Сквозняк

Это было по-свински. Обычно Марсель старался не смешивать чересчур экспрессивную лексику с тонкой лирикой, но это «обычно» спотыкалось о некоторых людей, которые смешивали все карты и вообще делали по-своему — даже в чужих стихах. Некоторый Алва не то чтобы не был исключением из этого пренеприятного правила, он возглавлял список исключений. В котором успешно находился в гордом одиночестве. Другими словами — скотина.  — Готти, закрой окно, — демонстративно проигнорировал регента Марсель и закрылся от мира одеялом. Сквозняк усилился, в ответ тявкнули и хмыкнули. — Вот предатель! Я так и знал, что ты удерёшь при первой возможности.  — Не клевещи на своего пса, он никуда не удирал. — Судя по довольному сопению Котика, его почесали за ухом. Ну да, удирал тут не волкодав. Птичка улетела… головой вниз причём. Вернулась и делает вид, что всё как надо. Что ж, и мы не лыком шиты! Припоминая маменькину политику в отношении папеньки, Валме твёрдо решил обидеться и разговаривать только с верным псом. Жаль, он не сможет кинуть в Ворона вазу: вазы нет.  — Ты ещё не проснулся? Странно, яркий свет в сочетании с холодом должен был принести плоды. — Плоды не принёс, тебя принёс. Марсель, если честно, хотел задёрнуть шторы и закрыть окно, потому что холодина пробралась под одеяло за считанные секунды, но упрямо фыркнул и повёл плечом. Рокэ чего-то подождал, потом скрипнуло кресло и звякнули бокалы. Кто бы сомневался! — Не подскажешь, где пряники? Котик настаивает. Котика было жалко, но пряники ищите сами. Холодно-то как, закатные твари! Виконт страдальчески вздохнул в себя — затеял какую-то глупость, а теперь вынужден терпеть. Но наглость господина регента проломила все границы. Не помнит он, видите ли. Не было ничего, видите ли. И дыры не было, и смерти не было, может, и Талиг тоже приснился?! Судя по шороху и хрусту, пряники нашли. Марсель стоически вцепился в одеяло. Мурашки топотали по коже, как строй весёлых адуанов.  — Я так понимаю, тебе не наливать? — осведомился Алва. — Если бы не прочие загадочные обстоятельства, твоё молчание заставило бы меня насторожиться. Да пожалуйста, хоть обнастораживайся. Рокэ объясняться отказался, с чего бы брошенному на произвол судьбы виконту растекаться мыслью по древу и вообще что-либо говорить?! Одеяло выглядело толстым, а на деле — так, тряпочка для виду. Нет, мёрзнуть Марсель не любил, придётся искать компромисс.  — Готти, — максимально непринуждённо позвал Валме. — Будь добр, передай господину регенту, чтобы он закрыл либо дверь, либо окно.  — Ах вот как, — насмешливо протянул Рокэ и стал похож на самого себя. — Готти, передай своему хозяину, что его ребячество очень трогательно, но комнаты по утрам надо проветривать… Волкодав радостно рявкнул, позволяя договориться людям в двух шагах друг от друга. В самом деле, бред какой-то, но отступать поздно. Можно подумать, только Алва умеет упрямиться.  — Между прочим, — мурлыкнул регент, — вы отказываетесь докладывать обстановку, капитан Валме. В отличие от непонятно чем вызванной человеческой обиды, это наказуемо. Непонятно чем вызванной! В зеркало посмотри! Марсель держался изо всех сил, припоминая, как тяжко было существовать в этом бренном мире последние месяцы и как бесцеремонно Рокэ соизволил вернуться в строй живых. Или не совсем живых. Или не совсем вернуться. Сидит, издевается, пьёт с самого утра и во всём доме больше всего внимания уделяет псу — точно он, но мало ли… Хотелось бросить дурацкую игру и посмотреть Алве в лицо: не затем, чтоб побить, хотя звучит соблазнительно, а просто убедиться, что живой. Живой и никуда не денется.  — Нарушение воинской присяги, — Ворон переключился на поучающе-монотонный голос, не забывая в паузах звякать бокалом, — карается наказанием, зависящим от степени тяжести проступка и звания лица, проступок совершившего… — Присяги?! — заорал Марсель, резко садясь в кровати. Леворукий с ним, с этим молчанием. — Кроме присяги ничего больше нет? Как насчёт обещания?!  — Конкретнее, — потребовал Ворон. Либо разобиженный и растрёпанный виконт, закутанный в одеяло, в порядке вещей, либо дыра прибавила Рокэ ещё сто очков к невозмутимости.  — Да так, ерунда, — ерунда ерундой, а голос охрип. — Рокэ, ты обещал не умирать… Эх, обидеться не вышло, а жаль — виконту почти удалось промолчать, почти, пока не сорвалась вся затея. Счастливая морда Котика не вписывалась в повисшее молчание, и Марсель механическим жестом нащупал и подбросил пряник. Шумы с улицы, слабое хлопанье штор, довольное хрусточавканье из-под стола… И Ворон в кресле, откинувшись на спинку и придерживая на подлокотнике бокал — как и не пропадал никуда. Валме приготовился с подобающим негодованием встретить взгляд, но прошло какое-то время, прежде чем Рокэ перестал созерцать что-то недостижимое за окном и посмотрел на него.  — Значит, ты утверждаешь, что я умер.  — В каком-то смысле, — вяло огрызнулся Марсель. — Теперь-то ты здесь, и о смерти говорить немного некорректно. Какая ж это смерть, если никто не умер?  — Воистину, — согласился Алва. — Если обещание забыто, оно силы не теряет, но у нас и в самом деле никто не умер. Пожалуй, этот парадокс пришёлся бы по вкусу участникам судейской мистерии.  — Ну ты и вспомнил… — Суд казался таким далёким, как и всё, случившееся до проклятой дыры. Как отрезало, хотя виконт раньше не делил жизнь на «до» и «после» — само как-то поделилось. — Я всё равно считаю, что заслужил право обидеться и поспать ещё полчаса. А потом хоть разжалуй меня, но я разжалуюсь только выспавшимся!  — Полчаса так полчаса, — по голосу Рокэ стало ясно, что он заявится через тридцать минут и ни секундой позже. — Будь добр в следующий раз не играть в молчанку и рассказать всё с самого начала.  — Так точно, — не без язвительности буркнул виконт и плюхнулся обратно, замотавшись в одеяло с такой яростью, будто это могло что-то изменить. Одеяло замотано — ярость поутихла; будет ещё веселее, если выяснится, что Алва и впрямь всё забыл. Высунув нос из-под одеяла, Марсель не успел ничего сказать — в комнате вилял хвостом Котик, а рядом никого. Нет, Ворон не приснился, просто вышел как обычно тихо: на столе бокал с недопитым красным, куртку на подлокотнике бросил. Всё-таки странные люди эти жаворонки: в такое прекрасное утро надо спать, даже если на сон осталось всего полчаса. Отодвинув в мыслях неготовый доклад и грядущие разборки, Валме блаженно зажмурился и утонул в подушке. Что-то было не так, что-то изменилось, помимо регентского воскрешения… Вот оно! Больше не дует! Перед тем, как уйти, Рокэ всё-таки закрыл окно.