***
— Вы слышали? Крестный Поттера сдох! — визгливо пропела прямо над ухом Панси, заставив всех синхронно поморщиться. Том выпутал из ее цепких рук свой рукав и отошел от девушки подальше. — И что с того? — бросил Блейз, меланхолично пожав плечами. — Кому какое дело? — Как это — что? — недоуменно уставилась на него Паркинсон. — Поттер — его наследник. Наследник всего состояния Блэков! Он и от Поттеров целый сейф золота унаследовал, а про блэковские богатства и вовсе ходят легенды! Малышка-гриффиндорец теперь завидный жених, — хмыкнула Панси. Блейз закатил глаза и отвернулся от нее. Глаза Тома заинтересованно блеснули, но, увлеченные оживленным спором по поводу «завидности» Поттера, этого никто так и не заметил.***
— Соболезную тебе, — мягко произнес Том, неслышно, незаметно подходя к Гарри, на которого наткнулся в Совятне. Гриффиндорец был без своих закадычных дружков. Гарри вздрогнул и обернулся к нему. — Я слышал про твоего крестного. Щеки Поттера очаровательно порозовели, и Том решил, что мальчишка не так уж и плох. По крайней мере, не вызывает в нем отвращения. — Я… да, спасибо, — сумбурно пробормотал Гарри и, смешавшись, уставился себе под ноги. Мальчик кусал губы и выглядел так, словно изо всех сил пытается сдержать слезы. — Просто… у меня никого, кроме Сириуса… — так и не сумев договорить, Гарри шумно выдохнул и отвернулся. Том с трудом подавил порыв скривиться. У него тоже никого не было, но он не делал из этого трагедии. Можно подумать — было бы, от чего горевать. Блэк оставил крестнику слишком вкусное наследство, чтобы печалиться из-за его скоропостижной гибели. На месте Поттера Том был бы рад, а не корчил из себя скорбящего, понесшего невосполнимую утрату. Справившись с собой, Риддл ободряюще положил руку на плечо Гарри и, дождавшись, когда однокурсник посмотрит на него, ласково, приторно, до тошноты лицемерно улыбнулся ему. — Ты всегда можешь поговорить со мной, если пожелаешь, Гарри, — проникновенно выдохнул он, ловя неверящий, благодарный вздох. У Тома были слишком грандиозные планы, чтобы отказываться от такого подарка судьбы. Гарри был баснословно богат, крайне удачно одинок и безответно влюблен в него вот уже третий год. И Том без зазрения совести собирался использовать свой шанс.***
Студенты всех четырех факультетов с возрастающим недоумением следили за тем, как самый популярный староста Хогвартса стал внезапно проводить время с ловцом Гриффиндора, на которого прежде не обращал внимания. Риддл часто садился с Гарри на общих парах, гулял с ним вокруг Озера. Они вместе делали уроки в Библиотеке и посещали Хогсмид. Везунчик-Поттер выглядел по-настоящему счастливым, и ни для кого не было секретом то, что Гарри был долгие годы безответно влюблен в холодного старосту. Юные волшебники задавались вопросом — неужели Риддл ответил взаимностью? Сам Гарри полностью игнорировал взволнованные расспросы и предостережения друзей, с головой уйдя в… Тома, общение с которым спасло его рассудок после гибели Сириуса. Гарри впервые чувствовал себя живым после того, как потерял последнего члена своей семьи, последнего близкого человека. Том… излечил его, и он не хотел ни слушать подозрения Гермионы о мотивах старосты, ни искать причин изменений поведения Тома в отношении него. Гарри просто хотел забыть обо всем и… любить. — Я тебе нравлюсь, Гарри? — спросил внезапно Том, взяв его за руку, когда они гуляли вокруг Большого Озера. Гарри вспыхнул и отвернулся, пряча глаза, в которых плескалась паника. Неужели он как-то выдал себя? Вдруг теперь Том не захочет с ним больше дружить? — С чего ты взял? — выдохнул он, заставив свой голос не дрожать. По губам Тома зазмеилась усмешка, тут же сменившаяся приторной улыбкой. Он чуть склонился к порозовевшему «другу» и мягко ухватил его за подбородок, вынуждая смотреть в свои ликующие глаза. — Я был бы рад, — Риддл заставил свой голос взволнованно дрогнуть. Гарри недоверчиво проморгался, и Том, довольный вызванной реакцией, доверительно шепнул, — Потому что ты мне нравишься, Гарри. Зеленые глаза полыхнули… счастьем, но тут же с сомнением прищурились. Казалось, Гарри изо всех сил желал поверить его словам и, одновременно с этим, страшился этого до потери сознания. Том коротко ухмыльнулся и склонился к лицу Поттера. — Нравишься, Гарри, — повторил он, переплетая их пальцы. — Я могу поцеловать тебя? И, не дожидаясь ответа, накрыл приоткрытый рот Поттера своими губами, крадя его первый поцелуй. Это было так скупо, до тошноты целомудренно, но при этом странно приятно, что Том зажмурился, наслаждаясь теплом обветренных, искусанных губ гриффиндорца. Гарри гулко вздохнул, отворачиваясь, и Том разочарованно поморщился. — Это… я… я еще никогда… Том? — сумбурно прохрипел он, утыкаясь покрасневшим от холода носом в мантию Риддла. Том торжествующе оскалился, обвивая дрожащее тело своего… парня, кажется. Он не стал говорить, что и он тоже «еще никогда». В конце концов, эти глупости не имели значения. Гарри был богат — это было главным. А еще — одинок и влюблен в него.***
Они поженились, едва выпустились из Хогвартса. Въезжая с супругом в дом Блэков на Гриммо, Том был впервые счастлив. Все шло именно так, как он и запланировал. Протекция Слизнорта оказалась как никогда кстати — старый профессор порекомендовал своего любимчика на должность секретаря Министра. Слизнорт пророчил Риддлу умопомрачительную карьеру и пост Министра Магии через лет десять-пятнадцать. Том не сомневался, что сумеет добиться желанного поста в течении пяти лет. У него была знатная родословная. Поддержка сокурсников — наследников чистокровных родов. Деньги Блэков и Поттеров, которые Гарри без малейших колебаний тратил на любимого. Старый особняк в центре Лондона. И — влюбленный в него по уши супруг, которому необходимо было уделять время. Том не мог подавить в себе раздражение каждый раз, когда приходилось исполнять так называемый «супружеский долг». Гарри было… слишком много. Даже несмотря на то, что львиную долю своего времени Том проводил в Министерстве. Гарри был везде. В коробочках с ланчем, которые готовил для супруга. В каждой выглаженной рубашке. В постели, которую согревал. В горячей ванной, которую набирал своему мужу, устающему на работе, как собака, и строящему карьеру. Сам Гарри не работал, что служило дополнительной причиной раздражения Риддла. Лишь виделся с дружками или сидел дома, изучая углубленно Защиту от Темных Искусств. Риддл знал, что его супругу нет нужды работать. Помимо того, что Гарри и без того был баснословно богат, он еще и обладал особым умением вкладываться в прибыльный бизнес. Так он инвестировал магазинчик приколов близнецов Уизли, теплицы с редкими растениями Лонгботтома, исследования Лавгуд магических тварей и нескольких других школьных приятелей, в итоге имея неплохой процент с получаемой предприятиями прибыли. Гарри продолжал преумножать свои богатства, даже сидя дома, и Том впадал от этого в тихую ярость. Ему самому приходилось впахивать в Министерстве с утра до ночи буквально за гроши — если сравнивать с месячным доходом мужа от удачных инвестиций. Гарри готовил ему завтраки, обеды и ужины, игнорируя ворчание домовика, что хозяину на кухне не место. Гарри стабильно обновлял весь его гардероб, стоило какой-нибудь рубашке или мантии хоть немного поизноситься, а сам продолжал ходить в жалких обносках и лишь скромно пожимал плечами, когда ему на это указывали. Гарри терпеливо сносил его ехидные замечания, так и рвущиеся с языка после напряженного рабочего дня, и Том начинал ненавидеть его. Ни один из них не знал, какой должна быть нормальная супружеская жизнь. Ни один из них не имел нормальной, полноценной семьи. И Том сам не заметил, как стал срывать раздражение на своего супруга. Едкие слова рвались с языка, и взгляд Гарри с каждым днем все больше потухал, лишаясь задорных, теплых, счастливых искорок. Том наслаждался этим. Он хотел бы вычеркнуть из своей памяти, но запомнил на всю жизнь тот миг, когда впервые поднял руку на супруга. Вернувшись в очередной раз домой за полночь, злой на весь мир и на идиота-Фаджа, сошедшего с ума из-за шатающегося под ним кресла, Том лишь еще больше взбесился, почувствовав нежно обнявшие его руки Гарри, ощутив его теплые губы на своей шее. Он оттолкнул его, занес руку и уже в следующую секунду обжегся о полный боли, непонимания взгляд зеленых глаз. — Не трогай меня, — прошипел он, и Гарри вылетел из их общей спальни, толкнув его плечом. Ту ночь Том провел в одиночестве, долго ворочаясь в холодной, пустой постели, и изо всех сил пытался игнорировать червячок вины, терзавший его безразличную к супругу душу. Перед глазами стояло перекошенное болью лицо Гарри, и Том так и не сумел заснуть той ночью. Том подарил ему цветы на следующий день в попытке хоть как-то загладить вину перед супругом. Гарри все еще был нужен ему, ведь Том слишком сильно нуждался в его деньгах. Предвыборная кампания, запланированная на следующие выборы, которые должны были пройти через два года, все еще была ему не по карману, но Том знал, был уверен, что сумеет пробиться, сумеет заполучить желанный пост, если у него будут средства Гарри. Его имя все чаще мелькало на страницах Ежедневного Пророка. Он почти убедил Фаджа назначить его одним из своих Заместителей. У него была постепенно наращиваемая, увеличивающаяся симпатия обывателей, и Том уверенно завоевывал уважение и доверие министерских служащих. Но ему все еще были нужны деньги Гарри. Гарри принял его извинения, и Том попытался быть с ним нежен в ту ночь. Он целовал супруга так, как не целовал еще никогда. Был внимателен к нему, невыносимо ласков. Не исполнял свой супружеский долг, будто выплачивая неприятное обязательство, а… занимался с Гарри любовью. Том сцеловывал бисеринки пота с внутренних сторон бедер Гарри, ласкал его языком. Нежно оглаживал бока и успокаивающе ловил его гулкие вздохи своими губами. Том пытался, искал те самые точки, которые заставят супруга почувствовать себя… любимым. Счастливым. И чувствовал — Гарри простил его. Гарри все еще любил его. Том использовал его любовь к себе, возрождал чувства Гарри из пепла, стараясь не думать. Ни. О. Чем. Полностью сосредоточившись на вздохах Гарри, царапающего его кожу своими шершавыми, искусанными губами. Доверчиво скрещивающего лодыжки за его спиной. Жмущегося к нему и выдыхающего, выстанывающего его имя на ухо. Гарри любил его. Том был в этом уверен. Но не знал того, что Гарри давно успел понять и принять — сам Том его никогда не любил.***
Том поднял на него руку второй раз всего месяц спустя. Забота Гарри, его теплые глаза, его спокойный голос и ласковые прикосновения. Его поддержка в самые тяжелые для Риддла дни. Его потухающий взгляд, сожалеющий о чем-то далеком, невозможном, недосягаемом. Его принятие и смирение — Том ненавидел все это. Бить Гарри было воистину самым лучшим способом снять стресс. Вот только в этот раз Поттер не стал убегать. Не стал смотреть недоверчиво своими оленьими глазами. Он посмел ударить в ответ. Том неверяще разглядывал капельки крови на кончиках пальцев, выступившие, стертые с разбитой губы. Синяк, наливающийся на скуле и ноющее ребро служили лучшим доказательством — ему это не снится. Не мерещится. Гарри и впрямь посмел ударить его в ответ. Том поднял на Гарри злой, полный бешенства взгляд, встречаясь с непримиримым, решительным, болезненно-обреченным взглядом супруга. — Как ты посмел? — прошипел он, скаля окровавленные зубы. Лицо Гарри исказилось мукой. — Ты… ты первый это начал, Том, — твердо проговорил он, сжимая кулаки. — Не думаешь же ты, что я буду терпеть твои побои? — Думаю… будешь, — усмехнулся Риддл, с наслаждением следя за тем, как вспыхнул его всегда спокойный, смиренный супруг. — Ты же так сильно… любишь меня. — И ты… думаешь, что можешь манипулировать моими чувствами? — Гарри неверяще покачал головой, отступая от мужа. Он смотрел на него и не узнавал. Где тот заботливый Том, с которым они поженились пару лет назад? Где тот внимательный Том, который впервые поцеловал его во время прогулки вокруг Озера? Где Том, обнимавший его, пока он плакал, вспоминая Сириуса? Был ли вообще этот Том? Знал ли Гарри когда-нибудь настоящего Тома Риддла? — Я не позволю играть с собой, — решившись, все же выдохнул он. Том на это лишь зло расхохотался. — Не позволишь? А что ты сделаешь, Гарри? — открыто насмехался он, растягивая слова издевательским голосом. — Ты же любишь меня! Ты же со школы мне в рот заглядываешь! Столько лет все устраивало — и решил характер показать? Радуйся, что я вообще тебя терплю, трахаю тебя и позволяю быть рядом с собой! Взгляд Гарри сменился, пропитался грустью и… жалостью. Поттер… жалел его, понял Том, и это вынудило его моментально оборвать свой смех. Никто не смеет жалеть его, никто не смеет смотреть на него свысока, с этим мерзким… снисхождением… — Любую любовь можно убить, Том, — уверенно, печально посмотрел на него Гарри, сведя нахмуренные брови. На его лице читался отпечаток боли, на которую он был готов пойти. С которой был готов смириться. Перетерпеть. — Ты убил мою любовь к себе. Растоптал и уничтожил ее. — Что ты хочешь сказать? — недоуменно спросил Риддл. Ему совсем не нравилось, куда свернул внезапно разговор. — Думаешь бросить меня? Думаешь, я тебе позволю? Думаешь, сможешь без меня? А, Гарри?! Отвечай! — Да, — спокойно вымолвил Поттер, отворачиваясь. — Думаю, смогу. А вот ты без меня не сможешь, Том… Риддл смотрел в спину уходящему супругу, не веря в то, что это происходит на самом деле. Отказываясь верить в то, что влюбленный, наивный дурачок-Гарри способен… расстаться с ним. Остановить. Заставить остаться — билась в воспаленном мозгу паникующая мысль. Ему нужны деньги Гарри. Нужны его дом, состояние, связи. Ему нужен… — Круцио, — выкрикнул на эмоциях он, прежде чем успел понять, какое именно проклятие использовал на уходящем супруге. Гарри закричал, рухнул на пол, извиваясь от боли. Уши Тома заложило его криком, и он словил себя на том, что наслаждается муками мужа. Что ему доставляет удовольствие видеть, как Гарри… ломает ногти о холодный пол, скребет паркет, сворачивается клубком и бьется головой об пол. Эту боль причинял он, и Гарри полностью заслуживал ее. Сняв Круциатус спустя пару минут, Том склонился над супругом, вплелся в его волосы пальцами и больно дернул за слипшиеся от пота прядки. Гарри смотрел на него помутневшим, расфокусированным взглядом, стонал сквозь постукивающие друг о друга зубы, дрожал перед ним, и Том не сдержался. Склонился к супругу, впился в его губы, терзая их, кусая до крови. Насильно просунул язык в его рот, давя пальцами на щеки, не позволяя сомкнуть челюсти. Он переплел язык с языком задыхающегося Гарри, со всей силы вжимаясь в его распахнутый рот, смешал их слюну и кровь, наслаждаясь этим вкусом. Гарри дергался в его руках, пытался вырваться, оттолкнуть, но был слишком слаб. Том отстранился сам спустя несколько минут и жадно вдохнул, пытаясь отдышаться. Не ласковый, не приторно нежный, не до тошноты омерзительный, этот поцелуй с супругом был лучшим в его жизни. И почему он никогда не целовал его так раньше? — Ты никогда не уйдешь, Гарри, — глумливо усмехнулся он, и Гарри с ужасом считывал отблески безумия в его потемневших глазах. — Никогда не уйдешь! Слабо сопротивляющийся супруг был схвачен за волосы, и Том протащил его по полу к кровати, швыряя Гарри на прогнувшийся, протестующе скрипнувший матрас. Гарри все еще дрожал после пыточного, мышцы, сведенные судорогами, плохо слушались его. Он попытался отползти, исчезнуть, оттолкнуть спятившего мужа, но потерпел сокрушительное поражение. — Я никогда не позволю тебе уйти, мой дорогой, богатенький супруг, — издевательски выдохнул в его ухо Риддл, нависая над Гарри. Ему хватило пары движений, чтобы сдернуть старую, изношенную футболку с худого тела Поттера, скрутить ею его руки за спиной. Том перевернул дрожащего, извивающегося мужа на живот и, надавив на затылок, вжал его щекой в измятую простынь, второй рукой приподнял его бедра и приспустил с него домашние, мягкие штаны вместе с бельем. — Нет, Том… пожалуйста… — хрипло молил его Гарри, и Том замер на мгновение, наблюдая за ним. По щекам Гарри текли кристально чистые слезы, лицо некрасиво покраснело. Он видел его перекошенный профиль, видел дрожащие ресницы, с которых срывались соленые слезинки, видел распахнутый рот, из которого с хрипами выходил горячий воздух. Он видел его мольбу и его страх, и, Мерлин, это было чертовски сексуально. Расстегнув ремень и молнию на брюках, Риддл вытащил свой твердый член из трусов и приставил головку к сжавшемуся, сухому колечку мышц. Толкнулся, скривился — Гарри был слишком узок, слишком… сух. Настолько, что это приносило дискомфорт самому Тому. Сплюнув на свой член, он размазал слюну по анусу супруга и, крепко ухватив его за бедра, толкнулся еще раз, на этот раз входя на всю длину. Тишину комнаты прорвал полный боли, хриплый крик Поттера. Он зарыдал, кусая простынь, и Том почти полностью вытащил ствол, оставив внутри головку, а после — резко толкнулся в Гарри еще раз, выбивая из него еще более сильные стоны. Он наслаждался муками супруга едва ли не больше, чем сексом, и с каждым движением толчки становились все резче, все глубже. В какой-то момент входить в Гарри стало легче, и Том с изумлением увидел кровь, вытекшую из порванного супруга, когда из него случайно полностью выскользнул окровавленный член. Это нельзя было назвать сексом, нельзя было назвать иначе, чем насилием. Том никогда прежде не понимал насильников, не понимал удовольствия, которое эти животные испытывают во время изнасилования, но, глядя сейчас на Гарри, наслаждаясь его страхом, питаясь его отчаянием, он жаждал причинить еще более сильную боль. Желал… получить больше. Увидеть больше. Хотел все, что жертва могла ему дать. Все закончилось так же внезапно, как и началось. Том шумно рыкнул сквозь зубы, кончая в давно переставшего сопротивляться, обессиленно сжимающегося на окровавленных простынях супруга и устало рухнул на него, придавливая своим весом к матрасу. Гарри дрожал и продолжал плакать. Том слизнул его слезы, сомкнул пальцы на горле Поттера, прошептал на ухо: — Я не позволю тебе уйти… Акцио, — в руку услужливо прыгнула брошенная где-то на полу палочка. — Никто не должен узнать об этом, Гарри… Ты же умный, все понимаешь… Империо… — взгляд Гарри чуть расфокусировался и помутнел. Он замер и послушно притих, доверчиво прижимаясь к супругу, как делал это прежде каждую ночь. Том взволнованно спросил, — Ты останешься со мной, Гарри? — Разумеется, Том. Я же люблю тебя… Почувствовав странное успокоение, Том прикрыл глаза и погрузился в сон.***
Спустя два месяца после того, как Том наложил на супруга Империус, Фадж назначил его своим Заместителем. Том был бы счастлив, если бы его так сильно не беспокоило то, что происходило в его доме. Он продолжал держать Гарри под Империусом, и Гарри, повинуясь его воле, вел себя так же, как и всегда, но… это было не то. Это был больше не тот Гарри, которого он знал. Этот новый Гарри выполнял все механически. Продолжал делать те обязанности, к которым привык. Согревал его постель и обнимал, когда Том возвращался с работы усталый и раздраженный. Но это был не его Гарри. Глаза супруга померкли, потеряли всякий блеск. Не было в них ни искринок, ни задора, ни былой теплоты. Не было ничего. Никаких эмоций. И Том с раздражением понял, что ему не нравится. Не нравится… так. Он попробовал переход с Империо на Амортенцию, но под ее влиянием Гарри вел себя так тошнотворно, так… омерзительно. Наигранная любовь была слишком мерзка, слишком… ненатуральна и фальшива и никогда не смогла бы заменить ту, настоящую. Заменить ту любовь, что Гарри годами безвозмездно дарил ему. И Том вновь сменил Амортенцию на Империо. Он не решился больше насиловать супруга, опасаясь причинить ему слишком сильный вред, с которым будет не в силах справиться самостоятельно. Он с трудом сумел выходить Гарри в прошлый раз и не хотел рисковать всем, чего успел добиться, ради минутного удовольствия. Секс перестал доставлять удовольствие, и дело было даже не в том, что он не мог причинять Гарри боль в постели. Дело было в самом Гарри. В безжизненной кукле, механически отвечающей на его прикосновения, фальшиво-приторно шепчущей на ухо его имя, ведущей себя, как вел бы себя настоящий Гарри, но… не являющейся настоящей. Не было теплых рук Гарри, искавших его пальцы, чтобы переплести их. Не было лихорадочно мечущегося под ним супруга, старающегося прижаться к нему теснее, найти его губы, притереться к виску, сцеловывая бисеринки пота. Не было отзывчивого, открытого нараспашку, дрожащего от эмоций Гарри, любившего его. Не было больше любви, сквозившей в каждом взгляде, выдохе, в каждом горячем прикосновении, в каждом движении навстречу. Том перестал заниматься с ним сексом, прекратил попытки заставить куклу-Гарри вести себя так, как вел бы себя настоящий. Сосредоточил все усилия на приближающихся выборах, забросив супруга. Для Фаджа явилось настоящим шоком то, что самый доверенный Зам… превратился в его самого опасного соперника, и теперь усиленно создавал своему Заместителю кучу проблем. Риддл справлялся, с блеском решал их все, с поддержкой чистокровных родов и простых министерских сотрудников пробивая себе место в министерское кресло, но с каждым днем, с каждым месяцем все меньше походил на старого себя. Он уже не был столь идеально одет с иголочки, не успевая следить за своим изнашивающимся гардеробом. Не приносил на работу горячий, вкусный обед, питаясь чем-то, больше напоминающим отходы, в министерском кафетерии. Ел холодную, безвкусную еду, приготовленную ворчливым, боящимся его, старым домовиком, и проверял с опаской пищу на подсыпанную отраву, опасаясь, как бы эльф не решил «перепутать» банку яда с приправами. Лишь лишившись всепоглощающей, искренней, душевной, ненавязчиво-уютной поддержки Поттера, Том сумел по достоинству понять и оценить все, что для него делал Гарри.***
Гарри задумчиво следил за супругом, давно переставшим обращать на него внимание. Первый год после наложения подчиняющего проклятья был для него подобен Аду — он видел, понимал, осознавал, чувствовал все, что происходит вокруг, но не мог сбросить с себя Империус мужа. Однажды действие постоянно обновляемого заклятья начало слабеть, и Гарри внезапно решил ничем не показывать этого Риддлу, продолжая наблюдать и… ждать. Он видел страдания Тома и страдал сам вместе с ним. Видел, как Том разрушает себя. Видел, как Тому не хватает… того, что было между ними раньше, но так и не сумел заставить себя вновь заботиться о глупом, жестоком супруге. Том… уничтожал самого себя, и это было худшим, что только могло случиться. Ведь нет на свете ничего страшнее, чем видеть, как некогда любимый человек… разрушает себя своими собственными руками, даже не понимая этого… Гарри давно понял и смирился с тем, что был для Тома лишь… стартом. Мешком с деньгами, который тот жестоко использовал для достижения своей главной цели. Том грезил креслом Министра, жаждал власти, и это было единственным, чего Том на самом деле хотел. Не Гарри. Не семьи. Не поддержки и любви. Всего лишь денег и власти. У Гарри были деньги, и он знал, что всегда сможет заработать еще. У него были средства и связи, чтобы при желании добыть себе и власть, но Гарри никогда не желал ни первого, ни второго. Единственное, чего хотел он сам — семью. Семью и… любовь Тома Риддла. Гарри окончательно сбросил с себя Империус супруга за неделю до выборов, но так и не дал понять этого Тому, решив переждать, пока Том все же добьется желанного поста. Он уже знал, как поступит после, и был готов к этому.***
Это был день его триумфа. Пост Министра Магии наконец был в его руках. Том был счастлив, чувствовал себя полностью удовлетворенным, ведь он сумел добиться министерского кресла всего за четыре года — беспрецедентно короткий срок для такого молодого человека, как он. Единственной ложкой дегтя стали расспросы прессы. Маги недоумевали — почему же в столь значимый, радостный день рядом с Министром Риддлом нет его супруга? Том выдал им ту же сказку, которой кормил всех весь прошлый год. Гарри был слишком слаб и болен, чтобы выйти в свет. К его глубочайшему сожалению, один из магических экспериментов его мужа вышел из-под контроля и сильно подорвал здоровье юного Поттера, потому-то Гарри практически перестал выбираться в люди. Несколько раз Том выводил супруга в Косой переулок, чтобы избежать пересудов. Болезненный вид осунувшегося, похудевшего Гарри утолил любопытство всех желающих. Возвращаясь домой после министерского приема, устроенного в его честь, Том чувствовал себя вымотанным и уставшим. Хотелось принять ванну и лечь спать. Голод скреб стенки желудка — он почти не успел ничего съесть, слишком занятый поздравлениями и разговорами со всеми желающими внимания нового Министра. Дом встретил его теплом, легким, не раздражающим шумом потрескивающего камина и супругом, сидящим в кресле перед этим самым камином. Обернувшись, Гарри коротко улыбнулся ему. — Поздравляю, Том, — шепнул он, тут же отворачиваясь. — Вода готова, прими ванну, а потом поужинаем вместе. Риддл отстраненно кивнул и направился наверх, в их общую комнату. Внимание царапнуло что-то не то… какое-то изменение, но Том так и не сумел понять, что именно не так. Скинув с себя мантию, он направился в ванную, с удовольствием опустился в горячую воду и расслабился. Нос пощекотал приятный запах кедра, и лишь тогда Том с удивлением понял, что Гарри добавил в воду расслабляющие кедровые аромамасла, как делал всегда прежде… перед тем, как все окончательно испортилось. Быстро искупавшись, Том вылез из ванной и, накинув на плечи махровый халат, поспешил спуститься в столовую. Гарри уже сидел за накрытым столом, ждал его, и, едва бросив быстрый взгляд на блюда, Том осознал еще одну вещь — еда была приготовлена не эльфом. Все это… было таким же, как готовил ему раньше Гарри. — Ты… — прохрипел он, внезапно поняв, что не справляется с голосом. — Присаживайся, Том. Еда стынет, — по-доброму улыбнулся ему Гарри и стал накладывать себе жареную картошку. Шумно выдохнув, Том сел на свое место напротив супруга и не глядя положил что-то в свою тарелку с первого попавшегося под руку блюда. Он ел, не чувствуя вкуса, и пристально следил за супругом, словно… вернувшим себе волю, сбросившим Империус. Но если это так, почему он… — Я прямо чувствую, как твою голову разрывает от вопросов, — хмыкнул Гарри, завершая трапезу. Том уставился на него, растерянный, впервые в жизни не зная, что сказать. Он прочистил горло и попытался взять себя в руки, чувствуя иррациональную радость. — Почему ты не сбежал? — все же выдавил он, не сводя с Гарри глаз. Поттер поднял на него чуть усталый взгляд и пожал плечами. — Захотел напоследок… чего-то… этого? — неопределенно взмахнул рукой он. — Напоследок? — Том похолодел. — Ты стал Министром, Том. Я рад, — во взгляде Гарри читалась искренность, подтверждая правдивость его слов. Он на самом деле был рад за супруга. — Я… правда, хочу уйти. Хватит Империусов, Амортенции. Я готов уйти тихо и молча, готов не предавать это все огласке. Готов даже официально не разводиться, чтобы не вредить твоему имиджу. Отпусти меня, Том. Позволь мне закончить на этом и спокойно уйти, — Риддл внимательно слушал каждое его слово, ощущая, как ком встает поперек горла. — Ты можешь опять наложить на меня Империус, но это только вопрос времени — когда я вновь сброшу его. Ты не сможешь всегда держать меня здесь, взаперти. Только второй раз я уже не стану молчать. Я разрушу твою репутацию и сделаю все, чтобы посадить тебя за решетку. Не будем доводить до этого. Сейчас я хочу одного — расстаться мирно и уйти. Я даже готов оставить тебе этот дом на Гриммо, — Гарри взмахнул рукой, оглядывая дом крестного, в котором провел последние несколько лет. Сириус никогда не любил этот дом, а Гарри успел полюбить, хоть и не был здесь счастлив. Вот только, в отличии от Тома, у Гарри была еще недвижимость в собственности. Ему было куда уйти, а супругу — нет. — Я уйду сам, а ты можешь жить здесь. Буду путешествовать, — мечтательно улыбнулся Поттер. — Посмотрю мир. Придумаешь сказку для прессы, что «Гарри Поттер выздоровел и захотел посмотреть мир, а я — ваш Министр и, увы, не могу составить ему компанию». Том молчал, пытаясь переварить сказанное. Ему нестерпимо хотелось выхватить палочку, вновь околдовать бросающего его супруга, удержать его, остановить, но… Гарри впервые за долгие месяцы вновь смотрел на него теми же яркими, теплыми, добрыми глазами, какие Том наблюдал все прежние годы. Гарри улыбался, был живым. Настоящим. Не был куклой, осточертевшей ему до зубного скрежета. Он… был. И Том так и не сумел решиться. В очередной раз отнять вот это вот все. — Ты волен поступать так, как считаешь нужным, — с трудом выдохнул он, крепко зажмурившись. Уже не видя, как Гарри поджал губы и прикрыл глаза, принимая, смиряясь с собственным решением, давшимся ему слишком тяжело. Закинув на плечо сумку, на которую были наложены Чары Незримого Расширения, Гарри подошел к все так же сидящему за столом Тому со спины и, мягко обвив его плечи, ласково накрыл дрожащими, теплыми губами висок Риддла, невыносимо нежно целуя на прощание. — Я, правда… — голос дрогнул, подводя хозяина в последний момент, и Гарри едва слышно всхлипнул. — Я так любил тебя, Том… Теплые руки исчезли, за спиной раздались быстрые шаги. Послышался хлопок входной двери, и Том понял, что остался один. Он так и не сумел заставить себя открыть глаза. Изо всех сил прикусив внутреннюю сторону щеки, Том пытался дышать ровно, но срывался на хрипы, крепко сжимая пальцы в кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. «Любил»… Гарри любил его, не «любит», а «любил». Том сам разрушил все своими собственными руками. Он завладел креслом Министра, заполучил долгожданную власть. Имел деньги, влияние, все, чего когда-либо хотел, но… потерял Гарри. Доброго, наивного, заботливого супруга, давшего ему то, чего он никогда не имел прежде — собственный дом и… семью. Эта ночь была его величайшим триумфом и самым грандиозным поражением.***
Семь лет спустя… Гарри как раз расправился с оборотнем, терроризировавшим маленькую ирландскую деревушку, когда решил, что можно было бы ненадолго вернуться домой. Он ни разу не был в Англии за прошедшие семь лет, путешествуя по миру, как и планировал, и сражаясь со злобными тварями, помогая людям. Неожиданно найдя в этом свое призвание и свое предназначение. Он так и не сумел завязать отношений, хоть и пытался несколько раз, а после — и вовсе завязал с попытками. Из газет Гарри знал, что его «супруг» так же одинок, как и он сам. За годы боль стерлась, исчезла, оставив после себя горькое послевкусие и… теплые, несмотря ни на что, воспоминания о том, каким мог быть с ним иногда нежный, заботливый, ласковый Том. Гарри давно знал, понимал лучше всех, сколь наигранно это все было, но даже это знание было не в силах изменить того, что в те моменты Гарри чувствовал себя… любимым. Счастливым. Нужным. Том писал ему дважды в год. Писал на каждый День Рождения, присылая подарок со скупым письмом, и на их годовщины, и эти письма были переполнены… горечью и сожалением Тома обо всем, что он потерял. Этого не было написано прямо, скорее читалось между строк, и Гарри было куда больнее видеть пустоту и одиночество супруга, чем что бы то ни было еще. Он предпочел бы, чтобы Том проклинал его в письмах, а не сожалел… сам, кажется, того не понимая. Не осознавая, сколь скорбящими и обреченными выходят эти письма, переполненные воспоминаниями о совместно прожитых годах. Гарри ждал эти письма каждую годовщину их свадьбы и ненавидел себя за это, но так и не сумел отпустить былые чувства. Вытравить их из себя полностью, отбросить былую жизнь и забыть. Ни один из них не смог… Гарри получал Ежедневный Пророк и с болью следил за изменениями в Риддле. Том на фотографиях неизменно выглядел немного больным, осунувшимся, явно не высыпающимся и таким повзрослевшим. Выглядел жестким, властным, еще более угрюмым, чем раньше. А еще — таким ужасно несчастным… Все это нужно было заканчивать. Прекращать. Перестать получать эти письма… ждать каждый год эти проклятые письма. Гарри знал, что должен был делать. Приближалась их одиннадцатая годовщина свадьбы, и Гарри планировал сделать ее последней.***
Том вернулся в дом на Гриммо ближе к полуночи, проклиная Малфоя, провалившего переговоры со Штатами, из-за чего он и был вынужден задержаться в Министерстве допоздна. Едва войдя в свой дом, он замер на пороге, всем нутром почувствовав… изменения. Дыхание сперло, и Том долго не мог заставить себя поверить в то, что ощущение уютного, незримого присутствия супруга было… правдой. Он уже не раз обманывался подобным образом, напиваясь и видя в пьяном бреду вернувшегося к нему Гарри. Сегодня была их одиннадцатая годовщина, и, поняв, что не может больше выносить сводящее с ума одиночество, в котором сам же и был виноват, Том написал в письме… просьбу вернуться. Просил Гарри попробовать еще раз и дать им обоим второй шанс. Он ни на что не рассчитывал, но… быстрым шагом пройдя в гостиную, Том замер на пороге, не сводя глаз с изменившегося, повзрослевшего, возмужавшего супруга. Гарри был здесь. Сидел в кресле перед зажженным камином, читая его письмо. — Гарри, — позвал Том, не решаясь сделать шаг навстречу, сдвинуться с места, и Гарри поднял на него внезапно испуганный взгляд. — Ты… решил… — Нет, — оборвал его Поттер дрожащим голосом, комкая в руках исписанный лист. — Нет, Том… Я… — Гарри бросил быстрый, короткий взгляд на пергамент на столе и тут же потупился, зажевал губу. — Я хочу развестись. — Ты нужен мне, — одновременно с ним выпалил Риддл, и они пораженно замолкли, уставились друг на друга, пытаясь переварить услышанное. — Что? Гарри неверяще потряс головой. — Я тебе… что? Бред, Том. Ты никогда меня не… я никогда не был нужен тебе, — его голос совсем стих на последних словах, и Риддл с трудом расслышал его. Развод? Сейчас? Когда Гарри вернулся? Когда он, наконец, видит вживую супруга спустя семь долгих лет? — Почему развод? — властно спросил Том, подходя к Гарри, останавливаясь перед креслом, в которое супруг забрался с ногами, как-то по-домашнему поджав под себя мерзнущие стопы. — Почему сейчас? Спустя столько лет? — Потому что сейчас это не повредит твоей репутации, — выдохнул Гарри, сам не веря своим же словам. Он посмотрел на Тома практически умоляюще. — Потому что… это пора отпустить, Том. Эти письма… этот брак. Он не нужен ни тебе, ни мне. Пришло время… покончить со всем этим. Том прикрыл глаза, обдумывая сказанное. — Ты любил меня, — не спрашивал, утверждал он, не открывая глаз. Должно было быть решение. Он всегда получал желаемое, находил выход. Этот раз не должен был стать исключением. — Любил, — не стал отрицать Поттер и обхватил озябшие предплечья руками. — Любил, Том… И чем ты мне отплатил? Оставь прошлое прошлому… я хочу двигаться дальше, не оглядываясь на все, что было. Кивнув самому себе, Риддл быстро приблизился к столу, развернул пергамент, бегло просматривая сухие строчки. Гарри удивленно наблюдал за ним — он не думал, что это будет так просто. — Нужна только моя подпись, так? — спросил Том и, поставив стремительный росчерк, вписал свое имя в нужной графе. — Пойдет? Доволен? — Гарри оторопело кивнул, и Риддл, в мгновение ока оказавшись вновь рядом с ним, навис над уже бывшим супругом, со всей силы вцепившись в его плечи. — Хотел развода? Прекрасно. Только теперь ты выслушаешь меня! Я никогда не любил тебя! Ты был противен мне, раздражал. Я ненавидел тебя за все, что ты делал! Нет, молчи! Я никогда не любил тебя, а когда попросил тебя вернуть все, ты решил, что неплохо развестись после одиннадцати лет! Хочешь начать все с начала? Начнем. Меня зовут Том Риддл, я — Министр Магии Британии. Разведен… две минуты назад. Я никогда не любил своего бывшего мужа, когда он был рядом со мной, но… — Хватит! — оттолкнул его Гарри, вскакивая с кресла. Это было слишком неприятно слышать даже спустя столько лет. — Зачем ты издеваешься? Мы не можем спокойно разойтись? Тебе опять нужно втоптать меня в грязь? Зачем все это, Том? Ты, как был, остался злой, эгоистичной, безнравственной свиньей с компл… — Зачем? — перебил его Риддл, накрывая возмущенно распахнутый рот Поттера ладонью. Губы Тома растянулись в неожиданно теплой улыбке, и Гарри изумленно, послушно замолк. Глаза Тома мягко прищурились, смотрели непривычно нежно. Гарри судорожно, шумно втянул воздух через нос. — Я никогда не любил своего мужа, когда он был рядом. Но я полюбил его позже, потеряв единственного человека, которого мог назвать своей семьей. Эта бумажка о браке не сумела помочь нам в первый раз, и мне плевать — разведены мы или женаты. Теперь плевать. Я повзрослел, Гарри. Взросление несет за собой переоценку ценностей. Хочешь с начала начать? Замечательно. Меня зовут Том Риддл, и я влюблен, как мальчишка, в лохматого, замерзшего мужчину, которому сейчас затыкаю рот ладонью, чтобы не слушать, как он зовет меня эгоистичной свиньей и мешает мне сделать первое в жизни признание. Том медленно, осторожно убрал ладонь, поняв, что Гарри настолько сильно поражен, что вряд ли сумеет выдавить из себя хоть слово. Мягко, беззлобно усмехнувшись, он обвил вяло дернувшегося Поттера руками и прижал к себе, не обращая внимания на его попытки отстраниться и избежать его прикосновений. Если бы Гарри действительно хотел, уже оттолкнул бы его. Том волновался, как подросток. Такого с ним не было даже в тот раз, когда он впервые в жизни целовался с будущим супругом. А вот теперь Гарри был уже бывшим, и Том словил себя на том, что нервничает. Зажмурившись, он склонился к лицу все еще шокированного Поттера и накрыл его губы своими, ласково, мягко целуя его. Без языка, просто сминал осторожно чужие обветренные губы, наслаждаясь их правильной, привычной шершавостью. И — Мерлиновы кальсоны! — ему было так хорошо… Гарри робко ответил, а потом внезапно отстранился, юркнул под его руку, выбираясь из объятий. Он тяжело дышал и раскраснелся, смотрелся очаровательно потерянным, но Том уже видел, как на дне зеленых глаз разгораются озорные, непримиримые огоньки. — Думаешь, признался тут… — дыхание Гарри было сбито, он так и не сумел отдышаться после поцелуя. — Поцеловал, наговорил всякого… И я тут же паду тебе в объятия? Не дождешься, Том. Риддл поджал губы и скупо кивнул. Примерно такого ответа он и ожидал, хоть и надеялся на лучшее. — Увы, я не столь наивен, — признал неохотно он. Ему следовало срочно придумать что-нибудь, что угодно, чтобы задержать Гарри. Подобрать слова, лишь бы уверить бывшего супруга в своей искренности. Он прожил без него семь долгих лет, но так и не сумел смириться. Так и не смог забыть. Не смог ни отпустить, ни впустить в свою жизнь кого-нибудь еще. Если это не черт-возьми-ваша-идиотская-любовь, то что тогда? Гарри успел отдышаться и взять себя в руки. — Говоришь, любишь? Не смеши меня. Сперва докажите, господин Министр. Докажите мне, что Вы — не тот ублюдок, что были раньше. Заставьте меня полюбить Вас… ведь я тебя не люблю, Том… — закончил он совсем не так, как планировал. — Не люби, — внезапно согласно кивнул Том и приглашающе протянул ладонь вперед. — Ты не хотел бы погостить в наш… моем доме и не любить меня здесь? — глаза Гарри удивленно расширились, и Риддл немного нахально усмехнулся. — Не хотели бы Вы сходить на свидание, мистер Поттер? Приглашаю Вас в ресторан на ужин… где Вы, несомненно, можете продолжать не любить меня. Гарри оторопело смотрел на него несколько долгих секунд, а потом внезапно сокрушенно рассмеялся и вложил пальцы в протянутую ладонь бывшего супруга. — Я проголодался, да, — хмыкнул он и добавил, — Самодовольный ублюдок.