Hey!

Я уже очень долго думаю об этом. Сильно скучаю по нему. Последний раз мы виделись очень давно, ещё весной. Надеюсь, он тоже скучает. Я очень хочу его увидеть, поговорить с ним, извиниться… Думаю, спустя такое долгое время, он меня простит. Мы же всё-таки друзья. Бывшие друзья… Переминаюсь с ноги на ногу и чувствую, как моё сердце через раз пропускает удары, пока он поёт на сцене. Моя группа выступила, парни уже ушли в бар. А я остался. Я жду его. За кулисами довольно одиноко одному. А по ту сторону, кажется, весело и хорошо. Фанаты любят его творчество. Я тоже. Обожаю каждую его песню. Особенно новую, которая вышла ещё недавно. Do It All The Time. Сердце, кажется, совсем замирает, когда я слышу её начало на той стороны сцены. Мой любимый бас-лайн. Он начинает петь, а я — подпевать и улыбаться, как дурак. За несколько дней, а может, и часов, я выучил текст всей песни. Также я выучил трек-лист его выступления. Я знаю, что эта песня в списке последняя. Я знаю, что ещё несколько минут, и я смогу увидеть его. Продолжаю тихо подпевать песне и прислоняюсь спиной к стене. Продумал наш разговор от и до. И я полностью уверен в себе. Слышу, как он поёт о поцелуях и завоевании всего мира. Вспоминаю, как я целовал его, и обещал, о нет, я клялся всем, что сделаю это снова! Но я не сдержал обещания. Стало немного обидно и грустно. Он поёт о поцелуях, но не со мной… На душе становится горько. Я осознаю, что веду себя как самый настоящий педик сейчас. Ну и пусть, никто же не видит, что я люблю его. Слёзы наворачиваются и стоят в глазах. Со сцены доносятся последние аккорды песни, радостные крики толпы и голос Даллона и Райана. А вот про него я совсем забыл! Черт, с ним надо что-то сделать… Я быстро утираю слёзы и делаю глубокий вдох, а затем выдох. Симан выходит со сцены первым, а за ним выходит он. Они благополучно не замечают меня и беседуют о их шоу. Я вдруг забываю все слова, которые должен сказать. Он такой красивый сейчас. И счастливый. А со мной он не был таким в последнее наше время. Сглатываю ком в горле и снова вздыхаю. Что ж. Я должен это сделать, зря я что ли тут столько стоял. Собираюсь с мыслями. — Хэй! — зову я. Они оборачиваются на звук, и я выхожу из своего укрытия. Сразу ловлю на себе странный взгляд Даллона. Он рад меня видеть? Надеюсь, что хотя бы чуть-чуть, но рад. — Привет, Брендон, — Райан улыбается и протягивает мне руку. — Привет, — хоть я и не очень хорошо знаком с ним, все равно пожимаю ему руку и улыбаюсь в ответ. Перевожу взгляд на Даллона. Он ждёт чего-то. Ему интересно? — Привет, Даллон… — с надеждой протягиваю ему свою руку, стараюсь не нервничать и улыбаться. Хотя сейчас готов заплакать. Жду его реакции. Даллон кивает, говорит «привет» и с легкой улыбкой пожимает мне руку. Начало неплохое. — Вы отлично выступили, ребята, я сидел тут всё время и слушал вас. — Спасибо! — Райан поправляет свои голубые волосы и смотрит на Даллона. Тот глядит на него тоже как-то странно, но всё-таки улыбается шире. — Вы тоже хорошо выступили… В воздухе зависает тишина. Не знаю, как сказать Райану, чтобы он ушёл. Но в итоге не нахожу ничего лучше, чем просто сказать: — Извини, Райан, можно мы поговорим с Даллоном… Наедине? — опускаю взгляд, а Даллон хмыкает и скрещивает руки на груди. Но я чувствую, что он тоже хочет этого. Райан бросает короткое «да, конечно, без проблем» и уходит. Не поднимаю глаз и слышу, как колотится сердце. А Даллон прожигает меня своими синими и, кажется, такими холодными глазами. Я готов провалиться под землю от неловкости, но он начинает первым: — Ты правда просидел тут всё выступление? — я слышу в его голосе улыбку. — Ну, в общем, да, — смущенно улыбаюсь. — И тебе понравилось? — Даллон приподнимает брови. Я смотрю в пол и боюсь поднять глаза выше. — Да. — Оу, — он отводит взгляд. — Вы тоже…отлично выступили. Мне понравилось. Но Николь… Она не очень… Играет, в смысле. Часто пропускает басы, — слышу отдаленную обиду в его голосе. — Ну, уж извини, — усмехаюсь. — Ты сам из группы ушёл… — Я осекся. Перестаю улыбаться и снова смотрю в пол. Он замечает смену моего поведения и тоже замолкает. Не знаю, что сказать. — Извини, не хотел, — он вздыхает — Да, ничего, — хмыкает. Я решаю задать один из главных вопросов. — Слушай… — М? — он вскидывает брови. – Прости меня? — тишина напрягает. — За что? — он недоуменно смотрит на меня. Своими красивыми холодными глазами. Свысока. Как он любит. — Ну, из-за того… Ты не помнишь? — не решаюсь поднять глаза на него. — Мы часто ругались тогда. Я наговорил тебе всякого, мы кричали друг на друга. Ты на меня обижался. А потом… Потом ты ушёл. Навсегда ушёл… — я чувствую, что становится трудно говорить. Зря я это затеял. — Сейчас понял, — он не отводит глаз. — Скажем так: ты прощён, но я ещё немного обижаюсь. Я думаю, раз ты завёл этот разговор, то, наверняка, спустя такое долгое время ты подумал над своим поведением и сделал выводы, — Даллон как-то укоризнено усмехается. Я готов расплакаться. Чувствую, как слёзы появляются в глазах, а в горле образуется ком. Нет, он должен видеть, что я плачу. От безысходности просто обнимаю, нет, не просто обнимаю, а очень крепко обнимаю его и прижимаюсь всем телом. Тут же ощущаю запах арбузных и клубничных леденцов. Чтож, времена меняются, а люди нет. Даллон рвано вздыхает, и я чувствую его недоумение. — Я так скучал по тебе! — тихо проговариваю я и зажмуриваю глаза. Отстраняться нет никакого смысла, поэтому поднимаю руки чуть выше.. Тут он кладет свои руки мне на спину и немного наклоняет на меня голову. Его дыхание обжигает кончики моих ушей и немного шею. Я чувствую, как по щеке сползает слеза и впитывается в его белую рубашку. Молюсь, чтобы он не начал смеяться надо мной. — Я тоже скучал, — шепчет он и начинает гладить мою спину. Таких нежностей я, конечно, никак не ожидал. Начинаю плакать. Ну вот, намочу его рубашку своими слезами, и он опять будет злиться. — Чшшш, не плачь, — он проводит носом по моим волосам. Спокойно дышит мне в висок. А я улыбаюсь. Он меня простил! Тут издалека доносится голос Райана. — Хэй, Далл, вы всё? — не дожидаясь ответа, Симан проходит в помещение. Затем он видит нас. — Блять, Уикс! — Симан, съеби, — грозно говорит Даллон, подняв голову. — Что пришёл? — он уперся подбородком в мою макушку. — Бризи сказала, что собирается уходить. И ждёт тебя, — Райан скрылся за углом и вёл свою речь оттуда. — Скажи ей, что я ещё останусь, а она пускай пока… Ничего, просто скажи ей про меня. И всё. Симан уходит, и мы с Даллоном опять остаемся вдвоём. Он наигранно кашляет. — Может отпустишь меня уже? — Как скажете, мистер Уикс, — отпускаю его и смотрю в его глаза. — Не называй меня так, — он в шутку хмурится. — Хорошо, мистер Уикс. — он закатывает глаза, а я впервые за вечер улыбаюсь искренне. — Извини. — Ну, может пойдём куда-нибудь? Тут скоро следующий концерт. — не дожидаясь моего согласия, он ведёт меня к выходу из помещения. Через минуту мы стоим на улице, в довольно безлюдном месте. Снаружи немного прохладно, поэтому Даллон ежится и смешно морщит нос. Я заметил, что он начал смотреть на меня почти как раньше. Его глаза почти такие же тёплые и полные добра. Как раньше. Но та холодная льдинка ещё не до конца растаяла. — Ну, расскажешь, как дела? Как с группой? — из его рта вылетает облачко пара. — С группой всё хорошо, мы записали альбом… — Я слушал, — он перебивает меня. — Мне очень понравился. Особенно, мне понравилась песня The Overpass… — Правда? — он кивает и усмехается. — Спасибо, ваш с Райаном сингл тоже очень хорош. Теперь это, наверное, моя любимая песня, — чешу в затылке. Жду, как он отреагирует. — Ну. Теперь можно со спокойной душой уходить на отдых, — он смеётся. — Нет, правда, спасибо. Мы с Райаном очень старались. — А у тебя как дела с группой? — невзначай спрашиваю я. — У нас всё хорошо, — отстраненно произносит он. — Мы нравимся людям, соответственно… — он не завершает свою фразу. — Блестящий макияж и пиджаки с цветами? — осторожно спрашиваю я. — Ой, и это мне говорит человек, который прямо сейчас стоит в золотом, золотом мать твою, пиджаке, — он посмеивается, наигранно закатывает глаза и несильно толкает меня в плечо. Я смеюсь. Неожиданно в голове появляется вопрос. И я не знаю, какой чёрт тянет меня за язык, но я произношу это: — А тебе самому нравится твоя группа? — округляю глаза от сказанного. Прикладываю ладонь ко рту и опускаю взгляд. — Конечно, нравится. Она…идеальная, что ли? Я создал её сам, и, чёрт возьми, я верю в нас! — он улыбается без капли смущения. — М-м, ясно… — ещё один тупой вопрос всплывает в сознании. Но его я точно не задам. Лучше, что-нибудь простое и хорошее. Судорожно вспоминаю хоть что-то. — Ты сказал, что Николь иногда косячит с басами. То есть, ты следил за её игрой? — ухмыляюсь. — Ну, эм-м… В общем, да, — Даллон отводит глаза и, кажется, немного краснеет. Я начинаю тихо смеяться. — Эй! Это не то, что ты подумал! Я не ревную и не держу зла. Просто… Вот чтобы ты делал на моём месте? — в его глазах промелькнула хитрая искра. — Ну, всё то же самое, скорее всего, — чешу в затылке. — Да, ты пр… Даллон чихает. Тихо и мило. Прямо как котёнок. Или кролик. Не могу сдержать смешка. — Очень смешно, — он шмыгает носом. Тут он чихает ещё раз. — Будь здоров. Он чихает третий раз. — Будь здоровенной машиной для убийства всего человечества. — Спасибо, Брени, — он измученно улыбается и шмыгает носом, а я неожиданно вспоминаю случай. Я вспоминаю, как поцеловал его в первый раз. Он часто называл меня так тогда. Это произошло после концерта, в гримерке. Поцелуй был лёгким и даже невинным, как сейчас помню. Даллон не сопротивлялся, но и не ответил мне. Ему было...всё равно? Но я не расстроился из-за этого. Мне понравился поцелуй. На следующий день я рассказал о нём людям, и тогда Даллон обижался на меня. И мне стало неловко перед ним. Прямо как сейчас. Я не заметил, как задумался. И, кажется, покраснел. — Ты красный весь, не замёрз? — он подходит ближе ко мне и берет мои руки в свои. — Брр, холодный, как ледышка! — взгляд Даллона теплеет. — Обнять тебя, что ли? — он усмехается. Он подходит ближе ко мне, обхватывает руками плечи и осматривается по сторонам. Я прижимаюсь к его груди и снова чувствую запах арбуза и клубники. Проходит пара секунд прежде, чем я обнимаю его в ответ. Он, наконец, перестает крутить головой. — Если нас кто-нибудь увидит, то будет просто замечательно, — он усмехается и прижимает меня сильнее. Чувствую его тепло. — Ну ты, конечно, Снежная Королева. Чего холодный-то такой? — пожимаю плечами. — А ты меня стесняешься, что ли? — вау, я всё ещё умею разговаривать. Не так я ожидал провести нашу беседу. — Ты не хочешь, чтобы нас видели, — поднимаю голову, упираясь ему в грудь, чуть не задевая носом его подбородок, и ухмыляюсь. — Нет, конечно, ты что? Просто, не хочу, чтобы люди задавали лишние вопросы, — он начинает слегка раскачивать наши бедра из стороны в сторону, его фишка, и снова смотрит вдаль, оглядываясь. — Ну, раз уж на то пошло… Тебе нравится твоя группа? — Конечно, — с уверенностью заверяю я. — Правда есть некоторые проблемы с Кеннетом, ну ты помнишь… — Даллон вздыхает. Он знает, о чем я. История с Харрисом повторяется. — Дэн остаётся прежним, правда иногда выглядит сильно уставшим. Фанаты почти сразу полюбили Николь… — он снова вздыхает, на этот раз уже тяжелее. Но он продолжает прижимать меня к себе раскачивать нас. Я кладу голову на его ключицы. — Конечно, все очень расстроились, узнав, что ты ушёл, — делаю рваный выдох. — Да, я помню, — Даллон грустно усмехается. — Мне самому было тяжело первое время. Но потом я полностью погрузился в свою группу и, кажется, почти забыл про «Панику»… — он осёкся. — Нет, я вспоминал про вас, про тебя, но не очень часто… Снова появляется тот чёрт. Да, да, тот самый, который потянул меня за язык недавно. В моём больном мозгу всплывает вопрос, и я не осознанно говорю: — А ты не думал вернуться в «Панику»? Зажмуриваю глаза и сжимаю в кулаках его рубашку под пиджаком. Даллон перестаёт раскачивать нас и задумывается. В ушах стоит белый шум, сердце бешено колотится и уходит вниз. В висках стучит, а внизу живота завязывается неприятный холодный узел. — Честно, да. Вначале я очень часто думал об этом, считал, что погорячился. Но потом я пришёл в себя, понял, что «Паника» в прошлом, – сглатывает, – и начал работать над собственной группой. И Райан помогал мне. Он стал мне лучшим другом. — Даллон делает передышку и продолжает: — Иногда я задумываюсь, как бы выглядела и звучала «Паника», если я остался. Не обижайся, но я думаю, группа была бы немного лучше со мной, чем без меня… — он задумывается. Чёрт возьми, этот человек прав! С ним всё было бы гораздо круче! Даллон всегда делает что-то невероятное ради своего творчества. «Паника» была бы самой лучшей поп-панк группой! И только из-за него. Но он ушёл. Из-за меня, между прочим! И я ненавижу себя за это. — Даллон, — я начинаю плакать от досады. — Да? — он наклоняет ко мне голову и начинает слушать. — Возвращайся к нам. Ко мне возращайся… Т-ты нужен мне и ребятам т-тоже, а Николь… Я что-нибудь с-сделаю. Повисла тишина. Я слышу, как тяжело он вздыхает, как бьётся моё сердце, слышу медленный стук его сердца, чувствую, как мои слёзы текут на его белую рубашку и делают мокрой её ткань, как от Даллона исходят непонятные эмоции. — Брендон, я н… — я затыкаю его поцелуем. Таким же, какой был тогда, в гримёрке. Даллон не отвечает и непонятно мычит. — Прошу, — говорю я ему в губы и продолжаю целовать его. Он со вкусом сладкой ваты и жвачки. Даллон, кажется, меняется в лице. Он спускает свои руки ниже, мне на талию и…отвечает мне? Мне страшно, он легонько кусает меня за нижнюю губу и обжигает меня своим дыханием. Я не отрываюсь от него, не смотря на мои страх и волнение. Поднимаю руки к его лицу и кладу их на его щёки. Он сейчас главный. На секунду отрывается и вновь целует меня, играясь с моей губой. А я лишь издаю тихие стоны. Спустя эту прелюдию, он раскрывает рот, проникает языком в мой и далее уже хозяйничает там. Он главный. Я не сопротивляюсь. Я хочу этого. Как бы избито не звучало, но мы становимся одним целым. Наши языки сталкиваются, я чувствую его вкус у себя во рту. Мне всё ещё страшно, но тело и голова жаждут большего. Я зарываюсь руками в его волосы, перебирая каждую прядь. Он тихо постанывает, не смотря на собственное доминирование. Тут перед глазами вспыхивает красная искра. Боль пронзает разум. Он прокусывает мою нижнюю губу. Теперь помимо его вкуса чувствую ещё и металлический противный вкус крови. Он спускает свои руки ниже, чуть ниже пояса, доводя меня до экстаза. Я издаю протяжный стон. Чувствую себя шлюхой. Его руки находятся на моей заднице и прижимают меня к Даллону. Такими темпами он доведет меня до оргазма. Внезапно он отрывается от меня и утыкается лбом в мой лоб. Перевожу дыхание и смотрю на его шею. По моей нижней губе стекает кровь и попадает на белую рубашку. Он снова делает передышку и кладет руки мне на щёки, смахивая мои слёзы большими пальцами. Заглядываю в его глаза. Они опять холодные. — Нет, Брендон, я не вернусь. Больше никогда. Я думал, ты изменился. Но ты всё тот же. Может быть, я и нужен тебе…но, извини, ты не нужен мне, — он мягко целует меня в лоб и отстраняется. — Прощай, Брендон Ури. Теперь точно навсегда. Он последний раз смотрит в мои глаза, разворачивается и уходит. Просто уходит. Оставляет меня одного. С разбитым, мать его, сердцем и прокушенной губой. Чёртов Даллон… Ненавижу его. Я поцеловал его. Я сдержал своё обещание. Он поцеловал меня в ответ и чуть не выебал меня через одежду. Эта сука оставила меня одного. Слёзы градом бегут из моих глаз, вижу всё вокруг словно в тумане. Сердце перестаёт биться. Он оставил меня. Он даже не обернулся. Его силуэт пропадает где-то, теряется в толпе людей. Хочу сорваться с места и побежать за ним. Либо побежать к ближайшему мосту или на крышу и прыгнуть. Покончить с моими мучениями. Даллон Чёртов Уикс снова разбил моё сердце. А я, как дурак, его всё равно люблю. Я убиваюсь из-за него. Я поцеловал его. Он ушёл. Навсегда. Снова. Я всё испортил. Я дурак. Ненавижу себя!

×~~~×

…– Он остаётся довольно дружелюбным… Мы сказали друг другу «привет»… Даллон делает пуленепробиваемое сердце и безэмоциональное лицо. Он прекрасно умеет скрывать свои чувства и боль. Он держит себя в руках, когда его спрашивают о Брендоне. Его голос не дрожит. Глаза не туманны. Он хорошо сдерживает себя, хоть сейчас готов разнести всё к чертям собачьим. Ему плохо, но он не может вернуться. Из-за Брендона. Он не любит его. Поэтому не может...