Я просто не могла дышать

      Мы — друзья. И кто не верит этому… В принципе, прав. Мы не простые друзья.       И даже сейчас мы нарушаем это дозволительное, стираем эту грань. Он лежит позади меня, обнимая своей тяжелой, но теплой рукой за животик, а я внаглую упираюсь своей невместительных размеров задницей в его пах. Чувствую очень приличный бугорок и, дразня, делаю вид, что укладываюсь поудобнее, а сама трусь… Люблю, когда этот мальчишка бесится.       Но Потапенко тоже не дурак. Ощущаю его ладонь на своем бедре, уже под пледом. В гримерной очень холодно — наш менеджер ехидно посмеялась, говоря: «Найдите способ согреться.» На тумбочке рядом с диваном стоит нетронутая бутылка дорого коньяка, рядом разложены закуски. Чайник только что вскипел. Клубы пара мутными облачками вздымаются к потолку. Я лежала и рассматривала этот натюрморт, пока мой друг, незатейливо чмокая в шею, пробирался рукой к заветному местечку.       Его палец коснулся клитора. Это было не очень сложно: раздетая, я валялась под пледом. Трусики особо ничего не прикрывали. Мой слабый, тихий и сдержанный стон сорвался с губ. Краем глаза я заметила ухмылку на лице Потапа, а затем снова издала пару стонов. Держаться молча было невозможно: его горячая рука полностью накрывала естество, шаловливый пальчик, устроившись на моей горошине, неспешно массировал.       Потекла. Мне пришлось мигом убрать его руку — иначе не избежать насмешек, что я попалась в его сети. А мужчина быстро подскочил, схватил мои руки, уводя их выше головы, вжал в подушку и навис надо мной.       — Потапенко, грх… Прекрати, — все, что я успела вскрикнуть до того, как он коснулся губами моих горячих губ. Я горела. От стыда и от желания. Мне хотелось сорвать с него одежду и впустить его в себя. Он чувственно целовал мои губы, едва покусывая их, водил язычком. В комнате стояла гробовая тишина, и только звук таких сладких поцелуев нарушал ее.       Вдруг Леша слишком резко прижался ко мне, да так, что я просто не могла дышать. Он покрывал поцелуями мою шею: мокрыми, извращенными. Оставлял засосы. А я не могла ничего делать, только несдержанно стонала ему прямо в ухо. Его это заводило сильнее, и он переходил к ключицам, плечам…       Его пальцы вновь скользнули к тайному местечку. Не такое уж оно тайное для такого друга. Потапенко знал там каждый миллиметр на ощупь. Медленно он спустил с меня белье, все гладя и гладя бедра. Пальцами лаская, он никак не мог оторвать губ от груди, целовал сосочки, опускался к животику, а я лежала, прикованная его сильной рукой.       Шаг за шагом. Нет стеснения. Нет одежды. Скомканная, она валяется по углам комнаты. Я все так же не могу дышать. Мое дыхание сбито от напряжения, руки цепко сжаты и вдавлены в подушку, Потапенко нежно двигается внутри меня. Стоны нежны, сладки и громки. Не раз пролетала мысль, что нас слышит весь павильон.       Сердце бьется с бешеной скоростью, с такой же, с какой яро пульсирует член моего милого друга во мне. На грани потери сознания. Бешеный кайф. Уже совсем не холодно, но по-прежнему сложно дышать. Еще сложнее. Кажется, я задыхаюсь.       Он опускается на меня. Тело будто дергает током, я импульсивно вздрагиваю, вскрикиваю, неконтролируемо извиваюсь и… теку. Необычно сильно теку. Тяжело дышать, тяжело открыть глаза, тяжело осознать, что произошло.       Даже все равно. Я готова родить ему ребенка. Эйфория. Я просто не могу дышать.