Хуан и умное слово

Очередная запыленная бутылка послушно покатилась в сторону камина — в направлении, заданном носком герцогского сапога. Хуан подхватил её и положил в корзину, к товаркам. Он хотел тихо удалиться из кабинета, но не тут-то было. — Хуан. — Слушаю, соберано. — Садитесь, выпейте со мной. Пил со своим домоправителем герцог нечасто. Даже редко. И только тогда, когда следующей стадией опьянения была — смерть. Спорить с молодым соберано, разумеется, не приходилось, и Хуан послушно опустился на ковёр, отставив злосчастную корзину в сторону и заодно откупорив бутылку Дурной Крови. В Талиге мало кто из аристократов мог позволить себе выпивку, которой соберано сейчас делился со своим домоправителем, и осознавать это было весьма приятно . Север и его унылых обитателей Хуан не жаловал, и в глубине души ощущал над этими несчастными бледными ублюдками превосходство. В собеседнике в такие моменты соберано, как правило, не нуждался. Только в слушателе и зрителе, и Суавес собирался привычно вкусить драматических историй из жизни герцога. Особенно Хуану нравилось слушать про эту сучку, Эмильену. Тварь, конечно, и паскуда, а всё же — огонь баба, чего уж... Однако, сегодня герцог внезапно возжелал не только говорить, но и слушать. Мутный, нечитаемый взгляд соберано вперился в лицо, что твой кол в зад — не соскочишь. — А что, Хуан, приторговывал живым товаром, а? Момент был скользкий. За работорговлю соберано вешал. Это все знали. Но и за вранье не хвалил. Тут нужно аккуратно отвечать — Я, соберано, на судно одно как-то нанялся, матросом. Так оказалось, что капитан тамошний этим делом промышляет. А я и знать не знал. Соберано пьяно рассмеялся. — Складно врешь. Мне нравится. Хуан замер, не зная, что на это ответить. Мол, спасибо, что вранье мое оценили? Или еще лучше — спасибо, что не повесили, хотя таких, как я, обычно как раз и вешаете, вверх ногами?.. Пока Хуан думал, соберано встал и сам помешал дрова в камине кочергой. — Любопытный, к слову о работорговцах, обычай — клеймить им лоб перед казнью. Забавно, не находите? Можно подумать, Леворукому есть дело до того, чем покойные промышляли при жизни. Хотя, может, и есть... Взгляд соберано снова затуманился, но не это беспокоило Хуана, а кочерга с раскаленным концом, которую тот так и не выпустил из рук. — Я, если позволите, считаю этот обычай... — Хуан лихорадочно вспоминал слово, подслушанное давеча из разговора соберано с виконтом Валме, — Негуманным. Отчего-то умное слово рассмешило соберано. Он пьяно расхохотался и мотнул головой в сторону двери. — Любопытный вы человек, Хуан. Как-нибудь мы поговорим с вами о дихотомии добра и зла и кризисе гуманистических идей в наше суровое время. А сейчас оставьте меня. Хуан и рад был ретироваться — Крови он уже хлебнул, а разговор принимал непонятный и оттого неприятный оборот. Великий человек — соберано, но иногда лучше держаться от него подальше.