Ночью существуют только они.

      Солнце медленно заходит за горизонт, освещая все ярко-желтым цветом с бледно-розовым отливом. Трамваи едут по рельсам, как и редкие машины. Людей становится все меньше. На улице дует слабый ветерок, развивающий листья на деревьях.       Несколько розоватых облаков медленно окрашиваются в пурпурный, а небо становится темно-голубым с ноткой сиреневого.       Вася поправляет темно-синий плед на своих плечах и еле заметно вздыхает, закрывая плотные жалюзи. В комнате все равно царит полутьма, даже если бы окно осталось открытым, но Васе нравится, когда в комнате горят лишь свечи или лава-лампы.       Он медленно опускается на постель рядом с Сашей и, приобняв его за грудную клетку, утыкается носом в плечо. Тот поворачивает голову в его сторону и несколько секунд смотрит в глаза цвета молочного шоколада, а после нежно касается его губ, аккуратно оттягивая его нижнюю губу.       Звездкин аккуратно покусывает верхнюю губу парня, чтобы не прокусить ее до крови. Не то настроение для грубых и страстных поцелуев.       Беличенко прижимает его к себе, медленно отстранившись, и смотрит в его глаза с мягкой улыбкой. Он знает, что поднимет ему настроение: — Не хочешь сходить погулять? — спрашивает он и видит, как в глазах Васи появляется детский восторг, и тот будто начинает светиться от счастья.       Саша знает, как заставить Звездкина радостно вскакивать с постели и начать бегать по квартире в поисках подходящей одежды. Знает, как тому нравится гулять до рассвета. Знает, как тот обожает смотреть на огоньки звезд или включенный свет в окнах домов. Он знает каждую мелочь, что нравится Васе. Знает и любит.       Вася уже бодро обувается, пока второй лениво встает с кровати и смотрит на него. Тот поправляет длинные шнурки на черных кедах и поднимает взгляд на него, мол, чего стоишь, сам гулять позвал.       Саша усмехается и наклоняется, целуя его в макушку, а после присаживается рядом и обувает свои кроссовки. Он накидывает на себя кофту, зная, что потом у него ее отберут, так как замерзнут, и встает, открывая дверь.       Они живут на седьмом этаже, но не никогда не пользуются лифтом. Даже если у них будут тяжёлые сумки, они все равно отдадут предпочтение лестнице. Так они проводят больше времени вместе.       Вася выходит на улицу раньше парня, поднимая голову к небу, и расставляет руки в стороны, позволяя прохладному вечернему ветерку развивать его слегка свободную футболку и черные волосы.       Саша смотрит на эту картину и усмехается, подходя к нему. Он бережно берет его за руку, нежно поглаживая тыльную сторону ладони.       Сегодня будний день, а это означает, что сейчас на улице практически нет людей, кроме тех, что задерживаются в офисе до глубокой ночи. Можно не боятся, что какой-то очередной гопник докопается до них.       Вася радостно шагает с Сашей за руку, обсуждая какие-то малозначимые вещи. Васе нравится это. Нравится то, как парень усмехается, когда он говорит какой-то абсурд. Нравится, когда он смеется над его очередной глупой шуткой. Нравится, как он нежно смотрит на него, заставляя краснеть и прятать взгляд. Нравится, когда он целует его куда-либо.       Они сидят под деревом. Вася медленно курит дешевые сигареты, выдыхая дым в темные листья деревьев. Саша же просто смотрит на него, улыбаясь. Ему кажется, что где-то под ребрами, где обычно у людей находится сердце, у них обоих есть яркий огонь, загорающийся каждый раз, когда они как-либо взаимодействуют. Ему жутко нравится думать об этом, как и о том, что у Васи ужасно красивые губы, когда он выдыхает табачный дым.       А Васе нравится думать, что, когда наступает ночь, существуют только они. Ведь именно ночью на улице встречаются лишь редкие машины и трамваи, двигающиеся в сторону депо.       Каждая ночная прогулка заканчивается одинаково: они берут плед с горячим чаем в термосе и сидят на крыше, встречая рассвет. Иногда они позволяют включить себе их любимую песню и сидеть так, пока смотреть на яркое небо будет невозможно.       Вася делает глоток, не отрывая взгляда от медленно желтеющего неба, и передает термос парню. Он ставит его на плед и долго смотрит на Звездкина, освещенного лучами восходящего солнца, а после подсаживается к нему чуть ближе и обнимает за талию одной рукой, а другой нежно поглаживает его скулу. Несколько секунд, и их губы соприкасаются в легком коротком поцелуе.       Вася грустно улыбается ему, и Саше становится как-то дискомфортно от этого, и он начинает волноваться: — Что-то случилось? — спрашивает он, разглядывая его. Звездкин чуть пожимает плечами. — Я не хочу быть чертовой трагедией, — вздыхает он, а парень непонимающе смотрит на него, будто бы прося объяснить. — Я просто представил, что будет со всеми, кто дорог мне, после моей смерти, — по его телу прошлись мурашки не только от этих мыслей, и Беличенко поспешил накинуть на него свою кофту. — Я представил, как вам будет плохо без меня, — он поправил кофту, натягивая рукава так, чтобы они полностью закрывали кисти. — Я не хочу, чтобы моя смерть стала чертовой трагедией.       Саша обнимает его крепче, прижимая к себе и позволяя ему уткнуться носом в шею. Он не отвечает ему ничего, но Вася понимает его и так. Это было их личным языком жестов. Таким образом они говорили, что все будет хорошо. Им обоим было так проще. — Иногда мне кажется, что я беззащитен, — снова начинает он диалог, они слишком много молчали, и ему это порядком надоело. — Обществу нужно увидеть кого-то слабого, — Пожимает плечами Саша, убирая волосы с лица, — за счет которого можно поднять свою самооценку. — Ненавижу таких людей, — Вася кривится. — Вот они слабые. — Именно, — парень кивает, чуть улыбнувшись. Он понимает, что сейчас тот опять толкнет речь о понятиях «слабый» и «сильный». — Слабые — не те, кто плачет от каждой мелочи, — он глубоко вдыхает, собираясь быстро проговорить дальнейшую часть. — Слабые — те, кто не может самоутвердиться благодаря своему уму или какому-либо таланту. Умение оскорблять есть и у «слабых», если их довести.       Саша вновь кивает, смотря на серьезного Васю, и не может не улыбнуться. — Какой же ты все-таки милый, когда серьезный! — восклицает он, обнимая того крепче. Тот хмурится еще сильнее и вырывается из цепкой хватки. — Я знаю, что тебе не нравится, когда я тебя так называю, но я просто не могу удержаться!       Вася лишь по-доброму закатывает глаза и улыбается, мол, так и быть ты прощен, а после кладет ладони на щеки парня и целует его. Мягко, нежно, и Саше кажется, что это всё просто плод его больного воображения. Что на самом деле этого всего нет, что это всё его хороший сон.       Но тепло чужого тела дает ему понять, что все по-настоящему, что это не его сумасшествие, что Вася не плод его воображения. Беличенко медленно отстраняется и смотрит в его глаза. — Сколько раз я говорил тебе, что люблю тебя? — спрашивает он, убирая прядь черных волос с его лица. — Около тысячи раз. Сколько раз я тебе говорил, что я тоже тебя люблю? — отвечает Звездкин, улыбаясь. — Около тысячи раз, — повторяет Саша и, взяв его ладонь в свою, нежно целует костяшки пальцев.