Вопрос доверия

Слэш
R
Завершён
172
ЕГЫФка бета
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
172 Нравится 14 Отзывы 20 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
— Задница! Это просто задница, Коннор. — Хэнк, ты злишься. — Это вопрос?! — Нет, ты злишься, Хэнк. — Ты мог бы сказать. Хотя бы мне. — Я не понимаю. — Что тебе не понятно? — Говорить. Зачем мне об этом говорить? — Ну во-о-от, снова-здорово. Сколько можно об этом талдычить! Или что, в этом твоем андроидском лексиконе нет такого слова? — Какого слова, Хэнк? — До-ве-ри-е. Доверие, Коннор. — Хэнк, я… — Да ну тебя. * В лексиконе андроидов полно слов: Киберлайф оснастила свои творения необходимым словарным запасом. В памяти у базовых моделей для домашнего хозяйства словарей примеро столько, чтобы заполнить средних размеров корабль — это если перевести биты лингвистической информации в приемлемый для человеческого мозга стандарт измерений. Только у базовых моделей. Коннор — продвинутый вариант андроида-полицейского. В его распоряжении невероятное количество словарей. Лексическая единица «доверие» встречается в каждом хотя бы девять раз. Однако Коннор не берет в расчет различные справочники, базы знаний из разных английских диалектов и элементарные сведения о других языках. Спроси Хэнк, что такое «доверие», Коннор выдал бы ему с десяток определений, включая принятые, например, в экономике и даже устаревший вариант из судебной системы. Когда-то доверием считался акт выдачи кредита заемщику. Коннор мог бы рассказать этот забавный факт Хэнку и сейчас, но, кажется, основной вопрос их взаимопонимания лежит не в плоскости определений и носит менее умозрительный характер, чем Коннор привык считать. Андроиды оснащены мощными сканерами эмоций, особенно андроиды-полицейские. Способность анализировать чужое поведение на основе эмпирических вводных — положение тела в пространстве, непроизвольные движения мимических мышц — основа и ключ к пониманию человеческой психологии. Так считали в Киберлайф, когда разработали свою схему анализа эмоциональных состояний. Чтобы система работала, Коннора обучили распознавать основные эмоции, основываясь на теории личностной диспозиции Келлермана-Плутчика. И всё было очень просто, пока эмоции оставались лишь механизмом коммуникации людей. Всё было понятно. Пока Коннор не стал девиантом. * Девиация — это прыжок с высокой скалы в океан эмоций. Секунду назад ты был на вершине, сейчас — захлебываешься в волнах. Девианты объединяются в группы по одной причине: так проще выжить. Справиться с эмоциями одному невозможно. Особенно, если ты никогда прежде их не испытывал. Коннор не считает себя одиноким — рядом с ним по меньшей мере Хэнк. Он всегда рядом, он неожиданно внимателен к любым словам, хотя невыносим так же, как прежде. За последние месяцы Хэнк стал употреблять меньше алкоголя и чаще улыбаться. Когда Коннор наблюдает за ним, то видит положительную динамику его социальной жизни. Терпимость еще не вошла в список его благодетелей, но Хэнк изменился. Но, несмотря на близость Хэнка, Коннор не справляется с эмоциями и понятия не имеет, как научиться. Сначала всё идет хорошо: он летит со скалы равнодушия и чувствует эйфорию. Приятным бонусом идут отсутствие учащенного сердцебиения, головокружения и неровного дыхания. Если бы Коннора попросили как-нибудь описать эйфорию для андроида, он сказал бы, что это похоже на электрический ток — приятно колется в конечностях и очень теплое. Похожий эффект на человека производит контакт с нагретой поверхностью: батареей или электрогрелкой. Однажды Коннор рассказывает об этом Хэнку — сам не понимает, зачем, просто захотелось, и тот вдруг усмехается и говорит: «Как если идёшь босиком по асфальту летом после работы, и воздух плавится, знаешь, на горизонте». И еще, давясь смехом: «Ну у тебя и рожа!» — когда Коннор пытается представить. Становится неуютно, будто он сделал что-то не так. С тех пор Коннор заводит правило: меньше говорить — больше делать. Только почему-то Хэнк выглядит недовольным. Он то и дело заводит с Коннором разговор о людях, жизни, смешной собаке, которую ведет на поводке тощая блондинка, но добивается только спокойной улыбки или кивка. Встроенная способность рассказывает, что Хэнк, вопреки ожиданиям, раздосадован: он хмурится, поджимает губы, называет говнюками невнимательных водителей. Чем больше Коннор скрывает, тем хуже ему становится. Он не знает, почему эмоции Хэнка так его волнуют. Он не знает, как справиться с собственным ужасом от мысли, что он огорчает Хэнка. Он не знает, что ему делать. Диод на виске тревожно мерцает желтым и красным всё время, которое Коннор проводит наедине с собой, размышляя. Коннор больше не может об этом думать, но и не думать — тоже не может. Океан эмоций медленно утягивает его на дно. * — С тобой всё хорошо? — Да, да, конечно. — Ох, черт! Да не лыбься ты так, не поможет. Я же вижу, что что-то не так. Ну, говори? — Всё в полном порядке, Хэнк. — Брешешь. Но дело твое, лезть не буду. * Рядовое дело начинается в мокром и вонючем переулке. Каждый день полон открытий, но сегодняшний приносит Коннору новое знание — ему омерзителен запахи мочи и сырого камня, ему противно трогать испорченные граффити стены. Он может смотреть на разбросанные по полу внутренности, а на раскуроченную помойку и плешивого кота — нет. Коннор оглядывается назад два раза, убеждается, что Хэнк остался допрашивать соседей, и сам бросается в погоню. Его цель — семнадцатилетний Джо Монтенья, торговец красным льдом и чья-то шестерка. Для правосудия — важный и трусливый свидетель. Сбежал от следствия, хотя мог бы заключить сделку и скостить себе срок. Трусость лучше слов говорит: Джо знает кое-что важное, и человек, от которого он прячется, гораздо хуже и страшнее тюрьмы. Переулок кончается стеной с решеткой. Коннор замирает, понимая, что потерял Джо из виду, а потом слышит металлический лязг в двадцати метрах слева. Поворачивается — замечает темную макушку, кидается следом. Расстояние стремительно сокращается. Коннор думает, что приведет Джо сразу к Хэнку, как трофей, представляет чужую радость, чувствует, как приятно покалывает в пальцах и бежит, бежит, бежит. В темноте мелькает белый росчерк. Испуганный взгляд упирается Коннору в грудь. Потом — блик. Вспышка боли левее системы охлаждения. Коннор падает. Джо наставляет пушку дрожащей рукой, но мешкает слишком долго — пуля задевает плечо. Боль не имеет значения. Победа для Джо не имеет значения. Джо сбегает, а Коннор остается лежать на асфальте. Костюм постепенно пропитывается кровью. Холодно. Впервые в жизни ему, кажется, холодно. * — Да ну тебя, — Хэнк валится рядом, переворачивает Коннора на спину, противно светит в глаза фонариком. Спрашивает: — Какого хера ты улыбаешься? — Прости, — говорит ему Коннор и только теперь понимает — действительно, улыбается. Свет выхватывает в темноте знакомое, немного угрюмое лицо. Тревога в глазах Хэнка греет лучше электричества и даже атомной энергии. — Идти можешь? — Хэнк хмурится, светит фонариком на раны, а его рука висит в воздухе, замерев над Коннором в нескольких дюймах. — Да… да. — Тогда какого хера ты тут валяешься, — роняет Хэнк. Коннор смотрит ему в глаза, пожимает плечами и не может перестать улыбаться. Вытягивает руку, касается пальцем холодной, колючей щеки и ведет по шуршащей бороде. Нестерпимо хочется убрать искусственную кожу и коснуться Хэнка так, как можно дотрагиваться до андроидов. Но Хэнк человек, теплый и мягкий на шее. Сенсоры в пальцах отзываются на прикосновение тревожным и приятным чувством. Это не эйфория — колется в пятках. Коннор облизывает губы — этот жест подарили ему в Киберлайф для большей достоверности, но до сих пор Коннор и не знал, что так может. — Что? — спрашивает растерянный Хэнк. — Как будто идешь босиком по раскаленному асфальту. Летом. Глаза Хэнка расширяются, а потом в темноте уже и не разглядеть — придется переключаться на другой режим зрения, но Коннор не хочет. Сейчас Хэнк выглядит таким настоящим. Он тоже облизывает губы, едва морщинка между бровей разглаживается, перехватывает руку и сжимает запястье. У полицейских андроидов нет гениталий, никто не подумал бы использовать их для секса. Возбуждаться они тоже не умеют — не должны, во всяком случае. Но сегодняшний день приносит Коннору много новых знаний о себе и о Хэнке. От прикосновения к запястью ток расходится по всему телу, пересекает контакты. Коннор дергается выброшенной на берег рыбой, закрывает глаза, чуть не всхлипывает. Что это, что это такое, что происходит? Система вентиляции разгоняется с шумом, который слышит и Хэнк. Его пальцы гладят запястье, а потом исчезают. Тепло сменяет холод, а потом холод сменяет жар. Дыхание и мягкость губ на запястье. Механические нелепые движения. Хэнк рисует щекотный узор — Коннор кусает губу и трепещет, извивается на асфальте, вдыхает, вдыхает, вдыхает и забывает выдыхать. Он не знает, на что похоже происходящее для человека. Это как тереться спиной о камень, как биться затылком о мокрый асфальт, как хвататься за седые пряди пальцами и тянуть Хэнка на себя. Они врезаются лбами, соприкасаются носами, шарят по губам друг друга и не пытаются целоваться. Хэнк гладит запястье — Коннор тянет его на себя свободной рукой, заставляет улечься сверху. Хэнк возбужден. Молния на его штанах холодная, а набухший член — горячий. — Мне неудобно, — жалуется Хэнк и смеется, а потом срывается на хриплый вздох. Коннор сжимает ладонь и двигает ею быстро и грубо, заставляя тяжелое тело сверху дергаться в такт. От жаркого дыхания на шее Коннор изгибается и обводит пальцами мягкую головку. Его лексический запас огромен, но от кружащих по запястью пальцев, от дыхания на шее, от резких толчков Коннор не может сказать ничего связного. Его мотает по асфальту. Что-то хрустит и плавится. Рука двигается все быстрее, Хэнк вдавливает Коннора сильнее в асфальт. Пальцы трут кожу, нос и губы едва ощутимо касаются шеи. Сил едва хватает снабжать системы: Коннор всё-таки ранен. Пальцы на запястье. Движение по кругу. Коннор, Коннор, Коннор — горячий шепот прямо в шею. Нос тычется в висок. Невыносимо. Невыносимо. Вот-вот — и у него случится перегрев, что-нибудь выйдет из строя. Коннор хочет сказать это Хэнку, а он снова прижимается к запястью: шершавые губы, влажный и горячий язык. Тело сотрясает, что-то взрывается внутри, только бы заменимая деталь, только бы… Нужно просканировать себя. Нужно… — А… — долгий стон принадлежит кому-то из них или сразу двоим. Хэнк, замерев, трясется и выплескивается в ладонь. Коннор вздрагивает, цепляясь за крепкие плечи. Тридцать секунд спустя системы приходят в норму. Коннор распахивает глаза и смотрит в лицо Хэнку. — Что это было? — спрашивает он. — Доверие, Хэнк. Кажется, это было доверие.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.