Тихая грусть.

Джуффин растерянно смотрит на мальчика, лежащего на его коленях. Макс сладко посапывает, даже не догадываясь о присутствии начальства, и видит десятый сон, пуская слюни на узорчатое лоохи. Джуффин думает, как же он докатился до такого. Мальчик побуждает в нем давно глубоко зарытые, закрытые множеством масок чувства. Впрочем, зачем думать, если можно просто наслаждаться ими, вспоминать, как сон, забытый утром и внезапно всплывающим в голове вечером. Макс шевелится, ворчит что-то невразумительное, хмурится и сжимает губы в тонкую линию. Джуффин тут же кладет тяжёлую узкую ладонь на лоб своего создания, чтобы нежно разгладить большим пальцем складку между бровей, с напевом воркует то ли давно забытое заклинание, то ли колыбельную, чтобы мальчик, ну точно не проснулся. Вершитель сразу расслабляется, и на его лице снова играет и переливается спокойная улыбка. «Вот оно как… Вот значит что это», — с нежностью думает Чиффа, продолжая поглаживать Макса по волосам, растрепывая их еще больше. "Знаешь, Макс, вовсе я с тобой расклеился, совсем стал сентиментальным стариком, или наоборот слишком помолодел..." Джуффин аккуратно перекладывает голову Макса обратно на подушки, встает и не оборачиваясь выходит из комнаты плотно прикрывает за собой дверь, тихо, чтобы Макс не проснулся. Судьба вершителя давно предопределена ещё до его рождения. Обречённый на «Тихий город» и страдания в одиночестве. Прости меня, мой мальчик… На утро Макс счастливый-счастливый, выспавшийся, улыбается во весь рот и болтает без умолку, бурно жестикулирует, ест в три раза больше обычного, весь лучится энергией. Джуффин же глядит на это безобразие со снисходительной улыбкой, немного с горечью в глазах, понятной лишь ему одному. Макс не понимает, но и понять почему-то не стремится. «Это же шеф мало ли что у него на уме, мне простому смертному не понять. Вурдалаки знают, какая глупость, может в "Обжоре" приготовили невкусную камру, или вид моей довольной рожи вгоняет его в тоску, а может просто не выспался…» — Чиффа будто читает его, тут же фыркает и начинает набивать трубку с деловитым видом. Вся горечь из глаз ушла, будто ее и не было. Пропала, уступая место смешинкам. Потом смотрит на Макса, мол, дурак ты и мысли у тебя дурацкие. Тянет руку к нему через весь стол, гладит по голове, как любимого питомца. Вершитель испытывает в этот момент невыразимую привязанность и нежность, а ещё досаду, но это временное, он чуть ли не мурчит, предпочитая не думать о том, что происходит. Хватает Чиффу за кисть и целует пальцы. Джуффин не удивляется и ничего не говорит. Все понимает, а главное чувствует, продолжая смотреть с горечью и тихой грустью, пока мальчик не видит.