Бессонница

Он лежал, мучаясь от бессонницы, то и дело переворачиваясь с одного бока на другой. Беспокойные мысли не давали воину погрузиться в сон, то пробуждая его беспокойными сновидениями, то не приходя вовсе. С каждым новым днём демон чувствовал себя всё хуже и хуже, не имея возможности дать телу и разуму отдохнуть от бесконечных раздумий. Тяжелый и усталый взгляд устремился на потолок, с губ сорвался тяжелый вздох. Из головы Иказуки не уходила одна мысль, которая вцепилась в него мёртвой хваткой и не отпускала — ему одиноко. Он пропитан этим чувством насквозь, словно соткан из него. И это пугало, как и раздражало. Ни красивые наложницы, ни крепкий алкоголь не могли заглушить это чувство, лишь усугубляли его. Волей-неволей ему в голову приходили странные идеи, от которых мужчина открещивался, не давая им шанс даже на существование. Но с каждой ночью эти идеи с новой силой врывались в его измученный разум, а попытки подавить их становились всё безнадёжней. Вот и сейчас перед его глазами предстал образ того, с кем он впервые ощутил хоть что-то, кроме угнетающего одиночества. Вспомнился и влюбленный взгляд зелёных глаз, пронизывающий до глубины души и сердца. Запах его кожи, вкус грубых обветренных губ, глубокое и умиротворённое дыхание, обжигающее шею. Руки демона медленно спускались по животу к паху, когда воображение начало рисовать в подробностях вещи, которых никогда не было и не могло быть: прерывистое дыхание, сдержанные стоны, страстные поцелуи… Рука коснулась сокровенного места, когда перед глазами появилась яркая картина первой совместной ночи, а через пару мгновений тишина в комнате стало перебивать тихое прерывистое дыхание, но уже не в воображении, а в наяву. Иказуки пусть и не умел порой держать язык за зубами, от чего прослыл редким грубияном, однако стоны ему удалось сдерживать. Когда демон достиг оргазма, тело его расслабилось, а навязчивые мысли почти исчезли, однако стоило ему повернуться на бок, в надежде оказаться в объятиях возлюбленного, он наткнулся лишь на пустоту. В комнате он был один. Реальность вновь вернула его в первоначальное состояние. Воин шумно вздохнул. Положив руку на прохладную часть постели, он задумался на мгновение и, что-то решив для себя, встал, накинул на себя шелковый халат и вышел из комнаты. Через пару, как ему показалось потом, мгновений он уже стоял у сёдзи*, ведущие в покои Повелителя. Не колеблясь, демон тихо раздвинул двери и заглянул внутрь. Оказалось, его господин тоже не спал, хотя время было позднее. — Простите, Повелитель, я… — всё-таки немного растерявшись пробормотал он. — Тоже не спится? — Таракудо не был зол, казалось, он даже рад видеть своего подчинённого в столь поздний час в своих покоях. — Да, Повелитель, — воин коротко кивнул головой. В полуночной тьме было заметно, как губы Повелителя растянулись в лёгкой улыбке. — Присоединишься? — он похлопал по правую сторону от себя по пустой половине постели, приглашая Иказуки лечь рядом. Воин не был против, от чего послушно прошел в помещение, и, предварительно задвинув за собой сёдзи, скинул с себя одеяние и лёг рядом с возлюбленным. Иказуки испытал детский восторг, когда ощутил, как пальцы Повелителя коснулись его щеки, а затем и губ. Одиночество отступало, вытесняемое другим, более ярким и сильным чувством. — Знаешь, я долго не мог уснуть, потому что думал о тебе… — Таракудо приблизился к подчиненному, захватывая того в свои объятия. Иказуки, не долго думая, уткнулся носом его в шею, вновь и вновь вдыхая аромат его кожи. — Как и я о вас… — коротко отозвался самурай, ощутив лёгкий поцелуй на своём виске. — И о чём именно ты думал? — краснокожий демон прикрыл глаза, прижимая ночного гостя к себе. Иказуки, почти провалившись в сон, тихо пробормотал: — О том, что не могу без вас, Господин.