Змейка и запретная страсть

Солнце в тот день светило будто ярче обычного, осыпая утренний город сиянием своих многочисленных лучей. Тот день, а точнее — раннее утро, стал для меня переломным моментом во всей моей не самой длинной жизни. Тот день я помню так четко, будто это было вчера, и мне кажется, что никогда я не смогу забыть то судьбоносное событие, что произошло в тот день. Будучи маленькой несмышленой девочкой, которой и пяти лет не исполнилось, я прогуливалась по саду большого загородного дома своей семьи. Родители были заняты заботой о моей милой младшей сестренке, которой тогда было и того меньше моего — всего три года. Я любила гулять, впрочем, люблю и сейчас. И именно из-за моей безобидной прихоти я и встретила ее. Тот день я помню так четко, но ее я запомнила на всю жизнь. Потому что нет красивей существа, чем эта Дева, как мне казалось тогда и не перестает казаться сейчас, хоть она одного со мной возраста. Мы не встретились — я встретила ее. Любопытство, невинное детское любопытство потянуло меня исследовать укромный уголок сада, где кустами было окружено огромное ветвистое дерево, в листве которого играли солнечные лучи. Это место было одним из моих самых любимых, я не уставала находить в нем все больше и больше интересных деталей. И в тот день самой интересной деталью стала именно она. Лежащая в боку, чем-то напоминающая брошенного щеночка своей позой, но довольно улыбающаяся во сне, эта малышка, такая же маленькая, как и я, отдыхала рядом с деревом прямо на траве. Она спала так безмятежно, что казалось, будто невзгод в жизни эта девочка никогда не видела и не увидит. Я, тогда еще совсем глупенькая, заинтресовалась ей, лишь теперь я понимаю, что эта милашка была очень опасна. Но мое детское, мое безрассудное любопытство притянуло меня подойти к ней и попробовать дотронуться до светло-розовых, цвета только зацветшей сакуры, волос. Я не успела прикоснуться... Счастье, что я не смогла положить руку на ее голову, заметив, что девочка проснулась и смотрит на меня таким же любопытным, но будто по-взрослому мудрым взглядом. Сейчас я знаю, что, прикоснись я к ней спящей тогда, - случилось бы что-то ужасное. Но Дева сама спасла меня. Ее взгляд, эти глаза насыщенного лилового цвета... Она казалась Богиней. Мне, маленькой девочке, пока еще верящей в сказки и высших существ, она казалась Богиней. Хоть тогда я и не могла объяснить себе, что чувствую. Наши взгляды встретились, и облаченная в тонкое белое платьице, босоногая девочка улыбнулась. Сейчас я знаю, что она делала это коварно, но тогда мне казалась в этой улыбке только взрослая мудрость. Но... я не смогла тогда посчитать ее человеком, да и сейчас я все еще в этом сомневаюсь. Первое сравнение, что пришло мне в голову, - змея. Тогда я не знала, что есть гадюки, кобры, другие ядовитые змеи. И я не чувствовала в ней опасности, мое любопытство вело меня познакомиться с этой девочкой. - Привет, как тебя зовут? - вот те первые слова, что я обратила к ней. Меня влекло узнать как можно больше, влекло завести дружбу с ней. Последнее я, кстати, смогла исполнить, а вот «узнать больше»... До сих пор для меня остались неразрешенные загадки, если дело касается этой девочки. Она усмехнулась и, оценив меня, стоящую перед ней, цепким и внимательным взглядом, ответила: - Нонон. - Сацки, - дружелюбно ответила я. - Давай дружить? Подумав немного, она кивнула и согласилась. Но потом погрустнела и сообщила: - Но я скоро уйду отсюда, мне нужно искать, где жить. Я, глупышка, захотела пригласить ее жить к нам. Все равно дом большой, комнат много, Нонон точно найдет себе уютный уголок. Я была совсем глупышкой, но я счастлива до сих пор, что тогда приняла именно такое решение. Иначе бы Девы рядом не было. Как ни странно, родители приняли ее почти без возражений. Тогда я сильно удивилась этому, и только сейчас понимаю, что то было практически волшебное обаяние Змеи. Так она стала жить с нами, стала моей самой близкой подругой, а с моей милой сестренкой была добра и игрива, так что и ей понравилась эта девочка. Девочка, ныне девушка, что стала той единственной, кому я решилась раскрыть свою самую сокровенную тайну. Вскоре, когда то лето, которое я считаю самым лучшим во всей моей жизни из-за встречи с Нонон, прошло, мы вернулись в Токио, и моя новая подружка стала постепенно привыкать к городской жизни. Везде мы были вместе: в детском садике, на прогулках, в школе, дома. Часто к нам присоединялась и моя милая сестренка Рюко, и втроем нам было очень весело. Так мы и выросли, и сейчас мне уже восемнадцать, как и Нонон, что оказалась ненамного младше меня, всего на несколько месяцев. Но, узнавая ее все лучше и лучше, я четко стала понимать, почему тогда сравнила эту девушку со змеей. Да, это было совершенно правильно, ведь ее змеиная изворотливость, мудрость и проницательность продолжают поражать меня и сейчас. Да, иногда мне даже видится, как ходит меж ее губ тонкий раздвоенный язычок, а зрачки становятся острыми и излучающими опасность. Змея. Та, что своей интуицией догадалась о том, что я уже давно прячу ото всех какую-то тайну. Тот вечер я тоже помню отчетливо. Это была зима, уже подходил к концу декабрь, так что вся семья готовилась к празднованию Нового Года. Особенно сильно радовалась Рюко, она очень любила этот праздник, вслух гадая, какой подарок получит в этом году. Но я была не весела, хоть и сохраняла улыбку на лице весь день. И единственная, кто смог за этой улыбкой разглядеть грусть и сомнения, - это именно Нонон. Тем вечером мы остались вдвоем в моей комнате, и она путем долгих уговоров смогла убедить меня, что сохранит эту тайну. А мне станет легче, если я расскажу хотя бы ей о своих мыслях. И я сдалась. Змея умела очаровывать просто превосходно. Поэтому она все узнала. И после новогодней ночи, при традиционном походе к храму я попросила у богов смелости исполнить свою заветную мечту, которой я сама боялась и винила себя за то, что додумалась до такого. Я попросила у богов смелости, хоть и не верила в них. Единственная Богиня, в которую я верила по-настоящему, - это сама Нонон. Ее мудрости и проницательности я не перестаю поражаться до сих пор. И вот так, недавно вступив в возраст семнадцатилетней девушки, я смогла открыть свою тайну подружке-змейке. Да, она была опасна, одним словом девушка могла ввести меня в ступор и замешательство, но она, тем не менее, обнажая все самые глубокие и не всегда хорошие качества моей души, делала меня только лучше и лучше с каждым новым разговором. Я счастлива, что тем летом встретила ее и осмелилась пригласить жить с нами. Стоило только Нонон в детстве услышать песни по радио, как я узнала, что ей нравится все, что связано с музыкой. Сначала это были простые подпевания, но повзрослевшей девочке захотелось большего, и все это превратилось в занятия по пению и игре на музыкальных инструментах, в частности — на пианино и флейте. Она постоянно впитывала новые знания из сферы своего интереса, и не было конца ее любопытству и жажде узнать все. А я, слушая ее игру на старом, но очень качественном клавишном инструменте, внимала переливам нот и понимала, что при желании Нонон может добиться очень многого, если захочет связать свою жизнь с музыкой. То, как она легкими движениями своих нежных рук проявляла на свет прекрасные мелодии классиков прошлых лет, то, как податлив и ласков был с ней каждый музыкальный инструмент, что она только пробовала использовать, то, как сама девушка была счастлива, играя и тихо напевая лиричные песни пропитанным нежностью голосом... Нонон действительно была талантлива. А со своей упорностью она смогла всего лишь за несколько лет обрести невероятно широкие познания в сфере музыки. Помню, мы часто разговаривали наедине, когда она занималась повторением заданных на дом заданий, упражняясь на пианино и при этом не забывая слушать меня и даже отвечать на мои рассказы. Те вечера я просто обожала и ждала с нетерпением очередного подобного события. В некоторые моменты Нонон была всем для меня. Она мне была даже ближе, чем родители. И в такую мудрую, такую очаровательную змейку я бы влюбилась без остатка. Если бы только... Я не любила свою младшую сестру. Любила ее не просто как родственницу, а как девушку, именно той запретной любовью, что сводила меня с ума и влекла совершить нечто ужасное, нечто не достойное воспитанной в строгости девушки. Именно из-за того, что чувство снедало меня, то чувство, что я сдерживала в себе многие годы, именно из-за него я иногда задумывалась, а возможно ли исполнение моей безумной мечты в принципе? И осознание того, что столь дерзкая, столь отвратительная мечта не имеет права и шанса быть претворенной в жизнь, бросало меня в такую сильную грусть и печаль, что иногда я даже замечала капли слез, что падали на ладони моих рук, пока я, заперевшаяся в своей комнате поздним вечером, думала и мечтала найти свое счастье в жизни. Моим счастьем была ненаглядная Рюко. Ах, если бы кровные узы не связывали нас! И почему я, глупая до невозможности, не могла посмотреть на Нонон? Она никогда не изъявляла отвращения к таким, как я, мало того, девушка как-то мельком обмолвилась мне, что не стала бы отказываться попробовать нечто подобное. Она оставалась идеальным вариантом для меня. Но... нет, так просто в этой жизни ничего не дается. И моя любовь к младшей сестренке каждый раз напоминала мне, что легких путей не бывает. А если и есть, то пути эти ведут не к тому результату, что я тайно и так отчаянно желала. Единственная, что знала об этом и пыталась хоть как-то облегчить мою боль, - это моя дорогая Нонон. И я так благодарна ей за это, что не могу найти слов, чтобы высказать свою признательность. Но сама Дева говорила, что моего полного чувств взгляда ей хватало сполна, чтобы понять все. Почему же... почему же мир так жесток, и я не смогла после всех этих лет, проведенных вместе, полюбить Нонон и забыть о своем мерзком влечении к ненаглядной сестренке? Но чем больше я говорила с моей подружкой, тем сильнее пылала эта запретная любовь. Змея не выступала против, наоборот, она убеждала меня, убеждала раз за разом, что это нормально и я слишком загнала себя в рамки благочестия и порядочности. «Будь раскованнее» - игривым голосом, так легко и непринужденно, будто предлагает поиграть в детские игры и порисовать мелками на асфальте, произносила Нонон, смотря мне в глаза. И в этом насыщенно-лиловом взгляде я видела любовь и любопытство, понимая, что так же, как и я, Нонон не знала близости кого-либо, она не знала поцелуев и любовных объятий. Но если меня влекло лишь к сестре, то ее влекло любопытство, то любопытство, что некогда и стало причиной нашей первой встречи. Змейка выросла миниатюрной девушкой, она была ниже меня на голову, телосложения хрупкого, истинно женского, но в этом теле чувствовалась огромная мощь и выносливость. Иногда она казалась мне взрослым ребенком, сохранившей добрую и ласковую душу ребенка девушкой, но одним лишь словом Нонон рушила создавшийся в моем воображении образ. Нет, она уже была взрослой и прекрасно понимала психологию этого мира, она уже мастерски умела уговаривать, хотя сама называла это «манипулировать». И она единственная знала мою тайну, бережно храня ее и поддерживая меня постоянно с того момента, как я решилась рассказать все ей. Но все-таки... имела ли моя мечта хотя бы мизерный шанс быть исполненной? Сегодня Нонон была серьезнее, чем обычно, по ней ясно было видно, что девушка тщательно обдумывает важный для нее вопрос. Встретившись утром за чаем, мы снова разговорились, но Дева сохраняла свою задумчивость, так что я не стала настаивать на долгой беседе. Нонон посмотрела на меня как-то странно, оценивающе, что ли, я под таким взглядом чувствовала себя неуютно. Но она промолчала, оставляя меня мучиться догадками о причине подобного настроения. Сегодня выходной, так что моя ненаглядная сестренка, любящая поспать подольше, еще не встала, отдыхая после довольно тяжелых учебных недель, что соизволили окончиться лишь совсем недавно. Я уже давно была на ногах, выполняя разные домашние дела, Нонон тоже поднялась рано, сейчас снова упражняясь в игре на пианино. Кажется, она уже перешла на флейту... Это не так важно. Что важнее — почему девушка так посмотрела на меня этим утром? Похоже, сегодня или чуть позже я узнаю что-то очень важное. Другого такая задумчивость Нонон значить не могла. Весь день, что, казалось бы, должен быть мирным и спокойным, потому что в школе все хорошо, да и дома тоже, я провела в смутном беспокойстве, волнуясь из-за того, не расстроила ли я свою лучшую подружку-змейку. Кто знает, какой мыслью вызвана эта серьезность, что до сих пор не покинула девушку. Уже поздним вечером, переодеваясь в одежду для сна и готовясь к завтрашнему дню, второму выходному, я услышала аккуратный стук в дверь. Никто другой, кроме Нонон, так стучать не мог. Ее голос лишь подтвердил мои догадки: - Сацки-сама, дорогая моя, - да, именно так называла меня змейка, понимая, что не является здесь хозяйкой и не имеет права претендовать на лидерство. Иногда она была самой послушной из всех, кого я только не встречала в этой жизни. - Можно мне войти? - Да, конечно, - сразу же отозвалась я, заканчивая завязывать пояс на тонком белом кимоно, в котором обычно спала. Она, облаченная в такое же, тихонько открыла дверь и зашла, закрыв ее за собой. Я стояла у кровати и смотрела на нее, ожидая первых слов, объяснения, зачем девушка пришла. И она заговорила после недолгой паузы: - Решайся, моя дорогая, - совсем без предисловий заявила Нонон, заставляя меня опешить в замешательстве, не понимая, о чем она говорит. - Я вижу и понимаю, что твоя страсть снедает тебя, ты должна решиться, ты не сможешь выдерживать это дольше, - пояснила свою первую фразу змейка. Так вот о чем она... Но как решиться? Раньше, когда я рассказывала о своей запретной любви, она лишь слушала и внимала, и иногда мне даже казалось, что Нонон не очень-то и хотела это делать, но помогала мне из-за дружбы и своего положения в нашей семье. Но я зря сомневалась и знала, что Нонон искренно относится ко мне и действительно хочет помочь. Сейчас я впервые услышала от нее призыв к действию, раньше змейка просто хранила мою тайну и поддерживала, спасая от глубокой депрессии. - Сацки-сама, дорогая, пойми, медлить больше нельзя, - продолжала настаивать и уговаривать меня подружка, а я все металась и боялась сделать окончательный выбор между продолжением мучающей меня жизни с тайной и попыткой добиться своего счастья. Все еще и потому, что тот образ ненаглядной сестренки, что я хранила в своей душе, будет разрушен, стоит мне только даже кончиком пальца прикоснуться к ней с такими ужасными намерениями. Рюко была для меня ангельской невинностью, ее улыбка была моим светом, что я хотела защищать всеми силами, какие только найду в себе. Но в итоге получается, что больше всего я должна защищать ее именно от самой себя, от этого запретного влечения, от своего собственного безумия. Нонон прекрасно знала все это, но мое истязание самой себя продолжалось уже так долго, что даже ее начало пугать и вынудило начать склонять меня к «спасению», тому единственному спасению, что змейка видела возможным, - признанию своих чувств и раскрытию их сестренке. Одна мысль о том, что Рюко может возненавидеть меня, чуть ли не вызывала слезы в уголках глаз. Но одна мысль о том, что моя ненаглядная не станет бояться меня и примет эти неестественные чувства, делала меня самой счастливой среди людей на земле. - Моя дорогая... - влился в мои размышления осторожный голос Нонон. - Время не ждет, решайся, - просила, почти умоляла она. - Пойдем вместе, твоя сестренка еще не спит. Еще не спит? Пусть это и неправильно, с моей точки зрения, но в данный момент это именно тот шанс, что я могу потом назвать самым счастливым во всей моей жизни. Ее согласие, пусть не ответ, пусть не интерес, но хотя бы не ненависть... Действительно, нужно решаться. Другой возможности может не представиться. Моя подружка в который раз была права. Но как же... Мое стеснение, именно то стеснение, что останавливало от шальной мысли пойти и рассказать все, не могло успокоиться. Единственная, кто чувствовал себя уверенно в этой ситуации, - моя бесстрашная змейка Нонон. Все-таки она смогла уговорить меня, объясняя, что так дальше продолжаться не может, я сойду с ума и потеряю все свое благоразумие, что так бережно накапливала и воспитывала в себе. Поздним вечером, в конце августа, уже было совсем темно, и лишь в блеклом свете прекрасной луны мы вдвоем с девушкой пробирались через весь загородный дом, стараясь действовать как можно тише и не мешать никому. Вот и перед нами показалась нужная дверь... Моя ненаглядная сестренка и правда еще не спала. Она, сидя на подоконнике окна, наблюдала за ночным звездным небом. Мои шаги оторвали увлеченную Рюко от своего невинного занятия, и она обратилась ко мне с удивленным вопросом: - Сестра? Разве ты еще не спишь? - во взгляде было изумление и желание узнать причину моего внезапного визита. Змейка осталась у двери, поддерживая меня лишь своим присутствием и не произнося ни слова, так как я должна рассказать все сама. Нонон и так делала для меня очень много, больше, чем кто-либо еще. Почему же я растеряла всю свою уверенность и грозность, когда осознала эту запретную любовь? Я, что могла легко пойти против правил и даже придумать свои собственные... боялась? Я не боялась ничего прежде. И всех считала слабее себя и своей несгибаемой воли. Но то, что подкосило меня и чуть не поставило на колени, оказалось не другим человеком. А мной самой, той частью меня, что, как и остальные, была несгибаема, но так жгуче болезненна... Мое влечение. То влечение, что сейчас наблюдает за моей нерешительностью с подоконника. И если бы только заветная мечта сейчас исполнилась... - Сестренка, я хочу тебе кое-что сказать. Я уже давно должна была это сделать, - начала я свою речь, мысленно подбирая слова, чтобы все последующее не нанесло психике Рюко слишком большой урон. Я не хотела пугать ее, не хотела расстраивать и заставлять делать что-то против ее воли. Но иначе, не расскажи я сейчас о своем безумии, оно захватит надо мной верх и лишит рассудка. - Понимаешь, я... - вмиг все слова улетучились, и ни одно не приходило на ум. Но я и не обратила внимания на это, продолжая говорить то, что знаю. - Я уже давно стала замечать, что начала по-другому относиться к тебе, чем в детстве. Я стала задумываться... наблюдать за тобой... Я начала испытывать то чувство, что не должна испытывать сестра к сестре... Но оно есть. И оно не исчезнет, как бы я этого не хотела. Сестренка, я... Настал момент истины. Вот сейчас я скажу эту заветную фразу, и все доверие, заработанное годами, исчезнет. Весь ее интерес станет направлен на то, чтобы избегать меня. А вся жизнь станет для меня мукой много больше, чем если бы я просто хранила эту тайну. Я не могу решиться, снова меня покинула моя уверенность. Скажи я всего два слова, лишь признавшись, получу отказ, и тут же мир вокруг потеряет все краски. Не хочу этого. Вдруг я почувствовала легкое прикосновение к своей руке... змейка делилась со мной своей решимостью через этот жест. Уж она-то ничего не боялась, она не считала эту любовь запретной, в отличие от меня. Решайся. Нельзя медлить. Эти мысли, будто чужие, переданные телепатией, пронеслись в моей голове. И это стало последней каплей. - Сестренка, я люблю тебя, - хотела сказать я четко и ровно, но голос все равно дрогнул. - Так я тоже люблю тебя, сестра, - с детской непосредственностью и невинностью отозвалась Рюко, проявив тихий смешок. На секунду великое счастье охватило меня, но оно мигом разбилось об осознание той мысли, что это всего лишь детская, дружеская любовь. Не этого я хотела, не этого желала. Но теперь стало хоть немного легче, и я тешила себя иллюзией, что моя ненаглядная любит меня и в этом смысле тоже. Сладкая моя мечта, что так манит, влечет к себе, но каждый раз напоминает, что это запрет. Что это невозможно, и радоваться я могу только своей иллюзии. Что же скажешь ты, змейка? Помоги понять саму себя. Но Нонон молчала, лишь ее добрая улыбка стала моей похвалой. Пожелав доброй ночи моей ненаглядной и получив аналогичную фразу, я покинула ее комнату вместе с подружкой. Всю дорогу мы шли молча, и лишь в моей комнате, закрыв дверь, девушка позволила себе проявить реакцию на мою вновь обретенную смелость. Стоило мне повернуться лицом к Нонон, как она крепко и нежно обняла меня, кладя голову на немаленькую мою грудь. Улыбка не сходила с губ змейки. А вскоре она дополнилась словами: - Видишь? Все не так страшно, Сацки-сама, моя дорогая, - мягко говорила девушка. - Тебе стало легче, не так ли? Хотя бы каплю? - следом поинтересовалась подружка. - Если только каплю или две, - с нотками печали ответила я. - Ничего, даже этого будет достаточно для начала, пока ты не объяснишься полностью, - прижималась ко мне Нонон. Ее тепло грело меня, как и эти теплые слова, и в очередной раз я укорила себя тем, что влюбилась не в эту податливую девушку. Вскоре она ушла, оставив меня наедине с собственными мыслями, но сил уже не было ни на что, и я упала на кровать, сразу же засыпая не самым спокойным сном, ведь моя мечта пока не исполнилась. В кого же я превратилась, осознав эту любовь? Я сама себя не понимаю. Но надеюсь, что когда-нибудь пойму, что когда-нибудь моя змейка найдет то самое объяснение, что вселит в меня надежду и вырвет из плена цепей строгого воспитания. Беспокойный сон, естественно, не мог продолжаться долго. Чуть раньше семи утра я окончательно проснулась, понимая, что больше забыться сновидениями мне сегодня не удастся. Из-за плохого сна настроение было не лучше, так что день я начала далеко не в самом благостном расположении духа. И, повинуясь своему порыву попробовать улучшить его, а именно — полюбоваться спящей ненаглядной сестренкой, я переоделась и покинула свою комнату. Но, к великому моему удивлению, Рюко в ее комнате я не обнаружила... Где она? Меня охватило судорожное волнение. Сестренка же не могла уйти куда-то так рано? Она прямым текстом сказала, что любит поспать подольше. А если... нет, о таком я даже думать не хотела. Невозможно. Но нельзя исключать такой вариант. Первым делом я решила сообщить эту новость... но не родителям, что, может, и было бы логичнее, но не в моем случае, а Нонон. Но, увидев, что змейка спит самым спокойным сном за всю свою жизнь, я передумала нарушать ее дрему. Девушка была так спокойна, что я посчитала преступлением будить ее сейчас. Вчера Нонон очень помогла мне сделать первый шаг, будет неуважением вновь просить ее о чем-то. Пусть моя подружка поспит, а раз уж я одна на ногах в такую рань, то и сестренку искать буду одна. Сначала, ступая тихо и осторожно, я проверила все комнаты в доме, но, как и ожидала, Рюко нигде не нашла. Тогда решила накинуть один из старых плащей и выйти на улицу. Меня встретило пасмурное небо и холодный ветер. Погода была не самой лучшей, но я не обратила на это ни капли внимания. Я не гулять вышла, а искать сестренку. Сначала обошла дом, потом решила потщательнее поискать на заднем дворе. Смотрела везде и всюду, но никак не могла заметить ее силуэта... Как вдруг будто сам случай подсказал мне глянуть наверх. И, о чудо, я нашла ее! Сидящая на ветке огромного дерева, что уже много-много лет росло рядом с нашим домом, тихо дремлющая, Рюко казалась большой кошкой, отдыхающей после удачной охоты. И в этом образе она была не менее прекрасна. Я подошла ближе, пробуя позвать мою ненаглядную. К счастью, сестренка откликнулась быстро и за пару минут ловко спустилась на землю. Заключив ее в крепкие объятья и почувствовав тепло тела Рюко, я... Но что же я сделала! Я прикоснулась к ней! Моя страсть казалась мне настолько сильной и заразной, что я боялась и пальцем тронуть ту, что была для меня ангелом. Страх окутал меня, и я мигом разомкнула объятья, надеясь и молясь только о том, чтобы мое безумие не перешло ненаглядной сестренке. Лишь бы все было так... Мой взгляд обратился на ее улыбку, что, как и в детстве, была невинна и полна чистых искренних эмоций. Именно эту улыбку я хотела защищать всеми своими силами. Но теперь, немного отойдя от приступа страха, я задалась другим вопросом: почему сестренка ушла так рано? Спала ли она вообще? Именно с такой фразы я и начала беседу. - Да я всю ночь здесь провела, - как-то небрежно, будто вскользь объяснила моя ненаглядная. - Сначала смотрела на звезды через окно, потом ты вдруг пришла, сестра, а после... Мне вдруг взбрендило провести ночь на улице, - отшутилась Рюко. Что? Как такое может быть? Чтобы моя самая любимая сестренка вела себя как... Нет, она определенно не может быть бунтаркой. Моя ненаглядная — лучшая из людей, она просто ангел. И ее ангельский образ совершенно не вяжется с такими суждениями и поступками. Кроткая, невинная, добрая и ласковая — она идеал для меня. Даже змейка, что так мудра и послушна, не могла вызвать во мне столь сильную, всепоглощающую любовь. И проклят был тот день, когда я осознала это запретное влечение. Так мне иногда, в минуты тягостных размышлений, казалось. Проклят и одновременно благословлен. Потому что как сильно я мучалась от этой любви, так сильно и предавалась счастью, витая в своих мечтах и иллюзиях. - Сестра... - голос Рюко нарушил ход моих мыслей. - Я вот все понять не могу: зачем ты тогда пришла? Я знаю, что ты любишь меня, я тоже тебя люблю, - с замешательством добавила моя самая дорогая. Я ненавидела и обожала эти слова одновременно. Ненавидела потому, что понимала безумность своих мечтаний, понимала, что моя ненаглядная любит меня лишь как сестру. И обожала потому, что от одной мысли о согласии чувствовала неровную дрожь по всему телу, вызвана которая была уж точно не холодным утренним ветром. От любого, даже самого маленького намека я ощущала счастье... Что потом неизменно разбивалось о бетонную стену реальности. Безумная моя мечта... И что только удерживало меня от того, чтобы влюбиться в Нонон, мою дорогую змейку? Лишь она, моя ненаглядная сестренка, что сейчас стоит передо мной. Она не могла быть бунтаркой, я уверена. Такому ангелу, как Рюко, это совсем не идет. Так не было и не будет. Это лишь ее случайная прихоть, что произошла единожды из-за невинного детского любопытства. Все в порядке, ни с какой плохой компанией моя сестренка не связалась. Как же мне хотелось сказать «Я люблю тебя, милая сестренка, люблю всем сердцем», как хотелось объясниться во всем, попробовать достичь своей недосягаемой мечты. Но дикий страх охватывал меня каждый раз, когда я смела даже только подумать о том, что на этом все и закончится. Нет, нельзя, нужно хранить это безумие в себе. Так мне казалось, когда я смотрела на милую Рюко, что и правда казалась ангелом на фоне светлого утреннего неба. Она была так очаровательно невинна... Что я ненавидела себя еще больше. Ненавидела за эту слабость, за это распутство, что запретной любовью расцветало во мне. Уйдя в дом, я старалась избегать случайных встреч со своим идеалом, решив навестить уже проснувшуюся змейку. Нонон одарила меня счастливым взглядом, и на секунду мне стало легче. Не хотелось говорить с ней о плохом, но я заговорила: - Нонон, милая... - так я называла подружку в периоды полной своей неуверенности. - Я не понимаю, стало ли мне легче... Я уже перестаю понимать что-либо... Взгляд ее сменился задумчивостью. Блеск ярко-лиловых глаз померк, приобретая выражение сосредоточенной легкой печали, и девушка, не гнушаясь того, что была лишь в коротком кимоно, подошла ближе. Я не понимала ее действий, не понимала вообще ничего. И даже секундное ощущение чужих горячих губ на своих я почувствовала не сразу. - Вот тебе моя подмога, - были единственные слова змейки. И почему-то печаль оттого, что мой первый поцелуй украден, не пришла, не сломала мое сознание своими железными цепями извращения, не дозволенного благочестивой, как я. Не пришел и гнев на непослушание змейки, пришло лишь иллюзорное спокойствие, в хрупкости и недолговечности которого я и не сомневалась. Но даже капли уверенности хватило на то, чтобы я изменила свои планы и, подбодренная этим невинным прикосновением губ моей дорогой Нонон, направилась прямо в комнату сестренки. - Милая Рюко... - звала я ее, сидящую на кровати с тонкой книжкой в руках. - Позволь объясниться, - предварила свою будущую речь я, а сестренка, кивнув, отложила книжку и поднялась с постели. Меня мучили сомнения и неуверенность, но те слова змейки, ее «подмога», пересилили все мои метания. Момент истины настал. - Моя милая сестренка, я объясню. Я люблю тебя не просто как родственницу, а намного больше и сильнее, люблю как девушку, люблю как... - секундная моя заминка послужила ей шансом высказать и свои мысли тоже. - Подожди-ка... То есть ты любишь меня как... Прямо вот так? - не нашла подходящего определения Рюко, а я лишь судорожно кивнула. - Но это ведь... Это... неправильно... - осторожно проговорила она. Следующих слов девушки я уже не слышала. Еле сдержав слезы, я бросилась прочь из ее комнаты, не видя дороги перед собой из-за потока слез в глазах. Запершись в своей комнате, я никого не пускала внутрь, даже беспокоящуюся за меня Нонон. Все было тщетно, я понимала. Все мои мечты разрушились именно в тот миг, когда я хоть каплю уверилась в том, что у них есть шанс исполниться. Нет, никакого шанса не было и быть не могло. И, упиваясь теперь только горькими слезами отчаяния, я могла рассчитывать лишь на серую безрадостную жизнь, лишенную самого главного в ней — взаимной любви. Весь день я провела в своей комнате, глотая слезы и решая, как же мне теперь быть. И лишь поздним вечером в мое сознание пришла истина, пришло то решение, что было самым правильным и логичным для меня. Нужно меняться. Нужно задавить, затоптать эту бесполезную любовь, пусть я и понимала, что вместе с ней затоптаю свою собственную личность, сломаю свой характер и сущность. Но другого выхода я не видела. Поэтому полночи провела в сборах вещей для ухода и, поспав всего пару часов, ранним утром направилась с целью покинуть это место, полное горестных для меня воспоминаний, к главной двери дома. Но почему-то, я совсем не ожидала, там меня встретила сонная и обеспокоенная змейка. По ее взгляду я поняла, что просто так Нонон меня не отпустит. - Сацки-сама, дорогая моя... - полушепотом, смотря с надеждой на то, что я не сломалась окончательно, позвала она. - Мне не стоило? Я виновата, да? Но я лишь мотнула головой, даря ей измученную, но ласковую улыбку. - Ни в чем. Виновата здесь лишь я. И расплачиваться за это я буду одна. Нонон только сейчас заметила сумку на моем плече. Догадаться ей было несложно. - Но куда ты пойдешь? - был ее расстроенно-напуганный вопрос. - Туда, где смогу провести достаточно времени в одиночестве, чтобы сгубить эту любовь, - был мой однозначный ответ. И только уже покидая здание, я услышала напоследок тихое и полное нежности «Я буду ждать твоего возвращения». Путь мой лежал к водопаду, там, я знаю, находился небольшой покинутый всеми домик, тем не менее неплохо сохранившийся. Лес был густым и цветущим, но я не обращала внимания на всю эту красоту — лишь шагала по проторенной дорожке вверх по течению реки, стремясь в глубину леса и не поддаваясь иногда вспыхивающему страху перед неизвестностью и желанию свернуть на обратную тропу. Нет, пути назад для меня больше нет. Единственная дорога — лишь вперед, к становлению сильной и независимой личностью, не мучающейся ненужной любовью и жалостью к себе. Наконец домик показался среди деревьев, а также и небольшой, всего несколько метров, водопад холодной дикой воды. Зайдя внутрь через распахнутую дверь, весь день я потратила на то, чтобы привести свое новое жилище в порядок. Потом, перекусив взятыми с собой припасами, я легла в старую односпальную кровать и забылась беспокойным сном. Дни потянулись чередой однообразия и были абсолютно похожи друг на друга: утром я просыпалась и отправлялась в одном легком кимоно под водопад, становясь на камень и потоком льющейся на голову холодной воды пытаясь вымыть все мешающие моему преображению мысли. Эта любовь не нужна, ее не должно было быть. И каждая мысль, что хоть каплю связана с этим безумным извращением, должна быть отвергнута и забыта. Проведя около часа под водопадом, я отправлялась на поиски дичи и съедобных растений. Из них варила супы и настойки, питаясь скудно и живя в строгом аскетизме. Каждый день я трудилась, чтобы прокормить себя и отвлечься работой от некогда еще так сильно снедающих мое сознание мыслей о сестренке. Иногда я даже просыпалась в забытье на полу или рядом с домиком, понимая, что просто потеряла сознание от переутомления. Лишь в немногие дни своего одиночества я спала чуть более спокойно, чем во все остальные. Но работа закалила меня, вскоре малое количество еды уже не казалось таким мучительным, а непрерывный физический труд воспитал во мне ту былую строгость и жесткость характера, что я уже и не надеялась восстановить. Так прошел месяц, даже чуть больше. Понимая, что зимой я не смогу здесь выживать, я обдумывала, куда стоит пойти дальше. Деревня была самым лучшим вариантом, там я присоединюсь к какой-нибудь семейной паре старичков, помогая им во всем и жизнью вдали от извращенного городского общества продолжая воспитывать в себе именну ту, какой я хотела себя видеть. Это утро ничем не отличалось от остальных. Но только простояв час под водопадом, я позволила себе задуматься о той запретной любви, мысли о которой я выметала прочь из своего сознания весь этот месяц. Я хотела оценить, достигла ли нужных результатов. Нужно понять, не были ли тщетны мои старания. И, представив в голове образ милой сестренки, какой я ее запомнила до ухода из дома, я поняла все. И это было ужасно. Любовь лишь сильнее цвела во мне. Она, гонимая мной прочь из сердца, лишь укрепилась и надежно вцепилась в мое существо своими ловкими лапами с длинными острейшими когтями. И вся эта одинокая жизнь, все эти старания были напрасны. Чуть не потеряв сознание от охватившего меня отчаяния, я в унынии побрела домой. Значит, нужно стараться дальше. Но мысли мои прервало увиденное в следующую секунду: у домика, во дворе, мнясь и не решаясь войти, стояла... Нонон. Моя дорогая змейка. Как он вообще меня нашла? Девушка в красной юбке до колен и свитере чуть более светлого оттенка заметила меня, подходящую к домику. Видеть после неизменных зеленого, серого и желтого яркий красный цвет мне было даже непривычно. - Сацки-сама... - были ее первые слова. Моя подружка совсем не изменилась: все так же мила, привлекательна и мудра. И при виде ее впервые за последний месяц мои губы тронула легкая улыбка. Но обнять змейку я не решалась, как и она не решалась, хотя я отчетливо видела это желание в ее глазах. - Как ты нашла меня? - задала я самый насущный вопрос. - Хотя нет, не так. Зачем ты пришла? - в голосе моем проскользнули жесткие нотки недовольства. Нонон чувствовала их, все понимала, но уходить не спешила. - Сацки-сама, дорогая моя... - повторила она и, осмелев после недолгих раздумий, продолжила. - Я хочу показать тебе кое-что. Но для этого надо вернуться. Я пришла просить тебя посмотреть на то, что, возможно, положит конец твоим метаниям. - Для этого нужно увидеть сестренку? - лишь уточнила я, на что Нонон осторожно кивнула. Что я теряла? Лишь свою гордость. Но я уже давно считала ее потерянной, с того самого момента, как осознала в себе эту мучительную любовь. Месяц строгого аскетизма ничего мне не дал. И, как я догадывалась, еще один такой же тоже не принесет результатов, только сильнее истощит меня, и физически, и морально. - Дорогая моя... - Нонон была уже совсем близко, я даже не заметила, как она подошла. - Попробуй. Может, ты узнаешь то, что поможет тебе справиться, - смотря мне прямо в глаза снизу вверх, так как была на голову ниже меня, вкрадчиво говорила Нонон. Она легко могла бы просто рассказать ситуацию во всех деталях и дать мне подумать над решением. Но это была бы не моя змейка. Говорить загадками было для нее не меньшей страстью, чем увлечение музыкой. И я сдалась. Будь, что будет. Именно так я и сказала змейке, на что она только испуганно улыбнулась, понимая это как мое согласие. Согласием это и было. Дорога домой прошла в полном молчании, Нонон лишь убедила меня, что в загородном доме нашей семьи никого не будет, только мы вдвоем, я и змейка. Таким образом она давала мне отстрочку перед встречей с сестренкой, я понимала. И была благодарна, что девушка до сих пор интуитивно угадывает все мои волнения и страхи, помогая выбрать наилучший путь их преодоления. Одежда, которую мне дала Нонон после того, как я час провела в душе в полуобморочном состоянии, была вся нежно-розового оттенка. Как будто белый цвет моего отрешения от мира смешался с ярко-лиловым цветом ее уверенных глаз. И единственные слова девушки были лишь: «Наденешь завтра, мы поедем в город». В этот день сон мой был лишь на несколько капель спокойнее, чем месяц предыдущих. Интрига снедала меня, но сил не было даже подумать о ней, я забылась до самого утра, лишь упав на свою родную мягкую кровать. Нежно-розовый мне не шел. Мне бы больше подошел ледяной цвет утреннего неба и, в крайнем случае, тот же белый, что я часто носила в бытность свою отшельницей. Но не этот нежный цвет материнской заботы и всепрощения. Тем не менее, я совсем без сопротивления облачилась в наряд, приготовленный змейкой. Состоял он из свободной блузки и длинной, до щиколоток, юбки. Мне было не особо важно, в чем я, больше всего меня, сейчас уже более-менее бодрую и не измученную, занимала та интрига, что создала Нонон. Завтрак, сборы, путь до города — все это пронеслось как один миг. Я опомнилась, лишь шагая рядом с превосходно наряженной змейкой по одной из самых широких улиц Токио. Мы приближались к центральному парку, я не понимала, зачем девушка ведет меня туда, но покорно шла рядом, не смея нарушать ее план. У входа Нонон остановилась и предложила мне обернуться и осмотреть улицу, держа на губах чуть коварную улыбку. Змейка была опасна, я не забывала об этом ни на секунду. Опасна для всех, может, и для меня тоже. Но все мысли пропали, когда я увидела ее. Мою ненаглядную сестренку. Да не одну, рядом шагала еще какая-то девушка. Самого непримечательного вида: светло-каштановые волосы в коротком каре, глаза орехового оттенка, милое немного детское личико и самая обычная для городской девушки одежда. Они шагали под ручку, и Рюко с улыбкой смотрела на... подругу? Интрига захватила меня еще сильнее, и в думах по поводу статуса этой девчушки по отношению к моей милой сестренке я пропустила, как они подошли и поздоровались. Имени незнакомки я тоже не расслышала. - Сестра... - осторожно обратилась ко мне Рюко. - Я... Мне было не трудно. Но и не легко. Я не понимала, каково мне, от таких сильных и множественных эмоций я отвыкла за последний месяц пребывания в одиночестве. Но первым делом я прислушалась к словам сестренки. - Сестра, ты не так поняла... Я тогда сказала, что это «неправильно»... Но... Эм... - замялась Рюко, но я не торопила ее. Лишь девчушка рядом подбадривала девушку, находящуюся в сомнениях. - За этот месяц я поняла, что не отличаюсь от тебя... Что я... Следующих ее слов я уже не слышала. Пришло самое сладкое облегчение и обуяло меня. И все мои сомнения развеялись, канули в небытие, полностью забытые и отринутые. Все было не зря, вся моя любовь — не ошибка, не выдумка извращенной фантазии. И пусть Рюко счастлива с другой, что так нежно сейчас целует мою милую сестренку в щеку, я успокоилась. Я не радовалась так сильно, пожалуй, никогда за всю мою жизнь. Слезы счастья беспрерывно текли по моим щекам. И они, все трое девушек, обняли меня крепко-крепко, разделяя счастье и мое облегчение, положившее конец метаниям души на протяжение последних нескольких лет. Как же я была глупа, пытаясь забыть и сгубить эту любовь внутри. И как же я была умна, моя душа была умна, сохранив и пронеся ее через пропасть безумия до самого конца. Того безумия, что долго нашептывало мне забыть это чувство. И теперь я могла обратить свое внимание на ту, что всегда оставалась для меня идеальным вариантом. На мою дорогую змейку, что снова оказалась права, вызволив меня из заточения в клетке собственных сомнений и неправильных решений.