Большое небо

Море волнуется. Серыми стенами город неволит большое небо, и бесконечные стылые улицы мне – отголоски ночного бреда. За горизонтом чужие страны тонут в величьи своих огней. Зимы здесь тёплые. Но бураны были бы правильней и честней. Это тепло исчезает досветла; холод под кожу вгоняет иглы. Мы окольцованы – болью ли, злостью ли, – и окончательно с этим свыклись. Незачем строить мостки над пропастью (и никогда не ходить по ним), если надежды на что-то большее – тающий в лёгких горчащий дым. Карти, дружище, кто нам ответит за озверелость в больное время? Все мы, рождённые для свободы, – не иначе от крови хмельное племя. Ты еще глупый. Думаешь, в бойне есть свой особый запретный смысл, и разряжаешь свои обоймы, сам загораясь от этих искр, только и в них обречённость та же, что в звёздной россыпи на фольге. Стало одно в самом деле важным – то, что нежданно обрёл в тебе. Ты уходишь. Не видишь, как давят стены, как петля теснее сжимает круг, и молчанье насмешливо-откровенно. Ты уходишь. Ни вырваться, ни вздохнуть. Но знаешь, Карти, мой тёмный ангел – никто не обязан быть чьим-то светом. Так просто – оковы разбить о камни, крупицы счастья пустить по ветру. Ты мне не станешь братом по крови, как и не сбудется наше "мы". Большое небо в моих ладонях совсем не стоит твоей любви.