Забери...

Небо смешивало закатные краски. Градиент из голубого перетекал в золотой, а из золотого в розовый. Я всегда предавала особый смысл закатам. На фоне такого неба всё становилось особенным. Я окинула взглядом номер, утопающий в предзакатных лучах. - В номере нельзя курить, ты видела табличку на входе? – улыбнулась я, щуря глаза от солнца, и выпустила дым в окно. - Да, слышала что-то такое. – улыбнулась она в ответ и стряхнула пепел с сигареты. Мы рассмеялись. Я, наверное, уже никогда не перестану удивляться ей. Её постоянный «секс, наркотики и рок-н-ролл» не отпускал её даже в мелочах. Почему бы не выйти покурить на милейший балкон, где даже есть пепельница? А она улыбнулась так, словно только что поняла, что нарушает правила отеля: а, табличка, да-да, курение запрещено, всё понятно. И снова с улыбкой сделала затяжку. Солнце играло с её цветом волос, делая их то рыжеватыми, то совсем пшеничными. Такая родная. Я подошла к ней вплотную и вдохнула смесь запаха табака и любимого парфюма. Хотя нет, было что-то больше… Её едва уловимый запах. Амбра и бергамот. Рядом с ней он настолько ощутим, что я могу его выучить наизусть. Если я встречусь с этим запахом вне её объятий, меня с ног до головы обльёт волной прожигающего холода. Но сейчас амбра и бергамот успокаивали меня, создавая ложное ощущение умиротворения. Одной рукой она обнимала меня, другой держала тлеющую сигарету. Я провела губами по её шее и на мгновение замерла. Я безмерно ценю её улыбки. Запоминаю каждую. Сегодня она улыбалась три раза. Первый - при нашей встрече в аэропорту, второй – когда на ресепшене застенчивый юноша смутился, узнав, что мы собираемся вдвоём заселиться в номер с односпальной кроватью, да ещё и на сутки, а третий только что. Обычно она улыбается чаще, но не сегодня. Мы сегодня видимся последний раз. Мы обе так решили. - Знаешь, если бы ты ушла от него… - она замолчала так же резко, как и подняла эту запретную тему, - блять. Да просто… Сейчас не нужно было бы прощаться, страдать, молчать. Был бы просто вечер, где мы счастливы. Она потушила сигарету об внешнюю сторону оконной рамы и выбросила окурок из окна. Повернулась ко мне и, словно в наказание за непозволительную в нашем случае нежность, окинула тяжёлым взглядом. - Что, так и будешь молчать? - А что ты хотела бы услышать? – мне пришлось повернуться лицом в комнату, лишь бы не встречаться с неё взглядами. И ведь это она только что так беззаботно улыбалась! - Давай не будем портить сегодняшний день? – тихо прошептала я в постепенно погружающийся в сумерки номер. – Ведь он должен стать особенным. - Да это ты всё решила! Ты сама всё решила! С какого чёрта он должен стать особенным, если сегодня я последний раз вижу девушку, которую… - Дин, перестань. – осекла её я. Есть то, что в нашей игре показывать было нельзя. Обычно мы не переступали эту грань, хоть и ходили по самому краю. Правила придумали не мы. Но все те, кто, как и мы, танцевали на краю этой пропасти, следовали именно им. Не признаваться в любви, не быть навязчивым и не показывать, что это перестало быть просто развлечением. Её зовут Дина. Мы познакомились год назад. И, спустя год, видимся последний раз, потому что ей надоела роль моей любовницы, а мне… Впрочем, пусть всё будет по порядку. Я встретила её на работе. Дни неслись стремительно быстро, я даже начала уставать от бесконечного «дом-работа-дом». Та стабильность, которой я добилась с огромным трудом, начала сводить меня с ума. Всё становилось немного пресным. Не было бабочек от прикосновения любимого человека. Я больше не ликовала от очередного успешного проекта на работе, радовалась, конечно, но сердце больше не замирало. Вместо мероприятий пятничным вечером я всё чаще выбирала поход в магазин и поездку домой. Может, так оно и должно быть? Нельзя же всю жизнь прожить на кураже. Это раньше я бегала по кастингам, не могла без сцены и объективов, теперь всё иначе. Успокоилась, если так можно сказать. И счастлива. По крайней мере, должна быть. Конец моих попыток найти своё место под софитами. От многих я слышала «наконец-то успокоилась». А я… просто сдалась, но никак не успокоилась. Надоело искать своё имя в списках прошедших на следующий тур. Надоело надеяться. Перебиваться какими-то подработками. Видимо, настало и мое время выбирать «надо», а не «хочу». Иногда внутри меня и сжимается какой-то сгусток тоски, особенно когда я вижу очередных артистов, получающих свой час в эфире. Да и что с того, ведь как должен чувствовать себя человек, чьи мечты сбываются у других? В тот день осень решила разогнаться изо всех сил и зарядила дождями. Я, как на зло, не совсем удачно подобрала наряд. Белые кроссовки не очень удачно отражали сезонную слякоть, блузка слишком активно намокала, а о том, какой дискомфорт причиняло отсутствие колготок, я могла бы написать целую поэму. Решение одновременно свернуть зонт и достать пропуск было весьма неразумным: все предметы в моих руках норовили выпасть. Благо, я проконтролировала ситуацию, хоть и создала небольшую пробку на проходной. Обычно я не любила сидеть на съемках. Утомляющая борьба тех, кто снимает и тех, кто снимается: «Не снимайте меня в профиль, у меня неудачная ринопластика!» или «Уберите эту сумасшедшую с площадки, тут уже все диваны в перьях от её боа!». Но сегодня, по стечению обстоятельств («Дорогуша моя, ну посиди пару часиков, замени меня, умоляю! Если я не куплю сегодня ту юбку мечты, то её купит кто-то другой и моё и без того холодное сердечко остынет ещё раз!» - «Ну раз мечты, то конечно. Я с некоторых пор серьёзно отношусь к мечтам, пусть хоть у кого-то сбудется») мне пришлось их посетить. Белокурая ведущая отражала своими белыми зубами блеск своих же украшений и, как и полагалось, задавала много каверзных вопросов. Снимать шоу куда скучнее, чем их смотреть. Я зевала, залипала в экране айфона, думала о том, как хочется курить и побродить по мокрому бульвару после съемок. Всё так и продолжало бы напоминать скучную лекцию, но тут мой взгляд притянула вошедшая в павильон новая гостья… - Хочу познакомить вас с новым участником нашей беседы – Дина Герц. Дина не только исполнитель, но ещё и автор своих песен. Присаживайтесь, Дина, сейчас мы будем выпытывать из вас информацию. – рассмеялась ведущая Анна. Дина уверенно прошагала до отведённого ей места и только после этого сказала: - Здравствуйте, – сказала она и уселась так, словно пришла проконтролировать деятельность всех собравшихся, – это мы ещё посмотрим. Я стойкая. Дина взглянула на Анну исподлобья и улыбнулась. Я замерла, мгновенно забыв все свои «хочу». Она словно заставляла на себя смотреть, ничего для этого не делая. Эдакая рок-стар: клёпки на кожаной жилетке, обувь на грубой подошве, массивные цепи – смотрелось вполне лаконично. Но цепляло не это. Всё дело было в её взгляде. Она прожигала насквозь – я была в этом уверена, не смотря на то, что пока ни разу не встречалась с ней глазами. Она была резкая, уверенная, томная, такая, к которой сразу проникаешься и, хоть и несмело, но позволяешь себе полуулыбку. Сразу видно, что спокойная, но рисковая. Тот самый тип девушек, который сделает вид, что ничего не произошло, а потом всадит тебе нож в печень, тихо, спокойно, без скандалов и слёз. Уверена, что у неё ещё и глаза зелёные. Отогнав от себя все мысли, я попыталась расслышать интервью. - Дина, а ты что скажешь? - Ань, как видишь, вопрос сам по себе спорный, – Дина закинула ногу на ногу и устремила взгляд в одну из камер, - точного ответа в принципе быть не может. Здесь только твоё личное мнение имеет вес. Что до меня, то я просто анализирую свои чувства. Что будет сложнее пережить: разочарование от того, что ты провалился или сожаления о том, что так и не решился. Моё сердце неприятно сжалось, словно в металлических тисках. Что они там вообще обсуждают? Почему эта Дина пробудила во мне столько эмоций? Как ей удалось попасть мне по больному? Это был последний раз, когда я согласилась сидеть на съемках, всё. Пусть теперь Маша сама здесь всё разгребает, надеюсь, юбка мечты ей в этом поможет. А мне теперь нужно отвлечься чем-то не менее замечательным, иначе самоедство станет моей основной деятельностью. - …когда я записывала последний на данный момент альбом, я не думала о том, какое впечатление он произведёт. Я просто не могла иначе. Моё творчество – это вся я. Его не может не быть и оно не подвергается коррективам. Мы такие, какие есть. Эти треки стали моим личным дневником на момент написания. Не пыталась быть кем-то, кроме себя. - Быть собой – это искусство. Согласна ли ты с этим? - Это круто лишь в том случае, если ты готов принимать на себя всё, что дарит мир. И хорошее, и плохое. Если не готов, то проще жить в маске. Правда тогда рискуешь получить и чужую жизнь, чужую работу и чужую мечту. Дождалась конца съемок с огромным трудом. Хотелось встать и уйти. Только что бы я сказала в своё оправдание? «Извините, просто грустненько чё-то резко стало». Не понимаю, от чего мне так больно и чем меня это задело? Тема не такая уж и больная – пережила уже давно, так что вряд ли. Но за время съемок мои эмоции прошли настоящие Американские горки. Сначала Дина заставила меня улыбнуться, потом захотеть следить за этими съемками вечно и в момент, а в конце всё сломалось. Будто меня упрекнули, как это бывало в моём прошлом, только в этот раз уже за неправильный выбор. Кто-то рискнул и смог, а кто-то… Да к чёрту. Я не рок-звезда, я не готова на «всё или ничего». Я и без того счастлива. Видимо, осень накрывает своей хандрой. Не буду вестись на эти дождливые провокации. Твёрдо решив расправиться с внезапной тоской, я передала Маше все дела. - А кто сегодня был? – наливая мне кофе в бумажный стакан, поинтересовалась та. - Какая-то Дина Герц. – тихо пробубнила я в сторону. - О, она крутая! Я думала, она ещё не скоро придёт. Ну вот, такое знакомство пропустила. – Маша протянула мне стакан и улыбнулась. – Ну и как тебе эта мечта школьниц? - Чуть сама на уроки в соседнюю школу не убежала, - изобразила улыбку я,- а почему мечта? - Да чёрт её знает. – та вопросительно вскинула брови. – Просто её музыка чувственная, даже сентиментальная. Вроде как о жизни, но всё время о любви, какие бы там слова не были. Я кое-что даже слышала, достойно, скажу тебе. У меня младшая сестра её обожает, говорит, она у всех её сверстниц пользуется популярностью. Просила на съемки её привести, да ещё и с подружкой, прикинь? Вот ещё я тут школьные экскурсии не проводила. Наглющая такая выросла, когда только успела… - Ладно-ладно. Ты юбку-то хоть успела купить? Что за юбка? – не в силах слышать об этой Дине, перевела тему я. - Не успела. Но знаешь, я увидела ботфорты, тоже, кстати, из мечты… Выйдя из помещения, я почуяла запах мокрого асфальта и осеннего вечера. От этого запаха меня всегда пробирала дрожь. Не знаю почему, но так уж вышло: запах осенних листьев, мокрого асфальта и сигаретного дыма всегда заставлял испытывать меня легкое волнение. Я поёжилась, видимо, всё-таки замёрзла. Ну ещё бы. Это как же нужно было любить лето, чтобы отказывать признавать то, что оно прошло. Я бы ещё в сарафане пришла, ей богу. Я копалась в сумке в поисках зажигалки, как вдруг услышала этот голос снова. - Не это ищите? Я обернулась. Дина протягивала мне связку с моими ключами. Когда умудрилась обронить? Да и как я не услышала, что они выпали, связка-то не маленькая? - Брелок мягкий, наверное, он сделал их падение беззвучным. Я на проходной за вами шла, хотела отдать, но вы очень быстрая. Её голос был очень глубоким и одновременно резким. Мягким и грубым. Рок-звезда, ты что, мысли мои читаешь? Сердце подкатило к горлу. Видимо, препятствует тому, чтобы я сейчас глупостей не наговорила. - Или это не ваши? – ухмыльнулась она насмешливо. - Мои, – я забрала связку. – Но искала я зажигалку. Дина поднесла мне зажигалку, затем закурила сама. - Дина. – и протянула мне руку. - Лера, очень приятно. – я протянула руку в ответ. Я неловко держала её за руку, боялась одёрнуть слишком резко или, наоборот, держать слишком долго. - Давай на «ты»? На тебя холодно смотреть. Смотри, даже мурашки на ногах. Я посмотрела на свои ноги. Нет, Дина, мурашки у меня не от холода. И тут я поняла, что её рука всё ещё держит мою. Резко одёрнула. - Всё время забываю, что живу не в Калифорнии. – отшутилась я. - Мне бы не хотелось тебя здесь оставлять, потому что если ты замёрзнешь насмерть, меня будут грызть муки совести, - сказала она своим глубоким медовым голосом, - я подвезу тебя. Вдруг стало как-то теплее. Я последовала за Диной.