Больше не заболит

Они учились в одной школе. На геройском направлении. В одном классе. Урарака никогда по-особенному не смотрела на Бакуго Катсуки среди прочих одноклассников. Это происходило как-то постепенно. И главной причиной, почему он был для неё почти особенным, являлось стремление стать героем. Невероятно, что именно Катсуки оказался ближе всего к её идеалам, а не Изуку Мидория. Они дружили. Ну, то есть как «дружили». Бакуго не умел «дружить» совсем. Умел корефаниться, вести банды хулиганов, соперничать, но именно строить с кем-то отношения ближе — нет. Люди, которые могли назвать себя его друзьями, стали ими самостоятельно. Что Киришима, привязавшийся верёвками к Катсуки ещё с первого года обучения. Что Каминари, нашедший во взрывном однокласснике что-то забавное и достойное дружбы. Что Серо, которому так нравилось подначивать всех вокруг и в особенности Бакуго. Даже Ашидо первое время крутилась в этой компании мальчишек. Но что с неё взять — она была душой класса «А». Урараку он назвал своей подругой сам. Взаимное уважение, признание сил, родственные цели, общие спарринги и обеды в столовой — разве это не дружба? Ведь не обязательно проводить друг с другом всё свободное время, чтобы быть друзьями? Очако хотела дружить и не навязываться. Даже не подозревая, что уже давно признана. Когда Минета случайно и неподумав обронил что-то на мотив «Сладкая парочка делится едой», то Бакуго сухо и твёрдо ответил, якобы Урарака — его подруга, и если мелкий спизданёт что-то ещё, не подумав своей квадратной башкой, то словит по шарам. Каким именно — на голове или между ног — тут додумывать самостоятельно. У неё аж что-то внутри перевернулось в тот момент. Одноклассник в её сторону тогда даже не взглянул, но в конце обеденного перерыва вернул забранный ранее чай. А Урарака улыбалась широко. Была рада иметь такого друга. В середине третьего класса у них была совместная практика. Про-герой Йороймуша тогда был очень щедр на приём стажёров, и вот этих двоих встретил с неким удовольствием. Стажировка проходила порядком пары недель. Они встречались в агентстве рано утром и расходились вечером почти в одно время. Иногда даже успевали перекинуться парой предложений. А однажды в конце недели они встретились в кафе неподалёку. Бакуго был в компании кружки крепкого чая, отдыхал после тяжёлого дня. Урарака взяла свой поднос с салатом и десертом, стремительно подошла ближе и поставила на его столик. Везде было занято, Катсуки один — почему нет? В глазах у Бакуго были раздражение и усталость. Но появлению Очако он не возражал. Всё же они не впервые обедали за одним столом. Проводить с ним время вне стен школы было как-то… иначе. Может потому что рядом было меньше факторов, раздражающих Катсуки. Но это было заметно — друг вёл себя спокойнее и вспышки агрессии были реже. А Урарака была и этому рада. Бакуго даже почти похвалил её за то, что она может быть хорошим собеседником, но слова его были похожи больше на грубую ругань. К счастью, Очако уже понимала его язык. Пару раз у них были совместные задания. И, взаимодействуя, они укладывали врагов на лопатки буквально на раз-два. Их тандем из двух стажёров даже попал в новостную газету. СМИ хвалили их за отвагу и силу, прозвали эффективной командой. Но ругали за грубость и молчаливость. И кто бы знал, что Катсуки, как и его классный, ненавидел репортёров. А Очако попросту боялась сказать что-то не то. Часто слова героев оборачивали против них самих же. И в газетах (за эти косяки в работе) не раз и не два упоминали о ранних неудачах стажёров. В общем, давили на больную мозоль. Тогда-то Урарака и научилась относится к СМИ так же равнодушно, как и Катсуки. По окончанию стажировки Бакуго стал ей ближе. И Урарака понимала, к чему это ведёт. На выпускном они танцевали в паре. «Тупая школьная традиция,» — сказал тогда Бакуго. «Нет, милая.» — ответила ему Урарака, мягко улыбаясь. Всех девчонок тогда словно ветром сдуло — так быстро мальчишки выбрали партнёрш. К Очако цеплялись тоже — и Иида, и Деку, даже Монома из параллельного класса. Да только Катсуки в своей отстранённости и незаинтересованности оказался куда притягательней и убедительней. Его взгляд был а-ля "господи как я задолбался", но твёрдо протянутая к ней на встречу рука, когда она подходила... Урарака сама вызвалась станцевать с ним. Да и кто, если не она. Они танцевали неумело, ступали осторожно и двигались криво. Мало кто вообще из их выпуска умел достойно танцевать. Разве что Тодороки с Яомомо. Они своим вальсированием вообще выставили одноклассников бескультурным сбродом. Но вот ни Катсуки, ни Очако похвастаться такими навыками не могли. У них была лишь одна выдающаяся способность — сражаться. Сражаться за себя, за других, за идею и за дело, за справедливость и за правду. И именно благодаря этой способности они были теми, кем желали - героями. После танца была официальная часть. Яойорозу и Шинсо произнесли торжественные речи. Директор выдал дипломы и пожелал удачи. Одноклассники тоже сказали парочку напутственных слов, а также поделились сокровенным — планами на будущее. Момо собиралась переехать почти через неделю в другой город. Изуку хотел спустя пару лет открыть своё агентство. Иида желал поставить брата на ноги. Минета планировал спонсировать абсолютно любое женское агентство. Тсую собиралась работать где-нибудь на морях. Киришима и Каминари отважились сделать геройский союз. Бакуго заявил, что станет героем номер один. И Урарака на столько прониклась этой его уверенностью, что неожиданно нашла свою дальнейшую цель. Время тянулось, как мёд. Ребята не спешили, говорили честно и искренне. И когда подошла её очередь, она сказала, что на всём своём геройском пути будет соперничать с Бакуго. Во всём. Катсуки смотрел удивлённо, даже бровь вскинул. Рот открыл и хотел рыкнуть что-то, может, и возразить. Но Мина воскликнула, что хочет стать пчёлкой. Ашидо не раз и не два спасала класс от неловких и тяжёлых моментов. И этот раз был одним из них. Все быстро отвлеклись от почти-что-признания Урараки. В тот вечер было весело. Годы обучения, подошедшие к концу, теперь казались такими неуловимыми и скоротечными. Студенты, которые только недавно неуверенно ступали на крыльцо школы, смутно представляли своё будущее и тем не менее старательно работали во имя его создания, стали свободными птичками и готовыми к своему пути героями. За эти три года не только школа дала им знания, но и жизнь преподнесла такой болезненный, но всё же незаменимый опыт. Теперь они знали, что их ждёт дальше. Знали, что могут преподнести этому миру. И знали, что со многими из класса больше никогда не встретятся. Профессия героя предполагала частые встречи со знакомыми и друзьями из этой сферы. Но слишком широкий был разброс. Слишком далеко друг от друга они планировали отдалиться. И не хотели признаться, что просто сбегали. Однако печалило их расставание — со школой, с детством и друг с другом. Сентиментальности в представившейся картине было слишком жирно. Бакуго воротил нос, уклонялся от любых объятий и вообще, когда одноклассницы начали ронять слёзы, то отошёл подальше. Терпеть кого-то из этого рыдающего стада не было сил. Но терпел он в тот вечер всех. Стойко и почти с пониманием относился к общему настроению. И именно потому не подпускал к себе никого (чтоб не нагадить кому в такой момент). Но вот Очако, стоящую рядом без единой слезинки и невзначай сжимавшую его пальцы, он принял без лишней мысли. Им пророчили большое будущее — что по отдельности, что вдвоём. Урарака — кладезь силы моральной, её квирк больше пригоден для спасательных операций, но она смогла найти себя и в рукопашном бою, и в атаке с воздуха. Она была многообещающа, её хотели заполучить многие агенства. Бакуго же — неугомонный зверь с потенциалом лучшего героя, и если он на твоей стороне, то победа гарантирована. Известный ранее всей Японии по большему счёту благодаря своему взрывному характеру, с возрастом Катсуки стал мудрее и терпеливее. Он только-только должен был стать полноценным героем, а многие уже просились к нему в партнёры или помощники, считая, что сумеют игнорировать его оставшийся жёстким нрав. В прекрасном будущем Бакуго правда МОГ стать героем номер один. В прекрасном будущем Урарака МОГЛА быть рядом с ним. В прекрасном будущем они могли бы достичь своих целей. Эта их встреча лучше бы никогда не случалась. Целая орава злодеев осадила одно престижное агенство. И те герои, стажёры, работники, кто был внутри, были взяты в заложники, но большинство из них — убиты. На место преступления созвали буквально всех свободных героев, способных дать отпор. Урарака пришла на зов о помощи одной из последних. Её вырвали прямо из дома, когда та всего день как вернулась с задания. Там она встретила и Деку, который планировал дачу отпора вместе с полицией и несколькими коллегами. Там же были и Шото с Героем абсолютной тьмы, помогавшие раненым. Где-то здесь же были и Красный бунтарь в сотрудничестве с Электрозумой. Помимо них здесь уже были более опытные герои — Леди Гора, Старатель, Сотриголова и многие другие, кого Урарака больше помнила по битве в Камино. Герои временно отступили после двух поражений и помогали пострадавшим, восстанавливали силы, расставляли следующие шаги. Здание полыхало и рушилось на глазах. Невредимые злодеи под действием причуды одного из них же выбрасывали из окон трупы героев. По стенам стекала их почерневшая от жара кровь. Было страшно. До невозможности страшно. Урарака смогла различить около двадцати потенциальных злодеев, которые бродили по крыше и ещё целым этажам. Ей пришлось приложить кое-какие силы, чтобы взять себя в руки и вернуть холодный рассудок. Присутствие рядом знакомых лиц придавало ей уверенности. И отсутствие одного — тревожность. Бакуго просто не мог не быть на таких катастрофах. И даже если его не зовут — он приходит сам. Стремление помочь, спасти, обезвредить и порой уничтожить были его компасом. Катсуки всегда необыкновенным образом узнавал, где находится опасность. Но Урарака не видела его среди живых или раненых. Тревожный червячок шевелился назойливо. Она собственнолично участвовала, наблюдала и видела множество подобных происшествий. Такое показывают по телевизору, это преподнесла ей жизнь уже в пятнадцать лет. Подобные теракты всегда оборачиваются смертями. Гибелью многих героев и ещё больше гражданских. Но в итоге победа всегда сопутствует героям (Может, ей лишь хотелось в это верить). Оставалось лишь стараться не попасть в число погибших. И молиться за спасение. Щепотка удачи никогда не бывает лишней. Урарака заметила героя Ground Zero тогда, когда он случайно оказался далеко впереди, среди пострадавших. Он тоже помогал — перевязывал свежие раны, ставил шины, пока врачи были заняты более серьёзными пациентами. Бакуго пересёкся с ней взглядом. Кивнул. В глазах его блеснуло облегчение. Она тоже кивнула. Он продолжил оказывать помощь. Урарака стала молиться за двоих. Деку и Сотриголова смогли продумать план успешной атаки. Злодеи были пойманы. Кое-то всё же смог сбежать, но их было меньшинство. Заложников вывели из горящего здания и оказали помощь. Всё прошло почти идеально. Однако герои за сражением забыли об ещё одной опасности — огне. Ground Zero и Уравити создали союз, как на стажировке два с половиной года назад. Они забрались на самые верхние этажи, загнали злодеев в угол и обезвредили. Остальные герои за ними не поспевали. На стороне Бакуго и Урараки были их причуды, дающие возможность передвигаться по воздуху. Злодеев было в два раза больше, чем их. Но и это их не остановило. Натренированные годами тела словно ещё помнили все комбинации и приёмы, созданные когда-то в их союзе. Между ними улавливались нотки ностальгии, но наслаждаться ею было некогда — злость, ярость и горечь сдавили лёгкие. Они сразились со злодеями, победили и крепко тех связали. Но когда на головы посыпался потолок, герои были растеряны. Верхний этаж крушился от стены, у которой сидели злодеи, и стремительно обломками надвигался на них двоих. Бывший одноклассник, стоявший ближе всего к полуразрушенному бетону, успел лишь дёрнуться, когда Урарака потянула его назад, спасая от смерти. Злодеев завалило. Катсуки придавило ногу. Ей цапнуло руку, бок и край головы. Бакуго тогда был напуган. Не в первый раз в жизни - всё же на его голову уже в молодости пало много неприятностей и бед. Напуган в этот раз он был за... Урараку. До головной боли переживал за эту часто назойливую дурынду. Однаклассница выглядела плохо, если не сказать, что совсем херово. Её завалило бетоном почти наполовину. Он не видел на ней живого места, но рука, которой она отпихнула его в сторону, всё ещё крепко держала ворот чёрной одежды. Не чувствуя ноги, он постарался приблизиться к ней. Волосы Урараки, упавшие на лицо, еле колыхались. Она ещё дышала. Он провёл влажной рукой по обгоревшим лохмам и сильно зажал кровоточащую рану на её голове. И понял, что сам смог выдохнуть только сейчас. Сорванным голосом он призывал на помощь и отсчитывал мгновения до того, как остальная часть потолка обрушится им на головы. Бакуго казалось, что он уже вечность зажимает голову Урараки и страшными глазами смотрит на раздавленную в лепёшку ногу. Герои подоспели вовремя. Их вызволили из-под обломков и, как можно аккуратнее, доставили к врачам. С места сражения обоих увозили на машинах скорой помощи. Урарака очнулась через несколько дней уже в больнице. Голова раскалывалась от пережитого сотрясения, тело ломило. Она смутно помнила то, почему оказалась здесь. Но когда увидела соседней кушетке полусидевшего Бакуго... Он выглядел усталым и мрачным, казалось даже отчаявшимся. И Очако хотела приблизиться, надёжно сжать его в объятиях, чтобы убедиться, что тогда всё-таки успела. Вместо того лишь прохрипела его имя. Он обернулся (в его глазах блеснуло облегчение) и сел на стул рядом. Его рука крепко, но не больно сжала её пальцы. Пальцы одной целой руки. На месте второй Очако увидела лишь пустой рукав. И затем почти в истерике метнула взгляд на Бакуго. После того сражения она потеряла руку. А Бакуго — ногу. Истерика Урараки закончилась успокоительным. И последующие несколько тоже. Они были вынуждены оставаться в больнице. Их общие знакомые, родители и некоторые коллеги навещали их. Они интересовались здоровьем и настроением больных. Рассказывали о своих переживаниях и о том, что происходит за стенами больницы. Затем желали поправки и уходили. Бакуго бесился. Не мог терпеть столько народу каждый день. А когда приходили их одноклассники, то вообще ворчал беспрестанно. Он ведь считал, что встретить их теперь будет можно только на встречах выпускников, никак уж не в больнице. Урарака, в контраст ему, говорила приходящим, что всё у них хорошо, и улыбалась. А улыбка эта была такой натянутой, что Катсуки удивлялся, как у девчонки лицо не треснуло пополам. И злился. Почему она утешала всех, когда сама была сломлена изнутри? Бакуго ведь сам видел разорванные куски её души, да и присутствовал, когда они прекращали быть единым целым... Впрочем, его душа была не лучше. Урарака чувствовала себя школьницей рядом с ним. Той, которой была во время своего последнего стажёрства. Это помогало ей забывать об отсутствии руки. А когда она смотрела на единственную ногу Катсуки, то вспоминала вновь. Её взгляд становился тяжёлым, сожалеющим и слезливым. Бакуго на дух не переносил жалость. И тогда, схватив Урараку за плечи, пламенно отблагодарил за то, что та спасла его. Он убеждал её, что нога в обмен на жизнь — не тяжкая плата. Говорил, что даже без ноги сможет жить нормально. Даже быть героем. Ведь, чёрт возьми, существуют чёртовы протезы. И он даже научиться ходить с ним так, чтобы никто не отличил от настоящей ноги. А потом этой самой ногой отпиздит Урараку за то, что та когда-то смотрела на него с таким сожалением, словно жизнь закончилась. И ещё сказал, что ему нравилась та девочка, которую он знал с первого курса старшей школы. Та, которая прятала слёзы, которая могла навешать люлей, которая делилась с ним чаем, которая могла сражаться в согласии с ним, которая была на столько сильной, что дух захватывало. ОНА нравилась ему, а не та, кто сейчас распускала нюни и депрессовала перед ним. Он хватал её за кривой обрубок и за пальцы руки, бормотал и бормотал, словно заговаривая раны. И она попросила прощения. Обещала больше не отчаиваться. Но их карьера героев закончилась, не начавшись. С этим тянули столько, сколько могли. А именно — полторы недели. Потом в их палату заявился кто-то из верхушки и заявил, что отныне услуги Ground Zero и Уравити, как героев, не требуются. Он обещал выдать им медали за их заслуги, гарантировал приличную пенсию, как инвалидам-героям. А они уже и не слушали. Урарака тогда впервые за много лет разревелась при Бакуго. Ревела громко, уткнувшись в подушку и нервно содрогаясь. Катсуки, дав мужчине закончить, с криками погнал его прочь. Он матерился и злился так, что слышала вся больница. И когда министр покинул палату, то молча повалился на кровать и больше ничего не говорил. В горящем здании они навсегда потеряли будущих себя. Всё, к чему они так долго стремились, было потеряно в одно мгновение слабости. Урараку с того дня мучала бессонница. Она не могла нормально спать даже после выписки. И в ночь, когда сосед по палате спокойно посапывал на своей постели, а она не могла сомкнуть глаз, осмелилась и, перебежав на другую сторону комнаты, поцеловала Бакуго. Мягко и невесомо огладила своими губами сухие губы одноклассника и, еле касаясь, провела ладонью по светлым колючкам. Что-то подсказывало ей, что она должна была это сделать. На то короткое мгновение Урарака почувствовала, что обрубки её души сплелись воедино, что беды остались позади. Её мир вдруг сомкнулся в одной точке - на Бакуго. Но лишь на мгновение. Она ведь знала, что такое реальность и что она может преподнести. После Очако вернулась в кровать. И всё также не могла спать. Утром они попрощались, как старые друзья. Бакуго как-то криво усмехался на её реплики о том, что она всё ещё стремиться во всём его обогнать. Она доверчиво сжимала обе его ладони в своей и ярко улыбалась, как когда-то в школе. И Катсуки был этим доволен. А после Урарака ушла. Они не обещали друг другу, что будут держаться на связи или обязуются встретиться как-нибудь позже. Они ни о чём не договорились. Урарака всё бы отдала, лишь бы вернуться в тот вечер выпускного. Бакуго не был приятным в общении. А внешность отпетого хулигана довершала убеждение о том, что Катсуки - кусок дерьма, готовый начистить рожу любому. Но после случая, отобравшего у него ногу, его лицо полосовало три продолговатых шрама от лба, через глаз и к скуле. Отныне он выглядел как злодей больше, чем когда-либо. Его не брали ни на какую работу: и из-за характера, и из-за внешности. А когда Катсуки постарался запихнуть грубость и агрессивность глубоко в себя, то его всё равно остерегались. Считали, что он — бандит, убийца, грабитель. И ни в коем случае не узнавали в нём «погибшего» Ground Zero. А потом Бакуго пропал. У неё не было его номера телефона. Лишь благодаря Мидории Урарака знала домашний адресс его родителей. И посылала туда письма. Глубоко желая, чтобы они дошли до получателя. Она писала ему не часто — через месяц или чуть больше. Описывала кратко всё, что успела сделать, и просила его рассказать о его делах. Она писала, что не решилась ставить протез. Её культя была для неё напоминанием её слабости — того, что случилось и что может произойти, если она отчается и забудет напутствия Бакуго. Люди всё так же узнавали Уравити. И всё ещё глубоко уважали за всё, что она успела сделать за время, пока была героем. Урарака теперь помогала своим родителям. Она участвовала в их маленьком бизнесе, развивала его и время от времени, если могла, помогала советом будущим героям. Она двигалась дальше лишь благодаря своей силе духа и знании, что Бакуго в неё верит. Урарака научилась жить с одной рукой. Научилась терпеть фантомную боль в обрубке. Научилась жить без причуды. Научилась не обращать внимания на разговоры о героях. Научилась не завидовать своим друзьям. Научилась скрывать обиду. Научилась засыпать без снотворного. Научилась пить чай без сахара. Научилась пользоваться его фразами, когда попадался какой-то доставучий собеседник. Научилась обращаться с деньгами. Оказывается, она очень даже хороша в бизнесе. Бывшая-Уравити также жаловалась на нового супер-злодея, который устраивал теракты в многолюдных местах, где обычно могла быть пара-тройка хороших героев. Жалела, что не могла навалять ему самостоятельно. Оплакивала смерть Джиро, которая пострадала от одного из взрывов. Рвала и метала, когда следующими погибли Ашидо, Аояма, Серо и Хагакуре, тело которой так и не смогли найти среди развалин. Она бесилась от того, что количество злодеев начинало превышать количество героев. Очако боялась, что смерть дотянется до неё своими костлявыми пальцами. Ведь из всего их выпуска со временем осталось лишь тринадцать человек, включая её и Бакуго Катсуки. И однажды смерть уже покушалась на её жизнь — так почему бы не закончить начатое? И в одном из писем она решилась сказать о том, что ей его не хватает. Что она скучает и хочет его видеть. Что ей не по себе одиноко. А Бакуго всё не отвечал. И Урарака начала переживать, что письма не доходят... что их и некому получать. О Катсуки никто давно не слышал. Он словно пропал, исчез. И исходя из того, что в нём не признавали Ground Zero, он мог погибнуть в одном из взрывов, а об этом бы даже никто не узнал. К ней вернулась бессоница. Ответное письмо от Бакуго пришло спустя много-много-много месяцев переживаний. Её одноклассник никогда не писал большие тексты — выражался скупо, кратко, но предельно ясно. Эта записка не оказалась исключением. Урарака хорошо смогла отличить его почерк, пожурила себя за то, что не оставила свой номер телефона. Бакуго не подписал своё письмо. Бумага немного хранила его запах. Сердце Очако пропустило удар. «Прости, Урарака, я стал злодеем.» И тут всё словно встало на свои места. Все те теракты, взрывы и нападения. Новый, хорошо обученный злодей. Она вдруг осознала, что вмиг потеряла всё. Все те года, проведённые в Юуэй. Все знакомства с героями и стажировки. Все задания, в которых принимала участие. Свою любовь и стимул к тому, чтобы идти дальше. Всё Бакуго забрал этим письмом. Однажды телевизионная камера смогла поймать лик злодея-террориста. Очако его узнала. Его фигуру и его движения. Ёжик теперь коротко остриженных волос. Его квирк. И поняла, что Бакуго обращается со своим протезом так, словно это его собственная нога. Придёт ли он за ней? Лицо Бакуго, исполосованное шрамами, изуродованное злобным оскалом, всё так же вызывало в ней искры симпатии. Она видела — и, наверное, единственная, — бесконечную горечь и обиду в его глазах под маской. Он был зол на мир, что так просто выкинул его в мусорку, когда он всего лишь потерял конечность. И ему было горько… Очако не могла найти конкретную причину. Их было слишком много. В последнем своём письме она написала ему о том, что давно любит. Ещё, наверное, со второго курса. Любит его всецело за то, какой он есть и за то, что он делал. И написала, что не поддерживает выбранный им путь. Но возросшие чувства закопать обратно в землю так и не смогла. Их последняя встреча произойдёт внезапно. Как кратковременный взрыв. Её стеклянные глаза будут смотреть в его лицо. Смотреть с упрёком, ненавистью, жалостью, сожалением и свободой. А он будет нависать сверху грозовой тучей, готовой разразиться громом, молнией и слезами. Будет смотреть на её переломанное так и сяк тело, спутанные и обгоревшие волосы, раскрытые глаза и горькую усмешку. На обрубок руки. Вспомнит битву в горящем здании и выкрашенные в её кровь руки. Его глаза такие, какими их видела Урарака — в них горечь и обида, а ещё злость и сожаление. И конца этим чувствам не было видно на глубине зрачков. Ничего другого кроме них там и не было. Но его глаза яркие, алые и горят жизнью, тогда как у неё — бледно-ореховые и неискрящиеся. Искра в них потухла уже давно. Он замер над ней, чувствуя вину. Не перед миром, а конкретно перед ней. И если бы он мог, то объяснился. Рассказал бы, почему стал таким. И молил прощения. Но только у неё. Потому что именно она с таким потрясающим восторгом поддерживала его стремления, с такой многообещающей нежностью хвалила и с таким глубоким уважением смотрела в его глаза. А он не смог оправдать не то, что своих, а даже её надежд. Бакуго бы сказал, как невыносимо хреново ему было все эти месяцы. Каждое появление на улице заканчивалось для него осколками в открытой ране. Прохожие смотрели на него с таким неподдельным страхом, что он сам начинал сомневаться, что когда-то был героем. Куда бы он не пытался устроиться, везде давали отказ. И когда он спрашивал — «почему?», все единогласно говорили — «похож на злодея, работать с таким никому не захочется.» Он просил помощи у правительства. Ему нужна была какая-то работа, и желательно — геройская. Ему говорили сидеть на месте и не рыпаться, доживать своё на выплачиваемую пенсию. Но какое там сидеть на месте, когда душа так отчаянно желает геройств и приключений?! Он шел к этому всю свою жизнь, а когда был уже на финише, землю у него выбили прямо из-под ног! Он так вкалывал, терпел упрёки, проглатывал обидчиков и без устали доказывал, что он достоин быть тем, кем так желает! Однако вместе с Бакуго из Академий выпустились и другие многообещающие герои. Это поколение было сильным. И потеря Бакуго — тоже сильного и способного, но грубого и вызывающего много проблем — не была ощутимым ударом по эффективности защиты граждан. Правительству это было в какой-то степени на руку. Поэтому даже тогда, когда Катсуки смог порядочно обращаться с протезом, ответ оставался тем же — в нём не было нужды. Он завидовал тем ушлёпкам, которые вышли в геройский свет одновременно с ним и успешно вытеснили героя Ground Zero из истории. Бакуго злился. Неподдельная глубокая обида в его сердце засела уже тогда. Он не выходил из съёмной квартиры неделями. Игнорировал всех. На столько замкнулся в себе, заперся в квартире на семь замков, что вскоре уже никто не понимал, куда же делся Катсуки. А он гонял мысли по кругу, почти не ел и уничтожал остатки своего организма. Катсуки жил на одних мыслях о ненависти и зависти. Его бесило, что он не имеет возможности вернуться в геройство или хотя бы жить нормальной человеческой жизнью. Духовные силы покинули его, как и физические. Его бесило, что никто и никогда не спасёт его от этого кошмара. Он ненавидел себя за то, каким стал. Катсуки угрюмо читал всё, что ему писала надоедливая своей жизнерадосностью Урарака. Она нашла себя в чём-то другом, хотя потеряла больше, чем он, — причуду. А у Бакуго квирк никуда не делся — всё также грел ладони и время от времени давал о себе знать злыми вспышками. У Бакуго всё было на месте, но в то же время у него отняли всё. Дни шли серой чередой. Бакуго потерял счет времени, перестал понимать где ночь, а где утро. Отсутствие общения сделало из него дикаря. Он избегал света, потому что из-за него болели глаза и мозг. Вставал с постели лишь только для того, чтоб дойти до кухни или туалета. Голова кружилась каждый раз. Позже у него не было желания встать даже из-за элементарных потребностей. Телевизор, телефон, Интернет, книги, музыка — всё перестало доставлять должного удовольствия. Названные друзья все разом исчезли, увлечённые геройскими заданиями, в то время как Бакуго проводил дни на пролёт в своей захламленной квартире и просто существовал, но не жил. Ему было чертовски плохо. Однажды его дёрнуло пойти к Очако. Что-то внутри подсказывало, что он должен хотя бы взглянуть на неё. Не потому что он сам желал. Она этого хотела. Урарака, как никто другой, смогла бы его понять. Но, лишь увидев её, вся смелость ушла на нет. Урарака выглядела такой сильной и уверенной! Весь её вид словно кричал о том, что даже после потери квирка её жизнь всё ещё продолжается. Бакуго похвастаться подобным энтузиазмом не мог, и секундное восхищение превратилось в злость. До того, как Урарака заметила движение между стройматериалом за её спиной, он сбежал. Жизнь вернулась на прежний круг. Нет, стала хуже. До этого он считал, что хотя бы один человек его поймёт и выдернет из этого болота злости. Но его желания не осуществились. Урараке было явно не до какого-то там одноклассника Катсуки. Её собственная жизнь кипела в разнообразии. Бакуго с того момента больше не читал её писем. Да и с кровати не вставал. Предложение пришло к нему в самый отчаянный момент. Резкая трель городского телефона заставила его отвести нож от ослабешей плоти и ответить. Ему никто не звонил вот уже вечность. Они обещали ему свободу действий, предоставляли возможность пользоваться причудой, ставили на уровень с собой и называли чуть ли не лучшим из всех, кто когда-либо имел причуду. Они знали, что подобный момент когда-нибудь придёт. Шигараки ждал его вот уже пять с лишним лет. Он принял предложение. Томура не стал церемониться — сразу послал озлобленного Бакуго уничтожать героев. Причуда бывшего героя (боже, как давно это было), измученная после стольких месяцев непользования, яростно работала, словно никуда и не исчезала. Катсуки довольно быстро привёл себя в норму. И без сожаления способствовал исчезновению многих героев, включая бывших одноклассников. Он ненавидел всех, кто отнял его будущее. Она лишь проходила мимо. Оказалась не в том месте и не в то время. Он этого не хотел. Теперь умертвлённая Урарака, за ростом которой он так долго наблюдал, лежала перед ним без малейших сожалений. Его симпатия к ней, смешавшаяся когда-то с завистью, злобой, яростью, ревностью и обидой, теперь с горечью стояла перед глазами. Герой-Бакуго, с которым ему пришлось разлучиться в больнице после ухода Очако, с ненавистью грыз ему органы изнутри. Злодей-Бакуго понимал, что только что обрезал все ниточки, связывавшие его с прошлым. Он убил свою единственную отраду в этом мире. Собственными руками. Бакуго прикроет её обгоревшее тело подпаленной курткой. Словно случайно проведёт грубой ладонью в перчатке по нежной коже щеки и поднимется. Его окликнет знакомый голосок. Деку. Губы Бакуго скривятся в отвратительной усмешке. Всё же к этому и шло. Деку выглядел потрясающе — несломленный, сильный, героичный и исполнивший свою мечту. И рядом с ним — Бакуго. Надтреснувший, жалкий, сыплющийся остатками былого духа и разрывающийся от отрицательных эмоций… потерявший теперь уже всё. Проведя рукой по лицу, погибший герой развернётся к своему главному врагу — самому сильному Герою — и горько рыкнет. Слёзы не должны ему мешать. Эта схватка будет не на жизнь, а на смерть. Она будет длиться долго, сквозь боль. И после всего Бакуго наконец улыбнётся. И погибшая Урарака спокойно выдохнет. Отсутствующая конечность больше не заболит.