Соловьи

Время шло. С Князевым оно проходило очень быстро, я даже не заметил, как стало еще холоднее, листьев на деревьях стало еще меньше, а сентябрь сменился октябрём. Луж тоже было еще больше, а наши пятничные прогулки отменялись из-за частых дождей. Мы сидели по домам и откровенно скучали. Но иногда мы ходили друг к другу. Я нередко заваливался к Балу, а потом мы ходили к Князю. Он с удовольствием принимал нас и поил чаем. Мы пели песни и веселились. Такое времяпровождение меня не то что устраивало – я готов так каждый день проводить. Мои чувства меня напрягали. Каждый раз, когда я даже тупо смотрел на Андрея, мое сердце то пропускало удар, то начинало биться сильнее. Я глупо улыбался, когда он заходил в кабинет и буквально летел к нашему месту. Записки имели уже другой смысл – каждую я оставлял себе. Зачем? Не знаю. Но мне нравился его корявый почерк и, о Боже, его бесконечные ошибки в словах. Я любил их исправлять, потому что не из тупых (я не имею ввиду, что Князь тупой!), а он фыркал и закатывал глаза, когда видел очередную зачеркнутую букву. Один раз он написал: «Хватит испровлять мои ошибки!». На что я с удовольствием перечеркнул букву «о» и над ней написал «а», а в ответе написал одно единственное слово: «Конечно». Княже на это одарил меня своим самым злобным взглядом, но на следующем уроке уже был тем добрым, миленьким Андреем. Миленький? Кажется, я схожу с ума. Через пару недель наступает Хэллоуин, и буквально каждый класс должен подготовить выступление. Хоть праздник и был «не русский», так скажем, в школе его проводили, и все с удовольствием принимали участие. Мы вчетвером хотели сделать что-то отдельно, свое, оригинальное, но идей просто не было. Каждый предлагал что-то, но это казалось неприкольным, да и было уже где-то. В какой-то момент я осознал, что хочу что-то такое театральное. Спектакль это уж надолго, а нам нужно уложиться максимум в десять минут. Озвучив свою мысль ребятам, Князь сказал, что в этом что-то есть. Но для этого идеи тоже не нашлось. В итоге мы решили, что если ближе к этому празднику вообще ничего не придумаем, то и делать ничего не будем. К тому же, это было нужно только нам. Не тем, не этим, не вот этим, а нам. Поэтому продолжили веселиться, как обычно. Напоследок, хочу сказать, что все несвойственное мне поведение – долгие взгляды, учащенное дыхание из-за этого, торможение – Князь не замечал. Или не хотел замечать. Сейчас история. Андрей, как обычно, сидит под боком и что-то рисует в конце тетради. Я пытался слушать учителя, потому что в каком-то роде этот предмет мне был интересен. Иногда я что-то писал тетрадь, но предложение на середине обрывалось, ибо я забывал, о чем вообще пишу... В общем, в итоге, я откинул ручку в сторону и уронил голову на парту. Ну почему это происходит именно со мной?! Мне нужно срочно излить душу. Андрею я не мог, потому что это, во-первых, странно даже для меня, во-вторых, странно, потому что я не знаю, что происходит – мог только догадываться, а в-третьих, я никогда не грузил Князя своими проблемами. Оставался только один человек. Балу. После уроков Князь подошел ко мне в тот момент, когда я уже собирался уходить – переобувался в ботинки. В метре от меня стоял Шура. – Миха, у тебя все хорошо? Этот вопрос вгнал меня в ступор. От кого, а от Андрея я такого еще не слыхал. – Ну, – я отвел взгляд на куртки и снял свою. – Да. А что? – Ты вел себя странно. Может, все-таки, скажешь? – говорил он серьезно, без какого-либо намека на что-то. – Да все нормально, правда, – пытался его уверить я. – Ну смотри мне, – прищурив глаза, он закинул свой рюкзак на плечо, – До завтра, – и, хлопнув меня по плечу, ушел. И я смотрел ему в спину, пока тот не скрылся из поля зрения. – Что он имел ввиду? Я повернулся лицом к Балу, но на самого него не смотрел. Глубоко вдохнув, я сказал: – Об этом я хотел с тобой поговорить. Больше ни он, ни я не сказали и слова. А как только мы оказались за территорией школы, то Шура нашел в небольшом парке скамейку и усадил меня на нее. В этот момент я чувствовал себя преступником каким-то, а Балу будто был ментом и собирался меня допрашивать. Он тоже сел и стал смотреть на меня. – Ну, давай, рассказывай, что случилось. Я не мог подобрать слов, но мне нужно было поговорить, поэтому я неуверенно начал: – Понимаешь, Шура, тут такое дело... Я просто... И понеслось. Я начал с каких-то мелочей, которые ничего особо не значили, но я подумал, что важно всё. На каких-то моментах я повышал голос, размахивал руками, а Балу внимательно слушал. Даже говоря об этом, я испытывал смешанные чувства. Когда мне больше было не о чем сказать, я выдохнул и провел ладонью по лицу. Мой друг ненадолго задумался, кажется, переваривая всё то, что я сказал, а потом спросил: – Тебе хорошо с ним? – Ну, да... Шура, мне хорошо и с тобой, но с Князем что-то другое... – И ты готов проводить с ним большую часть времени? – Если бы это было возможно... Он снова замолчал, а через минуту выдал свой вердикт: – Я понял. Ты влюбился, Миша. – Чего-о-о?! – удивленно протянул я. Такое услышать я точно не ожидал. – Вздор какой-то. – А что еще тогда? – невозмутимо сказал он. – Ну он же парень! – я нахмурился. – Это неправильно. – А что правильно? – Балу наклонился ко мне и стал пристально смотреть на меня. Мне это не очень понравилось, но пока что я сидел спокойно. – Какая разница, что у человека в штанах? Тебе нравится Князев, и ты, – он тыкнул в меня пальцем, – не можешь это отрицать. Ты сам сказал, что готов с ним все время проводить и что ты каждый раз радуешься, когда он попадается на твоем поле зрения. Тебе, Горшок, остается только принять свои чувства... – Хуйня все это! – перебил я его монолог и встал со скамьи. – Не надо говорить, что я пидор! – Я не говорил, что ты пидор! – уже возмущается Шура. – Мне все равно, какая у тебя там ориентация, потому что ты мой друг. И я принимаю тебя любым. После этих слов я немного призадумался. Черт, веду себя, как скотина. Он же помочь мне пытается, а я кричу. Вздохнув, я снова рухнул на лавочку и, смотря под ноги, пробормотал: – Прости, Шур. – Все нормально, Мих... – Для меня это новое все и я переживаю, понимаешь, да? – я поднял голову и посмотрел на него. Он кивнул. – Разберись сам со всем этим. Ты можешь, – хлопнув меня по плечу, Балу встал и ушел, оставив меня наедине со своими мыслями. Дома я сидел никакой. Ни есть, ни что либо делать не хотелось. Я сидел на кровати, держал в руках гитару и, перебирая пальцами струны, думал о Князе. Слова Балу подействовали на меня с неимоверной силой. Эй, я еще не влюблялся! Я не знаю, что мне делать! Я не знаю, как мне с ним находиться рядом. У меня даже девушки никакой не было, я ни за кем не ухаживал и опыта в этом, следовательно, тоже не было. С Шурой я не мог насчет этого посоветоваться, потому что и у того ничего серьезного не было, но в свое время он пытался клеить девчонок. А я этим не занимался. Потому что не нужно было. А тут еще и, оказывается, меня на парней тянет. Отец узнал бы – сразу убил. В лучшем случае на улицу выкинул. Через какое-то время и убрал гитару в сторону, ибо надоело ее мучать, и сел за компьютер. У меня никакой определенной цели не было. И надолго меня не хватило: через десять минут я плюнул на него и лег под одеяло. Мне очень хотелось хотя бы на минуту забыться. Полночи я не спал, поэтому утром был убитым. Зато, наконец, принял, на мой взгляд, самое верное решение – забить на эти чувства. Может, со временем они пройдут. Время. Нужно время. А если не пройдут, то, наверное, смириться со своей ущербностью и продолжать их скрывать. Другого выхода я не видел. По-быстрому собравшись, я вылетел на улицу и быстрым шагом направился в школу. Я, наверное, впервые взял наушники и включил «G.B.H.», чтобы хоть немного прибавилось энергии. И это получилось: подходя к школе, мое настроение поднялось и я был более или менее бодр. Залетев в свой кабинет, я вприпрыжку добежал до своего места и упал на стул. Все, кто здесь был, удивленно смотрели на меня. Почти все. Князев был уже на месте и шарился в своем телефоне, потому увидел меня только тогда, когда я сел. – Здорово, Князь. – Ну привет, – усмехаясь, он смотрел на меня. Я в ответ смотрел на него. – Ты не спал, что ли? – С чего ты взял? – наигранно-удивленно спросил я. – Взъерошенный какой-то... синяки под глазами. – А-а, – я махнул рукой. – Да так, херня, не обращай внимания. А возражать он и не стал. Таким образом, прошло три урока. Мы сидели в столовой и просто жрали. Разговаривал особо не о чем было, ну мы и ни о чем и разговаривали. Всякую чушь несли и смеялись, успевая параллельно глотать еду. Никакого напряжения в воздухе не витало. Балу пару раз задерживал на мне взгляд, и я, кажется, знал, почему. Но я пытался вести себя непринужденно и как обычно, и вроде у меня это получалось. В один момент и посмотрел на Андрея. Он ел и был задумчив. Иногда просто ковырялся в тарелке да и всё. А потом его как будто вдруг осенило и он с горящими глазами посмотрел на всех нас. – Я придумал! Правда, сначала его никто не понял. – Чего ты придумал? – спросил Балу. – Мы на Хэллоуин песню споем! – Да ну-у-у, фигня, – сразу начал Поручик. – Как будто им песен мало... – Да нет же! Мы свою споем. У меня же дохрена «страшных» стихов, которые хорошо поются, – на лице Андрея была самая искренняя улыбка. – Я помню, – хитро улыбнувшись, подтвердил я. – А музыку? Музыку мы где возьмем?! – продолжил Саня. – Пор, ну ты чё как этот? – махнул на него рукой Балу. – Миха сочинит! – А что я сразу? – шутливо нахмурился я. – Ну, не знаю, ты же у нас композитор, – Шура пожал плечами. Ну и ладно, на том и решили. Правда, насчет инструментов мы вообще ничего не решили, ибо были вдохновлены тем, что сами песню сделаем. Сами! Представляете? Поэтому такие мелочи, как инструменты, были сейчас на втором месте. Князь и Балу еще наболтали всякой вдохновляющей фигни, но это неважно. А еще, мы теперь все были уверены, что у нас получится. Да и времени хватало.