***
Связь между родственными душами доподлинно так и не была изучена. У одних появлялись одинаковые рисунки или имена друг друга на коже, вторые видели мир чёрно-белым до встречи друг с другом, третьи чувствовали боль другого… Встретив Адама, Генри испугался и подумал, что вот он, его соулмейт, но никаких эмоций, кроме жалости, он не испытал, глядя на парализованного им Адама. Он был врагом, бессмертным опасным врагом, и Генри поступил милосердно, оставив его в таком состоянии. Он всё-таки надеялся найти своё лекарство для смерти и поручил Эйбу в случае удачи добить и Адама. Но, кроме бессмертия, каких-то особых черт у него так и не появилось — быть может, он был одним из тех редких людей, которые рождаются без соулмейтов, как Эбигейл? Генри не знал ответа. А потом случайно его нашёл.***
Привезённый к нему в морг труп немолодого Джона Доу слегка расстроил Генри — ему не хотелось бы, чтобы кто-то умирал перед Новым годом, но такова была жизнь. Вскрытие назначили на завтра, и Генри уже собирался уходить, как вдруг услышал стук в дверцу холодильной камеры. Изнутри. Прекрасно зная, что даже в случае смерти от страха он оживёт, хоть и в холодной реке, Генри подошёл и открыл дверцу, где лежал Джон Доу. Оттуда выбрался странный молодой человек с той же самой биркой на ноге, подписанной почерком Генри. — Кто я такой? — спросил молодой человек, и Генри, прикоснувшись к нему, чтоб убедиться, что ему не чудится, ответил: — Ты — чудо.***
Дальнейшие события удивили даже видевшего многое в своей долгой жизни Генри — его «оживший» пациент оказался инопланетянином, Повелителем Времени, Доктором. Вместе они пытались победить его извечного врага — Мастера. Всё шло хорошо, пока однажды тот не попытался убить Доктора, столкнув его с балкона, и Генри не оттолкнул его, подставившись под удар сам. Едва ударившись головой о пол, Генри привычно увидел закружившиеся перед внутренним взором воспоминания и вынырнул из воды, как обычно, печально вздохнул и устремился к берегу. Стоило ему выбраться и пройти пару метров, как прямо перед ним появилась синяя будка, и двери распахнулись. — Невероятно! — воскликнул Доктор, хватая Генри за руку и втаскивая в свою ТАРДИС, — пространственно-временной прыжок, восстановление собственных тканей, использование обычной воды, как замены околоплодных вод для облегчения воздействия среды, а триггером прыжка является смерть… Невероятно! Генри терпеливо выслушал его и сказал: — Я понимаю твоё восхищение, Доктор, но не мог бы ты дать мне хотя бы полотенце? Доктор выглядел весьма сконфуженным, когда выполнил его просьбу и, когда Генри был наконец усажен в кресло с чашкой чая, Доктор всё-таки спросил: — Как ты узнал, что Мастер хотел сделать? — Я… — и тут Генри понял, что действительно знал всё наперёд и сознательно закрыл Доктора собой. Неужели?.. Доктор тоже выглядел задумчивым несколько мгновений, после чего сказал: — Ну конечно! Я же наполовину человек, а ты — мой соулмейт! У людей ведь работает такой закон физиологии, правда? Генри оставалось только кивнуть — как оказалось, его соулмейт был совершенно невозможным. А потом Доктор предложил ему стать своим спутником, и Генри согласился.***
Проще всего отъезд Генри принял Эйб — он только попросил их с Доктором навещать его почаще, и Генри пообещал, что будет заходить каждый день, пока кто-то из них — он или Эйб — не умрёт окончательно. С Джо пришлось объясняться дольше — она плакала, отпуская его. Всё-таки между ними тоже была какая-то связь, хоть и не родственных душ. А потом Генри вошёл в ТАРДИС с парой дорожных сумок — он взял только самое необходимое — и Доктор улыбнулся ему, щёлкая по рычагам консоли. Так они отправились в первое путешествие.***
Во время приключений этого не было заметно, но, как оказалось, кроме способности умирать вместо Доктора, Генри мог досыпать за него. Доктор почувствовал это, когда без перерыва на сон неделю работал над крупной поломкой в проводке настройки пространственно-временной точки приземления. Он заметил, что видел Генри лишь несколько раз, сонного и уютно-домашнего в своём ночном халате. Генри заходил к нему и читал в кресле, чтобы не мешать, но то и дело дремал, а Доктор так и не почувствовал усталости, хотя обзавёлся кругами под глазами.***
Генри казалось, что, зная о его бессмертии, Доктор должен легче относиться к его смертям — тем более, что чаще всего Генри умирал вместо Доктора. Но однажды Доктора попытались сбросить в лаву, и Генри снова инстинктивно оттолкнул его, погибнув сам. Воскресал он теперь обычно в бассейне ТАРДИС, который был размером с целое озеро, рядом всегда лежали дежурное полотенце и сменная одежда. Умирать, разумеется, было безумно больно, но, когда он вынырнул, всё было в порядке. Генри видел, что Доктор был в нескольких шагах от механизма заморозки лавы, инстинкт молчал, и, поскольку беспокоиться было не о чем, он спокойно пошёл заваривать чай. Доктор, влетевший в ТАРДИС, будто за ним гнались адские псы, так не считал. Он буквально подлетел к Генри, схватил его за воротник и притянул к себе, с жаром целуя. — Мне понадобилось увидеть, как ты умираешь, целых восемь раз, прежде чем я понял, где ошибаюсь, — сказал Доктор между поцелуями, — я люблю тебя. Прикосновения его губ казались нереальным, но открывали для них обоих новую реальность. Ту, в которой Генри будет не только догадываться, что руки Доктора могут горячо скользить по его обнажённой коже. Ту, в которой Доктор внезапно любит целовать шрам от самой первой смерти Генри, будто надеясь, что если будет делать это достаточно часто, то метка сойдёт. Ту, в которой Доктор после очередного приключения будет прижимать его к ближайшей поверхности и суетливо расстёгивать одежду на них обоих, стремясь быстрее оказаться кожа к коже, тереться о Генри всем телом, решая, будет ли им достаточно только быстрой дрочки, или нежного минета, или будет лучше переместиться в горизонтальное положение и заниматься любовью, пока они оба не обессилят. В той реальности, конечно же, это совершенно не будет зависеть от того, умер ли Генри перед этим. Поцелуи закончились внезапно, и вместе с ними будто исчезло что-то важное. Генри раскрыл глаза, которые успел закрыть неизвестно когда, запустил пальцы в золотистые волосы Доктора и задохнулся от нежности при виде его невыносимого, наполненного эмоциями взгляда, который, как и его обладатель, был больше внутри, чем снаружи. — Постарайся больше не умирать, — попросил Доктор. И Генри кивнул, обещая.