Понимание

На американской военной базе два месяца как ввели «чрезвычайное положение», в просторечии именуемое «террористы оборзели совсем». Неофициальное название Сэму нравилось намного больше — оно характеризовало ситуацию куда как точнее. Он почти два года провел в Ираке, но так и не привык к тому, с какой скоростью менялась здесь обстановка. — «Летун» вызывает «Сокола», — пихнул Уилсона в бок Райли. — Сэм, кончай сидеть с похоронным видом, отличный же вылет. — Да уж, — буркнул Сэм в ответ, передернув плечами. Они снова остались живы, вопреки всему. Сэм второй раз использовал крылья, чтобы отвлечь террористов. Их применение еще на прошлом задании было признано успешным на сорок процентов, поскольку кроме Уилсона первую попытку никто больше не пережил. Это вызывало у Сэма почти депрессию. Вернее, вызывало бы, если бы не Райли. Они дружили с учебки, вызывая шепотки — в американской армии до сих пор вызывало недоумение близкое общение людей различных рас. Разумеется, вслух не комментировали — за расизм жестко карали, но неодобрительные взгляды друзья время от времени ловили на себе. Сэм поначалу возмущался, а Райли ухитрялся все обращать в шутку. По натуре весельчак и балагур, Райли не любил устраивать проблемы на ровном месте. Сэм так не умел и терпел, стиснув зубы. Постепенно стало легче, на них перестали обращать внимание. — В самом деле, Сэм, что за вид, — Райли хлопнул друга по плечу, заставив вздрогнуть. Отбой был еще пару часов назад, но когда это волновало тех, кто вернулся с задания? — Я едва сегодня не повторил финт Дастина, — нехотя признался Сэм, внимательно рассматривая собственные ладони. — Возьми я чуть левее — крыло запросто могло отвалиться. — Брось, у Даста комплект был бракованный, все об этом знают, — посерьезнел Райли. — Его нашли потом вместе с ранцем. Бракованная деталь его погубила, а не способности к вылетам. С тобой такого точно не случится хотя бы потому, что есть я. — И что бы ты сделал? — Сэм скептически фыркнул. — Начнем с того, что заметить мое падение ты не смог бы точно — крылья намного быстрее, чем вертолет. А когда все случится — останется разве что согнуть в бараний рог время, на что никто из нас не способен. - Скажешь тоже, — Райли усмехнулся, но постарался все-таки сохранить серьезный тон. — Ты забываешь, Сэм, что у меня отличная реакция. Но речь сейчас не об этом. У меня есть кое-что. Сэм изогнул бровь, забыв, что друг вряд ли увидит этот жест — разговаривали они в комнате, которую делили на двоих. Свет после отбоя автоматически вырубался, а в темноте никто из них видеть еще не научился. — Райли, мы сегодня спать ляжем? — попытался сменить Сэм тему. — У меня сейчас нет сил играть в угадайку. — А она и не нужна, — Райли жестом фокусника извлек карманный фонарик и включил его. Сэм от неожиданности зажмурился на несколько секунд, потом заморгал, привыкая пусть к неяркому, но все-таки свету. — Не свети мне в глаза… Что это? — А сам как думаешь? — Райли плутовато улыбнулся. Это Сэм после возвращения тратил время на душ, ковырялся с отчетом для штабистов, а он пробежался по базе и не зря. — Опять, — Уилсон потер виски, изображая, что у него началась мигрень, и слабо улыбнулся, обнаружив на прикроватной тумбочке плотно закрытую банку. — У новеньких выменял? — Ага. Согласись, у кого еще можно найти банку свежего малинового варенья? А новый набор только два дня как прибыл и еще не успел осознать, как надолго они оказались в компании террористов и перепада температур. Да и обмен оказался равноценным — мне несложно было потравить пару баек. Делюсь с тобой, заметь, от сердца практически отрываю. — Открывай, — вздохнул Сэм, прекрасно знавший, как страстно друг любил варенье. Любое — когда было спокойнее, Райли регулярно наведывался в ближайшее поселение условно мирных жителей и не стеснялся закупать десятки банок. А тут целое малиновое, да еще и родом из Штатов. — Держи, — фонарик перекочевал в руки Сэма. Райли каким-то чудом не снес кровать в поисках ножа, но обошлось все-таки без разрушений. — Нет ничего вкуснее домашнего варенья. Оно и сделано с душой. И не улыбайся мне тут — местные тоже производят настоящие шедевры, я ни разу не пожалел о покупках. Запомни, Сэм, война вечной не бывает, когда-нибудь настанет мир и тогда…ага, нашел, — лезвие ножа поймало тусклый свет, а сам Райли, насвистывая под нос незамысловатый мотивчик, позаботился и о ложке. Одной на двоих — в условиях войны личные столовые приборы перестали восприниматься чем-то незыблемым. Сэм хорошо запомнил вкус этого варенья. Насыщенного цвета, в тусклом свете фонаря оно напоминало кровь, и Уилсон усилием воли отогнал не прошеные ассоциации. Голубые глаза Райли сверкали бешеным восторгом, словно для счастья ему и надо было добраться до почти забытого вкуса. Сэм и предположить не мог, что всего спустя неделю на очередном задании ему придется наблюдать, как вертолет Райли вспыхнул от прямого попадания стингера. Вертолет не взорвался, а вспыхнул только потому, что снаряд угодил в заднюю часть. Эту картину Уилсон в кошмарах увидит еще не раз — снаряд ведь предназначался совсем не Райли, а ему. Друг не шутил по поводу отличной реакции и оказался в той части неба совсем не случайно. А сам Сэм растерялся на несколько секунд, …которых и не хватило. Когда он рванулся вперед, чтобы попытаться вытащить Райли из кабины, раздался взрыв. Сэма отбросило в сторону, он не иначе как чудом смог без потерь оказаться на земле. На ожоги в тот момент Сэм практически не обращал внимания. Бесконечно гнуть весы судьбы в свою пользу оказалось невозможно. Сэм так до конца и не принял, почему именно Райли пришлось расплатиться за их общую невероятную удачливость на прежних заданиях. Возвращался Сэм один. После нескольких месяцев лечения, бесконечного общения с психологами и оглушающего одиночества. Райли больше не подшучивал над его вечной неуклюжестью. Какое-то время Сэм, не иначе как по привычке, искал его взглядом. Осознание каждый раз окатывало его сильнее боли от раскаленного металла. Райли нет. Никогда. Просто и цинично. Пока Сэм валялся в госпитале на базе, останки Райли в закрытом гробу отправили домой, родным. Сэм помнил родителей и двух младших сестер друга, Райли несколько раз таскал его на встречу с семьей. Вернувшись, он так и не нашел в себе сил, чтобы встретиться с семьей друга. Он и могилу-то Райли нашел только через полгода, когда хоть немного наладил собственную жизнь, смог поступить учиться и составил примерный план того, чем хотел бы заниматься дальше. Было сложно, тяжело, но Сэм стискивал зубы и не позволил себе сдаться. Много позже, познакомившись с легендарным Капитаном, Сэму хватило взгляда, чтобы все понять. Он ведь тоже так и не мог простить себе случившееся. Смирился со временем — да, но не простил. А Капитан — вернее, Стив, не уберег близкого человека стылую пропасть лет назад. Сэм тогда еще не родился, а Стив и не заметил этих лет, проспав во льдах. Для него все случилось только вчера. Как и для самого Сэма. Когда Стиву внезапно выпал второй шанс, Сэм без раздумий последовал за ним. Вдвоем они колесили по странам Европы в поисках Зимнего Солдата, нет, Баки Барнса. Уилсон ни разу не видел в глазах нового друга и тени сомнения в правильности своих действий. И он понимал, может, единственный из всей команды по-настоящему понимал Капитана. Наташа помогала, но она сомневалась, в отличие от Сэма. И вряд ли Вдова догадывалась, почему Сокол так ненавидел малиновое варенье.