Sonic Boom

Лёгкий ветерок носился по пустынным улицам. Воздух практически наполнился волнением. На всём континенте лишь одно слово вертелось на устах у каждого. Хоккей. Именно это слово. Матч за первое место, за золотую медаль Олимпийских игр 2010 года. Америка против Канады в матче века. Один решил проявить себя раз и навсегда, другой в равной степени решил показать, кто был на этом льду и в этой игре хозяином. Альфред Ф. Джонс удобно расположился на VIP-месте, любуясь прекрасным видом на хоккейный каток. Он был украшен красным, белым и синим, как и подобает олицетворению Соединённых Штатов Америки. Юноша ощущал волнение миллионов людей своей страны, проходящее через него, и ухмыльнулся в ожидании. Рядом с ним сидел Мэттью Уильямс, также известный как Канада. Он оделся во всё красно-белое и покрыл себя с ног до головы кленовыми листьями. Даже его полярный медвежонок, Кумаджиро, наблюдал за всем с красным шарфом на шее. Мэттью буквально подпрыгивал на месте, отражая поклонников под ними и ожидая начала игры. — Здесь много красного, белого и недостаточно синего, — решил Альфред. — А ещё слишком много канадцев и мало американцев. Уильямс усмехнулся. — Не моя вина, что мои люди расхватали все билеты раньше твоих, — он смотрел вверх, на экран, по которому вели прямую трансляцию из разных городов. В каком-то месте многолюдно; где-то ещё людей не было. — Дружище, весь континент должен быть проинформирован. Америка засмеялся. — Конечно, ещё бы! Сегодня день, когда я поставлю тебя на место раз и навсегда! — Мечтай! — резко возразил Канада. — Моя команда раздавит твою, как кучку муравьёв! Какой бы ни был ответ американца, он растаял в рёве толпы, когда две команды вышли и начали раскатку. Дикторы чуть ли не срывали голоса, болельщики всколыхнули держащие в руках плакаты на трибунах, а новостные камеры переключались с одного спортсмена на другого. Мэттью взмахнул принесённым с собой флагом, шумно выдыхая при объявлении каждого игрока. Альфред ощерился, подбадривая свою команду с той же громкостью. Игра вскоре переросла в ожесточенную битву, на арене эхом раздавались щелчки дерева по дереву и дерева по льду на фоне рёва толпы. Каждый бросок, каждый фол и каждый силовой удар лишь прибавляли шумности, пока... — ГО-О-ОЛ! Америка в ужасе закрыл уши, боясь оглохнуть от разрывающегося визга фанатов. Кто бы мог подумать, что его брат, вскочивший вдруг на ноги и танцующий с Кумаджиро, может так громко кричать? Мэттью снова сел на своё место, наклонившись вперёд, чтобы лучше видеть действие внизу. Уровни возбуждения зашкаливали в воздухе и, кажется, лишь возросли в десять раз, когда на льду появилась первая кровь. — Уже сдаёшься? — Канада скалился брату? — Мечтай. Это только половина первого периода, — фыркнул юноша. — Твоим просто повезло, ты ещё поплачешь. Канадец засмеялся. — Посмотрим. Матч продолжился, начался второй период. Внезапно Уильямс встал на ноги, крича всякие проклятия в сочетании французского и английского языков на американского игрока, который только что огрел канадца клюшкой. Когда гигантские экраны повторили текущий момент, судья быстро засчитал фол. Альфред яростно нахмурил брови из-за того, что игра в большинство повысит шансы канадской команды. В конце концов, преимущественная игра не имела никакого значения. Всё закончилось со вторым криком «ГО-О-ОЛ!» подпрыгнувшего Мэттью, вскидывающего руки над головой. — ДА! ДА! Получай! — кричал он, заставляя американца откинуться от близнеца, дабы пощадить свои уши. Джонс мог поклясться, что аплодисменты были в десятки децибел громче, чем в прошлый раз, и отчаянно надеялся, что это предел. Однако, восторг был недолгим. Шесть минут спустя наступила очередь Альфреда орать с восхищением, поскольку его команда впервые забила гол за игру. Канадские фанаты выли в унисон с комментариями диктора. Америка самодовольно улыбнулся. — Ты падаешь, Мэтти. Канада нахмурился. — У тебя нет шансов, я всё ещё впереди — 2:1, и твоей команде понадобилась половина игры, чтоб забить. Я собираюсь выиграть. Американец прыснул, обращая внимание на лёд. Напряжённость матча резко подскочила. Щелчки производились одной из команд и были то заблокированными, то вообще пропущенными. Напряжение усилилось, когда они вошли в третий период без дальнейших изменений в счёте. Оставалась одна минута до окончания матча. Альфред удивлялся, как у кого-то на стадионе ещё был голос, с которым канадцы приветствовали впечатляющие сейвы своего вратаря и неодобрительно выли на американскую преграду, в лице соперника-защитника. Он сам кричал хрипло, требуя очередной гол и проклиная Великий Белый Север за все его заслуги. И вдруг: — ГО-О-О-О-ОЛ! — ЧТО?! — закричал Мэттью рядом с ним. — КАК, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ТЫ МОГ ПОЗВОЛИТЬ ЕМУ ЗАБИТЬ? ТРИДЦАТЬ СЕКУНД НА ЁБАНЫХ ЧАСАХ, А ТЫ ПОЗВОЛИЛ ЕМУ, БЛЯТЬ, ЗАБИТЬ?! — ДА! ДА, БЛЯТЬ! — хрипло визжал Америка. — ЭТО ЕЩЁ НЕ КОНЕЦ, КАНАДА! ДАВАЙТЕ, РЕБЯТА, ПАПОЧКЕ НУЖНА НОВАЯ ЗОЛОТАЯ ФРИСБИ! Уильямс выплюнул вульгарное французское оскорбление, так как третий период закончился, и сейчас команды ожидали игры четыре на четыре. Джонс торжествующе ухмыльнулся. — Цыплят по осени считают, Альфред, — сиреневые глаза уставились на него. — Хоккей — канадская игра, и мы чертовски хорошо играем. — Погляжу, как ты будешь пытаться хорошо играть. Вот и всё. Следующие двадцать минут были решающими для обеих команд. Весь континент был заполнен этим напряжением, будто густым кленовым сиропом. Джонс ликовал, но больше слышал себя из-за рёва канадцев, распространяющегося по стадиону. Правда, шумели уже не так громко, как несколько минут ранее, когда их команда забила гол, спасибо Богу за это, но ярость и жажда крови в глазах были совершенно очевидны. Затем, примерно через семь минут овертайма, произошло непредвиденное. Канадский игрок буквально подлетел к чужим воротам, а вратарь не успел быстро заблокировать их на момент броска под визг толпы. Снова... И завопила сирена. Тут Альфред и, наконец, осознал настоящее значение слова «оглушительный». Всё, что он слышал раньше, просто блёкло по сравнению с криком, который теперь подняли канадские болельщики, заполонившие стадион. Полагая, что чердак сегодня обязательно взорвется от таких частот, он почувствовал острую боль по обе стороны головы, в ушах начало звенеть. Ему казалось, что кто-то будто внезапно нажал на кнопку «без звука». Юноша видел, как брат прыгает вверх-вниз, как его лицо краснеет от напряжения и визга, но сотрясающий стадион шум отключился. Ошеломлённый, американец упал на своё место, глядя на волнистое море красного и белого цветов. Видел, как Канада сказал что-то в его сторону, но ничего не услышал. Хотя, его ухмылка сказала сама. Затем блондин повернулся к флагам, поднятым над трибунами, и заметил, как движения губ близнеца совпадают под строчки гимна. После церемонии награждения Альфред позволил ему вытащить его со стадиона на улицу. Уильямс был чересчур буйным, кричал торжественные лозунги всем, кто проходил мимо. Он повернулся и воскликнул что-то старшему брату, но тот лишь перевёл на него беспомощный взгляд. — Что? Канада помрачнел и повторил. — Извини, Мэтти, я не понимаю, что ты говоришь. Думаю, что-то случилось со слухом. Мэттью подошёл ближе и взглянул на его левое ухо. Затем плечи дёрнулись, очевидно, что он рассмеялся. Альфред насупился. — Что? — его голос звучал очень странно и смутно. Канадец пытался что-то сказать, но будучи не в состоянии закончить начатое предложение, захохотал в голос и согнулся пополам, покраснев от недостатка воздуха. — ЧТО? — спросил Джонс, теперь более расстроенный, чем обеспокоенный. Уильямсу наконец удалось восстановить частичный контроль над собой. Он указал на Америку, затем пантомимировал барабан, зашевелил руками и хлопнул в ладоши. Да ещё больше рассмеялся. Голубые глаза расширились. — Ты хочешь сказать, что у меня лопнули барабанные перепонки? Кивок. Очередной смешок. — Чёрт, это не смешно, Мэттью! Он не умел читать по губам, но легкомысленный жест близнеца можно было расценить, как «чёрт возьми, это не так!» Американец нахохлился. Мэттью ещё хихикал и вскоре успокоился. Вокруг них на улицах происходили бурные гуляния. Люди танцевали, пели и рисовали канадские флаги на асфальте мелками, которые кто-то купил, а позже раскидал. Канада улыбнулся. Поднял брошенный кусок мела и начал писать на тротуаре. Альфред наклонился, смотря на слова. — Ты знаешь, что это значит, не так ли? Канадцы не только лучшие в мировом хоккее, но и в праздновании. — Ох, заткнись.