Голоден?

"Врач-психиатр Джеймс Мориарти" значилось в рабочих документах. Правда, по стечению обстоятельств в последнее время ему пришлось вернуться к истокам и снова взяться за ремесло хирурга. На главного хирурга лечебницы зверски напали в подвале, вырезали печень с легкими и скрылись. Джима проводили на место преступления сразу же наутро, когда труп нашли. Место преступления выглядело довольно жестоко по меркам любого врача в лечебнице, доктора из разных отделений стояли толпой вокруг расчлененного трупа, вспоротого от низа живота до самой шеи, плакали, старались сдерживать рвоту и отвращение, но у них слабо получалось. Внутренности бедолаги были разложены вокруг него как в анатомических учебниках, присоединенные к телу ниточками связок, точнее тем немногим, что от них осталось. Стены места преступления уже успели пропитаться багровым. В общем, картина была действительно мягко говоря отвратительной. Джеймса пропустили в первый ряд, он оказался прямо у ног хирурга. Он долго глядел стеклянными глазами на тело, а затем задал всего один вопрос: - Его кто-нибудь осмотрел? В толпе никто не отозвался. Приняв в таком случае свою догадку за верную, он несколько раз сжал и разжал кулаки в черных резиновых перчатках, коротко выдохнул и опустился на колени рядом с хирургом. Брюки мгновенно пропитались красной и еще немного теплой жидкостью. Мориарти едва заметно дрогнул, когда густая жидкость коснулась кожи на коленях и окунула их в пучину смерти, но тут же расслабленно вздохнул и сглотнул образовавшуюся слюну. Плечи опустились и он раздвинул кожу одной рукой, другой прощупывая хирурга изнутри. Забытое ощущение оказалось на редкость приятным. С самого студенческого времени он не трогал людей изнутри, разве что касался их внутреннего мира. Мориарти быстро вписали в число талантливых психиатров и отправили избавлять безумцев от их недугов. Работа оказалась на редкость скучной и обыденной. Недуги он распознавал почти сразу, а дальнейшая шоковая терапия, применявшаяся теперь почти ко всем болезням его мало интересовала. Люди корчились под ударами тока, но это не приносило никакого удовольствия или вообще каких-либо чувств. То ли дело жаркая полость человека, свежий труп, еще не остывший. На улице стояла осень, промозглый сентябрь, так что даже в лечебнице становилось прохладно. Но в человеке... в нем было тепло. Он мог бы и куда быстрее установить истину, но пожелал еще хоть пару секунд побыть в мужчине. - Не хватает печени и легких. Очевидно, разрез до горла ни к чему, - Мориарти, нахмурившись, обратился к главному врачу, стоящему у стены, - просто приступ злости. Все действо происходило в брюшной полости. - Вы можете... - глав. врач замялся, - собрать его, доктор Мориарти. Джеймс молча кивнул и за чуть большее время, чем минуту, собрал всего хирурга словно детский пазл, исключая из строения легкие и желудок. Врач оценивающе оглядел труп хирурга, проверяя, все ли верно. Тело действительно было собрано обратно, кишечник был уложен точно как надо, все органы даже за неимением печени и легких оказались на своих законных местах. С трупа он медленно перевел взгляд на Мориарти, но тот вовсе не внушал подозрения или испуга, как у остальных врачей. Наоборот, он принимал Джима на работу еще совсем юным, он видел выпускной экзамен юного врача. Он был таким же как сейчас: растрепанные черные волосы, запачканный в крови халат и перчатки, во взгляде больших карих глаз ни капли испуга, один детский интерес. Сейчас разве что морщины стали глубже, а во взгляде было не столько невинности, сколько простого любопытства. - Джеймс, вы не хотели бы временно занять место Фредриксона? - поинтересовался он у Мориарти, на что психиатр незамедлительно кивнул. - Для меня было бы честью, сэр. - Меня устроит, если вы приступите к обязанностям завтра, - глав. врач стоял спиной к толпе и говорил серьезно, но на лице его сияла легкая улыбка. - Благодарю, - только и вымолвил Мориарти и вылетел из душного подвала, взмахнув полами халата, из-за чего несколько и без того раздраженных докторов пришли буквально в бешенство. Никто никогда не подумал бы, что столь высокая должность может достаться так просто, да еще и какому-то рядовому психиатру. Да если бы они знали, какая привилегия ждет смельчака, наверняка перестали бы воротить носы, собрали волю в кулак и покопались в трупе, каким бы противным на вид он не был. Конечно, в итоге у лечебницы возникли серьезные разногласия со Скотланд-Ярдом, мол зачем собрали труп, надо было ведь все оставить как есть, ничего не трогать до приезда полисменов. Но все, что мог сделать назначенный инспектор Лестрейд - это пожурить главного врача и сказать, что если подобные случаи продолжат повторяться, пусть ничего не трогают и немедленно вызовут их на место преступления. найти им тоже ничего не удалось, все уже было изляпано доктором Мориарти, которого, в прочем, эти проблемы к мало касались. У него появились похуже... Стоит добавить, что случай был не первичен. В морге обнаруживали отсутствие органов у прежде целых трупов, так что слух о похитителе внутренностей быстро расползся по больнице. Все, кому не лень, с маниакальным забвением пытались выискать нарушителя, но безуспешно. А это... это был первый случай с убийством. Теперь это была не просто кража, а нарушение высшего порядка. За него платили головой... Все с еще большим рвением стали искать виновника. Кандидатуру лучше Мориарти найти оказалось трудно. Те, кого просто глодала зависть о таком быстром карьерном росте, рассказывали небылицы, руководствуясь одним зловещим видом психиатра, а все малейшие странности возводили в Абсолют. Кто увидел, как Мориарти сглотнул слюну сидя перед трупом, сказали, что у него разыгрался аппетит, что они видели, как он облизнулся и даже принюхался. Кто видел, как Джеймс по дороге в кабинет зубами стянул окровавленную перчатку рассказывали, будто он самозабвенно слизывал с них кровь Фредриксона. И большинство людей их охотно поддерживали. Другие врачи, нуждающиеся в более обоснованных фактах, рассуждали, как выгодно было Джиму убить хирурга и занять его пост. И лишь некоторые говорили о том, что может убийца остановился? Может, в этом была его цель? Может, они поднимают много шума из ничего, и это рядовое убийство? Увы, огромному количеству скучающих бедолаг в этой больнице хотелось хлеба и зрелищ, а увидеть повешенного за убийство и каннибализм (а в этом у них, почему-то, сомнений не было) Мориарти - то еще зрелище. Но пока доказать ничего было нельзя, а претензии к Мориарти в глазах полиции выглядели скорее как личная неприязнь, так что были сразу отклонены. История могла бы закончиться на этом прекрасном моменте в карьерной жизни Джеймса. Он снова с рвением окунулся в молодость, где главным удовольствием юного врача была хирургия, стал погружаться в тела уже живых, а значит, совсем горячих людей, и это бесспорно приносило ему удовольствие, несравнимое ни с каким спасением жизней. Но продолжились акты каннибализма. Трупы в морге были вспороты на животе, органы изъяты, а поверх всего этого красовались идеальные хирургические швы, что не получались такими ровными и правильными ни у кого из старого состава отделения. Это будто еще больше натолкнуло всех на мысли о причастности Джеймса, но тут же разбились, как волны о скалы. Врачи замечали, что Мориарти практикует какой-то особый метод наложения шва. Выглядит крайне странно и некрасиво, но результат оправдывает ожидания: швы сходятся во много раз быстрее, оставляя разве что маленькие незаметные шрамики. Потупив взгляд, Мориарти со вздохом признался, что вовсе и не помнит, как делаются нормальные швы. Так что у Джеймса выстроилось алиби, пусть и не очень прочное, но достаточно надежное, чтобы позволить ему спокойно работать в хирургическом отделении почти четыре месяца, получать очень неплохое жалование, а вечером наслаждать прекрасным и сытным ужином...

***

Тусклые лампы быстро мелькали на потолке, сменяя одна другую моментально. Колесики под передвижной кушеткой противно скрипели, что ничуть не улучшало ситуацию, а наоборот, усугубляло и без того очень высокое стрессовое состояние пациента. Ибо он решительно не понимал, почему два кожаный ремня туго стягивали его по плечам и ногам, а запястья, в свою очередь, были плотно зафиксированы по краям кушетки. Ощущение беззащитности из-за невозможности защитить живот добавляли еще больше стресса. Мужчина на кушетке пытался вертеть головой, он не успевал выхватить взглядом решительно ничего. Пелена боли застилала глаза, все было расплывчатым и туманным, нога изнывала от боли и требовала к себе особого внимания, которое уже как два часа не удавалось получить. К тому же, в лечебнице, как и на улице, было чертовски холодно. Наверное, если бы что-нибудь можно было вообще видеть, было бы заметно облачко пара, выходящее с горячим дыханием изо рта персонала и пациентов. Бесконечные повороты сменялись коридорами и снова поворотами, пока одна из дверей не распахнулась, и кушетка не оказалась на уготовленном для нее месте. Маленькая шустрая медсестра закрепила колесики кушетки, оказавшейся еще и операционным столом, и убежала, оставив в кабинете Мориарти наедине с пациентом. В последний месяц он получил за особые заслуги перед лечебницей право работать в одиночестве, ведь работа так шла куда продуктивнее по его мнению. В прочем, так и было. Джеймс прекрасно справлялся и с практической частью, и с успокоение пациента. Сейчас хирург старался сохранять полное спокойствие, голос его был ледяным, но учтивым, что только больше пугало его подопечного. - Как вас зовут? - поинтересовался Мориарти, натягивая перчатки. - Себястьян… Моран, - проскрипел сквозь зубы мужчина. - Вы с того злополучного поезда, я прав? Полковник постарался выдать утвердительный звук. Несколько дней его отряд трясся в разных поездах по пути из Индии в родную Англию. Они проехали Азию и половину Европы на поездах, пересекли Ла-Манш, но именно по пути до Лондона их вагон был взят какой-то очередной вооруженной до зубов протестующей группировкой. Глупо, очень глупо было лезть под пули, но Моран сделал именно это. В результате, защищая свой отряд, получил весьма болезненную пулю в ногу. Не смотря на ужасную боль при ходьбе, Моран смело и безрассудно врал, что все в порядке, отдавая свое место в очереди сначала рядовым. Допрыгался. Теперь ходить не было вообще никакой возможности, а рана чуть больше чем за сутки покрылась злостным перегноем. И вот теперь он здесь, привязанный к койке, под ножом всего одного лишь врача. - Себастьян, у меня для вас не самая хорошая новость, - деликатно и спокойно распинался Джеймс. - К нам бесконечно поступали солдаты, но, боюсь, за человека до вас у нас закончились какие-либо обезболивающие. Я имею в виду вообще все, алкоголь тоже, можете не спрашивать, - поспешно добавил Мориарти, увидев, что его пациент открыл рот. Себастьян сразу умолк. - Нам с вами предстоит серьезная работа,- он придвинул стул к операционному столу и разложил под рукой инструменты. Закончив эту недолгую операцию, он снял ремень со своих брюк и подошел к удивленному и напуганному Морану. - Необходимо удалить гной и достать осколок, мучающий ваши связки. Осколок, можете не сомневаться, пуля бы не нанесла вам подобного рода дискомфорта - опять перебил его Мориарти. - Сомкните зубы на ремне и постарайтесь не разгрызть его, - Джеймс попытался улыбнуться полковнику, но он совсем не разделял веселья своего врача. - Не стоит, доктор... - Мориарти. - Не стоит, доктор Мориарти, к моему большому сожалению, вместо стискивания зубов мне свойственна другая привычка. - Значит, постарайтесь не свернуть челюсть, - Мориарти не нуждался в подробных объяснениях, он прекрасно понимал, что имеет в виду Моран. И все же приятно поражался тому, насколько учтивым старается быть человек, который вот-вот готов взвыть от боли. Интересно, он всегда старается доставлять людям так мало неудобств? Джеймс снова вернулся на стул и наконец занял руки скальпелем. - Тогда постараюсь занять вас беседой. - Может вам не стоит отвлекаться от операции? - Поверьте, - тепло улыбнулся Джеймс, - для хирурга, который уже почти вторые сутки не вылезает из одной операционной это не станет помехой. Наоборот, вам стоит рассказать мне что-нибудь поинтереснее, мистер Моран, если не хотите, чтобы я заснул прямо на этом столе. Себастьян слабо усмехнулся. - Я внимательно вас слушаю, - протянул Мориарти спокойным и ровным голосом. Наверняка никто из сотрудников и не знал, что он умеет говорить на обычных, и даже вполне человеческих тонах, если ему это нужно. - Можете всецело посвятить себя истории в мельчайших подробностях. Нам с вами здесь предстоит провести добрую долю времени, и я не хочу, чтобы вы мучали себя четким изложением автобиографии или военным рапортом. Расскажите что-нибудь приятное вам. О детстве, об Индии... Бьюсь об заклад, вам понравилась Индия. - Моран кивнул и ответно улыбнулся. - Ну вот с нее и начнем. Не бойтесь, Себастьян. Сконцентрируйтесь на Индии. И постарайтесь не думать о боли. Но поводов концентрироваться на Индии и так особо не было. Себастьян уже всецело был поглощен мягким обволакивающим голосом хирурга, и был буквально готов просить продолжить говорить его. Но начал свой рассказ про чудесную Индию, местных жителей и невероятных огромных кошек, чья шерсть, по его рассказам, буквально светится в темноте и создается ощущение, будто тигр все время горит слабым пламенем. Его рассказы звучали столь необычно, что сам Джеймс перенесся на время в индийские тропические леса, на поле битвы за отстаивание колоний. И все слушал и слушал Морана, не смея его прервать хоть на секунду. Полковник так ни разу и не издал крика боли, из его уст длительные часы лились только прекрасные рассказы об Индии.

***

Джим нуждался в предельной осторожности, но все же он уже вторые сутки только и делал, что оперировал, оперировал, оперировал. Из-за этого он то и дело спотыкался о разбросанные вещи и бутылки. Да, конечно, бутылки. Чем по вашему еще могли заниматься сотрудники морга? Здесь было еще тоскливее, чем по мнению Мориарти в его психиатрическом отделении. Стараясь передвигаться как можно тише и аккуратнее, он то и дело вспоминал об индийских тиграх, чьи шкуры светились в темноте... и снова спотыкался. Не думать о Моране. Не думать о его рассказах. Не думать о его самочувствии. Думать о безопасности. Информация о свежих трупах всегда остается на столе, зачем бы работникам морга ее прятать? Хотя в последние месяцы могли бы догадаться это сделать. Что сегодня на ужин? Кишечник Мисс Адлер? Не лучший вариант, но почему бы и нет? Можно потушить его с грибами под сливочным соусом, может выйти очень неплохо. Может, пригласить как-нибудь Себастьяна на ужин? Джим был уверен, он будет в восторге. Вообще, дома бывает скучновато, но вследствие последних событий никто не решился бы провести дома у Мориарти хоть вечер. Будто он действительно настолько глуп, что станет убивать их и расчленять у себя дома. Решено, он справится о здоровье Себастьяна и попробует пригласить его к себе на ужин. Им явно есть, о чем поговорить. Почему, интересно? Что было такого особенного в полковнике? Внешность? Голос? Судьба? Характер? Мысли были чертовски текучие. Мориарти казалось, будто сам Моран захватил его разум и тянет, превращает в тягучую жижу с тех самых пор, как они добрых два часа провели вместе в операционной. Добравшись до дома, у Джеймса уже решительно не было сил что-либо готовить. Он оставил внутренности Ирэн Адлер в ящике со льдом у себя в подвале и без сил завалился на кровать, стремительно погружаясь в царство Морфея.

***

- Доброе утро, мистер Моран. Как самочувствие? - Вы решили меня проведать? - улыбнулся Моран сидящий на койке, свесив ноги, и пытающийся осилить нечто среднее между чаем и инородной марсианский жижей. - Куда лучше, чем вчера. Мне стоит вас благодарить. - Может быть, - улыбнулся Мориарти, но тут же нахмурился. - Себастьян! - Что? - удивленно вскинул голову военный. - Прошу, не ешьте эту гадость. Мне бы не хотелось вновь увидеть вас, корчащимся от боли. Я кое-что принес вам, - Мориарти выудил из кожаной сумки железную емкость. - Не стану спорить, это не верх кулинарии, но куда съедобнее, чем это варево. От него даже цветы вянут. - Что это? - Кишечник козы, обжаренный с грибами под сливочным соусом. Уверен, вы ели части зверей подиковиннее и похуже. - Скажу иначе, доктор Мориарти, таких съедобных частей таких обычных животных я не ел уже давно. Джеймс улыбнулся и сверкнул глазами, наблюдая, с каким удовольствием его новый друг поедает Ирэн Адлер. Судя по личной информации, особа была препротивная. Лезла без должного уважения, куда ее вовсе не просили. Вполне очевидно, Джим ненавидел, когда без разрешения лезут в чью-то, а, точнее, его жизнь. - Вы очень вкусно готовите, Джеймс. Я подозреваю, вы никогда не были поваром? - И не собираюсь становиться, друг мой, - фыркнул Джим. - Но... раз вам так понравилось, может, вы хотели бы присоединиться ко мне сегодня за ужином? Вас, конечно, еще не выпишут, но прогуляться до моего жилища не запретят. Разве что только попытаются отговорить... - тихо добавил Мориарти, но Моран его не слушал. - Это замечательная идея! Благодарю. Назовите мне только адрес и время. - Кондуит-стрит. В восьмом часу вечера. Я буду ждать вас с огромным нетерпением, - с особой проникновенностью, холодящей Себастьяну кровь, добавил Джеймс и удалился с довольной улыбкой покинул палату. Необходимо было окончить операцию и как можно быстрее поспеть в морг.

***

Буквально сменив окровавленные перчатки, Мориарти тут же собирался окровавить другие. На часах была уже половина шестого, а это значило, что необходимо поторопиться. Быстро пересчитывая ступеньки, он спускался в морг. Чертовски холодно. На улице, в больнице, но в морге всегда особенно холодно. Приближается Рождество. Может, если ухитриться, можно будет провести в полковником праздник? Но не стоит об этом думать. Как и о том, каков же Себастьян на вкус... Наверняка, соли не понадобится. Такие люди уже изнутри пропитаны солеными слезами. А как убить его? Осторожно, нежно, чтобы он не почувствовал опасности или страха. Иначе мясо станет жестким и далеко не таким приятным, каким могло бы быть. Хотя, все же нет. Себастьян все-таки его друг, так что не стоило помышлять о его приготовлении. К тому же, мясо будет слишком соленым. Но стоило Джеймсу протопать вниз по ступеням, как у дверей в морг его ждала светловолосая знакомая фигура. - Стой. - Пропусти меня, Джон, - рявкнул Джим, пытаясь отодвинуть врача в сторону. К сожалению, Джеймс постоянно забывал, что этот милый безобидный гном служил, и причем довольно долго, так что сдвинуть его с места оказалось непростой задачей. - Что тебе там нужно, Мориарти? - голос Ватсона звучал твердо, но все-таки огоньки испуга в глазах его выдавали. Все, словно скот, боялись Джеймса Мориарти. - Взять лапку у мертвой кошечки и пришить ее живой, - съязвил Джим и предпринял еще раз оттолкнуть Джона плечом, но получил только большую отдачу. Это злило. Ужасно. Хирург уже представлял, кто и в каком виде будет лежать у него в тарелке на следующей неделе. - Тебе закрыли доступ в морг, Мориарти. А скоро должны закрыть все доступы кроме виселицы. - И вы охвачены этими предрассудками, доктор Ватсон? - Джим принял другую тактику. - Вот уж от вас... - Я прекрасно знаю, что ты хороший актер. Но швы. - Что "швы"? - Мориарти выходил из себя. Время поджимало. - Говорите яснее. - На вчерашнем трупе обнаружили ваши швы. Вы допустили оплошность, доктор Мориарти. такой шов умеете накладывать только вы. и они на трупе мисс Адлер. У Джеймса буквально земля ушла из под ног. Не заметил... Недосып? Невнимательность? Усталость? Моран! Проклятый полковник Себастьян Моран, занявший все его мысли в тот вечер! Ох, ну теперь он сурово поплатится! Что до мягкости мяса? Мориарти разрежет его на куски и достанет органы медленно разрезая плоть, пока Себастьян еще будет дышать, а затем заставит смотреть, как его собственное легкое шкварчит в масле. - Где Себастьян Моран? - прошипел Мориарти. - Спасибо за подтверждение наших догадок. Джеймс. В шестой операционной, - теперь доктор был абсолютно спокоен. - Ему проведут вскрытие, чтобы изъять остатки Ирэн Адлер. Само собой, думаю, вы понимаете, что не зашьют обратно. - Как вы смеете? - Мориарти бушевал. Теперь дело было не только в том, что кто-то покушается на его добычу. Допустим, Моран его не сдал. Допустим, он невиновен. Но ни одна тварь в этой лечебнице не может его убить. Вся жестокость вдруг испарилась. Охваченный страхом и адреналином, Мориарти в пару прыжков взлетел вверх по лестнице и преодолел коридоры, с силой распахивая двери шестой операционной. - Джеймс! - только и сорвалось с губ намертво пристегнутого к койке Себастьяна перед тем, ка кон погрузился в темноту. Все что он слышал - неразборчивые крики Мориарти. Все, что он чувствовал - страх. И слезу, скатившуюся у него из глаза.

***

- Сердце теленка с тыквенным пюре под красным соусом. Приятного аппетита, Басти, и счастливого Рождества. - Теленка?! - глаза Морана полезли на лоб от удивления. - Джеймс, ты серьезно? - Крайне вредный и надоедливый теленок, должен заметить. Хорошо, что я нашел его уже мертвым, такое иногда случается: бык насаживает теленка на рога. Но сохранные органы можно неплохо использовать. - Теленок, - тяжело заключил Себастьян. - А я? Ты когда-нибудь меня приготовишь? Джеймс молчал. - Ты думал о том, как убьешь меня? Мориарти медленно кивнул, уставясь темными глазами в пустоту. - Ты скоро это сделаешь? - Я не стану убивать тебя, Моран, и готовить тем более, - Джим повернулся к Себастьяну, выйдя из астрала, но взгляд его больших карих глаз, полных неясных роящихся мыслей, только больше испугали Морана. - Я не стану готовить тигра. У него слишком соленое мясо.