Крах

Карл Орф, "Кармина Бурана". 1."О фортуна"

Беккет знает, что всему в этом мире наступает конец. Все разрушается, рассыпается в пыль, не оставляя даже иллюзий надёжности. Все разрушается.  Кейт ждёт, одержимо ищет признаки разрушения в окружающем её мире — и окружающих её людях. Сначала это кажется забавной игрой, вроде «Ассоциаций»: разбитая чашка, завядшие цветы, ручка, в которой кончились чернила. Но затем панический, постоянный поиск составных частей краха становится одержимостью: сломанный ноготь, кончившийся в машине бензин, порванный собакой ошейник. Кашель, обрывающийся каплями крови на бумажной салфетке. Он чудится ей во всем. Крах. Она знает, что все закончится крахом. — Пора оставить прошлое позади и воспользоваться вторым шансом, — Беккет наблюдает за тем, как Прентисс делает глоток вина: аристократично небрежно, не проливая ни капли — и с безразличной тревогой в самом центре груди представляет, как несуществующие пролитые капли расплывается уродливыми кляксами по безупречному платью. — Ты слышишь меня? В конце концов, не каждый получает второй шанс. Беккет знает, но все равно думает о том, что в любой момент её новая жизнь может рухнуть.   — Пойдём к океану, — вместо ответа просит она. Соленая вода должна смыть навязчивые мысли, но они лишь ненадолго отступают, прячутся за словами обновляемых клятв. Она знает, просто знает, что когда-то все может пойти прахом. У неё просто ещё есть силы этому сопротивляться. Смерть Лисбон случайна. Простое стечение обстоятельств, которые взорвали маленькую, почти незаметную бомбу у неё в голове, но Беккет не может отделаться от мысли, что и этому предшествовали разрушения. Она упрямо крутит в голове её слова о сломанных на прошлом задержании часах и разбитой кружке — её любимой кружке. Разрушения. Беккет упрямо застревает на этом слове в своей голове и знает — просто знает, — что рухнет следом. Кейт сопротивляется — ей надо сопротивляться или все окончательно пойдёт прахом. Оформляет опеку над Эйданом, пытается оправдать поступок Джейна, предпочевшего пережить вторую жену всего на сутки, даже соглашается завести собаку. Сопротивляется, отодвигая мысли о том, что это бесполезно в самый угол сознания. Бесполезно. Все закончится крахом. Беккет видит признаки настигающего ее разрушения во всем. Они наплывают волнами, выскакивают в самые неожиданные моменты заставляя застывать во времени и бояться. Бояться следующего карающего жеста судьбы — о, её есть за что покарать! - но все же она испытывает растерянность, когда ей сообщают о смерти доктора Бреннан. Бреннан? Их Бреннан? Их Кости? Она не верит. Просит повторить и снова не может поверить. Но ведь разрушения всегда обходили их с Бутом стороной, так почему она? Почему Кости?  Это заставляет Кейт задуматься о том, кто будет следующим. Разрушения не избирательны. Они повсюду. Они везде. Крах во всем. — Это конец, да? — спрашивает её Эмили, держа в руках урну с прахом своего отца. Остров Реддингтона упрямо растрепывает укладку, завивает волосы в непослушные спирали, разрушает напускной траурный образ, вспарывая его и обнажая настоящее. Разрушая — Кейт цепляется за эту фразу с параноидальным безумием. Теперь она знает, чем все должно закончиться.   — Тебе есть, ради кого жить, — она рада, что Прентисс пропускает мимо ушей неосознанно допущенную ею оговорку. — У нас ещё много незаконченных дел.  И одно из них обязано разрушить всё. Она знает, чувствует, как признаки краха накапливаются неотвратимым цунами — разрушающим и смывающим все наносное одновременно. Очищение — вот чего она хочет, к чему стремится в упрямом следовании к своей цели. Она знает, что для этого ей надо взять разрушения под свой контроль. На самом деле, это достаточно просто — стать центром разрушения самой, отодвинув в сторону всех, кто может пострадать. Кроме Ричарда. Наверное, такова их участь — жить друг другом и разрушать друг друга. Всегда. Их крах предопределен — один на двоих. "Это конец?", невысказанный вопрос замирает в глазах Касла, чуть удивленно распахнутых, но бесконечно преданных ей, навсегда. Кейт ещё успевает осознать, что это и есть крах. Их машина слетает в бездну. Её настоящим крахом всегда могла быть только смерть. /// Адам Прентисс смотрит на горящий, яростно оскаленный остов машины. Он знает, что должен был предвидеть подобный финал. Жаль, что не смог.  Новый виток из разрушений замирает, как маятник, почувствовавший изменение полюсов. Адам улыбается. Растягивает в безумной улыбке почерневшие от сажи губы и закуривает, пачкая сигарету окровавленными пальцами. Крах — всего лишь начало.