Кубик Рубика

Белый потолок и стены, обитые белой кожей диваны и вообще выполненный в стиле минимализма кабинет совсем не подходил под своё назначение – именно здесь, судя по всему, должны были проходить курсы по контролю агрессии. Марио в задумчивости замер на пороге. Эта какая-то то глупая пародия на клуб анонимных алкоголиков пополам с психиатрической лечебницей Аркхам из комиксов про Бетмена совсем не внушала доверия, а скорее вызывала желание как можно быстрее уйти. И футболист так бы и сделал, если бы не шорох бумаги, такой же неприятный, как щелчок наручников, разбивший мертвую тишину помещения. – Добрый день, – произнёс незнакомый голос откуда-то из темного угла. Как выяснилось, при более пристальном рассмотрении там находился письменный стол. – Вы, наверное, думаете, что ошиблись дверью, синьор Манджукич, но нет. Вы пришли по адресу, располагайтесь. Марио молча захлопнул за собой дверь и прошёл к белому кожаному дивану, не выдавая ни замешательства, ни тревоги, которую в него вселяла окружающая обстановка. Как он вообще оказался перед дверью этого кабинета? Зачем? Он не мог прийти сюда сам, ведь это означало фактически признать собственную неадекватность, но что же он тогда здесь делает? – Вы можете рассказать мне все, что вас так или иначе выводит из душевного равновесия. Марио видел лишь лысую и сверкающую, как свежее яйцо, макушку психотерапевта, но уже представил себе маленького толстого человечка с огромными очками на носу. – Вы можете сидеть, стоять, ходить, лежать, стоять на голове. Делать все, что хотите, пока мы с вами вместе ищем источник вашей агрессии. – меж тем продолжил тот, – Не торопитесь говорить, соберитесь с мыслями, положите ладонь на солнечное сплетение, вдохните, выдохните и просто отпустите себя. В кабинете витал смешанный аромат какого-то травяного чая и лавандовой отдушки. Он не то, чтобы успокаивал, скорее гипнотизировал, притупляя чувство самосохранения и через несколько минут, Марио, в точности выполнив все инструкции психиатра, заговорил неожиданно сам для себя: – Даже в самом слове «влюбляться» в середине содержится некий спойлер из пяти букв, тонко намекающий на то, как знатно ты вляпался, чувак! А чего стоит выражение «влюбиться по уши»? У меня лично всего одна ассоциация – по уши в дерьме! И это смешно, друзья, когда это касается других, но все мы теряем чувство юмора, когда это касается непосредственно нас. Разве не так? Итак, разрешите представиться, я – Марио. И я по уши в дерьме, потому что я, мать вашу, влюбился! Я... и влюбился... А началось все с того, что… – Криштиану Роналду переходит в Ювентус, относитесь к нему уважительно, парни, – Аллегри ходил по раздевалке, заложив руки за спину и сцепив пальцы в замок. – Он будет у нас через неделю-две максимум. Все всё поняли? – Конечно, тренер, – ответил за всех Кьеллини. Однако, стоило Аллегри покинуть раздевалку, царящие там тишина и серьёзность растворились в мгновение ока. Началось бурное обсуждение этого громкого трансфера: ребята шутили, смеялись, делали одно предложение хлеще другого. Честно, не понимаю, какого хрена они подняли такой хайп, и чего ради надо было нас сгонять всех в такую рань? – Интересно, сколько же руководство за него отвалило? – пихнул Дибала под бок Куадрадо. Я, как и всегда, предпочитал спокойно сидеть возле своего шкафчика и наблюдать за всеми, не вмешиваясь в общий движ. Колумбиец ухмыльнулся в ответ и неожиданно посмотрел прямо на меня. – Куска четыре – минимум. Марио, а ты что думаешь? Что молчишь? Уже готовишься греть своей пятой точкой скамейку запасных? Странный вопрос. Будь я в плохом настроении, съездил бы нашему любителю запулить с фланга по птицам в глаз. Моё молчание вызвало новый приступ смеха у Пауло, они с Хуаном вообще любители упороться на ровном месте. – Что? – приподнял бровь я. – Хуан спрашивал, что ты думаешь по поводу того, что теперь мы все будем играть бок о бок с КриРо7, – повторил вопрос Дибала. – Лично у меня это в голове не укладывается. Думаю, что Аллегри пошутил. А ты что думаешь? – Я? Я думаю, что нам пора на тренировку. Я покинул раздевалку под разнобой хмыканий, фырканий, смешков и вздохов. Почему я вообще должен был что-то думать? Ну Роналду и Роналду. Такой же футболист, как и все. Что делать из этого трансфера такое событие? Зачем разводить сплетни? Сменил человек клуб, ну сменил, вряд ли это как-то повлияет на команду в целом. Станет на одного форварда больше, да и только. Однако то, что это было действительно Событие, я понял потом, когда Криштиану Великолепный впервые появился в спортивном комплексе Ювентуса. Ребята вежливо улыбались, особенно восторженные, наподобие Пауло (признаться, я подумал, он вылетит из штанов, как пробка от шампанского) подходили его обнимать. Криштиану широко улыбался и здоровался абсолютно со всеми, начиная от технички, мывшей пол на первом этаже, заканчивая президентом клуба. Честно, он был похож на первокурсника, которого первый раз в жизни привели в музей – такие большие и удивленные у него были глаза, когда он переступил порог спорткомплекса. Почему я это всё так ярко описываю? Да блин потому что нас чуть ли не на линейку вывели, когда Его Величество прибыл! Нет, я не раздражаюсь. Я просто реально не понимаю, зачем столько пафоса на один метр квадратный? Ленточки бы ещё нам привязали, как на школьном выпускном. Так вот... Криштиану в сопровождении своего агента и Аллегри поднялся к нам, заглянул во все комнаты и помещения. Насколько я помню, он тогда ещё не прошёл медосмотр, собственно, он только приехал. С корабля на бал, даже чемодан не распаковывал. Когда наши руки соприкоснулись, и я почувствовал его пальцы в своих, я зачем-то взглянул ему прямо в глаза. Не берусь утверждать стопроцентно, но лично мне кажется, что людей это всегда вышибает из колеи. Застаёт врасплох. Они или дёргаются, или моргают, так или иначе выдают себя. Но в этот раз именно я отвёл взгляд первым. Его ладонь была сухая, тёплая, и очень сильная. По мере того, как я все сильнее сжимал его пальцы в своих, он отвечал мне тем же, усиливая хватку. И хоть бы один мускул дрогнул на его лице! Он как будто и не напрягался вовсе, в то время как мои кости подозрительно хрустели, и мне все тяжелее и тяжелее становилось удерживать нейтральное выражение лица. Мне было больно, ему, думаю, тоже. Мы бы наверное сломали друг другу кисти, не вмешайся вовремя Аллегри. Тренер, что-то раздраженно буркнув мне про дополнительный круг бега, увёл Роналду к медикам. Стоит ли говорить, что и из обычного медосмотра тоже сделали сенсацию? В какой-то мере, я даже посочувствовал португальцу тогда. Сами посудите, тебе делают кардиограмму и при этом ещё снимают, как для модного журнала. Или бежишь по дорожке, и ещё должен успевать позировать, улыбаться, показывать оттопыренные большие пальцы... хотя я бы на его месте показывал бы исключительно средние. Но меня, хвала небесам, никто и не снимает. Кому я нужен? У меня ни одного золотого мяча. Так... о чем я говорил? – О первой тренировке, на которую Роналду пришёл. А, точно... Это вообще-то и не совсем тренировка была, а матч. У нас в Ювентусе есть традиция: перед открытием лиги А мы играем против Ювентуса Б, то есть против второго состава. Это не считается за тренировку, потому что в этом матче есть и арбитры, и комментаторы, ну и зрителей, конечно, до хрена. Погода выдалась ужасно мерзкая – дождь лил с утра до вечера, и очень быстро футбольное поле под нашими ногами превратилось в одно грязное месиво. Газон, и до того не лучшего качества, образовывал кочки, о которые легко было споткнуться и травмироваться. Я возглавлял второй состав, Криштиану играл в первом. Дождь вкупе с шипованными бутсами, которыми мы взрывали газон, отправляя клочки земли в космический полёт, очень быстро превратил поле в одну чавкающую скользкую грезевую массу. И на одном из крутых разворотов, когда я получил мяч на свой фланг и ринулся к воротам, опорная нога, на которую я перенёс весь вес внезапно провалилась в одну из образовавшихся на поле ям, и я, сделав в воздухе довольно корявый кувырок через голову, полетел назад, рискуя сломать себе хребет... ...я не знаю, как он это сделал. Вообще не представляю, как он даже оказался рядом, ведь я точно помню, что он остался у наших ворот и просто не мог за несколько мгновений телепортироваться на другой конец поля. Он же не Флеш в конце концов! Но он поймал меня. Вот когда я во второй раз ощутил, насколько же он, мать его, сильный. Машина... Вместо того, чтобы шлепнуться прямо в чавкающую грязь и наверняка сломать себе что-нибудь я оказался в железных объятиях Роналду. Он обхватил меня за талию... как-то так... и не дал рухнуть вниз. Мышцы поехавшей ноги все ещё неприятно ныли, в груди холодели остатки первоначального испуга неожиданности, а наверху мерцали его глаза. И в них горел апельсиновый цвет. Ярко-оранжевые ободки вокруг карей радужки, обрамляющей чёрный, как платина, зрачок. Я боялся, что мне показалось, но нет. В его глазах горел апельсиновый свет. – Всё в порядке? Я не сразу понял, что он что-то говорит мне. Он крепко держал меня на весу, и всё, на чем я мог сосредоточиться, – его крепкие невероятно мускулистые руки. Какую же силищу надо иметь, чтобы вот так без подготовки схватить и удержать мужчину, который весит столько же, сколько и ты, если не больше? – Марио? – он смотрел на меня с заметной тревогой. – Всё нормально, отпусти. Ногу сводило неприятной судорогой, и я неуклюже поковылял в сторону скамеек. В голове царил полный дурдом, главврачом которого был Криштиану Великолепный. Сказать, что мне это не нравилось – ничего не сказать. Меня это бесило... Бесит! Увидев на кофейном столике кубик Рубика, Марио машинально потянулся к нему и взял в руки, не спрашивая разрешения. Молчаливый слушатель за столом напротив улыбнулся из-за бумаг, тем самым показывая, что в пространстве его кабинета гостю позволено трогать и делать все, что потребуется, чтобы почувствовать себя как можно более комфортно и раскрыть все, что на душе. Марио, в свою очередь, перестав ходить туда-сюда, устроился на белом кожаном диване в головоломкой в руках. – Отношения, они как кубика Рубика, – задумчиво изрёк футболист, глядя сверху вниз на игрушку. – Красиво пока не трогаешь. Отношения с Пауло начали портиться, как забытое на столе молоко. Я видел, как он странно косится в мою сторону, и это наводило на мысли отнюдь не хорошие. Я не понимал, что происходит: на тренировках Дибала раздражался ни на что, фолил на мне чаще всего специально, и больше всего бесился, когда Аллегри ставил меня тренироваться с Роналду. На матчах он так же был мыслями явно далеко от футбола, и это было заметно не только мне. Пауло терял мяч, делал не точные голевые передачи, которые приводили к неприятным атакам. Куадрадо сказал мне, что он расстался с девушкой. Но я почему-то чувствовал, что это скорее следствие, чем причина. После одного такого матча я наконец смог поймать его в раздевалке. – Что с тобой происходит? – Ничего, отвали! Он раздраженно пытался вырвать свою руку из моей хватки. Забавна сама ирония судьбы: мы оказались по уши в одном и том же дерьме. Мы оба влюбились в долбанного португальца с его солнечной улыбкой и апельсиновым светом в глазах. Вот же... дерьмо. Я испортил отношения с хорошим другом ради человека, которого едва знал и даже не смел надеяться на взаимность. Где здесь рациональность, может кто подсказать? – Возможно, потому что любовь – чувство сугубо иррациональное? – Понятия не имею, вы здесь психолог, вам и судить. Дальше – больше. Аллегри ставил связку из меня и Криштиану на все матчи, тренировались мы тоже исключительно в паре. Особенно весёлым было упражнение с эспандером на трицепсы. Эспандер – это... ну резинка такая, её с двух сторон берут и за счёт её сопротивления качают мышцы... да суть не в этом! Когда после одной такой тренировки, он прислал мне смску с приглашением пойти вместе поужинать, и я, не раздумывая ни секунды, не только ответил утвердительно, но и поймал себя на мысли, что глупо улыбаюсь и пританцовываю, читая эту пар строк на экране... вот когда я осознал, что крупно вляпался. Влюбиться – хреново. Влюбиться в коллегу – ещё более хреново. Влюбиться в коллегу, который с тобой одного пола – вообще пиздец. Теперь понимаете, насколько сильно я ненавижу этого улыбчивого кареглазого проходимца?! Почему, вот объясните мне, почему прийти и ограбить банк – запрещено законом, а прийти и разрушить весь мир, всю мою жизнь, все мои чувства прекрасного одним лишь взглядом – нормально? Почему я теперь должен опускаться до того, чтобы идти к мозгоправу, как последний шизик и изливать душу какому-то незнакомцу, в то время как этот.... безумно красивый придурок даже не подозревает о том, насколько мне хреново? Да я ему в глаза смотреть не могу, понимаете? Чувствую себя какой-то студенткой-третьекурсницей, а мне тридцать три! – Понимаю, очень хорошо понимаю, синьор Манджукич, – улыбнулся лысый джентельмен в очках и наконец отложил свои мерзкие бумаги, впервые за весь сеанс действительно взглянув на футболиста. Глаза у него были белые и какие-то стеклянные. Мёртвые. Марио от такого взгляда с трудом подавил табун мурашек, впившийся иголками в спину и плечи. Вернув на место запутанный кубик, Марио сцепил руки в замок и сложил на коленях в тщетной попытке защититься. Всё шло совсем не так, как он задумывал, начиная с того, что он вообще не планировал вот так вот на духу выкладывать всё едва знакомому человеку, заканчивая тем, что вообще-то это должны были быть курсы по контролю агрессии, а не сеанс индивидуальной психотерапии. Но они переходили к главной части его исповеди, в которой лежал, возможно, ключ к его контролю за эмоциями, и Марио не видел смысла давать по тормозам теперь. Это был матч с Фрозиноне, командой слабой и явным аутсайдером лиги, но за счёт того, что все одиннадцать игроков засели в линии ворот, даже такая сильная команда, как наша, пробегала первый тайм и больше половины второго впустую. Когда Криштиану открыл счёт... это был как удар дефибриллятором. Я не помню, не знаю, что на меня нашло. Я был уверен, что мы закончим матч вничью, причём совершенно бездарную ничью. Когда он сделал это, меня захлестнула такая дикая радость, что я напрочь позабыл, что вешу больше Криша. Эмоции взяли вверх над разумом, и я... ...просто оторвался от земли и запрыгнул ему на спину. Я слышал, как он захрипел то ли от натуги, то ли от неожиданности, а может и от того, и от другого сразу, но в следующую секунду он крепко обхватил меня за ноги, удерживая на спине, и пронёс победный круг по стадиону. Я не знаю, как это описать. Я слышал только дикий гул стадиона, чувствовал разрывающее меня на куски счастье, по мере того, как Криштиану твёрдой походкой продвигался к флангу, неся меня на собственной спине. Он поставил меня на землю возле флажка углового и внезапно развернулся, заставляя невольно отпрянуть. Каким же ярким апельсиновым светом горели его глаза! Аллегри отправил меня на скамейку запасных. Я не знаю, как добрался до неё. Я едва мог ходить, такими тесными стали шорты. Мне было так стыдно, когда Роналду прильнул к моему уху. По одному только его взгляду, я понял, что выдал себя со всеми потрохами – он почувствовал. – Мне показалось, или ты и правда настолько рад моему голу? Ненавижу его... как он мерзко... чарующе ухмылялся. Я чувствовал на себе его взгляд, даже когда едва переставляя ноги бочком-бочком дополз до душевой. Ненавижу.... ненавижу... ненавижу. Мне кажется, что весь стадион видел мой позор. Не зря Аллегри сразу заменил меня тогда. Я чувствовал себя таким униженным, вынужденный заниматься этим непотребством один в душе и с этим засранцем в мыслях. Я потерял все: самоконтроль, позицию лидирующего форварда, хорошего друга, самого себя, свою честь и моральные принципы. Он забрал у меня абсолютно все, что мне остаётся, синьор? Я жалок. Я противен даже сам себе. И от этого я бешусь. Вот он источник агрессии. Вот что выводит из душевного равновесия – собственное бессилие. Можете ли вы мне помочь, доктор? Сомневаюсь. Я сам себе не могу помочь, а что можете вы, человек, который видит меня впервые? Посоветуете таблетки? А может быть сразу в смирительную рубашку и комнату с мягкими стенами? – Но вы уже помогаете себе, – вкрадчиво произнёс лысый синьор, глядя на резко поднявшегося Марио. – Да? И каким же интересно образом? – фыркнул в ответ футболист, подхватив свою куртку, которую бросил на подлокотник дивана, и тотчас поднял руку, сигнализируя, что не хочет слышать ответ. – Я знаю, что вы собираетесь сказать. «Вы открылись другому человеку, поделились своими проблемами, вам должно было стать легче». Не дословно, но смысл наверняка этот. Вот только ни хрена не легче. Я по-прежнему не могу смотреть в глаза Роналду после этого случая. Даже рядом находиться не могу. Зачем я вообще пришёл?! – Вероятно за ответами. Люди обычно знают ответы на тревожащие их вопросы, но чтобы убедиться в правильности своих действий, приходят к таким, как мы. Им не нужны советы, им просто нужно, чтобы их выслушали. Так что вы правы в одном – на сегодня всё. Хлопок закрывшейся двери заставил Марио подскочить и резко распахнуть глаза. Скамейка запасных. И дождь, барабанящий по прозрачному навесу крыши. Тень от нависшего над ним человека протянулась через всё пространство, а прямо перед ним горели адским апельсиновым огнём те самые глаза. Дьявольская улыбка положенным на спину полумесяцем плавала ниже. Оглядев опустившие пластиковые сидушки, Марио отметил про себя, что они с Роналду здесь одни. – Доброе утро, – бархатным голосом промурлыкал португалец, нависая над ним. – Как спалось? Что снилось? – Как давно матч закончился? Ещё никогда Марио не чувствовал себя настолько уязвимым. Какого чёрта? Нет, вот просто какого чёрта он, Марио Манджукич, сидит, изо всех сил вжимаясь спиной в холодную спинку сидения, и позволяет какому-то там Роналду так нависать над ним, вызывая приятное тепло внизу живота и табун леденящих душу мурашек на спине? Какого чёрта... – Где-то полчаса назад, – голос у Криштиану тихий, тягучий, с заметной хрипотцой. От звучания этого голоса, Марио уверен, можно воспламениться без спичек и бензина. А Криштиану всё нравится. Его все устраивает. Он издевается над ним, ведь иначе это никак не назвать – самое натуральное издевательство. Но какое сладкое... будто расплавленный горячий шоколад, выливающийся на оголенную кожу и застывающий на ней. Марио чувствует прикосновение чужих пальцев к своей шее, и понимает, что должен отстраниться. Должен встать, дать этому нахальному сердцееду в нос или в глаз. Желательно с ноги... но не может даже вдохнуть. Потому что из него будто вытащили все кости. Тело мягкое, тяжелое и такое податливое. – Какого чёрта ты меня не разбудил раньше? – он едва может ворочать языком. Говорит какой-то бред. Какого чёрта его не разбудил кто-то из ребят, какого чёрта он сам до сих пор не оттолкнул Криштиану и не ушёл? Ответ слишком очевиден, чтобы произносить вслух... Роналду склоняется ещё ниже, их лица на расстоянии каких-то миллиметров друг от друга. – Ты слишком сладко спал, к тому же, я совершенно не хотел получить локтем в глаз. Итак, – Марио чувствует, как рука португальца спускается на его талию, в то время как вторая подхватывает под ноги. Марио требуется несколько секунд, чтобы, понять, что Роналду творит. – Отпусти, немедленно, ты что, сдурел? Пупок развяжется... Но Криштиану, похоже, плевать. – Я штангу поднимаю, которая весит, как мы с тобой вместе взятые. Значит, любишь, когда тебя берут на ручки. «Предполагал, что не люблю до сего момента». Марио не произносит это вслух, потому что Криштиану накрывает его губы своими и не спрашивая разрешения проталкивал свой горячий, как раскаленное железо, язык внутрь. Марио горит, внутри и снаружи, чувствует себя угольком в мангале, которого сверху ещё и поливают жидкостью для розжига. А сверху по пластиковому навесу барабанит дождь. Прозрачные капли извилистыми ветвями скатываются вниз, и Марио ловит себя на мысли, что впервые смотрит на дождь так. Они стоят между рядами пустых пластмассовых сидушек, точнее стоит один Криштиану, и Марио думает, что со стороны они оба напоминают очень плохую карикатуру на диснеевский мультик «Красавица и Чудовище». Потому что если Роналду идеально подходит под образ принца мечты, то он сам, Марио, никак не тянет на прекрасную принцессу. На эту роль куда органичнее подошли бы Лука Модрич или Пауло Дибала, но Марио легко отмахивается от этих мыслей. Ему плевать на то, как дико он выглядит со стороны, будучи на руках у Криша. В это мгновение существовали лишь они одни, весь мир сводился лишь к обжигающим ощущениям глубоких и властных поцелуев португальца, да его сильным, состоящим из одних железных мышц рукам. Плевать. На все плевать. Плевать на то, кто кого будет трахать. Криш желает быть сверху, значит Марио раздвинет перед ним ноги и позволит сделать с собой все, что только взбредет в голову португальцу. В этом нет рациональности, любовь – это безумие в чистом виде. Плевать и на то, что Марио никак не походит на хрупкую принцессу. Плевать на то, что это неправильно и не этично. Плевать на то, что о них подумают другие. Плевать вообще на все, что было и что будет. У любви нет прошлого и нет будущего. Любовь – это одно сплошное бесконечное, обжигающее, как лава вулкана, сейчас. – Давай сделаем что-нибудь безумное? – рвано прошептал Роналду, с видимой неохотой оторвавшись от его губ, – Например, продолжим то, что не начали на прошлом матче? Признавайся, тебе ведь снилось именно оно? – Тебе лучше не знать, что мне снилось, – Марио ухмыльнулся, глядя на португальца снизу вверх. – Ты ушёл из Реала на пике своей карьеры и только что целовался в засос с новым одноклубником, которого все вокруг считают агрессивным психом. Если тебе недостаточно безумств, то давай, продолжим. В душе. Здесь слишком холодно. – А если нас там кто-нибудь случайно увидит? – испытующе приподнял бровь португалец. – Значит, умрет от зависти. – Марио обнял Криштиану за шею, поудобнее устраиваясь в его объятиях и окончательно отбрасывая остатки вопящего отступить здравого смысла. Роналду улыбнулся, соглашаясь на это безумие с большой буквы. Безумие одно на двоих. Невероятно глупое, невероятно опасное, но игра, как и всегда, стоила свеч.