Game of Fate

Фарья чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Теперь, когда у неё на свет появилось двое прекрасных детей, жизнь заиграла новыми красками и она поняла, ради кого стоит жить. Всякий раз, когда девушка заглядывала в колыбель с близнецами, то на лице её сама по себе возникала улыбка. После той тёмной истории с выкидышем она уже и не верила, что когда-нибудь сможет стать матерью, но Всевышний смиловался над ней и за все пережитые мучения сполна вознаградил её, подарив сразу двоих сыновей. Сулейман и Селим - великие правители Османской империи, в честь которых Мурад назвал своих чад. Ах, до чего же Бетлен было приятно наблюдать за тем, как её суровый падишах смягчается и добреет на глазах, стоит ему только взять одного из сыновей на руки. Она даже начала верить в то, что у них с Мурадом ещё всё наладиться. Безусловно, неприятный осадок в душе Фарьи ещё имел место быть, а в сознании до сих пор были живы воспоминания о той ужасающей ночи, когда она едва не была задушена по приказу мужчины, которого любила. Но в то же время она прекрасно видела, как сожалеет об этом её супруг. - Как прошёл день? Ты уходил на совет Дивана и тебя не было весь день, - поинтересовалась бывшая принцесса Венгрии, сидя на тахте в покоях мужа. - Сносно. На совете обсуждались итоги недавнего похода и планы на будущий, - ответил султан, сделав небольшой глоток ягодного щербета из стакана. - Но неужели тебя это так интересует, Фарья? Лучше расскажи, как ты, как дети, - вновь обращаясь к девушке, Мурад искоса на неё посмотрел. - Всё прекрасно! Наши малыши здоровы и мирно спят в своих кроватках, только.., - Бетлен сделала небольшую заминку. - Только что? - мужчина заметно встрепенулся. - Меня беспокоит Исмихан-Кая. Всякий раз, когда я хочу взять её на руки она начинает плакать. Ей уже два года, а она до сих пор никак не может принять меня, - тяжко вздохнув, произнесла султанша. - Не расстраивайся. Мурад взял девушку за руку, дабы слегка утешить. - Кая ещё маленькая. Я уверен, что когда она немного подрастёт, то вы с ней обязательно подружитесь, а пока у неё есть няня и она будет за ней ухаживать. Фарья выдавила из себя подобие улыбки в ответ на сказанные мужем слова. Она действительно искренне хотела попытаться заменить маленькой госпоже мать и ободряющие речи Мурада заставили её поверить в то, что не всё так плохо и особых поводов для огорчений пока нет. К тому же, Бетлен вот уже как на протяжении всего вечера пытается собраться с силами, дабы сказать султану нечто очень важное. - Мурад.., - сорвалось с её уст. - Столько событий произошло за последнее время, как грустных, так и радостных. Я столько пережила, находясь во дворце всего-ничего. Многие вещи на меня повлияли и навсегда оставили отпечаток в душе.., - Бетлен ещё не договорила как вдруг заметила, что супруг помрачнел. Очевидно, что он прекрасно понимал, о чём ему хочет напомнить султанша - о той самой попытки казни. И завидев реакцию Мурада, Фарья тот час поспешила положить руку на его плечо и наконец-таки сказать самое главное: - ...но мои чувства к тебе остались неизменными. Я простила тебя. Правда. Мурад был ошарашен тому, что услышал. Простила? Его? Того, кто приказал казнить её немым палачам? А ведь она была не обязана его прощать. Ведь он убил её, а точнее - всё то, что их связывало. Перечеркнул разом все те светлые воспоминания и чувства, некогда объединившие их. Мужчина до сих пор мысленно задавался вопросом, как он мог так обойтись с женщиной, которую любил? Наверное, потому, что хотел снять с своей совести груз вины из-за смерти детей от Айше, повесив все грехи на Фарью. Он думал, что ему станет легче, но вместо этого стало лишь хуже. Он сам всё разрушил, сам отвернул от себя любимую женщину, а она… А она всё равно к нему тянется. Нашла в себе силы переступить через собственную гордость. Неужели Мурад и впрямь хотел от неё избавиться? Если бы всё-таки избавился, то никогда бы себе этого не простил. Жаль, что осознал этот факт мужчина только после того, как едва не лишил Бетлен жизни. Но ведь лучше поздно, чем никогда, не правда ли? - Фарья.., - выдохнув её имя, Мурад обернулся и посмотрел в глаза своей благоверной. Сегодня она выглядела как-то по-особому, да и в целом этот вечер выдался особенным. Казалось, что атмосфера наполнилась каким-то незримым теплом, коего кровавому падишаху давно не хватало. И сегодня он хотел, чтобы столь необходимое ему тепло подарила Фарья. Но едва он успел приблизиться к её лицу чтобы поцеловать, как вдруг раздался звонкий стук и возгласы Хаджи за дверьми. Прекрасный по своей трепетности момент был нещадно прерван. И султан бы запросто послал к чёрту весь мир, забив на всё и вся в столь чудный миг, если бы до его ушей не донеслось имя единственной дочери. Это заставило мужчину резко сорваться с места и отворить двери покоев. - Кая-султан! Наша госпожа резко заболела! - обеспокоенно произнёс гаремный евнух, то и дело жестикулируя. - Что с моей дочерью?! Говори! - султан буквально закипал. - Сам не знаю, Повелитель. Днём всё было хорошо, а к вечеру, по словам няни, на теле несчастной выступила сыпь и резко поднялась температура. - Немедленно веди меня к ней! - велел мужчина, после чего вышел из покоев, а следом за ним и Хаджи.

* * *

Вечер уже давно успел плавно перейти в ночь. Все девушки в гареме мирно покоились в своих постелях, но ровно до тех пор, пока слуги не всполошились. Само собой, услышав шум, многие невольно девицы пробудились ото сна. - Что случилось, Лалезар-калфа? - зевая, произнесла одна из девушек, обращаясь к мимопроходящей калфе. - Дочь нашего Повелителя заболела, а я пошла за придворным лекарем, - сказала женщина. - О, Аллах, дай всем нам терпения! - взмолилась Лалезар, выходя за дверь. А Надя - та самая хатун, обратившаяся к калфе, уселась на свою постель и призадумалась. Она попала в гарем два года назад, будучи тринадцатилетней девочкой, которая на протяжении длительного времени не до конца осознавала всей сути происходящего и боялась всего неизведанного. Но впервые увидев Валиде-султан, Надежда обомлела. Глядя на эту женщину, юную особу охватило доселе невиданное восхищение. Всё в ней было прекрасно - красота, гордая стать...“Я тоже хочу стать такой!” - пронеслось как-то раз в мыслях Нади, которая с тех самых пор стала прикладывать больше усердий на гаремных занятиях. Уж очень хотелось ей произвести впечатление на мать падишаха, а в дальнейшем - стать одной из её приближенных. А что? Вполне себе перспектива! Кёсем-султан - управительница гарема, а о её могуществе ходят легенды. И всё бы ничего, если бы одна хатун не сбила поток мыслей в голове Надежды лёгким хлопком по плечу. - Эй! О чём это ты так призадумалась? - Какое тебе дело? Вряд ли ты меня поймёшь, - отрезала Надя. - Да ладно тебе! Небось, о богатом будущем размечталась? Да вот только обрести таковое можно только через султанскую опочивальню, - молвила хатун. - До чего же ты глупая, Соня! - возмутилась девушка в ответ на сказанное соотечественницей. - А ты, можно подумать, умная? - усмехнулась Софья. И тут уж Надежда не выдержала. Резво стащив со своей постели подушку, она не раздумывая запустила оную прямо в насмешливую наложницу. - Ах так… Получай! - за ответной реакцией Сони прочие девушки последовали её примеру и начали бросаться друг в друга подушками - без повода, а просто забавы ради. Само собой, поднявшийся шум не мог остаться незамеченным. Случайно заглянувший Хаджи-ага незамедлительно доложил о творящихся беспорядках своей всемогущей госпоже. - Что вы здесь устроили?! - строгий голос властительницы гарема был подобен грому средь ясного неба. Кёсем появилась столь неожиданно, что наложницы едва успели спохватиться и выстроиться в ряд. - Так вот, значит что… пока единственная дочь Повелителя сгорает от болезни, вы во всю беснуетесь. И вам не стыдно за своё поведение?! - Извините нас, Валиде-султан, - тихонько проговорила одна из рабынь, при этом не смея поднимать взгляд на султаншу. - Извинения не приняты, - проговорила мать падишаха. - Пока не наведёте здесь идеальный порядок спать не ляжете, а Хаджи-ага за всем проследит, - после чего женщина развернулась и уже было собиралась покинуть пределы гарема, как вдруг к ней обратилась некая особа: - Валиде-султан, подождите, пожалуйста! - В чём дело, хатун? - окинув темноволосую девушку пристальным взглядом, спросила Кёсем. - Я слышала, что дочери султана нездоровится и я подумала… может я смогу чем-то помочь? Моя мать была очень умелой знахаркой и меня кое-чему научила, - сказала Надя, обращаясь к султанше, от которой, однако, получила не совсем желаемый ответ. - Моей внучкой занимается придворный лекарь, неужели ты думаешь, что сумеешь справиться лучше него, хатун? А если же ты решила просто себя нахвалить, то смею сказать, что момент ты выбрала не самый удачный. И вот теперь Валиде окончательно удалилась из места обитания наложниц, а Надежде только и осталось, что тяжело вздыхать. Девушка расстроилась и даже поникла, но в глубине души была вовсе не намерена мириться со своей неудачей. - Ну что? Проявила себя перед Валиде? - ехидно посмеявшись над Надей, сказала одна из рабынь, обращаясь к ней. Девушка же промолчала и принялась за уборку вместе со всеми. У Надежды не было абсолютно никакого настроения и желания вступать в словесные перепалки. Всё, чего ей хотелось на данный момент, так это поскорее расправиться с уборкой и улечься спать. “Придёт время и ещё вам все покажу, чего стою!” - эта мысль прозвучала в голове Нади в ответ на все те насмешки, которые ей время от времени приходилось терпеть от некоторых наложниц. Ох, как же хотелось утереть им всем носы!

* * *

Пока лекарь суетился вокруг Исмихан-Каи, Мурад сидел возле её постели. Он очень переживал за свою маленькую султаншу. Кая была для него лучом солнца во мраке. Именно она когда-то подарила ему душевное исцеление, в котором он так нуждался после смерти Ахмеда и Ханзаде. Потеря старших детей очень сильно подкосила его внутреннее равновесие, которое и без того не отличалось особой прочностью. И лишь Кая смогла унять его боль. Она была тогда ещё совсем младенцем и не понимала, что потеряла мать и старших брата с сестрой, как и не понимала того, что едва не оказалась на том свете вместе с ними. Видимо, сам Аллах уберёг её для того, чтобы она озарила своим незримым светом жизнь глубоко подавленного отца. Но для чего? Чтобы потом взять и отобрать? Нет! Даже думать не хотелось об этом! - Как она? - спросил падишах, бросив взгляд на лекаря, что возился с баночками лекарства на столе. - Не переживайте, жить будет. К утру ей обязательно полегчает. - молвил седовласый мужчина. Далее в покои Каи-султан вошла Фарья. Ей не хотелось оставаться безучастной в столь тяжёлой ситуации, а посему она пришла поддержать своего супруга. - Как она? - поинтересовалась девушка, плавно положив руку на плечо государя. - Повелитель, госпожа… Позвольте мне удалиться, - сказал лекарь, почтительно склонив голову. Мурад лишь слегка кивнул, тем самым дав понять, что можно покинуть пределы покоев своей дочери. - Лекарь говорит, что к завтрашнему дню ей станет лучше, - сухо ответил мужчина. Султан не мог сейчас ни о чём думать, кроме как о состоянии Каи, а присутствие Фарьи лишь сбивало с толку. Да, он прекрасно видел и понимал, что жена просто хочет его поддержать, но почему-то сейчас в этой самой поддержке он не нуждался. Ему хотелось быть одному - с дочерью. - Прости, но сегодня я останусь рядом с Каей, а ты лучше возвращайся в свои покои, - отрезал Мурад, посмотрев на бывшую принцессу. - Как тебе будет угодно, Мурад. Фарья немного замялась. Наверное, она ожидала услышать нечто другое, но таки обижаться не стала. В конце концов, Исмихан-Кая была единственной дочерью её супруга и беспокойство со стороны Мурада выглядело вполне естественно. Поэтому султанша тихо и спокойно отправилась в свою комнату. Утро вечера мудренее.