли он ему тоже. Но он не спросил. 4х15 Кастиэль был близок к тому, чтобы проклинать всё, что угодно. Он слишком приблизился к человеку – и его голос потерял вес. Уриэль фактически стал его начальником, и Кастиэль не мог ему противиться. Он сделал всё, что ему приказали. Позвонил Сэму и рассказал о печати. Не попытался вмешаться. Он постоянно следил за братьями, но не мог им помочь. Он видел, как Аластар в церкви разговаривает с Дином, стреляет в его бесплотный дух, заставляя скорчиться от боли, но не мог ничего сделать. Закрыв глаза, Кастиэль хотел не видеть. Рядом с ним появился Уриэль. - Ты снова следишь за ним, - констатировал ангел. – У тебя будут большие проблемы из-за этой привязанности. - У меня нет привязанности, - с досадой ответил Кастиэль. Дин Винчестер не верит ему и не хочет помогать. Это одностороннее чувство – со стороны человека к нему ничего нет. - У тебя – есть, - Уриэль усмехнулся. – Ты злишься из-за того, что не можешь добиться послушания от одного-единственного человечишки. Кастиэль ничего не ответил. Он прислушался, потянулся к разуму Дина; пока он говорил с Уриэлем, кое-что произошло. Сэма в мире призраков уже не было, Дин же столкнулся с Аластаром. Ни слова не говоря, Кастиэль исчез, не заботясь, что подумает Уриэль. Ему лишь в спину донесся его голос: - Не споткнись по пути, спеша спасти своего подопечного! Кастиэль мог бы ответить, что он спешит схватить Аластара, следуя приказу небес. Но не стал. Он не любил лгать. Он спешил лишь ради одного: он боялся, что демон успеет причинить вред Дину. Кастиэлю было больно видеть на лице человека возмущение, когда Дин узнал, что он невольно стал исполнителем воли ангелов, что о печати ему сказал вовсе не Бобби. Выслушивая очередные упреки, Кастиэль почувствовал, как внутри него загорается что-то темное. - Если тебе нужна моя помощь, почему ты просто не попросил? – Дин склонился, пытаясь заглянуть в глаза Кастиэля, но ангел отвел взгляд. В последнее время он старался не позволять человеку смотреть в зеркало души, потому что Дин читал там слишком многое. Кастиэль стал для него открытой книгой, и он боялся, что человек использует то, что узнал, во зло. Ангел не заблуждался: Дин Винчестер был злым. Он мог спасать людей, но не собирался сближаться со сверхъестественными существами. Ангелу хотелось думать, что человек просто закрывается, защищаясь, но, узнав Кастиэля получше, он смог бы стать более открытым… однако Кастиэль запрещал себе об этом думать. Если он будет воспринимать Дина Винчестера таким, какой он в душе, а не таким, каким он себя показывает, то человек возьмет над ним власть, заставит идти против воли Отца, вынудит подчиняться ему. Поэтому Кастиэль резко ответил, надеясь, что вызванные им чувства закроют то, что он действительно чувствовал по отношению к человеку: - Потому что, чего бы я ни попросил… - он всё же вскинул взгляд на Дина. – Ты, похоже, делаешь всё с точностью до наоборот. Снова уставившись куда угодно, но только не на человека, прожигавшего его взглядом, ангел приготовился к потоку упреков. Но Дин отчего-то промолчал, и лишь спросил его о людях города, которым давно суждено было умереть. - Здесь немало хороших людей. Неужели нельзя сделать исключение? – дождавшись отрицательного ответа, Дин бросил, словно испытывая ангела на прочность, заставляя его выдать хоть что-то откровенное: - Но для меня вы сделали исключение. Кастиэль слишком хорошо знал, что ему запрещено говорить человеку о его истинном предназначении. Он порой и сам забывал о нем, думая, что сражался за душу человека лишь потому, что Дин Винчестер был нужен ангелам. Но сейчас, когда Дин сверлит его взглядом, Кастиэль не знает, что ответить, потому что он мог бы часами говорить, почему стоило сделать для него исключение, даже если бы Дин не был важен в войне с Люцифером. Глубоко вздохнув, Кастиэль произнес слова, которые ни о чем не говорили, поворачивая голову к Дину: - Ты другой. Их взгляды встретились, и Кастиэль молил небеса, чтобы Дин ничего не прочитал в его глазах. Закончив строить демонскую ловушку, Кастиэль прикрыл глаза, ища Дина. Спустя пару секунд он нашел человека сидящим в одиночестве в машине, поставленной на обочине дороги, и нахмурился. Дин явно уехал от брата, которому перестал верить, и сейчас пьет виски в одиночестве. Пусть даже Кастиэль не очень хорошо понимал людей, но одно он знал точно: вождение в пьяном виде может привести к беде. Оглянувшись на Аластара, Кастиэль, взмахнув крыльями, оказался в Импале на переднем сидении. - Здравствуй, Дин. Человек вздрогнул. Взяв себя в руки, он приложился к бутылке и, сделав глоток, произнес: - Виделись уже. Что-то ещё? Спасти другую печать? Или ты ещё хочешь рассказать о каком-то обмане? Дин сделал ещё один глоток и посмотрел на молчащего ангела. - Ладно, - человек вздохнул, - я не злюсь. Может быть, ты в чем-то и прав. - Мне жаль, что так вышло, - медленно произнес Кастиэль. – Я не хотел, чтобы ты… - он замолчал, обдумывая слова. – Чтобы ты сталкивался с Аластаром. Но нам было некого попросить о помощи, кроме вас с братом. Дин рассеянно кивнул. - Спасибо за заботу. Надеюсь, вы сделаете так, чтобы этот ублюдок не сбежал, а отправился прямиком в Ад. Кастиэль не ответил. Он знал, что им предстоит долгий разговор с Аластаром, но, он мог поклясться, демону не позволят улизнуть. Кастиэль сам за этим проследит: он меньше всего хочет, чтобы по земле разгуливал тот, кто причинил столько боли его человеку. - Может быть, ты хочешь пожать мне руку? – неожиданно сверкнул глазами Дин. Он был уже немного навеселе. Закрутив пробку, он отправил бутылку на заднее сидение и повернулся к ангелу. – Так что? - Да, - коротко ответил Кастиэль. Он протянул ладонь Дину, замирая от ожидания прикосновения, и, когда рука человека коснулась его, он крепко сжал пальцы. Возможно, это было забавно с людской точки зрения: они сидели, словно застыв посреди рукопожатия. Ухмыльнувшись, Дин пошевелил пальцами, ненароком поглаживая ладонь ангела большим пальцем, и весело сказал: - Ты можешь сломать мне пальцы, если будешь так крепко держаться, Кас. Слегка улыбнувшись, Кастиэль ослабил хватку. Он наслаждался тем, как открыто на него сейчас смотрел человек, словно между ними не было сложных разговоров и недомолвок, тем, что они прикасаются друг к другу. Тем, что это происходит не во сне, а здесь и сейчас, и Дин открыт. - Ладно, - человек потянул руку к себе, пытаясь стряхнуть ладонь Кастиэля. – Для дружеского наше рукопожатие затянулось, спишем это на мое опьянение. Кастиэль с сожалением отпустил руку Дина. Ему хотелось сохранить это ощущение тепла, которое дарили прикосновения человека, но оно неуловимо исчезало, таяло, оставляя лишь чувство пустоты. - Тебе не следует водить машину в подобном состоянии, - Кастиэль проследил за лицом Дина, когда тот отвернулся, уставившись на дорогу. - Если ты так волнуешься, можешь посидеть рядом, пока я еду к мотелю. - Я посижу, - Кастиэль прищурился. Человек позволил ему остаться с ним – впервые за все то время, что они были знакомы. Дин повернул ключ, и мотор машины заревел. Он уверенно вел автомобиль, словно и не был пьян, и Кастиэль подумал, что он зря переживал… Но тут же исчезнуть, удостоверившись, что у человека все нормально, он даже и не подумал. Они доехали до мотеля в полном молчании, и, едва Дин припарковался, Кастиэль уловил его тяжелый вздох. Ангел тут же понял, что человек не хочет возвращаться к брату, хранящему секреты и обманывающему его. - Пока, Кас, - произнес Дин, даже не взглянув на него. Мыслями он уже был рядом с Сэмом. Кастиэль исчез, перенесшись в подвал, где его ждал Уриэль. Он ждал его уже несколько минут, и ангел об этом знал, но ему было все равно – едва ли не впервые за всю жизнь он нарушал приказы и не выполнял просьбы начальства. Ему отчего-то было легко, как будто все стало просто, и в душе всё пело просто от того, что он пробыл какое-то время рядом со своим человеком. Кастиэль думал, что он уже не может закрывать глаза и отказываться называть даже мысленно то, что он чувствует по отношению к Дину. Зная, что его сейчас никто не может увидеть и услышать (Уриэль пытался выбить из Аластара информацию), Кастиэль произнес одними губами: - Он мне нравится. Нет, не так. Просто нравится – вовсе не то, как он может охарактеризовать его отношение к человеку. Кастиэль понял, что он не может сказать вслух, что он… влюблен?. Любит?.. Он сам ещё не знал. Может быть, его однажды погубит это чувство. Но пока он надеется, что не потеряет его. Из пыточной показался Уриэль. Он вытирал не слишком свежим полотенцем руки и лицо, забрызганные кровью. Увидев Кастиэля, он недобро усмехнулся. - Ты опять был с ним, - обвиняющее произнес он. – Кастиэль, все это не может больше продолжаться. - Что «это»? – Кастиэль прищурился. Он не собирался выдавать то, что у него на душе. Он лучше будет отрицать до последнего свои чувства, иначе у него отнимут его любовь. Мысленно произнеся «любовь», Кастиэль удивился, как легко это получилось. Только что он думал, что боится этого слова, что оно никак к нему не относится, а сейчас оно пронеслось в мыслях, и он даже не вздрогнул от этого осознания. Оно лишь придало ему сил идти до конца. - Ты сам знаешь, - Уриэль обнажил зубы в улыбке. Впрочем, ему, похоже, наскучило поучать Кастиэля, потому что он передал ему полотенце и кивнул в сторону пыточной. – Твоя очередь. 4х16 Прошло несколько дней, а демон так ничего и не сказал, лишь веселясь над попытками ангелов выбить из него информацию. Кастиэль уже несколько раз был готов потерять контроль над собой и отправить Аластара в Ад, но каждый раз сдерживался. Он вспоминал о Дине, о том, как человек держал его за руку, и злость угасала. Ангел думал, что он давно не был рядом с Дином и даже не знал, что сейчас с ним происходит. В эти моменты он становился слишком задумчив, почти не замечая, как его пытается уколоть побольнее Аластар, без сомнения, видевший все происходящее с ангелом. После очередной бесполезной пытки Уриэль, спрятав руки в карманы брюк, сказал, что им придется обратиться за помощью к специалисту, и Кастиэль понял, о ком сейчас пойдет речь. Внутри него все похолодело. - Нам нужен Дин Винчестер, - Уриэль взглянул на него, словно ожидая увидеть застывшую на лице маску ужаса. Но лицо Кастиэля не выражало никаких эмоций, хотя внутри поднималась волна возмущения. Он так старался ограничить своего человека от контакта с демоном, обещая ему, что он больше не столкнется с Аластаром, а теперь он явится к нему и попросит стать палачом? - Нет, - сорвалось с губ. – Мы не имеем права заставлять человека пытать демона. Уриэль рассмеялся. - Зачем тогда мы вытащили его из Ада? «Я вытащил», - хотел сказать Кастиэль, но промолчал. Он уже и сам не знал, зачем им понадобилось столько сил на спасение Дина Винчестера, если сейчас они собираются растоптать его душу, сделать его практически демоном – а кем ещё назвать того, кто практикует пытки? Однажды Дин уже сорвался. В Аду он долгое время пытал души, и – Кастиэль был уверен в этом – до сих пор себя не мог простить. Если они прикажут ему заняться тем же самым на земле, человек ни за что не согласится. - Мы не будем этого делать, - медленно произнес Кастиэль, видя, что Уриэль до сих пор ждет ответа. Нехорошо усмехнувшись, ангел приблизился к нему, сжав в кулаке отворот плаща. - Ты здесь больше не раздаешь приказы. Когда Уриэль говорил Дину, зачем они пришли, Кастиэль разрывался на две части. С одной стороны, ему хотелось подобрать другие слова, сказать человеку о том, что от него требуется, мягче, выдержать такт, прикоснуться к нему, попытавшись доказать, как он нужен. Ему хотелось оттолкнуть Уриэля, пообещать Дину, что они больше никогда не придут с подобными просьбами. С другой, он не мог заставить себя даже сказать лишнего слова, позволяя Уриэлю вести беседу. Впрочем, беседой это было назвать сложно – это была раздача приказов, и ангел откровенно насмехался над человеком. Кастиэль подчинялся тому, кто был его братом, тому, кто называл себя боссом. Кастиэль подчинялся небесам. Он позволил себе лишь одну вольность: схватил Дина быстрее, чем Уриэль мог дотянуться до него, и перенес его на заброшенную фабрику сам. Кастиэль пытался заглянуть в глаза человека, узнать, чего им ожидать, и Дин понял это. - Я хочу поговорить с Касом наедине. Глупый влюбленный ангел, - вспыхнули в голове слова Уриэля. Кастиэлю стало наплевать на то, что о нем подумают. Он выдержал взгляд брата, зная, как нелепо выглядит, и лишь легкая ревность кольнула его, когда Уриэль, рассмеявшись, сказал, что ему начинает нравиться Дин. Слушая крики Аластара, Кастиэль ощущал себя беспомощным. В соседней комнате находится человек, ради которого он бы пошел на многое, которого он хотел бы уберечь, которого он однажды спас, но, как бы ни было велико желание ангела избавить Дина от необходимости пытать демона, он ничего не мог сделать. Аластар то кричал, то смеялся, и Кастиэль мог лишь молиться, чтобы Дин смог выйти из пыточной самим собой. Когда за спиной появилась Анна, Кастиэль ощутил на минуту ревность. Повернувшись, он смотрел на сестру, которая целовала его человека, изучала его тело, и, может быть, в какой-то момент Дину казалось, что он не просто занимался с ней сексом, а любил её. Но Кастиэль погасил это чувство в своей душе. Он видел, как смотрит на него Дин, и знал, что он не будет так же смотреть на Анну. Анне тоже нравится Дин. Иначе она бы не беспокоилась за него, желая уберечь его душу, - Кастиэль понимал это. Слушая её, он почти принял её точку зрения, но, едва Анна прикоснулась к его ладони, Кастиэль вздрогнул. Подобное прикосновение он мог бы позволить далеко не каждому. Так держать за руку он хотел бы Дина. Кастиэль отдернул ладонь. Сиюминутное наваждение, позволявшее слушать девушку, прошло. - Уходи. Прислушавшись, ангел понял, что он больше не слышит ни криков, ни стонов. Только голос Аластара, и Дин ему не отвечает. Ворвавшись в пыточную, Кастиэль мог бы высвободиться из весселя, ослепив демона… но тогда бы он ослепил и Дина. Привязанность к человеку делала его слабым. Даже когда Аластар впечатал его в торчащий из столба болт, Кастиэль думал лишь о том, что Дину нужна помощь. Что ему больно. Едва Сэм убил Аластара, он вскинул взгляд на Кастиэля. В его глазах не было ни сожаления, что он использует свою силу, ни смущения. Словно опомнившись, он кинулся к Дину, потерявшему сознание, и ангел тут же оказался рядом. Опустившись на колени рядом с человеком, он положил ладонь на его лоб, но ничего не произошло. Кто-то словно отрезал ему путь к небесам, запретив пользоваться силой для исцеления. Тогда Кастиэль сделал то, что ещё мог: перенес братьев в больницу. Он не решался зайти к Дину в палату, хотя – видит Бог – ему больше всего хотелось сейчас сидеть рядом с человеком, слушая писк аппаратов, и следить за его лицом. Ангел вновь ощутил беспомощность. Он не уберег человека, чье тело так бережно приводил в порядок, исцеляя. Он не уберег его даже от правды, которая подкосила Дина настолько, что он не смог дать отпор Аластару. Он не может сейчас ему ничем помочь. На какое-то время даже убийства ангелов отошли на второй план, хотя Кастиэль уже почти догадался, кто их совершал, но не хотел в этом признаваться. …Когда все закончилось, Кастиэль перенесся в палату к Дину. Он наконец-то мог сказать человеку то, о чем был вынужден молчать с момента встречи, но легче от этого не стало. Ангел не знал, чем может утешить человека, поэтому он просто сидел рядом. Не выдержав, Кастиэль протянул руку к лицу Дина и стер влажную дорожку слез с щеки. Ему было больно видеть человека таким раздавленным, сломанным, и Кастиэль ничего не мог сделать. - Кас, - неожиданно прошептал Дин. Встрепенувшись, ангел хотел отдернуть руку, но тут же понял, что человек наоборот просит его о прикосновениях. Кастиэль медленно провел подушечками пальцев по другой щеке Дина, стирая слезы, прикоснулся к губам. Сердце чуть замирало, и вместе с этим Кастиэль чувствовал, что к нему возвращаются силы. Ладони покалывало, и, прикрыв глаза, ангел неуверенно погладил Дина по шее, дожидаясь, пока благодать перестанет бурлить в жилах. Едва она утихла, Кастиэль открыл глаза. Он провел ладонью по лицу Дина, и раны начали затягиваться. Глаза человека удивленно приоткрылись. Скользнув рукой по шее, груди Дина, ангел почти физически чувствовал, как какая-то часть его перетекает к охотнику. Остановив ладонь на сердце Дина, Кастиэль считал удары. Один… Второй… Третий… Удары учащались, пульс возвращался к нормальным показателям. Дыхание Дина стало ровным и глубоким, пониженное давление скакнуло вверх. Рука Дина накрыла ладонь Кастиэля, и ангел потерял счет времени. Тело человека почти восстановилось, и он мог бы оттолкнуть ангела, но почему-то этого не делал. - Я думал, ты этого не сделаешь, Кас, - прошептал Дин. - У меня не было сил, - так же тихо ответил Кастиэль. Возможно, они вернулись благодаря тебе, - хотел добавить он, но не стал. Скорее всего, это было бы ложью. Но Кастиэль не знал, почему он смог исцелить человека. Вместо этого он наклонился, касаясь губами его лба, и, не поднимая лица, едва слышно проговорил: - Я буду рядом, Дин. Кастиэль исчез, зная, что его ждут на небесах. Он не знал, как рассказать о случившимся с Уриэлем, как сообщить, кто убивал ангелов… что сказать об Анне. Он улетал от Дина с пустой головой, и ему было почти всё равно. 4х18 Кастиэль запомнил этот день – день, когда Дин Винчестер впервые ему молился. Человек был слишком испуган судьбой брата, не замечая почти ничего, но он молился, и Кастиэль впервые пришел на его осознанный зов. Дин привязывался к ангелу. Верил ему. Чувствовал, что может ему приказывать. Он знал, что Кастиэль на его стороне, знал, что он ему нравится, может быть, Дин даже подозревал о чем-то большем. Когда ангел держал руку на его сердце в больнице, он ощущал, как постепенно оно начинает биться быстрее – так оно бьется, когда человек испытывает волнение. Дин начинал испытывать к нему симпатию. Может быть, он всегда чувствовал связь между ними, но не осознавал её, но теперь его чувства обнажились, став доступными Кастиэлю. После того, как Кастиэль рассказал об архангеле на плече пророка, Дин испытал благодарность, и это чувство словно разливалось по всем жилам ангела, согревая его. Приходя в сон человека, Кастиэль любовался им, втягивал носом запахи, витавшие в комнате. Он не врывался в сознание Дина, лишь наблюдал, хотя ему и хотелось прикоснуться к нему. Но сегодня Кастиэлю повезло. Дин сразу же увидел его. Словно привыкнув к появлениям ангелов, он выскользнул в осознанный сон, уставившись куда-то в район груди Кастиэля. Встретился с ним взглядом. Направился к нему, мягко поднимаясь на ноги. Он вновь в белой майке, обнимающей его тело, и светло-голубых джинсах. Волосы взъерошены. Подходит к Кастиэлю и садится рядом, касаясь плечом. - Здравствуй, Дин, - негромко приветствует его ангел. Дин рассеянно кивает. Молчит. Но всё же спрашивает на всякий случай: - Мы опять во сне? - Да. Кастиэль отмечает его «опять». Ему интересно, понял ли Дин, что тот самый первый сон, в котором они бежали через лес, был осознанным. Дин вновь замолкает. Сидит, уставившись взглядом в пустоту. Облизывает губы, чуть хмурится, размышляя. Кастиэль начинает понимать, о чем думает человек. Эта мысль не давала Дину покоя и во время бодрствования, но он не мог понять её, уловить, его сознание закрывалось от неё. Она билась в его черепной коробке, когда он сталкивался взглядом с Кастиэлем, когда держал его за руку, неосознанно прикасался, идя на поводу у непонятных ему желаний и инстинктов. Может быть, он просто не хотел её принимать, но сейчас она выкристаллизовалась как никогда явно. Сны открывают человека, показывают, что творится у него в голове. Возможно, никто, кроме ангелов, не может этого увидеть. Дин вспоминал слова Кастиэля, сказанные перед тем, как он отправился пытать Аластара. Человек напряженно думал о том, что происходило между ними, о том, как ангел подчинялся его воле, не в силах сопротивляться. Должно быть, Дин замечал, как Кастиэль боится потерять его доверие и расположение. Людей часто тревожат чужие чувства и привязанности… - Это сон, - зачем-то говорит Дин. Кажется, он убеждает себя, что ему всё снится. - Сон, - соглашается ангел. Так оно и есть – это сон, но не совсем в привычном понимании человека. Но пусть Дин думает, как ему хочется. Пусть он думает так, как ему будет проще. Я – не сон, - одними губами произносит Кастиэль. - Раз сон… - тихо отвечает Дин и замолкает. Он придвигается чуть ближе. Одна его ладонь скользит по шее ангела, а вторая ложится на его щеку. Дин ставит колено между его ног, нависая над Кастиэлем, и держит его лицо в руках. Они смотрят друг на друга, возможно, чуть испуганно от такой непривычной близости. Кастиэль чувствует дыхание Дина на своем лице, и его ладонь словно сама собой ложится на поясницу человека. Прикосновение к нему настолько приятно, что ангел облизывает губы, теряясь в ощущениях. Дин, заметив это, наклоняется и касается его губ. Испуганно и медленно, но, кажется, в следующую секунду начинает злиться на себя за нерешительность. Его пальцы сильнее сжимают щеку Кастиэля, а губы требовательно заставляют открыть рот. Его язык скользит по губам ангела. Полминуты. Минута. Полторы минуты. Две. В голове Кастиэля как будто щелкают часы, секундная стрелка четко передвигается по своей траектории. Кастиэлю показалось, что он весь на эти две минуты разделился пополам. Одна его половина отмечала время, анализировала действия Дина. Текстура кожи, манера ведения поцелуя, руки на лице, неосознанно поглаживающий указательный палец, запах чего-то горьковатого, возможно – одеколона или дезодоранта, шампуня или мыла. Глаза закрыты, и ресницы чуть подрагивают, ноздри напряжены, воздух, он дышит, а ангел старается не забывать об этом. Кастиэль неуверенно касается поясницы Дина, поглаживая её, кладет вторую руку ему на шею, понимая, что пальцы чуть дрожат от волнения. Его вторая половина собралась в комок где-то в сердце, она пульсирует и не хочет ничего анализировать, понимать. Она просто наслаждается этим моментом, который растягивается для неё в вечность. Ей тепло, она вся напряжена, приближаясь к тому, что буддисты назовут трансом четвертого уровня. И вдруг всё прерывается. Дин отстраняется, садится напротив ангела, переводя дыхание. Кастиэль замечает, что его дыхание тоже стало рваным и глубоким, как будто он пытается отдышаться. Губы человека покраснели. - Ты не отвечал мне, - задумчиво говорит Дин, - тебе неприятно? Ангел молчит, но всё же едва заметно качает головой, чтобы Дин знал, что его предположение неверно. Не рассказывать же всё, что он чувствовал. Но и сказать просто «приятно» Кастиэль не может – это будет совсем не то чувство, которое он испытывал… Он ощущает себя до ужаса счастливым, как будто исполнилось его самое большое желание. Словно он впервые в жизни получил подарок. Впрочем, так оно и было – никто и никогда ему ничего не дарил, а сейчас на его губах оставался призрак губ Дина, его дыхания, на щеках до сих пор чувствовались его руки, а собственные ладони хранили тепло его кожи. - Кас, - Дин смотрит на него. – Ты хоть когда-нибудь с кем-нибудь целовался? Ангел отводит взгляд. Зачем мне с кем-то целоваться?.. Комната чуть темнеет и рябит, словно призрак. Верный знак того, что Дин теряет нить и выпадает из осознанного сна, перемещается в обычный или просыпается. Темнота. Он проснулся. В голове ангела звучит голос человека. «Кас, - Дин требует. Не просит. Не молит. – Кас! Я знаю, что ты меня слышишь. Немедленно складывай крылья и пикируй сюда.» И Кастиэль подчиняется. Его тащит к Дину неведомой силой, и он не в силах ей противиться. Небо не понимает, что заставляет ангела помогать этому человеку, являться по его первому зову, нарушать правила и приказы. Небо может понять. Но не собирается этого делать. Дин оборачивается на легкий шелест крыльев. Смотрит на Кастиэля и молчит, разглядывая, облизывая губы, собираясь с мыслями. - Здравствуй, Дин. Он кидает мельком взгляд на дверь, удостоверяясь, что она закрыта. Очередной мотель. - Сдается мне, что я это сегодня уже слышал, - напряженно отвечает он. – Что это было? Что ты делал в моей голове? – он злится. – Ты там не в первый раз! - Дин, если бы ты не пожелал меня увидеть, я бы не появился, - напоминает ему Кастиэль. – Что тебя так злит? - Ты… - он возмущенно задыхается. – Это ты. Они смотрят друг на друга. - Я ничего не делал в твоем сне, - медленно говорит ангел, - я лишь присутствовал там. Ты увидел меня, когда вспомнил обо мне. И сразу же осознал, что это сон, что позволило тебе контактировать со мной как в реальности. - То есть я поцеловал тебя в реальности? – Дин шумно выдыхает и начинает мерить шагами комнату. – В реальности?! Ты нигде не ошибся? Может, это ты всё подстроил… Кастиэль чувствует, что в грудь как будто ударяет что-то темное и тупое. Он сглатывает, пытаясь прогнать это ощущение. Его затапливает понимание того, что Дин стыдится своего поступка. Для человека зазорно целовать ангела? Для человека зазорно целовать ангела в оболочке мужчины? Для человека зазорно чувствовать влечение к тому, с кем у него связь? Дин садится на кровать, пряча лицо в руках. - Прости, - его голос звучит глухо. – Конечно, ты же ангел, тебе всё человеческое чуждо. Глупо. Но не сиди в моей голове. Тебя туда никто не звал. Кастиэль исчезает. Его никто не звал. Дин стыдится своих чувств. Он не понимает их. «Виноват ли я? Виноват. Привязавшись к нему, позволив себе пойти на поводу зова связи, я совершил ошибку. И я расплачиваюсь за неё сейчас, когда меня откинул человек, которого я посмел подпустить так близко к себе», - думает Кастиэль. Он понимает, почему небо не любит людей. Потому что они не умеют любить. Они потеряли величайший дар. Стали считать его постыдным. Я совершил ошибку. 4х20 В голове звучит голос, от которого барабанные перепонки могут разорваться, и Кастиэль зажмуривается. Поняв, что он может вырвать буквально несколько минут, прежде чем до него доберутся, он совершает то, что зарекся делать: вторгается в сон Дина. Как-то Дин сказал, что он всегда выполняет приказы Кастиэля, что ангел вертит им, как хочет. Но, если Кастиэль спасет его брата от Лилит, то Дин будет помогать и дальше. Кастиэль не вспомнил бы эти слова, если бы у него был другой выход; он бы ни за что не потребовал у Дина помощи так, как требуют долг. Но ему больше не к кому обратиться. Поэтому, избегая смотреть Дину в глаза, Кастиэль зовет его. Ему жаль нарушать прекрасный и спокойный сон человека, но у него нет другого выхода. Он просит о помощи, чувствуя, что голову скоро разорвет от криков, и протягивает Дину листок с адресом. Он лишь надеется, что человек не возненавидел его после того поцелуя. В ту же секунду Кастиэль исчезает, не в силах больше сопротивляться. Его звали небеса. Кто-то грубо выдернул его, и Кастиэль лишь почувствовал, как он падает. Под ним был пушистый ковер, пахнущий пылью, и ангел поморщился. Он не знал, как давно на небесах появилась пыль, но ему не нравилось это явление; как будто что-то состарилось. - Кастиэль. Ангел поднял голову к говорившему. Перед ним стоял никогда не воевавший брат, вечно отсиживающийся в окопах. Он совершал сделки, словно какой-то демон, и имел привычку относиться ко всем с излишним высокомерием, неумело скрывая его под напускной улыбкой и дружелюбием. - Захария, - с досадой ответил Кастиэль, поднимаясь на ноги. В голове ещё звенело. – У тебя слишком громкий голос. - Прости, - лицо Захарии разрезала искусственная улыбка, - до тебя было сложно докричаться, поэтому я немного увеличил звук. Что происходит между тобой и Дином Винчестером? - Ничего, - лицо Кастиэля застыло. Он не соврал. После того, как Дин оттолкнул его, между ними действительно ничего нет. Может быть, и не было, раз человек так испугался своих желаний. - Ты знал пророчество, - задумчиво произнес Захария. – Но все равно подсказал человеку, как можно его изменить. Ты стал его послушной собачкой на поводке. - Нет, - Кастиэль зло сверкнул глазами. - Теперь ты служишь Дину Винчестеру, - Захария приблизился к нему, и Кастиэль был вынужден сделать шаг назад. Он прижался спиной к стене, а Захария навис над ним, до боли сжав плечо. – Даже после того, как тебе уже об этом говорил Уриэль. - Нет, - выдохнул Кастиэль. Он будет сопротивляться до последнего. - Мне кажется, это заслуживает наказания, - тихо сказал Захария, изучая лицо ангела. – Как насчет того, чтобы отправить твой вессель домой? - Его убьют, - зрачки Кастиэля расширились, выдавая испуг. За телом человека, странствовавшего с ангелом, станут охотиться все демоны. Он станет лакомым кусочком, и его сначала будут долго пытать, а потом просто разорвут. И Захария это знает. - Да, - спокойно ответил ангел. – И это твоя вина. Твоя – и Дина Винчестера. Захария прижал ладонь ко лбу Кастиэля. - Нет! – из последних сил всхлипнул ангел, чувствуя, как прикосновение Захарии заставляет его уходить прочь из привычного тела. Его выдавливали наружу, и на какой-то момент Кастиэль потерялся, не понимая, где он и что с ним происходит. А потом его поглотила темнота. Когда Кастиэль очнулся, он обнаружил рядом с собой Захарию. Его кольнуло легкое чувство дежавю: какое-то время назад он точно так же, огромный и болезненно-белый, стоял перед Уриэлем, одетым в человеческое тело. Ангел невольно пожелал, чтобы Захария не был убит своим братом. - Кастиэль, - Захария опустился на лавочку. Оглядевшись, Кастиэль понял, что они в незнакомом месте. Возможно, здесь отдыхал Захария: строгий парк, трава везде аккуратно подстрижена и ни одного человека вокруг. – Теперь ты знаешь, что бывает с теми, кто нарушает приказы. И это не самое худшее, - ангел растянул губы в улыбке. От этого оскала Кастиэлю стало не по себе. – Скажи, заслуживает ли хоть один человек того, чтобы ангел страдал по его вине? Ты хороший воин, Кастиэль. Ты служишь небесам. - Небесам, - повторил Кастиэль, словно был марионеткой. Он вспомнил то, как кричал на него Дин. А потом то, как он обещал Джимми, что с его семьей будет все в порядке. – Где мой вессель? - А ты как думаешь? Винчестеры не могут никого спасти. Они, по большому счету, озабочены лишь друг другом, - Захария внимательно посмотрел на Кастиэля, словно проверяя, достигли ли его слова цели, и ангел понял, что брат ожидает увидеть в нем ревность. Но её не было. Кастиэль слишком хорошо понимал, какие отношения между Винчестерами, чтобы надеяться, что Дин привяжется к нему сильнее, чем к брату. – Если ты полетишь сейчас же, у тебя будет шанс спасти Новаков. Если, конечно, ты собираешься бороться за этих людей. - Джимми верил мне, - ответил Кастиэль, как будто это все объясняло. Захария хмыкнул. - А Дин тебе не верит. Поторопись. Кивнув, Кастиэль взлетел, сверкающим росчерком разрезая небо, в ту же секунду разыскав Джимми. …Вернувшись в оболочку Джимми, Кастиэль намеренно избегал взгляда на братьев. Зачем лишний раз заставлять Дина стыдиться? К тому же, ему не следует искать симпатий у человека, оттолкнувшего его, да и никогда, по сути, ему не верившего… Захария был прав, - думал Кастиэль. Из-за его привязанности к Дину Винчестеру едва не погибла целая семья. - Кас, постой. Кастиэль обернулся на голос Дина, сохраняя в себе решимость больше никогда не смотреть на человека с таким обожанием, как он прежде глядел на него. Но от внимательных глаз Дина нельзя было убежать; на его лице нарисовалось непонимание, и Кастиэль ощутил легкую вину за то, что сейчас обходится с человеком так грубо. Однако он напомнил себе о словах Захарии, о том, что произошло между ним и Дином не так давно, и это придало ангелу сил. - Что ты хотел сказать мне? Глаза в глаза. Взгляд Кастиэля жестче, и бог знает, как ему тяжело сохранять неприступный и отчужденный вид. - Я усвоил урок, пока меня не было. Я служу небу, а не людям. И уж конечно не тебе, Дин. Дин чуть сузил глаза, словно собираясь что-то сказать, но Кастиэль молча развернулся и ушел прочь. Никто не должен заметить, что внутри него поселилось существо, рвущее его изнутри когтями и требующее немедленно объяснить все Дину в попытке примириться. 4х21 Человеческая любовь – это подарок, дар, величайшее чудо. То, что чувствовал ангел, - пытка. Бесконечные сомнения, страх, волнение. Дин звал Кастиэля. Он не понимал, что происходит, один раз он даже пытался докричаться до ангела во сне, надеясь, что он где-то рядом. Но Кастиэль старался следовать своему решению: не приходить на зов, когда в этом нет необходимости. Когда Дин звал его просто так. Ангел чувствовал, что человек уже много раз пожалел о своем поступке, но принять его извинения (если они, конечно, будут) – значит, позволить снова вертеть собой. Потом Дин словно успокоился и оставил Кастиэля в покое. В голове ангела не звучало ни единой молитвы, и он почти смог отвлечься от воспоминаний и мыслей о человеке, хотя все равно, прикрывая глаза, следил за ним. Возможно, это привычка, возможно, он просто приглядывал за тем, кто должен будет положить конец Апокалипсису – Кастиэль оправдывал свое наблюдение по-разному, не желая признавать, что он скучает по Дину. Но человека слишком занимала проблема с братом. Весь мир для Дина сузился до одной точки, имя которой Сэм. И лишь когда Дину действительно понадобилась помощь, Кастиэль пришел на его зов. Человек кричал, стоя посреди свалки машин. Сначала он звал ангела шепотом, потом, постепенно начиная злиться, повышал голос. Он не знал и не мог знать, что Кастиэль хотел бы спуститься к нему мгновенно, но ангел выслушивал ликбез Захарии, учившего его лгать. Недоговаривать. Сопротивляться людям. Однако его речи возымели противоположное действие: Кастиэль понял, что он не хочет врать Дину. Ему не нравилось то, что происходило. Он переставал верить, что приказы раздает Бог. Когда Кастиэль оказался рядом с человеком, он не чувствовал ничего, кроме отчаяния и раздражения Дина. Человек слишком волновался за брата, чтобы замечать хоть что-то ещё. Он даже не мог понять, что ангел мог обидеться на него за сцену после поцелуя. Возможно, если бы Дин не оттолкнул его тогда, Кастиэль вынес бы наказание на небесах и снова вернулся к человеку, пойдя против воли своих братьев. Но Дин, кажется, не понимал этого. Совсем не понимал. Дин согласился быть оружием ангелов – лишь бы был спасен Сэмми. План неба осуществлялся – ангелы получили старшего Винчестера, а младший шел своей дорогой, его направлял и Ад, и Рай. Когда Дин в последний раз произнес «Клянусь», он напрягся, подумав, что всё произойдет прямо сейчас. Он был готов пойти убивать Лилит, останавливать Апокалипсис, спускаться в Ад. Лишь бы Сэм вновь стал самим собой. - Клянусь. Дин напряженно смотрел на Кастиэля, наконец-то начав замечать, что с ангелом что-то происходит. Он замечал, как мало воздуха осталось между ними, как сократилась дистанция, и они стояли слишком близко для двух друзей. Но самое ужасное, - понимал Кастиэль, - так это то, что меня выдают глаза. Они начинают блестеть, а сердце сжимается, потому что он больше не может избегать Дина. Человек стал нужен ему, как воздух. Связь между ними превратилась в проволоку, перетягивающую шею. - Теперь жди. Мы призовем тебя, когда придет время. Слова словно остудили Дина, и он выдохнул, сдувшись, как шарик. Его отпустило напряжение, державшее неделями. Дин склонил голову, уставившись в землю. Кастиэль не торопился улетать, чувствуя, что сейчас что-то произойдет. Возможно, разговор, а может быть, и нет. Он дал Дину время решиться. Человек действительно долго звал его. Иногда – даже во сне. Не стыдился своего желания видеть Кастиэля? Его мучило раскаяние? Их связь и его рвала изнутри? - В общем… - Дин поднял голову и посмотрел ангелу прямо в глаза. Кастиэль подумал, что Дин смелый. Он не боится говорить в лицо. – Я был неправ. Психанул. Ты… - ты можешь приходить в мои сны. - Мне… - мне нравится находиться там с тобой. Все невысказанные реплики как будто написаны на его лице. Но они слишком сентиментальны, он никогда так не скажет. И Дин всё же выбрал слова, кривя уголки губ в усмешке: - Я не против видеть тебя во сне. Когда вспомню тебя. Мир? Кастиэль кивнул. Да. Мир. Он не мог оторвать глаз от чуть виноватого лица человека, разом простив его. Возможно, он слишком плохо понимает людей. Дину надо было чуть больше времени, чтобы принять свои чувства и чувства ангела. - Постой, Кас, не улетай, - попросил Дин, вновь собравшись с духом, словно испугавшись, что ангел исчезнет. – Короче… Он резко протянул руку, положив её Кастиэлю на затылок, притянул его к себе и коротко поцеловал в губы. Я должен вернуться к брату, - говорили его глаза, - у нас ещё будет время. - Дин Винчестер, - прошептал Кастиэль, проводя ладонью по щеке Дина. Он неуверенно улыбнулся, и человек усмехнулся в ответ. - И всё равно… какие же вы все сволочи, - не удержавшись, бросил он. – Ты недели две игнорировал меня. Несмотря на его слова, Кастиэль понял, что в них нет обвинений или злости; Дин раздражен лишь тем, что у неба на него планы. У ангелов, а не у Кастиэля, и это обнадеживает его. Шелест крыльев, и Кастиэля уже нет рядом с его человеком. Кастиэль начинает чувствовать себя виноватым, когда исполняет приказ небес, выпуская Сэма Винчестера из клетки, и это чувство для него внове. Как будто он предает Дина, начавшего ему верить и подпустившему к себе непозволительно близко. Поэтому, когда он слышит слабый голос своего человека, зовущего его, Кастиэль немедленно появляется рядом с ним. Он видит разгромленный гостиничный номер и Дина, безразлично лежащего на полу, избитого и окровавленного. Мгновенно опускаясь рядом с ним на колени, Кастиэль недоуменно смотрит на него, не понимая, кто мог это сделать. - Меня отлупил Сэм, - криво усмехается Дин, - отлупил, накачавшись демонской кровью. Сука. Кастиэль медленно убирает осколки стекла из волос человека, стряхивает их с одежды. Порезы, остающиеся на его ладонях, мгновенно заживают. Дин никак не реагирует на прикосновения, позволяя делать что угодно, но, когда рука ангела скользит по его бедру, человек нервно искривляет губы в улыбке. - Так и быть, я разрешаю тебе положить руку мне на колено. Кастиэль угадывает за этим тоном скрывающуюся истерику и обиду на брата, и чувство вины затапливает его ещё сильнее. Но он не может пойти против приказа… все, что он способен сделать - это помочь сейчас Дину справиться с эмоциями. Ангел помогает ему встать и дойти до кровати. Закинув руку Кастиэлю на плечо, Дин едва переставляет ноги, и ангел не знает, сможет ли он его исцелить. - Найди в баре что-нибудь покрепче, - просит Дин. Он не просит его вылечить, словно думая, что не заслуживает этого, и Кастиэль закусывает губу. Исполняя просьбу Дина, он приносит ему бутылку рома и садится рядом на край кровати. Человек делает несколько глотков прямо из горла, предлагая выпить и Кастиэлю, но ангел отказывается. Он следит за тем, как двигается кадык Дина при каждом глотке, как он облизывает губы, как чуть морщится, когда алкоголь обжигает гортань. Словно почувствовав в себе силы, Кастиэль прикасается двумя пальцами к переносице человека, и перелом носа исчезает. Заживают и синяки на лице, пропадают кровоподтеки на теле. Закрутив пробку на опустевшей наполовину бутылке, Дин кидает её на пол и внимательно смотрит на Кастиэля. - Иди сюда, Кас, - человек притягивает его за отвороты плаща к себе, и ангел неловко нависает над ним, опираясь на локти. Несколько секунд Дин просто смотрит на него. Они почти соприкасаются кончиками носов. А потом человек заставляет ангела опустить голову ниже и целует его. У поцелуя привкус алкоголя, но Кастиэль знает, что голова у него начинает слегка кружиться вовсе не от этого. Он, осмелев, отвечает на поцелуй, сжимая нижнюю губу Дина, скользит по ней языком. Они сталкиваются зубами, а рука человека забирается под плащ, проводит по позвоночнику сверху вниз. Дин затаскивает Кастиэля на кровать, заставляя лечь рядом, и оказывается сверху, вжимая его в матрас. Ладони человека скользят по всему телу, исследуя и ища точки, от прикосновения к которым ангел слегка всхлипывает. Он тоже пытается ощупать всего Дина, проводит по ежику волос, шее, спине, сжимает бока, дотягивается до бедер. Уже менее уверенно Кастиэль прикасается к округлым ягодицам, и Дин это замечает, улыбаясь ему в губы. Кастиэль запоминает все, что может зафиксировать его сознание; тяжесть тела Дина; его горячее дыхание, запах алкоголя; уверенные и сильные руки. Его ведет, словно он не ангел, а человек, от этой близости, о которой он, наверно, мечтал бы, если бы только мог представить себе подобное. Дин влажно целует его в подбородок и спускается к шее, вылизывая её, оттягивает галстук вниз, и Кастиэль не знает, что ему делать и как отвечать; он догадывается, как поступают люди в подобных ситуациях, но он – не человек, и перед ним не кто-то обычный, а Дин… Дин Винчестер, чье тело напряжено, чуть ли не подрагивает от возбуждения, даже если это в основном результат выпитого. Дин ничего не говорит, но Кастиэль слышит его мысли. Я так пьян, слишком пьян. Но мне так хорошо. Дин переносит вес тела на локоть, смотрит на ангела, не отрывая глаз. Скользит ладонью от шеи Кастиэля к груди, проводит по животу. Белая рубашка уже выбилась из штанов, а плащ скомкан где-то возле лопаток. Дин внимательно следит за лицом ангела, продолжая скользить ладонью по его телу; он останавливается на животе, выводя круги пальцами. Кастиэль смотрит на него, боясь моргнуть или сделать что-то неправильно; он тянется рукой к лицу Дина, проводя по щеке, и кладет пальцы на шею человека. Ему хочется прикасаться к Дину. Только сейчас Кастиэль понимает, что его тело возбуждено; он словно позволяет себе с ним слиться, и это чувство – тянущее, пульсирующее, ни на что не похожее – затапливает, заставляя рвано втянуть воздух губами. - Я сгорю в Аду, - говорит Дин, и его ладонь резко опускается ниже, ложась на пах. Кастиэлю кажется, что Дин сейчас боится не меньше его самого; но человек не останавливается, и это обнадеживает. Потому что если он остановится, - понимает ангел, - произойдет что-то непоправимое. Пальцы Дина, подрагивая, расстегивают ширинку брюк ангела, но не снимают их; Дин лишь запускает в них ладонь, сжимая вставший член через ткань нижнего белья. Не выдержав, Кастиэль зажмуривается, шумно дыша, и это словно сносит последние тормоза у Дина. Он начинает быстро тереть ладонью член ангела, то и дело обводя большим пальцем головку – на том месте, где она утыкается в трусы, ткань уже стала влажной. Опустившись на Кастиэля, Дин вжимается в его бедро пахом, пытаясь двигаться в одном ритме с собственной рукой, но это плохо получается. Тогда он, бормоча, чтобы Кастиэль потерпел ещё минутку, торопливо расстегивает свои джинсы, приспускает их до середины бедер, и ангел делает то же самое со своими штанами. - Дин, - срывается с губ Кастиэля, когда человек перемещается так, чтобы прижаться к его паху своим, и Дин коротко целует его в шею. - Чувствую себя подростком, Кас… Дин вжимается в него бедрами, и их члены потираются друг о друга, и с каждым движением темп становится все быстрее и быстрее. Кастиэль по наитию ловит ритм, и начинает двигаться в такт человеку, положив ладони ему на талию. Ему сносит голову от происходящего; Дин жарко дышит ему в ухо, и Кастиэль не может больше ни о чем думать, кроме как о своем восхитительном человеке. Он представляет себе его обнаженным, и все кажется таким неприличным… и его накрывает. Сначала ему становится стыдно и хочется извиниться, но Дин продолжает двигаться, как ни в чем не бывало. Он все так же накрывает своим телом ангела, толкаясь в него бедрами, и Кастиэлю становится даже немного больно, но он ничего не говорит. Движения Дина становятся рваными, он чуть слышно всхлипывает, и обмякает, растянувшись на ангеле. Все тело в поту. Мокро и липко. И до ужаса хорошо, невыносимо хорошо, так, как никогда – совсем никогда – не было. Они лежат, не двигаясь, ещё какое-то время, а потом человек начинает возиться. - О боже, Кас, - выдыхает Дин и откатывается на бок, ложась рядом с ангелом и глубоко дыша. – Я так пьян, - говорит он и тянется на пол к бутылке, чтобы выпить ещё. – Мне нужно проспаться. Кастиэль кивает, понимая, что он должен уйти. Кажется, он начал лучше понимать своего человека: сейчас Дину точно так же нужно время, как и в прошлый раз. Ангел поднимается с кровати, садится на ней и осознает, что тело его плохо слушается – такое с ним случается впервые. В коленях разлилась слабость, пальцы слегка дрожат. А к бешено бьющемуся сердцу, словно у него тахикардия, Кастиэль уже почти что привык. Ему нужно поправить галстук, но ангел понимает, что у него это не получится. Он должен уйти сейчас же, иначе он не сможет сдвинуться с места и останется рядом с Дином. Тогда человек будет злиться. Кастиэль поднимается на ноги, и его неожиданно прерывает оклик Дина: - Подожди. Кастиэль оборачивается, и Дин, подвинувшись к нему, заправляет ему рубашку в брюки и застегивает ширинку. - Не догадаешься ведь… Иди теперь, - Дин целует его в живот и только после этого отпускает, откидываясь на кровать. Ангел закрывает глаза, представляя себе бескрайние снежные просторы, и оказывается где-то далеко-далеко от Америки. Здесь холодно и повсюду лед со снегом. Но даже низкая температура ещё долго не может остудить его мысли. 4х22 Когда приходит час – Дин Винчестер почти что решает помириться с братом – Кастиэль, невидимый для всех, касается его плеча, выполняя приказ Захарии. Он чувствует себя в высшей степени странно: ещё никогда он так не сомневался в правильности того, что делает. И следующая сцена не добавляет ему уверенности. Когда Захария, обходя Дина кругом, лжет ему в лицо, стараясь выглядеть добрым, держать маску на лице легко. Потому что внимание Дина приковано к Захарии, он не сводит с него глаз, ещё ожидая, что, если он будет более настойчивым, ему скажут, что происходит. Кастиэлю легко притворяться, что все в порядке, когда Дин не смотрит на него. Но ангел не может обманывать своего человека, когда их взгляды встречаются, и он опускает глаза. Дин снова смотрит на Захарию, и Кастиэль почти физически чувствует, как в голове Дина что-то щелкает, как его разум торопливо просчитывает происходящее. - Ты дал обет повиновения, - Захария повышает голос. Взгляд Дина останавливается на Кастиэле. Острый, словно нож, обвиняющий. Ты виноват. «Я – соучастник. Я тоже лгал, хотя не хотел, совсем не хотел. Я лишь… повиновался.» Кастиэль опускает глаза. Он исчезает мгновенно, едва Захария покидает комнату, избегая взглядов Дина, его слов, обвинений. Он не знает, прав ли он. В ангеле все ещё борются два начала: его суть, всегда повиновавшаяся Небесам, и то новое, что расцвело в душе, когда он впервые прикоснулся к Дину в Аду. Кастиэль следит за своим человеком, и на него волной накатывает беспокойство. Дин ходит по комнате. Он не может дозвониться до Сэма, он не может с ним поговорить. Он чувствует, что может случиться что-то недопустимое, если они не поговорят. Человек оставляет сообщение на автоответчике, и Кастиэль чувствует укол совести – он знает, что все его слова будут переиначены. - Не забывай, - звучит в голове голос Захарии, - ты служишь небу, а не человеку. Не делай глупостей. - Кас, - почти одновременно с ним произносит одними губами Дин – так, чтобы больше никто не услышал. – Ты мне нужен. Пожалуйста. Дин зовет ангела, и Кастиэль появляется рядом с ним, читая человека, как книгу. Дин Винчестер готов пойти на что угодно ради брата. Как никогда остро это ощущается именно сейчас. Как никогда остро ощущается, что для него никогда и никого дороже брата не будет. Он готов отказаться от всего. От ангела. Кастиэль понимает, каково это – чувствовать, как горло сжимается от обиды и сожаления. Этот год… за это время их связь крепла. Перерождалась. Менялась. Внутри ангела она выросла в любовь. В ту, которая его пожирает, которая заставляет жертвовать собой, которая поглощает. Любовь – это то чувство, которое заставляет ставить кого-то другого выше себя. Превозносить его цели, желания, чувства. Это происходит так естественно и легко, что не замечаешь этого. Лишь потом оглядываешься назад и понимаешь, что всё это время превращал себя в ковровую дорожку для того, кого любишь. Ангельская любовь, то, что начал чувствовать Кастиэль, была непохожа на человеческую. Она не оставляла ему никаких шансов на спасение, никаких запасных выходов. Полюбив, он не смог бы разлюбить, не потеряв Благодать, не упав на землю. Он мог бы бежать от неё, прятаться, отрицать. Мог бы сделать вид, что ничего не чувствует, ставить превыше всего волю Господа, сказав любви, что ему не до неё. Что поступил приказ от куда более высокой инстанции… Но его любовь не поверит. Она растерзает ангела. Заставит корчиться от боли. Потому что любовь знает – она и есть высшая инстанция. Любовь – это Бог. И как бы Кастиэль не пытался доказать себе, что это всего лишь чувство, она всё равно швырнет его, а затем заставит подняться. Она прикажет ему отдать всего себя тому, кого он полюбил. Кастиэль знает, что никогда не будет для Дина важнее брата. Он ставит себя на место человека и чувствует то, что ощущает Дин, все его переживания, и… отвечает нет. За ними сейчас наблюдают. Он не может ответить согласием, не может утешить Дина, и внутри все обрывается, когда Кастиэлю приходится исчезнуть, оставив человека с осознанием, что ему не помогут. Захария, словно поняв, что Дин может повлиять на Кастиэля, спускается поговорить с человеком, и Кастиэль использует это время. Он рисует знаки на стенах – так, чтобы его перестали слышать, закусывает губу, боясь того, что делает. Он может быть неправ. Сотню раз не прав. Но, слыша слова Захарии о том, что на Земле будет Апокалипсис, что Бог покинул здание, он кусает внутреннюю сторону щеки побольнее, как будто это может заглушить бурю, бушующую в нем. Он не заканчивает руну лишь на чуть-чуть, потому что до сих пор не знает, сможет ли что-то сделать. Но ему нужно несколько минут наедине с Дином, когда он не будет бояться, что их подслушают… и Кастиэль очерчивает последний знак кругом. Ему срочно нужно поговорить с Дином. - Ты не дозвонишься, Дин. Ты вне зоны действия сети, - Кастиэль появляется рядом с человеком, не зная, чего ожидать. Дин оборачивается на его голос. У него в голове бьется лишь одна мысль: Сэм. Ангелу там места нет. И единственное, что Кастиэль может – это облегчить его страдания. Возможно, думает он, тогда его перестанет разрывать на части. Возможно, тогда Дина перестанет разрывать на части… - Зачем пришел, Кас? – человек смотрит на ангела, и одна из преград в Кастиэле ломается. Если он сейчас не поможет, то всё будет кончено. Когда Дин, замахнувшись, бьет его по лицу, ломается вторая преграда. Дин кричит. Не понимает, что происходит. - А стоит ли их спасать? – не выдерживает Кастиэль. Ему надо окончательно убедиться перед тем, как он совершит, наверно, самый смелый поступок в своей жизни. И ради кого… ради человека. Одного-единственного человека. – Я не вижу ничего, кроме боли! Загляни себе в душу. Там чувство вины, гнев, смятение. А в раю все грехи простятся. Спор с ним идет в двух плоскостях. Одна плоскость – разговор об Апокалипсисе. Вторая – спор о них. Когда Дин начинает отвечать, ангел отворачивается, не выдержав. Ему кажется, что если Дин умрет, то он погибнет тоже. А человек может умереть, если окажется рядом с Лилит. Или спасется, но потом их с братом убьют ангелы. И если Кастиэль поможет ему сейчас – то убьют и его самого. Все, что он любит, однажды умрет. Но, возможно, ему не придется встречать вечность в одиночестве, если он сделает правильный выбор. - Если за что-то умереть, то за это, - Дин смотрит на ангела. Кастиэль молчит. От него требуют предать небо. Молчание затягивается, и Дин понимает его по-своему. Его голос как будто ломается. – Ну ты… бездушный. Бесхребетный. Что тебе смерть… ты давно мертвец. А нам хана. В его голосе слёзы. Обреченность. Кастиэль вспоминает все, что произошло между ними. - Дин, - голосовые связки отказываются подчиняться, в горле стоит горячий ком, и Дин не слышит, как ангел произносит его имя. В Кастиэле ломается последняя преграда. Последний барьер. Последняя плотина. Её смывает захлестнувшими чувствами Дина, смывает его собственными чувствами, уносит куда-то далеко, где не остается ничего, кроме них двоих и выжженной долины. Такая долина останется после Апокалипсиса на земле. В каждой душе, которая выживет, всему настанет конец. Не будет светлой комнаты в голове Дина, не будет и самого Дина. Не будет ничего, кроме ангелов, выстраивающих свой бездушный рай, ненастоящий, который хуже ада. Такого исхода не мог захотеть Бог. И после этого осознания Кастиэль на секунду исчезает – ему нужно взять нож Дина – и возвращается, прижимая человека к стене, зажав ему рот рукой. Кастиэля затапливает понимание, что он прав. Впервые за долгое время он уверен, как никогда. Взгляд Дина говорит куда больше, чем всё, что он мог сказать ангелу, и это уже награда за все, что Кастиэль делает. Его первое прикосновение к плечу Дина. Их первая встреча. Медленно растущее доверие человека. Рукопожатия. Поцелуи. Все, что между ними было. Кастиэль сохранил бы эти воспоминания в мраморе, на пленке, на холсте, спрятал бы в самый надежный сейф – если бы он только мог их извлечь из своего разума, он бы непременно сохранил их, как самое дорогое. Их – и Дина. Потому что он стал центром Вселенной ангела. Когда Кастиэль встречает сверкающего Архангела, его первая мысль – лишь бы Дин выжил. Его последняя мысль – может быть, если я поступил правильно, я тоже выживу и помогу своему человеку. Кастиэль знает, что это единственный выход: погибнуть, защищая и спасая того, кого любишь.

КОНЕЦ