Пироман

Джеймисон посильнее закутался в воротник потрёпанной куртки, поджимая ноги под себя. Скотский ливень начался как нельзя некстати, а у него не было никакого настроения лезть под дождь. Позавчера оно было, но обещанные синоптиками осадки так и не пришли. Всё, Джеймисон в обиде. В своих потасканных милитаристких вещах, с грязными руками и лохматыми волосами Фокс был похож на бездомного. Ещё недавно он таковым и являлся, но его осенило – можно ведь свой угол заиметь. Деньги у него всегда водились, и квартиру в спальном районе ему охотно сдали. Никто и вопросов не задавал. Вообще, это очень обижало: весь мир знает их с Мако как самых отчаянных и безбашенных преступников столетия, но собственная страна понятия не имеет, кто они и чем знамениты. Австралия будто нарочно игнорировала Джеймисона на протяжении всей его жизни, и игнорировать продолжает. Хотя в столице уже были приводы в полицию: поджог национальной галереи и мастурбация в отделе пиротехники в торговом центре. За более мелкие «шалости» его просто никто не успел поймать – Джеймисон вдруг смекнул, что с протезом вместо костыля можно быстрее убегать. Мако надолго отправился в буш по каким-то своим делам, обещая вернуться не раньше конца месяца. Без него стало скучно, и целыми днями Джанкрет только и делал, что шатался по городу и кидал зажигалки в открытые отсеки мусоросборных ботов. Он ненавидит эти жестянки. - Держи, бедолага, - вдруг раздался чей-то голос, и на колени парня просыпались несколько монет по пять кредитов каждая. - Спасибо, друган! – Фокс не понял, что сейчас его фактически оскорбили, спутав с попрошайкой, и поэтому лишь отсолютовал вслед идущему под ливнем мужчине. А мог бы и швырнуть гранатой. «Помогай – не помогай кому попало, а ближе к доборому и светлому никто не будет. Все мы, в конечном счёте, удобрения для сорняков. Даже жалко, придурошных. Скорбить будет некому, так я может, между делом…» Дождь выдалбливает в больном мозгу барабанную дробь, и чтобы не впасть в очередной припадок, Джеймисон достал из кармана кусок отполированного кремня и начал тереть его железными пальцами. От чётких движений фаланги высекалась искра, падающая на асфальт и тут же потухающая, оставляя лишь яркую вспышку в янтарных глазах Джанкрета. Хотелось начиркать их огромный сноп, горячих и трескучих, танцующих под ногами. И лечь в них с головой, подгрести к груди руками, загнать под кожу и дышать ими. Парень ускорил движение пальцем, закусив губу, и казалось, был настолько поглощён процессом, что не слышал комментарий за спиной от хозяина столетней прачечной, которая всё ещё существовала и жила на принципе монеточных стиральных машин. - Дружище, ты больной. Джеймисон его прекрасно слышал. Он знал, что болен, но был своим «недугом» более чем доволен. Фокс был с пироманией на «ты», это был костяк его натуры и характера. Кремень сильно пах палёной шкурой. Этот запах резко ударил в нос, заставляя глаза закатиться от удовольствия, а левую икру мелко задрожать. Убрав «счастливый камушек» назад в карман, Джеймисон с секундным опозданием обернулся на хозяина прачечной. - А кто не болен, друган? Ты явно тоже не святой. И я не святой. Но и не дьявольщина какая! Мужчина картинно пожал плечами и зашёл обратно в помещение. Нахрен этого больного. Джанкрет заскрипел зубами. Нашёлся тоже тут, уличный психиатр. Фокс тихо захихикал, представляя, как это место после обеда взлетит на воздух вместе со всеми, кто там окажется. И они все наконец-то загорятся изнутри (ну и бесспорно, снаружи тоже), оживут, согреются! «Да куда уж им до меня! Они все – тлеющие угли, тут и бензин не поможет. Не по-мо-жет! Они все уже… Всё, хана им. Мёртвые они уже давно. Один я… Я один горю как спичка. Я живой. А они мёртвые! Ходячие мешки гнилого, преющего дерьма!» - П… П-п-прикинутые! – вдруг выкрикнул на всю улицу Джеймисон, кривя лицо. У него внезапно подкотила к горлу тошнота, обжигая желчью пересохшую глотку. Настолько он ненавидел людей вокруг. До блевотины. Ливень шёл до самого обеда, и как только он стих до мелкой мороси, Джеймисон схватил свой рюкзак и пошёл прочь. У него уже прилично подмёрзла задница, не хватало отморозить яйца. Скорее в назначенное самому себе место, там будет тепло. Ох как тепло! Единственным была приятна ему родная Австралия – здесь редко бывало холодно. А в случае чего можно и согреться. Не то что, например, в России. Когда они с Мако были там в последний раз, Джеймисон зарёкся туда ещё хоть раз поехать зимой. Дурацкие русские – всё у них ни как у людей, и вообще, это же надо придумать – зиму в декабре! Тогда он от холода впал в очередное бешенство и обокрал какую-то тётку на улице. Деньги не взял – взял только пуховую куртку и розовый свитер. А дома всё привычно и прекрасно. Вот уже и солнышко опять выглянуло, и воздух снова начал нагреваться, тяжёлой влажной испариной поднимаясь от земли. Ощущение триумфа усиливалось с каждой минутой. Недавно Джеймисон был в центре занятости. Хотел сделать Мако сюрприз по приезду – найти себе работу. Спонтанный на поступки Фокс внезапно решил немножко пожить, как обычный среднестатистический прикинутый, примерить на себя эту скучную, но жутко интригующую роль. Облегчали план две вещи: законодательство страны и полный её похуизм к тому, кто такой Фокс. Но вот незадача – ему отказали в помощи! Этих офисных головешек не устроил его ответ на вопрос, какие навыки он имеет. Никаких! Поджоги и мастерение самодельных бомб почему-то за навыки не посчитали! Но разве это проблема для того, кто хочет честно (нет) трудиться на благо общества и себя любимого? Ответ «в данный момент нам нечего вам предложить» был расценен Джеймисоном как «уходи отсюда, ты никому не нужен». И ссал бы он на них всех с высокой колокольни, но вот только Джеймисон умел присматриваться. И видел, что за мрази работают в этом центре. Одна подмешивала что-то в кофе своему колеге, вторая громко и без особых стеснений говорила по телефону своему любовнику о том, какой у неё муж козёл и как он ей надоел. Третий очень лениво искал отговорку, чтобы не ехать к бывшей жене на день рождения их общего сына. Четвёртый вообще какой-то подозрительный тип… Всё пытался посадить к себе на коленки девочку-подростка, толкал ей конфеты и как бы невзначай пытался понюхать её волосы. Из разговора он понял, что она вроде бы его падчерица, и ждала, пока мама приедет и заберёт её домой. Мерзкие ублюдки. Лицемерные. Прикинутые. А сегодня Джеймисону приснился сон. В нём он был, кажется, в Японии. Всюду цвели эти розовые деревья, сладко пахло, а погодка так и шептала. Мысли о весне по-приятному скреблись под рёбрами, и как-то даже спокойно было от всего этого «болотца». А потом взрыв вдалеке. Ядерный гриб разрастался на глазах, дрожала земля, и огненная волна стремительно приближалась. Джеймисон перелез через толстые перила, ограждающие край уступа, на котором он стоял, и со счастливым смехом раскинул руки в стороны. Пламя поглотило его. Он слился с одним огромным потоком адского жара, ощутил себя как рыба в воде. Всего его наполнял огонь, он дышал им, жил им, пропускал через вены и кожу, контролировал каждой клеткой своего тела, светящейся радиацией. Пламя медленно стихало, и Джеймисон видел, как с него опадает обуглившаяся кожа, будто заново рождая его. С обеими руками и ногами, грязного, но безумно тёплого и как никогда живого. А с неба валил хлопьями пепел. После этого сна Джанкрет понял, что он должен сделать. Поэтому за пару часов быстренько склепал пару фугасок, зажигательную гранату, на оставшиеся деньги купил канистру керосина и отправился в злосчастный центр. Расшевелить, оживить этих слизней, толкущихся в съёмных тесных коридорах коробочных офисов. За половину века этот формат скотобаз не изменился, хотя уже всюду летали гравимобили. Джеймисон вошёл в рабочий блок совершенно беспрепятственно. Ему ничего не стоило обмануть сканер на входе в здание, а дальше шмонать Джанкрета никто не собирался. Никто даже не обратил внимание на высокого худого парня, любопытно заглядывающего в каждую «коробку», словно крыса искала по шкафчикам кусок сухаря. В очередную такую «инспекцию» он замер, не в силах оторвать взгляд о омерзительного зрелища. Тот больной ублюдок, что тискал тогда девчонку, сейчас забился в угол своей хибары и дрочил на фотографию своей несовершеннолетней падчерицы. В той же руке, в которой он держал фото, мерзкий слизняк сжимал нижнее бельё подростка. К горлу снова подкатила кипящая желчь, и недолго думая, Джеймисон снял рюкзак с плеча, лихим движением вынул оттуда канистру керосина и с остервенением, почти наотмашь врезал извращенцу по загривку. - Прикинутая конченая тварь! – рявкнул Джанкрет, срываясь на визг. Осознание того, что шоу начинается заставило его почти сразу же после фразы ненормально засмеяться. Пока оглущённый мужчина пытался засунуть член обратно себе в штаны и понять, что происходит, Фокс открутил крышку с канистры и обильно полил жертву горючей смесью, остатки щедро разливая по полу. Щелчок зажигалки заставил светлые волосы на голове встать дыбом, и не медля больше ни секунды, Джанкрет кинул её за шиворот мужчине. В офисе тут же поднялся топот и визг, кто-то звал на помощь, кто-то пытался включить пожарную сигнализацию, но обнаружил вместо тумблера на стенке лишь дыру и искрящимися проводами. Симфония ужасных воплей горящего заживо мужчины и визга напуганных сотрудников была для Джеймисона слаще колыбельной от матери, которую он вообще-то и не помнил. Но всегда почему-то рассказывал Мако, как мама красиво пела ему в детстве песени на ночь. Фокс швырнул гранатой в неуспевших убежать офисных слизней, продолжая хихикать и юрко вальсировать между горящих стелажей и перегородок, развешивая на стены фугасные мины. Он планировал не оставить от этажа ничерта, и уже пятился к аварийному выходу, потому как едкий дым полностью заполонил офис. - Леди и джентльмены, счастливо оставаться, приятного дня! Мины сдетонировали от высоких температур раньше, чем их успел задействовать сам парень. Инстинкт самосохранения заставил его пулей вылететь из облака копоти прежде, чем прогремел первый взрыв. Дым будто обволакивал его и тянулся за ним до самого первого этажа, оставляя чёрный дымящийся хвост. Только на подлёте к дверям Джеймисон понял, что у него горит край брезентового плаща. Он хохотал всё то время, пока бежал по лестнице с два десятка этажей, хохотал, пока в лёгких не стало хватать воздуха. Остальную часть дороги он плохо помнил. Помнил, как запихнул обвареное лицо в фонтант. Как садился в метро и катался по кругу до вечера, чтобы сбить хвост. Как не разуваясь прошёл в квартиру и упал на грязную постель, накрываясь с головой одеялом. Ему нельзя оставаться одному. Мако хотел забрать его с собой, но Джеймисон упёрся костылём и не поехал «за вещами». И теперь у Джеймисона всё грандиознее его навязчивые идеи, которые некому присечь. «Огонь – это жизнь. Нужно оживить всех. Все должны ожить в огне!» Крысёныш быстро и сладко уснул, утонув в неге своих больных, но таких чистых для себя самого идеалов. Утром все новостные порталы были просто завалены различного рода версиями о случившемся. Винили и Коготь, и Нуль-сектор, и омников-протестантов. И даже грешили на неисправности в проводке… Будто Австралия снова усиленно игнорировала существование Джеймисона Фокса, безумного пиромана, осиротевшего во времена трагедии в Аутбэке. И прикинутые мрази вокруг тоже изо всех сил старались не замечать странности Джанкрета, мещающего кофе пластиковой вилкой. Это называется «толерантность», но Джеймисон в рот ебал такие понятия и слова. Не обращают внимание, ну и ладно. Значит всё нормально. Значит, они готовы к тому, что сегодня случится. Его довольно быстро обслужила молодая официантка, даже ничего не сказавшая, когда Фокс поймал её руку и прижал к сухим потрескавшимся губам. - Мамзель, спасибо за вашу доброту, данке шён, мерси, аригато. Официантка осторожно отобрала у психованого руку и, кисло улыбнувшись, поспешила скрыться. Отметив про себя, что наверняка он ей понравился, парень стал с завидным аппетитом уплетать яичницу и тосты. Если он не успеет вовремя, это станет последним его завтраком. Но обычно дикий и вечно рвущийся вперёд Фокс сегодня был тише воды и ниже травы. Никуда не торопился. Просто не хотел. Закончив с завтраком, он будто невзначай задел ногой свой рюкзак, и тот тихо съехал по ножке стола на пол, незаметно булькнув. Ткань начала намокать. - Прости меня, отче, ибо я согрешил! – внезапно заорал Джеймисон, складывая руки в молитвенном жесте. Теперь-то на него уже точно обратили внимание. Он кричал обо всех своих пригрешениях. О каждом убийстве, избиении, похищеии и домогательстве. Но нет-нет, ни в коем случае не изнасиловании, ведь он же не псих какой-то! Это все вокруг ебанутые, отпетые мрази в добродушных масках, а он один лучше всех знает, как надо! И спасение не заставит себя ждать, ведь он точно знает рецепт от всех бед и недугов… А его страна может дальше не замечать таких как он и делать вид, что всё нормально. Современная Австралия была для Джеймисона похожа на пьяного десятилетнего мальчика из Чехии. Он не понимает, что происходит, но изо всех сил пытается этого не показывать и тихо блюёт в собственные варежки, трясясь от холода и алкогольной инотоксикации. Как Австралия тихо пытается пережить Стервятников и подобных им, которых и породила сама. За всю его длинную речь бензин уже успел покрыть достаточную площадь. Торжественно встав в тонкую горючую плёнку, Джанкрет в последний раз достал зажигалку, глядя на танцующее пламя. Блики света отражались в янтарных глазах агонизирующим безумием. «И я бензином обливаясь жгу» Полиция, обыскивающая квартиру Джеймисона, обнаружила в его комнате несколько распотрошённых блокнотов. Все их листы были вырваны и расклеены по стенам, столу и окну. На каждом из них была одна и та же фраза: «Обезглавить, обоссать и сжечь!!!»