Единственный способ жить — это жить. Говорить себе: «Я могу это сделать», — даже зная, что не можешь. Стивен Кинг «Дьюма-Ки»
Сэм. Легкое на память, как и его обладатель, слово приятно ластило кончик языка, заставляя первым делом вспоминать эту проказливую, по-детски смешливую улыбку на его устах. Его звали Сэм. Дурной мальчишка, которых я предпочитала избегать, зная какие у них мозги. А если точнее полное их отсутствие. Такие по обыкновению горят словно ожившие огни на дне ночи, но к собственному же несчастью, также быстро сгорают как зажженная свеча на ветру. «Только дунь и он умрет» — снисходительно качала я головой, кидая насмешливые взгляды в его сторону. Англичанин не обижался, лишь дул по наигранному притворству губы, обвиняя меня в испорченной черствости в моем характере. Но меня не слишком интересовали эти пустые слова, Сэму нравилось порой действовать по наитию каких-то сумбурных чувств неосязаемой лжи. Вообще этого парня много что увлекало. Он смотрел на мир искрящимися глазами, пускай и пытался временами скрывать эту слабость, но думая об этом сейчас, я слабо сомневаюсь в том, что это было недостатком. Скорее это являлось тем, что могло отделять его от остальной серой массы людей. Это было то, что так успешно привлекало меня в его натуре. Мы были разными, полными противоположностями, если говорить по правде и это факт, который я в принципе и не отрицаю. Но, в этом была какая-то своя потайная изюминка, против которой трудно пойти даже такому упертому человеку вроде меня. В конце концов, кто сказал, что я была против отношений? Бесшабашный, без малейших тормозов, этот по простому отливающий ярким ожившим солнцем школьник смог привязать меня по рукам и ногам. И не сказать, что меня это каким-либо образом раздражало, возможно даже наоборот. Импонировало. — Проклятый мистер Джуисон*, не хотите ли вы мне что-нибудь сказать? — лукаво прищуриваю я глаза, не отводя томительного взора от резко растерявшегося на месте парня. Сэм нервно кусает губу, покрываясь едва заметным неловким румянцем на щеках и не выдерживая настигнувшей его тишины, устало стонет, прикрываясь руками: — Не хочешь прокатиться на байке? Сегодня ночью будет гонка в три часа. Хорошее настроение мигом испарилось под гнетом перевалившего воспоминания о своей «первой» поездке на всех скоростях. Насколько я помню на тот момент Тод гнал на ста семидесяти километрах в час, что было уже довольно не малым сроком. И как бы не старался уговорить меня этот помешанный на гребанном адреналине маньяк, забыть как меня рвало на протяжении всей этой персональной гонки отца и последующим милостивым ожиданием у туалетной кабинки, я все равно не смогу. — Попытка была хорошей, но благословленный настрой ты мне уже испоганил, так что заткнись и лей свои оправдания. Вышло довольно грубо, но влюбленной дурочки из сопливых мелодрам от меня стоит ожидать в последнюю очередь. — Со мной в основном пытаются наладить связи лишь из-за отца, а тут появилась ты, — сделав незамысловатый жест рукой, расплылся он в глупой улыбке. — Вся из себя колючая, ничего не знающая о здешних порядках, даже с виду непорочная, — за что тут же получил болезненный тычок от меня. — Ай! Ладно, короче я захотел себе что-нибудь нового. Как там говорят в стране, друга настоящего пожелал, сойдет? Устало закатываю глаза, подмечая, что навыки риторики у него явно на худшем уровне. Но, несмотря на раздосадованное недовольство, вылившее и во внешнем виде, мне было до невозможности приятно. Слова были обыкновенными, даже несуразными в своей наружности, однако именно эта «несуразность» подкупала своей забавной искренностью, которую встретить можно определенно не на каждом шагу. Общество настолько погналось за собственными изменениями, что уже совершенно забыло о такой важной вещи как «честность с самим собой». На не такое уж удивление, мне глубоко плевать на то, что происходит вокруг. Но, если парящий вокруг беспредел затронет и Сэма, то я переломаю окружающим все косточки. На данный момент я готова добросовестно сознаться в том, что мне далеко не все равно на то, что может произойти и с ним. — С вами так сложно, — искренне признается он, раскачиваясь на стуле. Насмешливо усмехаюсь, несильно пиная ножку так удачно попавшейся под руку мебели. С тонким вскриком, англичанин грузно свалился на пол. — За что? — болезненно шипя сквозь зубы, спросил Сэм через некоторое время, когда уже встал на ноги. — Ты только что оскорбил мое эго, — наблюдая за было возмущенно открывшем рот парнем, довольно заключаю. — И да, ты прав, со мной действительно сложно. Я лукаво прищуриваюсь, беря под руку первую попавшуюся книжку из стеллажа читальни, в коей мы как раз коротали позднее время. Не ясно каким образом, хотя нет, вру, он же у нас всемирно известный «наследничек», поэтому понятно, что свои особые привилегии парень тоже имеет. Причем весьма большие в своей сумме. По крайне мере позаимствовать ключи от учителей Сэм вполне может. Также как и задержать открытие библиотеки до часа ночи. Должна признать, что порой полезным бывает даже он. — Забудь, ты просто смешная, — мигом растеряв весь пыл, расплылся он в глупой улыбке. Напрягшись, я удивленно уставилась на него, пытаясь разобрать услышанное. Если честно, то в последний раз об этом говорил лишь Тод, тем самым вгоняя меня в ненавистную краску смущения. Не ясно как, но у мужчины получалось довольно сносно ставить меня в неловкое положение, что, конечно же, не может не раздражать. И сейчас мне приходиться невольно опасаться реакции собственного организма. Вроде бы к таким фразам у меня уже успел выработаться свой иммунитет, разве нет? — Что? — Просто, мне кажется или твои уши… — поддавшись вперед, Сэм изумленно моргнул. — Покраснели. Резко отстраняюсь от него, спешно вставая с насиженного места, судорожно перебирая пути отступление от столь каверзной ситуации: — Заткнись. Мы вроде бы вообще о твоем отце говорили. «Лучшая защита — это нападение» — золотое правило всех прошедших передряг, в которых мне довелось побывать. Однако наблюдая за тем, как опасно лукаво блеснули чужие глаза, мне вдруг подумалось, что это явно не тот случай, из которого можно будет выбраться таким дешевым приемом. — Разве? По моему мы уже все обсудили, Сара. — Не называй меня так! — раздраженно бурчу я в ответ и когда нас стали разделять лишь жалкие пару метров, быстро выпаливаю. — Поехали. Сэм тут же остановился и удивленно посмотрев мне в глаза, все же выдавил: — Куда? — На гонки, — собирая вещи из-за стола в рюкзак, твердо говорю сквозь внутреннее противостояние брезгливости. Будет лучше отвлечь его на что-то другое, чем продолжать эту глупую беседу с издевательскими подколами на тему выяснения причины, по которой я столь глупо покраснела. Но, одно я осознала точно. Раздражающий субъект вроде Сэма Джуисона стал для меня определенно чем-то большим чем простой школьник без мозгов.***
До одного момента, я была уверенна, что меня вырвет. Я крепко сжимала края кожаной, сливающей с темнотой, куртки и не могла отвязаться от долбанного чувства страха на губах. В ушах отдавался едва уловимый смех Сэма с его хриплыми словами насчет круглой цены этой самой куртки, а пальцы предательски дрожали, не давая и малой возможности как следует ударить этого оболдуя по почкам. Чтобы не повадно было. Смеяться над кем-то могу только я, а не кто-то другой. Хотя когда его это волновало? Чертову Джуисону нравиться ломать заезженные стереотипы людей, а если они касаются еще и меня, то это даже приносит ему удовольствие. В данном случае меня удивляет лишь тот факт, что мне абсолютно все равно на его выходки. Кажется я готова терпеть их до самого конца моего пути. Сдавленно вздыхаю, тихо шипя разгневанные ругательства в сторону не прекращающего гнать мотоциклиста. — Открой глаза, крошка, — несмотря на то, что я не видела его лица, я была уверенна, что он улыбается. — Уверяю, тебе это понравиться. Отчаянно хотелось послать его с какими-либо предложениями куда подальше. Я была уже порядком доведена, потому что не в моих правилах трусливо поджимать хвост при настигавшей человека безвыходности. Поэтому ситуация автоматически превращалась в своеобразную борьбу, в которой я была настроена выйти победителем. Почему-то на глазах упорно проносилось лицо Тода с его сочувствующей улыбкой и протягивающим бумажным пакетом в руках. На губах против воли расплывается мягкая улыбка. Когда речь заходит о нем, я всегда становлюсь такой слабой если выражаться правильно. Отчего покорно приоткрывая затрепетавшие, от прикосновения сильного ветра, ресницы, я не могу удержаться от пораженного вздоха. Пожалуй, вид стремительно мчавшегося в неизвестность мотоцикла не так уж и плох. На какое-то мгновение мне даже захотелось поменяться с Сэмом местами и ощутить этот дурманящий рассудок адреналин на собственной шкуре. Не замечая как и в какой момент, я начинаю заливисто смеяться, раскидывая руки в сторону. — Ты нравишься мне все больше, Сара, — изредка прерываясь из-за шлема на голове, говорит Сэм, давя на газ еще сильнее. — С такими всегда очень весело. — Ты придурок, Джуисон, но благодари судьбу за то, что такой обаятельный, — коротко усмехаюсь я, против воли цепляясь к нему, так как будто бы специально, он резко повернул руль влево. — Поверь мне, я счастлив уже от того, кем ты меня считаешь. Едва заметно качаю головой, слабо задумываясь над собственными ощущениями. Определенно было уже не страшно, лишь немного возбуждающе от осознавания столь хрупкой грани между реальностью и смертью. Собственно, если Сэм хоть немного даст слабину в управлении, то мы действительно разобьемся. Это не радует, но и не огорчает, просто заставляет судорожно облизывать нижнюю губу и тонко улыбаться под нос. Такие игры всегда привлекали мою, падкую на различные аферы за жизнь, персону. И словно в ответ на мои мысли Сэм расползся в теплой усмешке, проговаривая казалось бы очевидную вещь: — Ты больше не дрожишь. «Только благодаря тебе, Сэм» — сказала бы я, будь у меня чуть длиннее язык во рту, поэтому приходиться отделываться лишь жалким: — Я знаю. Хотя в глубине души мне хочется признаться в том, что ты открыл мне целый мир, чертов Джуисон.