Говорящая с духами

По ощущениям время давно перевалило заполночь, а сон все не шел к Алекс. Она покачивалась из стороны в сторону, сидя посреди темного шалаша. Было холодно, но костер разводить не хотелось, а куртка осталась у Данны. Слегка кружилась голова от выпитого, но от этого было даже легче. Примерно пару часов назад, перед тем, как начался дождь, заходил Кир с проверкой, и забрал у нее порядком опустевшую бутылку. Они с Рэем развлекались там, у девчонок в шалаше. Гром и молнии не пугали Алекс, ровно как и беспощадный дождь, задавшийся целью добраться до одинокой огненноволосой девушки во что бы то ни стало. Или уже не до одинокой? Мерзкий порыв холодного влажного ветра ворвался в шалаш и нагло пробежался по обнаженным рукам Алекс, заставив ее задрожать. Жалкий свет карманного фонарика слегка рассеял мрачную темноту шалаша. На озябшие плечи Алекс легла влажная, но еще теплая мужская куртка, пахнущая таким знакомым ароматом. — И ты действительно думаешь, что можешь вот так приходить ко мне в любое время, словно ничего не было? — холодно спросила она, и ее голос был еще холоднее, чем окружающая обстановка. — А что было? — спокойно раздалось из-за спины. Алекс в удивлении обернулась. Тэкео сидел боком к ней, скрестив ноги, и разводил костер, то и дело чиркая спичкой. Ни один мускул, отвечающий за эмоции, не шевелился на его лице. Алекс стало вдвойне обиднее. Какой-то неправильный парень. Питерским парням хватало одного ее взгляда, чтобы по уши втрескаться в нее, а этому и поцелуя мало. — Ты что, сломанный? — поинтересовалась она, кутаясь в его куртку. — Почему? — Потому что в этом месте положено удивляться, — несдержанно ответила она. Он посмотрел на нее, слегка нахмурившись. — Вот, видишь, ты недоумеваешь. Возможно. — И вовсе я не недоумеваю, — оспорил Тэкео, возвращаясь к почти разгоревшемуся костру. — Просто не могу понять, зачем тратить душевные силы на эмоции. — Затем, чтобы другие люди понимали тебя. — Алекс закурила, не обратив внимания на пристальный взгляд Тэкео, который, видимо, должен был излучать недовольство. — Это же как с хорошей книгой и плохой. Хорошая книга нашпигована подробностями, описаниями всех тонкостей, пусть порой и удручающих. Такая книга читается легко, она западает в душу. — А плохая? — А плохая книга суха и пессимистична. Ну кому будет интересно читать что-то вроде: «Он пошел туда-то, он сделал то-то, он вернулся обратно, он лег спать»? Глупо? Глупо! Скучно? Скучно! Никаких тебе эмоций. — Алекс тяжело и печально вздохнула. — Никаких подробностей, — тихо добавила она. — А жить с ложными эмоциями легче, чем жить вообще без эмоций? — спросил Тэкео, когда Алекс докурила. Своим вопросом он вызвал у нее легкий смешок. — Тэкито, а кому какая разница, какие эмоции ты испытываешь на самом деле — настоящие ли, или выдуманные тобой самим? — Она улыбалась, но в глазах ее была печаль. — Главное, что эмоции есть, что они показывают и доказывают, что ты человек, который умеет сочувствовать и сострадать. А не просто ледяное чучело, которым только детей пугать. Они замолчали. Алекс придвинулась ближе к огню, чтобы немного согреться. Тэкео смотрел на огонь, но по его лицу совсем было непонятно, о чем он думает. — Татуировка дракона у тебя на теле, — вдруг заговорил он, удивив Алекс темой. — У нас такие делают члены… — Якудзы, — перебила Алекс с улыбкой. — Я знаю. Я много интересовалась историей твоей страны, Тэкито. На дракона меня надоумил Виктор Лексеич Савельев. Колор-р-итный, надо сказать, персонаж, — произнесла она, делая упор на букву «Р». — Тебя всему этому в твоей школе научили? — Она обвела глазами обстановку. — Не только, — ответил азиат. — Я и мой командир путешествовали по всему миру и меня обучали лучшие из лучших. — И в России был? — заинтересовалась Алекс. Тэкео кивнул. — И чему ты там научился? — Много чему. Но что я не забуду никогда, это как абсолютно седой русский мужчина, обучавший меня, — ему, наверное, было слегка за тридцать, — в последний день моего обучения, сказал мне как-то, постучав меня по голове: «Думай своей головой, Тэкео!» И глаза у него были такие… старые. Словно человеку этому уже под сто лет и у него много бед перед глазами пролетело. Алекс слушала, развесив уши и открыв рот от интереса. Ей всегда нравились рассказы о русских людях и своей великой стране, в особенности от иностранцев. Но не только потому, что Тэкео интересно рассказывал, но еще и потому, что при этом его голос изменился, он будто бы наполнился эмоциями от пережитых воспоминаний. И сам Тэкео ненадолго стал похож на обычного подростка, а не на взрослого серьезного мужчину. — Собственно, это было самым дельным советом за весь период моего обучения, который должен был закончиться… через полгода. Да и те две недели в России вообще… были самыми… — Насыщенными? — подсказала Алекс. — Да, — подтвердил Тэкео. — После этого я и начал учить русский язык и русскую культуру, мне стало дико интересно, какими словами выражается ваш человек, когда что-то идет не по плану. Алекс рассмеялась типичному желанию интуриста. — Давай поступим так, Тэкито, — предложил она, — я завалюсь спать, а то что-то меня сморило, а ты послужишь мне подушкой и этаким радиоприемником. — Что? — не понял парень. — Я буду пытаться заснуть, а ты расскажи мне о японских легендах или спой песенку, — пояснила Алекс, укладывая голову на его колено. — Можешь даже на японском, я знаю этот язык. — Виктор Лексеич Савельев? — Он родимый. Она рассмеялась напоследок, устраиваясь удобнее. Тэкео вполголоса рассказывал ей японские легенды, и его тихий голос заглушал бушующий за тонкими стенами шалаша ураган. Куртка согревала озябшие плечи, огонь от костра давал слабое тепло, хотелось спать. И последнее, что запомнила Алекс перед тем, как погрузиться в безмятежный сон, это то, как Тэкео, продолжая говорить, склонил голову на ее бедро и зевнул. Так они и заснули полукругом, друг на друге, словно Инь и Ян.

***

Ураган пробушевал почти до самого утра, поэтому ребята продрыхли довольно долгое время, пока Кир не проснулся по простой человеческой нужде. Так он и застал Тэкео, который не второпях покидал шалаш Алекс. Глаза еще более узкие, чем обычно, сонные, значит, спал с ней. Хотя его и не осудишь, они вон вообще вчетвером в одном шалаше ютились, ржали полночи и прикалывались друг над другом. Тэкео приветливо кивнул ему и скрылся за деревьями, видимо, за известной надобностью. Какой-то он сегодня был… не такой. Вроде такой же, как обычно, но все равно не такой. Что это с ним Саня сделала? Сделав дела, Кир направился прямиком к шалашу Алекс, попутно радуясь тому, что мотоциклетные ботинки и кожаные штаны не промокают. Девушка еще довольно посапывала, уперевшись щекой в ладонь, укрытая курткой азиата и лиановым одеялом. Кир опустился перед ее лицом на корточки, склонился к уху и прошептал нежно, положив руку на ее плечо: — Дорогая? Пора просыпаться и ублажать своего любимого. — Склифосовский, я тебя щас так ублажу, до самой смерти запомнишь! — грозным, хриплым со сна голосом, пообещала рыжеволосая, выпутываясь из одеяла и потягиваясь под смех Кира. — Давай-давай, — подгонял ее Кир, стягивая с нее куртку. — Вставайте, граф, нас ждут великие дела. Точнее, графиня. — Дай хоть покурить! — возмутилась девушка. — Э, неа, сестренка, забудь. — Кир забрал у нее пачку и спрятал за спину. — Вспоминай и запоминай — мы на острове, отрезаны от всего мира, сигарет у нас хоть и много, но это пока только так кажется. — К чему ты клонишь? — Алекс подозрительно прищурилась. — Бросаем курить, Саня, — огорошил Кир. Глаза девушки распахнулись от удивления. — Не смотри на меня так, я стараюсь думать наперед, ведь ты сама делегировала полномочия старшего, как партия и повелела. — Можно отобрать у тебя эти полномочия? — жалобно спросила Алекс. — Будем бросать постепенно, чтобы, когда топливо кончится, нас не так сильно корежило от никотиновой ломки. Ясно? — А можно вопрос, трищ капитан? — Кир кивнул. — А как будет выдаваться топливо? По четным дням недели или только по выходным? А может, по праздникам? — Во-первых, это уже три вопроса. — Кир улыбнулся и передал ей из угла шалаша несколько фруктов. — А во-вторых, сколько ты выкуриваешь в день? — Когда как, — задумалась Алекс. — В среднем пачка-полторы на сутки. Раньше ж у меня был насыщенный образ жизни, по двадцать пять часов в сутки. — Значит, теперь пачка на два дня, — пояснил Кир, вылавливая из ее пачки две сигареты и подкуривая обе. Одну передал все еще хмурой девушке. — Через пару-тройку недель уже пачка на три дня и так по нарастающей. Неизвестно, насколько мы тут застряли. — Мы с тобой в жопе, друг мой. — Ага. В полной, — подтвердил Кир, улыбаясь. — Давай, докуривай, завтракай и на выход. Пора за работу. — Эй, Кира, — окликнула Алекс, когда Кир оказался уже за пределами шалаша. Он сунул голову обратно, — меня сегодня в пару с узкоглазым. Кирилл кивнул, улыбнулся и исчез. Печально выдохнув, Алекс докурила сигарету до самого фильтра, чего раньше практически не делала, и принялась за скудный завтрак. Фрукты были сочными и питательными, но они уже посреди горла стояли, и Алекс героически запихивала их в себя, лишь бы живот перестал издавать китообразные звуки. Вспоминалась вчерашняя ночь, как они спали с Тэкео. Парень наверняка замерз, ведь костер не давал должного тепла, но так и не сдвинулся с места. Может, он не чувствовал холода, а может, как хотелось думать Алекс, просто не хотел тревожить ее сон. Она просыпалась ночью, когда закончилась гроза, слушала его дыхание, пыталась рассмотреть выражение его лица, но костер уже потух, даже угли не тлели. Так она и уснула, ощущая на колене крепкую хватку его руки. На улице было сыро, воздух влажный из-за завесы тумана, но все равно солнце уже начинало припекать, так что через несколько часов от грозы не останется и легкого напоминания. Девчонки из соседнего шалаша двигались, словно сонные мухи, болеющие похмельем, стряхивали с веток деревьев капли прохладной влаги себе на лица. Рэй пел песню на испанском, откровенно смеялся над ними, хотя сам выглядел не лучшим образом. Интересно, это их так с половины бутылки, что вчера у нее отобрал Кир, расшатало? Они нестройно поприветствовали Алекс, прошедший мимо Тэкео лишь кинул на нее быстрый, ничего не выражающий взгляд. Было непонятно, чувствует ли он к ней после прошлой ночи или нет. Дурацкий человек. Кир собрал ребят вокруг себя, раздал ценные указания и благословил их. Никто не стал возникать по поводу того, что он поменял местами Рэя и Тэкео, наоборот, кажется, Испания с Америкой ужасно рады такой перемены. Тэкео собрал рюкзак, повесил тесак на пояс и, кивнув Алекс, углубился в лес. Рыжеволосая подмигнула остальным и в припрыжку ухлестнула за ним. Несколько раз она начинала разговор, в котором Тэкео не принимал участия, потом она начала открыто задирать его, практически провоцируя на конфликт, но азиат проявлял удивительную выдержку и спокойствие, что значительно бесило ее. После этого она решила обидеться на него и дальше шла только молча, изредка порыкивая от обиды. Когда они через несколько часов пешего пути нарвались на черничную поляну, что порядком удивило Алекс, она объявила привал и принялась ползать на четвереньках от кустика к кустику. Хорошо, что в рюкзаке Тэкео оказался тот самый котелок, в котором он варил ей бульон, когда она болела. Под русские песни времен Великой Отечественной Войны в исполнение Алекс, они вдвоем довольно скоро наполнили котелок до краев черникой, и отправились дальше. Времени было недалеко за полдень, поэтому они решили еще немного побродить по округе, что вскоре оказалось не такой уж и плохой идеей. Они набрели на «прелестное» озерцо посреди леса. Оно было похоже на кратер от какого-то удара — обрывистые берега, диаметр метров десять, может, меньше, кристально чистая вода, словно она поступала из подземных источников. Было непонятно, близко ли дно, далеко ли. У Алекс заблестели глаза. С одной стороны были навалены валуны, но выделялся один, самый большой, будто бы навес над водой или мостик для ныряния.  — Я купаться! — объявила Алекс, остервенело срывая с себя одежду и не сводя с лесного миража зачарованного взгляда. — Погуляю вокруг, — сказал Тэкео, оставляя на земле котелок с черникой и рюкзак. Алекс не услышала его, была слишком занята раскидыванием одежды, однако она осталась в нижнем белье, подметил уходящий Тэкео. И все-таки татуировки идеально подходили ей. Тэкео бродил неподалеку от озера в поисках добычи, добыть которую не составляло труда. Зверье здесь было не шуганное, словно вообще представления не имели, что за зверь такой — человек. Поэтому довольно скоро ему в руки попалась крупная птица, то ли фазан, то ли тетерев. Он успел отловить двух, когда услышал резко оборвавшийся крик Алекс, словно ей зажали рот ладонью. Или перерезали горло. Ноги сами рванули к тому месту, где Тэкео оставил Алекс, а руки не выпустили законную добычу. Он проклинал себя на чем свет стоит, что позволил себе оставить ее одну. Страха не было, было отчаянное желание разорвать любого, кто бы позарился хоть на единственный огненный волосок с ее головы. У озера не было никого. В озере, на первый взгляд, тоже. Одежда валялась, как ее и оставили, котелок с ягодами стоял нетронутым, следов борьбы не замечалось. Тэкео небрежно бросил двух птиц рядом с котелком и, сжав рукоятку тесака, двинулся к самому большому валуну, чтобы заглянуть под него. Может, тело прибило под навес. Подумав об этом, Тэкео мысленно передернул плечами. Он встал на самый край, силясь опустить голову, и в этот момент что-то с силой ударилось в его спину, столкнув его в воду. Опешивший было Тэкео еле успел сгруппироваться так, чтобы упасть в воду не плашмя. От ледяной воды перехватило дыхание, и он поспешил вынырнуть и смело встретиться лицом к лицу с опасностью, что так коварно подловила его. Вынырнув, он застал смеющуюся Алекс на том месте, где был несколькими секундами ранее. На девушке не было одежды, кроме ее коротеньких шортиков, но ее грудь была прикрыта длинными волосами. Вместо того, чтобы разозлиться и разразиться гневными ругательствами, Тэкео возликовал. Ему было плевать на ее шаловливые шутки, на то, что она всего лишь издевалась над ним. Главное, она была жива и здорова. И привлекательна. Тэкео выбрался на берег и по-прежнему сухо приказал ей одеваться. Пока она, обиженная в высших чувствах, что ее подколка не достигла нужной цели, одевалась, Тэкео снял футболку и выжал ее, растрепал мокрые волосы. Штаны он снимать не решился, подозревая, что она обязательно что-нибудь учудит. Алекс рванула в сторону лагеря вперед него, чем вызвала в нем мысленную усмешку. — Дитя, — буркнул он ей вслед и, забрав их вещи, двинулся за ней.