***
— Запишите время освобождения — 23:23. Она в сознании. Жива — понятие другое. Амели не ощущает себя живой. Мертвая оболочка со сломленным духом внутри. Пустышка. Или Троянский Конь. Много лиц. Оружие, халаты, униформа. Голубой плащ Моррисона. И теплая хватка на сгибе колен и лопатках. Грубые, но одновременно с этим такие нежные пальцы. Жерар…***
Снайперский глаз быстро отмечает наиболее удобную и безопасную позицию. Небольшое окно в руинах. Этого хватит. Крюк с тихим треском вцепляется в древнее каменное сооружение, вытягивая владелицу «кошки» к позиции. Из кейса извлекается «Шепот Вдовы» — модернизированная винтовка с большей кратностью прицела, глушителем и сошками. 11:24. Шесть минут. Шесть…***
— …минут. Ты была в состоянии клинической смерти. Этот голос… Такой нежный, заботливый, теплый. Даже… сияющий? Будто ангельский. — Амели? Ты меня слышишь? — Да. Прости, Ангела. Но Ангела не отвечает. Ее теплая рука мягко ложится на предплечье француженки, поглаживая. Это удивительно хорошо работает. Лакруа успокаивается. Даже в сон клонит… — Через месяц ты можешь выйти из больницы. Это удивительное явление - твоя клиническая смерть. Но Лакруа это не очень волнует. Пожалуй, она желает лишь, чтобы эта девушка как можно чаще дотрагивалась до ее кожи…***
Белокурая невысокая девушка привычно занимает свое место. Официант говорит пару слов, тут же предоставляя девушке меню. Отточенные до идеала действия. Впрочем, меню быстро исчезает со стола. Девушка достает телефон и что-то смотрит в нем. Вдова тщательно изучает каждую черту лица цели, высматривая ее в прицеле. Она любит этим заниматься. 11:43. Две минуты до выстрела. Чистая эстетика.***
Она — идеальна. Подобие ангела. Точные пропорции. Мягкий голос, такой манящий, завораживающий, теплый и заботливый. Нежная белая кожа. Фигура, формы. В ней идеально все. И даже имя. Такое красивое, но легко запоминающееся. Простое, идеальное. Ангела.***
Чем дольше Вдова смотрит на лицо Ангелы, тем больше в ее памяти всплывает доселе незнакомых и непонятных воспоминаний. Чувств… Вряд ли. Снайпер ведет отсчет. Потихоньку надавливает на спусковой крючок. Но когда приходит время выстрела, палец будто столбенеет. Рука больше не хочет слушаться хозяйку. Спусковой крючок кажется невероятно тяжелым.***
— Амели? — Да, Ангела. — П-подожди секунду, я оденусь. Рука ложится на дверную ручку и дверь открывается. Ангела в халате. — В этом нет нужды. «Циглер такая милая, когда смущена» — отмечает Амели. И вся ее натура хором говорит засмущать эту прекрасную девушку еще больше. Лакруа делает шаг вперед, Ангела отступает. Все ее лицо покрывается румянцем. А когда после очередного наступления француженки Циглер упирается спиной в стену, она паникует. Амели тянется к ней, снимая халат. Ангела даже не сопротивляется. Халат медленно сползает, обнажая белые плечи и аккуратные груди. Но Амели смотрит хищным взглядом не на них, а в глаза. Резко, словно пантера, притягивает к себе Ангелу и целует. Господи, как же давно она мечтала это сделать! Амели безумно любила Жерара. Но с каждой командировкой, каждым заданием, отлучением, ее пламя тускнело. А когда она увидела Ангелу…***
… она вспомнила все. Эти воспоминания свалились, словно снег с горы. Обложили Вдову кирпичной стеной, не позволяя сделать выстрела. Именно здесь, в этом кафе, они встречали каждый полдень. Двумя чашками кофе и одним круассаном, разделенным на двоих. Вдова встает. Складывает сошки, снимает прицел, откручивает глушитель и извлекает магазин. Убирает все в кейс и закидывает его на плечо. — Задание провалено. Неисправность оружия. Потом они еще встретятся…