***
Война текла по миру неспешной рекой, унося за собой жизни и стирая границы государств. Её медленные истощающие волны накатывали то здесь, то там, а, уходя, оставляли за собой пышно распустившиеся цветы скорби. Глядя на мирно зеленеющие луга, стелившиеся волнующимся покровом под тень самолета, Чон Вону думал о том, что есть в реке войны места, где её течение становится неистовым, яростным, и тогда пена реки окрашивается в алый. - Вижу базу. Мы почти вовремя, - послышался из динамиков голос Ким Мингю, и тень его истребителя скользнула рядом с Вону. - Надеюсь, нас ждут. Вону усмехнулся в ответ. До назначенного им времени прибытия было еще около двух часов, но Мингю рассуждал с присущим ему нетерпением. Чон был почти уверен, что младший одной ногой уже стоял на земле. - А знаете, что вижу я? - затрещало в наушниках. - Закусочную! Тень самолета Квон Сунёна обогнала их. И если Мингю был на земле только одной ногой, то Квон мысленно точно изучал местное меню. - Детство кончилось, - зажав кнопку связи, протянул Вону. - Вы еще даже не сели. На несколько мгновений на волне повисло молчание и Чон слышал только собственное мерное дыхание, да урчание двигателей, но потом истребитель Сунёна качнулся в воздухе и плавно перевернулся. - Хорошая попытка, Вону-я, - застрекотал динамик голосом Квона. - Но тебе не испортить мое настроение. Это наше первое задание. - Об этом я и говорю, - мягко, но непоколебимо ответил Вону и снова отвел взгляд за стекло кабинки. Они пролетали над утёсом, вокруг которого воздушным кружевом вилась стая белых птиц. Но от их грациозного, легкого вальса в груди у Вону стало только теснее. Он и сам еще толком этого не осознал - их отправили на войну. Переведя взгляд в сторону моря, Чон невольно залюбовался густой синевой воды и отражением облаков на пенистых спинах волн, вздымавшихся и катившихся к обрывистому берегу. Сложно было поверить, что где-то поблизости проходит граница воздушных боевых действий. Сложно было поверить, что теперь они стали частью этой томной, неутомимой реки, заполонившей планету. И все же, они стали. Посадочная полоса была всего одна - брошенная среди лугов и редких островков деревьев бетонная спица с черно-белым скелетом разметки, нанизывающая на себя гроздь ангаров в конце. Истребители новоприбывших выстроились в ряд один за другим, и чем ближе были они к земле, тем больше пилоты понимали, что их смелые курсантские фантазии имели очень мало общего с реальностью. База была маленькая, если не сказать крошечная. Помимо ангаров с распахнутыми беззубыми ртами ворот, на территории ютилось двухэтажное здание из поблекшего красного кирпича, построенное с расчетом на унылую непоколебимость. Плоская крыша его служила клумбой для охапки антенн, чьи треугольнички и тарелки безжизненно вонзались в воздух. В тени здания управления - как догадался Вону - стоял дом. Настоящий, и, похоже, стоявший здесь еще до того, как сюда опустилась тяжелая, неумолимая поступь войны. От здания управления к дому и ангарам тянулись бетонные дорожки, через трещины в которых пробивались цветы. Наконец, от ворот базы уходила в холмы еще одна асфальтированная стрела, соединяющая фронт с гражданским шоссе, которое, в свою очередь, вело к ближайшему населенному пункту. Почувствовав, как воздух задрожал под натиском шести бешено вращающихся винтов, из центрального ангара выпорхнула ласточка. Её звонкая, заливистая песня эхом разнеслась в осиротевшем после последней битвы помещении и разбудила задремавшего на старом сидении механика. Приоткрыв один глаз, мужчина поднялся и надел на себя пропитавшуюся мазутом куртку, которой был укрыт. - Теперь-то здесь будет повеселее, а? - спросил он все еще стрекочущую птицу и вышел навстречу прибывшим. Прикурив от последней спички из коробка, механик пристально осмотрел разворачивающиеся на полосе и приближающиеся к ангарам машины. - Занятно... Когда моторы всех самолетов затихли, мужчина потушил сигарету, сунул обе руки в карманы куртки и присвистнул ласточке, которая никак не могла угомониться и все кружила под потолком ангара. Дождавшись, пока пилоты выберутся из кабин и спрыгнут с крыльев, он оттолкнулся от стены и вышел из тени. - Здорово! - крикнул он им. - С прибытием. Я - Ли Сокмин. Местный механик. Комбинезоны на новичках были другими - ладными, темно-синими. Такие создавались уже после того, как их родина вступила в войну. Сокмин отметил это краем глаза, но одна только эта деталь разлучила его с летчиками, нарисовала между ними черту. Все прежние пилоты этой базы носили мешковатую серую форму, отличавшую их от поколения, которое готовили к войне. - Здравствуйте! - отозвался самый низкий, с забавным разрезом глаз. - Я - Квон Сунён. Очень приятно. - И мне, - пожимая протянутую ладонь своей огрубевшей рукой, продолжил Сокмин, стараясь не думать о том, что уже очень давно ни с кем не знакомился. - Вы... здесь один? - с почти наивным недоумением спросил второй, присвистывая от размера настоящего ангара и протягивая свою руку. - Ким Мингю. Приятно познакомиться. - Нет, - у Сокмина, наконец, получилось улыбнуться. Если он напугает новичков своим угрюмым видом, командир его не похвалит. - Остальные вернутся из городка через час. Вы рано. - Видимость хорошая, - с легким поклоном ответил последний пилот. Механик понимающе ухмыльнулся. - Чон Вону. Меня просили передать вам это. Сокмин взглянул на буклеты, которые протянул ему новенький. - Инструкции к вашим пташкам? Занятно... - это развеселило Ли. Будет, чем растопить печку осенью. А уж с пташками он как-нибудь сам разберется. - А где... где все? - рассеянно спросил тот, что назвался Сунёном. - Все? - отозвался Сокмин, убирая буклет во внутренний карман. - Командир у себя. - Это же... база, - неопределенно взмахнув руками продолжал пилот. Механик оглядел его так же пристально, как и их машины - все пытался понять, что же не так. Горечь дешевого табака еще прела во рту, но Сокмину снова хотелось курить. - Да, это база, - не заметив, как изменился его голос, ответил он. - Если ты о летчиках, то кроме вас здесь никого нет. - Всего трое? - недоверчиво перебил Мингю. - Четверо способных летать, если считать командира, - пожал плечами Сокмин. - И это... нормально? База не большая, но это же граница, - рассудительно заметил Вону, закидывая руку с бортовой аптечкой за плечо. - Этого хватало, чтобы удерживать позиции последние три года. База не содержала больше четырех пилотов... месяцев пять, - механик хотел спросить, откуда их принесло, но и их форма, и то, как ювелирно они выстроились перед ангарами, как посадили машины, их вопросы - все подсказало ему, что они впервые были на настоящей базе. Они впервые были на войне. - И... где же они? Эти четыре пилота? - язык Сунёна опережал мысль. Сокмин понял это и снова прищурился, разглядывая его. - Спросите у командира. Вам как раз к нему. На втором этаже, - кивнув в сторону унылого кирпичного здания управления, Ли, наконец, нащупал сигареты. Приветливость слетела с его лица, и новички решили не донимать его вопросами больше. Они зашагали к управлению, переговариваясь между собой. Сокмин привалился к стене ангара, смотря им вслед. Чувство смутной тревоги мучило его, пока до него не донесся смех Сунёна. - Занятно... - протянул механик. Он уже слышал смех такой же громкий и беззаботный. Он принадлежал Сынквану.***
Кабинет командира был таким просторным, что казался пустым. Несмотря на то, что день был солнечный, в комнате стоял полумрак, укрывавший мебель и вещи. Воздух внутри здания управления был прохладным, пах пылью. От былого лоска военного официоза остался лишь тусклый налет обветшавшей надежности - стол командира был массивным, но с отсыревшими ножками. Потолок бороздили трещинки, да и сам командир будто врос в свое большое старое кресло. На стенах - серых, неприветливых, висели карты и флаги, но свободных кусков все еще было достаточно, чтобы сделать кабинет мрачным. - Войдите, - вместо приветствия пробасил старший по званию на короткий стук в давно не крашеную дверь, и поднял на вошедших юношей взгляд - пытливый, окольцованный стеклами слабых очков, чуть сползших с его переносицы. - Мы ждали вас к вечеру. Новички отдали честь и вытянулись, и, хотя им не терпелось осмотреться, уставились на командира. - Разрешите представиться, - нервным громким голосом начал Сунён. - Вновь прибывший Квон Сунён. - Вольно, - то ли устало, то ли равнодушно отозвался хозяин кабинета. - Разрешите представиться, - подхватил Мингю, которого смущало, что командир смотрел то на них, то на какие-то бумаги, разложенные на столе. - Вновь прибывший Ким Мингю. - Вольно, - тем же тоном бросил командир и перевел взгляд на Вону. Тот только сейчас понял, что его всего сковало от волнения. - Разрешите представиться, - выдохнул Чон и осекся. Спираль, закрутившаяся внутри него, отказалась распускаться, и в глазах немного потемнело. Сунён и Мингю косили на него глаза, он чувствовал это. Как и то, что у него ослабли колени. - Разрешаю, - чуть теплее ответил командир и отложил в сторону лист бумаги, который бегло изучал. - Вновь прибывший, - голос подводил Вону - он осип и был таким слабым, что исчезал, не отражаясь от стен. - Смелее, - подбодрил старший по званию. Чон посмотрел ему прямо в глаза - большие и темные, полные какой-то внутренней силы. - Чон Вону. - Вольно, вновь прибывший Чон Вону, - строгое лицо командира дернулось в однобокой улыбке, больше похожей на слабый оскал, чем на доброжелательную ухмылку. - Чхве Сынчоль. Командир военно-воздушной базы "Кальмэги". С прибытием вас. Вону сглотнул ком, поднявшийся к горлу. Он исподволь осматривал командира - его крупные руки с узловатыми пальцами, плечи, на которые был наброшен темный форменный пиджак, тени, залегшие под мешковатыми веками. Вся база казалась Вону странной, будто бы впавшей в анабиоз, застывшей во времени - а теперь петля этого времени затягивалась и на их шеях. - Полагаю, базу вы осмотрели с воздуха. Территория небольшая, в отличие от участка, за который мы отвечаем, - командир Чхве указал на стену сбоку от себя. На ней висела карта области, которую новеньким предстояло охранять. Вону прищурился - самая далекая граница проходила по островам, отброшенным от берега. Участок захватывал холмы и поля, даже озеро - но населенных пунктов было всего два. Насколько мог судить Вону - довольно небольших. Ни заводов, ни других стратегических объектов он не заметил. Как и Мингю, осмелившийся поинтересоваться: - Разрешите вопрос? - кашлянул он. Командир сдержанно кивнул. - Кого мы должны здесь защищать? Чон, снова переключивший внимание на старшего, заметил, как потяжелел его взгляд. - Границу, - отозвался он холодно. Он бросил взгляд на рамку, которая стояла на его столе, снял очки, без которых он казался бесконечно усталым, и откинулся в кресло, сложив руки в замок. - Дело в том, вновь прибывший Ким, что на данном участке самым привлекательным объектом для вражеских сил являемся мы. Наши машины, наша позиция, наши летчики. Мы здесь для того, чтобы рассредотачивать линию обороны, и перетягивать на себя всех возможных противников с соседних участков, в которых размещены стратегически важные государственные объекты. Это понятно? - Так точно, - разводя плечи так широко, как это только было возможно, и держа спину как можно ровнее, отчеканил Мингю. - Еще вопросы? - Разрешите... - поднял руку Сунён и командир перевел взгляд на него. - Механик, встречавший нас, сказал, что мы - это весь состав летчиков базы. - Вас это смущает? - Перед нами здесь было четверо пилотов, - теряясь, добавил Квон. Командир дослушал его и покосился на рамку. Он молчал какое-то время, Мингю переглянулся с Вону, но вмешиваться они не решились. - Так и есть, - сказал, наконец, старший. - До вашего прибытия в распоряжении базы были четыре самолета и четыре первоклассных пилота, которые успешно выполняли свою задачу в течение долгих месяцев, пока не погибли, выполняя миссию. - Погибли? - беспомощным эхом отозвался Сунён. Командир Чхве посмотрел на него долгим, тяжелым взглядом, в котором Вону распознал горечь - ту же, что и в не дрогнувшем голосе. - Это война, вновь прибывший Квон, - обрубил старший. В повисшей тишине раздался дребезжащий звонок телефона. - Прошу меня извинить, - Сынчоль снял трубку и уверенно ответил: - Да. Новички переглянулись. Краска медленно покидала лицо Сунёна, Мингю перекатывался с пятки на носок почти неуловимым движением, а ладони Вону беспощадно потели. Командир коротко отвечал собеседнику и слушал дальше кого-то на другом конце провода. Стараясь отвлечься, Вону окинул взглядом кабинет. В одном углу стояла закрытая в футляр печатная машинка. В другом - монструозный механизм, в котором с трудом угадывался проигрыватель. Флаги давно выцвели, как и карты. Но больше всего Чона интересовало фото, развернутое к командиру. - Выезжаю сегодня вечером. Раньше не выйдет, но я буду так скоро, как смогу. Итак, - вернулся к разговору старший, опуская трубку на место. - Вы можете выбрать любые комнаты в жилом корпусе. Там есть все необходимое. Библиотека располагается в этом здании на первом этаже, - командир Чхве помолчал, ожидая вопросов, и, не получив их, продолжил. - Завтра у вас вылет в шесть утра. Стандартный осмотр окрестностей. Советую выспаться, клевать носом в небе вам не придется. Вопросы? Молчание. Сынчоль криво усмехнулся: - Свободны.***
Один день на базе был неотличимо похож на другой. Недели сливались воедино. Не менялась даже погода - казалось, что все те же облака плывут по тому же небу, как и в день, когда Вону прибыл сюда. Библиотека базы оказалась скудной, и вскоре Вону присоединился к Сунёну и Мингю, удиравшим в придорожную закусочную на шоссе каждый раз, когда их предоставляли самим себе. Гуляя по ангарам, сидя в библиотеке, общаясь с Сокмином и наблюдая за тем, как приезжает и уезжает на служебном автомобиле командир Чхве, Вону понял, что в базе нет ничего странного - кроме них. Они втроем и составляли зыбкую рябь, волнующую поверхность этого застоявшегося, вымершего пруда. Жилой корпус, которым являлся дом - второе по величине здание базы, был почти необитаем. В нем, конечно, было уютнее, чем в управлении, где единственным источником жизни являлся командир, изредка объявлявшийся на крыльце с сигаретой, но все еще пустынно и... Вону не мог подобрать слов. Он бродил по этажам, приоткрывая двери в совершенно одинаковые комнаты, чем-то напоминавшие ему курсантские казармы; часами сидел в общей комнате, за столом, на который иногда попадали свежие газеты, и рассматривал единственное фото над камином - на взгляд ему можно было дать лет пять или больше. С фотографии на Вону смотрели молодые, обнимающие друг друга цепью перекинутых через плечи рук летчики. Позади них - старая легкая модель истребителя, на которую в шутку натянута праздничная гирлянда. Всего Чон насчитал тринадцать пилотов - среди них был командир - он улыбался ярче всех, притягивая к себе с двух сторон своих подопечных, с которыми он, не сложно догадаться, был друзьями. Мысль о том, что все эти люди жили здесь, ходили, смеялись, играли в шахматы, разговаривали допоздна и рано утром уходили в небо, не покидала Вону, стоило ему остаться одному. Его собственная жизнь состояла из бесконечного повторения того, что делали люди со снимка здесь, в этих стенах, за этим столом. И чем дольше он находился на базе, тем яснее осознавал, что все они, за исключением командира, мертвы. Как-то раз Вону сказал об этом Сокмину, когда помогал ему разобрать винт своего истребителя. - Фото в гостиной? - переспросил механик. На одну лопасть винта опустилась его острохвостая любимица - ласточка, смотревшая на них любопытным черным глазом. Лицо Сокмина приобрело отчужденный вид, а взгляд стал терпко-горьким. То же самое выражение Вону замечал на лице командира Чхве. - Да, знаю его. Это я его сделал. Чон, оттиравший пальцы от машинного масла, перевел взгляд с ласточки на странно улыбавшегося механика. - Вот что, - хлопнул себя по коленям Сокмин. - Ты говорил, командир не отпускает тебя летать одного. Но я кое-что придумал, - заговорщически подмигнув младшему, к которому успел привыкнуть, Ли указал перепачканным пальцем на истребитель Вону. - Я поставлю на него кое-что новенькое, и уговорю его позволить тебе опробовать это. Прокатишь пташку, а? Вону благодарно кивнул и спугнул ласточку неосторожно брошенной тряпкой.***
В небе Вону чувствовал себя лучше. Свои одиночные "прогулки", как именовал их Сокмин, он ждал больше, чем дней отгулов, в которые обычно слонялся по базе и писал отцу, помогал механикам в ангарах - что угодно, только бы не возвращаться в пустующий жилой корпус, зачарованный призраками обитавших там однажды людей. В небе Вону дышал полной грудью - через респиратор, и все же. С высоты облаков земля внизу казалась ему милой, как спящее дитя. Пережив заочное знакомство с войной через лаконичный рассказ командира об их предшественниках, Вону стал терпимее к тому, что он должен сбивать чужие самолеты. Те объявлялись в границах не чаще и не реже чем нужно было, чтобы ни Вону, ни Сунён, ни Мингю не забывали о том, что их пребывание на базе необходимо. Они старались не думать о том, что за рулем вражеских истребителей сидят люди. Первым сбил самолет противника Мингю. Это был один из первых парных вылетов, и Вону впервые видел Мингю таким - конвульсивно сажающим самолет на поле с мелкими голубыми цветами, вываливающимся из кабинки и падающим под крыло. Ким стискивал землю пальцами, вымазывая их в душистом соке травы, дыша хрипло и надрывно - хватая воздух ртом, будто рыба, выброшенная на берег. Тем вечером Мингю так напился, что не помнил, как оказался в борделе. Утром за ним поехал Сокмин, раздраженный тем, что командир дает ему такие задания. После вылазки, в которую Вону сбил свой первый самолет, он спал так крепко, как никогда прежде. Сунён сказал, что он почти не дышал. - Но под утро ты снова кричал, - прикладываясь к влажной бутылке пива, осторожно добавил Квон. "Снова". Вону давно не кричал. Последний раз - вечером дня, который предшествовал их назначению сюда. И Сунён, и Мингю принадлежали к числу тех, кто редко чувствовал боль, означавшую, что их родственная душа была в опасности. Ни зашитая и давно затянувшаяся рана Сунёна, ни детский ожог Мингю не болели с такой силой и частотой, как два тонких шрама на спине Вону. Он получил их почти сразу после рождения - нехитрая операция на позвоночник, два надреза вдоль лопаток. Из-за того, как резко боль имела обыкновение выплескиваться из его шрамов - часто ближе к утру, реже - вечерами, никогда - днем или ночью - Вону сделал неуверенный вывод, что человек, обладавший душой, родственной ему самому, был на войне. Сунён тоже думал так. Думал, и не мог скрыть облегчения в глазах - в отличии от Мингю, которого редкая слабая боль только раздражала, Сунён верил, что найдет. И не мог не радоваться, антонимично предполагая, что носитель его родственной души находится в безопасности. Относительной. И все же. Вону ловил взгляд друга и круг замыкался. Круг, разорвать который могло лишь то, что боль, приносившая ему больше душевных мучений, чем телесных, однажды исчезнет навсегда.***
Осень легла на землю с первым утренним туманом. Она тронула босые ноги Вону через приоткрытое на ночь окно и вошла в их дом вместе с Сунёном и Мингю, вернувшимися с облета как-то вечером. Утро было пасмурным и сизым. Ласточка дремала на крыше, но встрепенулась, когда винты истребителя ударили по воздуху. Протяжно свистнув, она спорхнула со своего места и укрылась в утробе ангара. Сокмин согнул руки в локтях и махнул ими три раза, держа большие пальцы вверх. Вону кивнул ему из кабинки и поправил ремешок шлема, неудобно прижавшийся к подбородку. Перед ним стелилась уже привычная, хорошо знакомая взлетная полоса. Дождавшись трех зеленых сигналов светофора, Чон плавно потянул за рычаги - вперед и вперед, выше и выше. Машина покидала землю сильным, непрерывным движением, вытягиваясь вслед за винтами, отрываясь от асфальтированной дорожки. Спрятав шасси в сытое снарядами и топливом брюхо истребителя, Вону твердо потянул на себя рычаг, набирая высоту. Ему предстояло в одиночку проделать путь до границы, проложенной по островам. Выбрав курс, Чон поднялся под тяжелые, напитанные влагой облака, и облегченно вздохнул. Пейзаж внизу был хорошо знакомым, но неуловимо переписанным красками осени, куда больше подходившими местности. Вскоре утесы исчезли из виду, и Вону остался один между морем и небом - двумя стеклянными шарами, сотрясаемыми волнами и рокотавшим в вышине громом. Первые капли дождя ударили по стеклу кабинки истребителя незадолго до того, как впереди показались острова - кусочки несчастной скалистой суши, неплодородной и мучительно содрогающейся под напором сердитых волн. Сделав над ними дугу, Вону посмотрел на количество топлива и, удовлетворенный показателями, начал разворачиваться в сторону берега. Дорога домой всегда была легче, короче и делала его печальнее. Даже сейчас, разливая с крыльев вниз потоки воды, Чон хотел бы задержаться, побыть подольше под облаками, которые растаскивал и рвал ветер. Где-то сверху и слева загрохотало так сильно, что Вону почувствовал, как задрожали под звуковой волной крылья истребителя. - Шепчешь, - мягко буркнул он будто бы сам себе и подобрался поближе к тучам. Небеса соединялись с волнами косыми линиями дождя и время от времени прорывавшимися ломанными копьями молний. Вону снизился и полетел в нескольких метрах над волнами - не очень мудрое решение, но Чон был здесь один, и никто не мог... Снаряды посыпались в свинцовые волны вместе с дождем, и Вону скорее почувствовал их, чем увидел. Он выдавил педаль и вцепился в рулевой рычаг, бросая свой самолет в бок. Краем глаза уловив движение над собой, Чон перевернул самолет и притормозил так резко, как смог, а потом рванул вверх, чтобы не давать противнику возможности уходить из его поля зрения. Впереди него реял незнакомый истребитель - больше и тяжелее самолета Вону. Качнув крыльями, противник взмыл вверх, намереваясь сделать петлю и ударить сверху, но Чон не собирался позволять ему этого. Не отпуская врага взглядом, Вону повторил его траекторию, но выскользнул из петли в последний момент и, перевернув самолет, нырнул в облака, выпадая из них прямо в небо с другой стороны. Но не успел он стряхнуть с крыльев лоскуты туч, истребитель был уже рядом. Вону вдохнул поглубже и ударил по панели, включая прицел. Параллельно с этим он взмыл вверх, все дальше от моря, скрытого под облаками. Дождь сдуло со стекла, и глаза резануло блеклым, недавно вставшим солнцем - но Чон не прищурился. Он вильнул в сторону, к одному из белоснежных облачных замков, стараясь поймать момент, чтобы развернуть шахматную доску поединка в свою сторону. Здесь, над грозой, в лучах солнца, вражеский самолет почти завораживал - им управляла рука аса, никаких лишних движений, никакого блефа, он кромсал воздух черными винтами и балансировал так аккуратно, что предугадать его следующие действия Вону не мог, как ни старался. Давно у него не было такого сильного соперника - со времен, когда отец преподавал у них и устраивал им ежедневные репетиции авиа-дуэлей. Окинув взглядом облачную долину, которую они избрали полем боя, Вону вдохнул и выдохнул - он справится. Стиль незнакомого пилота отличался от того, с которым обычно летали мелкие истребители противника, но это еще не значило, что все потеряно. - Потанцуем, - бросив взгляд на панель и переключив пару рубильников, Вону вошел в петлю, намереваясь столкнуться с врагом лицом к лицу. Прицел мерцал оранжевым прямо перед ним, и истребитель ни за что не успел бы увернуться от очереди мелких снарядов, готовых изрешетить его сверкающую обшивку, но едва Чон коснулся спускового рычага, как его спину ошпарило болью. Невольно вскрикнув, он выпустил рычаг и вывернул самолет в сторону, кувыркнувшись через крыло. "Что это было?" - испуганно подумал Вону и прислушался к себе, возвращая управление. Две неровные полосы, тянувшиеся вдоль его лопаток, жгло и надрывало так сильно, как никогда прежде. "Очень вовремя!" - громко подумал Чон и через секунду увернулся от короткой очереди противника, брошенной почти небрежно. Сжав зубы, Вону нажал на педаль и вывел рычагом странную фигуру в воздухе, благодаря которой оказавшийся сбоку вражеский истребитель, на боку которого неподвижными чернилами был выведен орел с неестественно прямыми крыльями, остался внизу. Не долго думая, Чон перевернул самолет и ударил из обоих пушек по мерцавшим под ним крыльям врага. - Черт! - снова закричал Вону, стоило снарядам покинуть гнезда. Лопатки сводило от боли. В его шрамы будто вонзили раскаленные крюки и тянули вниз. В глазах на мгновение потемнело, и сердце пропустило удар, но Чон вцепился в рычаги, краешком сознания понимая, что все это занимает драгоценное время, за которое он мог бы добить... Вону распахнул глаза так широко, что свет пролился в них, ослепляя. Постепенно он расслышал рокот мотора и вновь почувствовал себя на своем месте - в своем истребителе, где-то за облаками. Сердце колотилось бешено, а мимо проплывали кособокие воздушные башни, но Вону не смотрел на них - он смотрел вперед, туда, где, выводя петли, кружил вражеский истребитель, клейменый орлом. Он парил от одного облака к другому на безопасной дистанции, и больше не атаковал. Понадобилось какое-то время, чтобы Вону понял, чего добивался его бывший противник - он хотел, чтобы Чон следовал за ним.***
Сесть мягко не получилось - шасси скользили по траве и поднимали в воздух стены месива дождевой воды и земли. Вону отстегнул ремни, держа самолет недавнего врага под прицелом собственных глаз. Нащупав сбоку сидения оружие, он достал его и снял шлем. В нос ударила свежесть дождя и прелых луговых трав, смешанная с запахом горячего металла и пороха. Выбираться из кабины он не спешил, как и пилот истребителя, приземлившегося по ту сторону луга. Дождь уже закончился, и видимость улучшалась, но Вону все равно не мог заставить себя покинуть кресло, в которое он вжимался, как в плечо матери, способной защитить его от пугающей, сосущей спокойствие реальности. Посмотрев на пистолет, который сжимал в руке, Чон еще раз прислушался к ощущениям. Кроме дрожи, бившей его после недавней перестрелки, ничего не было. Привстав в кресле и схватившись за поручни, он вырвался во влажный, терпкий воздух. Пилот истребителя уже стоял на земле. На нем был грязно-зеленый комбинезон, шлем от которого он сжимал одной рукой. Другой он держал пистолет, направленный на Вону. Чон бегло осмотрел незнакомца и спрыгнул с накренившегося крыла. Встав на землю, он почувствовал, как дрожат колени. Все вокруг казалось ему незнакомым, хотя этот луг принадлежал к участку, который они курировали. Несмотря на прошедший дождь, дышать душистым воздухом, сгустившимся над травой, было нелегко. Незнакомец замер в нескольких десятках метров от него. Пистолет призывно оттягивал руку Вону вороненой тяжестью. Он сжал его крепче и чуть не вскинул, когда незнакомец сделал к нему шаг. И еще один, и еще. - Стоять, - бросил Вону на родном языке. Он не узнавал собственный голос. Стоило ему поднять вооруженную руку, как спину снова хлестнуло болью. Чон приложил все усилия, чтобы рука с пистолетом не дрожала. Но боль была сильнее. Незнакомец, приостановившийся на мгновение, снова зашагал к нему, быстрее и увереннее. - Этого не может быть, - одними губами произнес Вону и выронил пистолет. Ему на встречу бежал его соулмейт.***
Всю дорогу до базы Вону молчал. Сокмин, приехавший за ним, присвистнул и начал ворчать из-за погнутых шасси. Чон не помнил, что сказал ему, чем оправдался. Механик, заметив его полуотсутствующий вид, забеспокоился в свойственной ему манере - с укором задавал сердитые вопросы, ответы на которые не давал возможности высказать, отмахиваясь. - Расскажешь обо всем командиру, ясно? - несколько раз повторил Ли, кидая на пилота встревоженные взгляды, и Вону устало кивнул, привалившись лбом к стеклу машины. Он не видел проплывавших мимо деревьев, не видел машин, ехавших навстречу. Только смотрел в хмурое, свинцовое небо. "Его зовут Хансоль", - повторял он себе, и больше в его голове ничего не было. Воспоминания то обуревали его с поразительной, пугающей ясностью, то оставляли его в совершенной пустоте, откатываясь прочь и унося с собой все - облик, запах - оставляя лишь имя и безотчетное чувство тоски. Она сложила голову ему на плечо, придавив к земле - неизбывная и вечная, когда истребитель с черным орлом на боку тяжело поднялся в воздух, задевая брюхом верхушки деревьев. Его гул становился все тише, силуэт слился с низкими облаками, а Вону все смотрел и смотрел. Шрамы не ныли, но в груди потяжелело и задрожало - это было сердце. Ему было страшно. "Его зовут Хансоль", - снова повторил Вону, прикрывая глаза, - "И он пообещал, что мы еще встретимся." Чон не знал почему, но он верил этим словам. - Мне сказали, ты совершил аварийную посадку, - потушив сигарету в пепельнице, вместо приветствия произнес командир. Вону коротко кивнул, внутренне напрягаясь. Он больше не боялся Сынчоля - за время, пока они пробыли на базе, Чон узнал о нем достаточно, чтобы не испытывать перед ним ничего, кроме желания не разочаровывать его. И сочувствия. - Так точно. Попал в шторм. - В шторм? - полуутвердительно повторил командир и сложил руки на груди. Он стоял, прислонившись к столу, и мерил Вону пытливым взглядом. Чон не боялся Сынчоля. Но он должен был ему лгать. - Так точно, - почувствовав, как пересохло во рту, ответил пилот. На секунду ему показалось, что командир знает обо всем. Внимание Вону привлек флаг отечества, бледным призраком выделявшийся на серой стене. - Будь по-твоему, - старший по званию нашел рукой пачку сигарет и снова прикурил. - Скажи, Вону, тебе не встречался Чейсер? - Чейсер? - эхом отозвался Вону. Сынчоль кивнул, выдыхая дым. - Это кодовый позывной пилота. Аса, управляющего тяжелым истребителем. На сколько я знаю, других самолетов он не водит. Вону сохранил молчание. Командир продолжил: - Его легко узнать по орлу на боку. Символ их базы. Сегодня мне доложили, что Чейсер был замечен у наших границ. Я хотел послать за тобой Сунёна или Мингю. - Зачем? - Помочь... или найти тебя, - Сынчоль дернул уголком рта и пепел с сигареты посыпался на пол. - Я не рассказывал вам о нем, потому что не был уверен, что он выжил. И не хотел пугать вас. Вы и без того приехали сюда как на курорт. Но оказались вы здесь как раз по его вине. Нам дали приказ... устранить его. Любой ценой. Но не вышло, - глаза мужчины потемнели, а плечи на мгновение опустились, и выпрямились снова только с усилием. - Все силы базы были брошены на это. Из этой вылазки никто не вернулся. Поэтому я не знал, выполнили они задачу или нет. С каждым словом командира Вону чувствовал, как их жизни - его, жизнь Мингю и Сунёна, жизнь Сынчоля, Сокмина, людей с фото в гостиной - все они замыкались в невидимый им прежде механизм. Перед его глазами за спиной командира предстали они все - черно-белые, не улыбающиеся, несущие на плечах бремя - каждый свое, но Вону понял, что накрепко связан с ними, каждый их шаг, каждая смерть вела к тому, чтобы он стоял перед Сынчолем, чтобы утром он поднялся со взлетной полосы и встретил Хансоля за облаками. Он еще не знал, что с ними станет, но вдруг понял, что обязан верить, что они еще встретятся. Вону нашел его - ценой всех призраков, населивших это место. Как он смог бы не попытаться? - Так ты... не встретил Чейсера сегодня? - командир ждал ответа. Чон сморгнул набежавшую на глаза пелену. Сердце колотилось в груди так, будто у него выросли крылья. "Хансоль. Его зовут Хансоль", - хотел бы сказать он Сынчолю. Вону хотел бы сказать, что он понял. Все понял. Но он сказал: - Нет. Полагаю, мы разминулись. - Считай это большой удачей, - мужчина не улыбался. - Свободен.***
Сумерки опустили занавес небес на застывшую от первых заморозков землю. Желтый свет фар проливался на дорогу, освещая лишь короткий её кусочек, и Вону ехал осторожно, постоянно поглядывая на себя в зеркало заднего вида. Под форменной курткой с грубым шерстяным воротником на нем была единственная белая рубашка, которую он у себя нашел. Кажется, он вообще случайно бросил ее в сумку, когда собирался на базу. В очередной раз убедившись, что все попытки привести себя в приличный внешний вид уже предприняты, Чон посмотрел на часы в приборной панели. Времени было с запасом. Боясь опоздать, он выехал на час раньше. Не прогадал - из-за нервов он двигался с минимальной скоростью. И даже так чуть не пропустил поворот, ведущий к условленному месту. Вернув внимание к дороге, Вону снова попытался понять, как Хансоль собирался сделать это. Им удалось увидеться на очередном сольном вылете Вону, и чего он не ожидал, так это того, что у Хансоля будет план. Сейчас Чон не мог его вспомнить, потому что, признался он себе, слушал он, в лучшем случае, вполуха. Гораздо больше сбивчивой речи со слабым акцентом его интересовал сам пилот. Образ Хансоля с их первой встречи почти не сохранился - и Вону смотрел его с несвойственной ему жадностью, хватая взглядом юные черты лица. Больше всего ему запомнились глаза - светлые, живые, улыбавшиеся. Они смотрели прямо, с хорошо скрываемым любопытством, и чем-то еще, теплым и наивным - чем-то, что заставило Вону забыть, что Хансоль превращал людей в призраков. - С местом проблем не будет. Только не заблудись, - протянув Вону свернутый листочек с карандашной схемой. - И обязательно приезжай. - Приезжать? - Чон понял, что пропустил больше половины рассказа. Хансоль смотрел на него несколько секунд, легонько закусывая нижнюю губу, а потом рассмеялся - мягко, вплетая пальцы в челку и теребя ее. - Ты совсем не слушал, - с укором, но все еще широко улыбаясь, сказал он. Вону смотрел на него и держал в руках бумажку, не понимая, зачем она ему. Хансоль посмотрел на часы с потертым ремешком, опоясывающим его запястье, и улыбка его померкла. - Приезжай в место, которое я отметил. Об остальном не беспокойся. - Хорошо, - тихо ответил Вону. Он убрал бумажку в карман комбинезона и вдруг понял, что его, наверняка, уже тоже ждут на базе. Помолчали. Хансоль порывался что-то сказать, и Вону был бы рад любой отсрочке, но: - Мне пора, - Чон видел, что слова давались ему нелегко. - Да, - выдохнул Вону в ответ, но с места не сдвинулся. Хансоль шагнул назад, к своему самолету. Шагнул еще, и еще, а Вону все стоял и накручивал на палец шнурок комбинезона. Уже знакомое, но все еще угнетающее чувство тревоги обнимало его со спины. Чон подумал о том, что оно, наверное, было с ним всегда - просто он не обращал внимания. Он всегда тосковал по Хансолю, не зная его, не видя его. Тосковал, потому что они... Из мыслей Вону вырвал легкий поцелуй, осевший на щеке влажным, прохладным прикосновением губ. Ладони Хансоля сжали грубую ткань комбинезона на его плечах, и не успел Чон сделать хоть что-нибудь, парень отпрянул от него. - Так-то лучше, - Хансоль отступал все дальше, но Вону заметил, как порозовели кончики его ушей. - До встречи, Вону. Машина подпрыгнула на кочке, и Чон понял, что асфальтированная часть его пути кончилась. Он взял листок, который дал ему Хансоль при встрече, и по нему определил, что он прибыл. Но куда? Юноша осмотрелся. Вокруг были только стены деревьев, сливавшихся воедино в темноте. Наконец, в слепом свете фар он увидел очертания домика. Не заглушая двигатель, Вону выбрался из машины. Дом выглядел так, будто здесь давно никого не было. Чон сел в машину и еще раз изучил карту. К нервозности прибавилась подозрительность. Он погасил фары и заглушил автомобиль, решив просто подождать. В конце-концов, до встречи еще было время. Сунув руки в карманы куртки, Вону задумался о том, не схватятся ли его сегодня на базе. На соседнем сидении лежали письма - предлог. Сказав Сокмину, что он хочет съездить в город, поужинать там и найти почту, Вону взял второй служебный автомобиль и постарался выглядеть не таким радостным. Чон взял один из конвертов. Он был плотно набит бумагой и заклеен. Из всех, лежавших на сидении этот был самым новым. В адресатах значилась его мама. Вону перечитал адрес дома, где она уже не жила, и невесело усмехнулся. Она не ответила ни на одно письмо. Ни разу не позвонила. Она даже не знала, что он на фронте. Или знала, но продолжала молчать. Его мама была Женщиной с большой буквы, и Вону хорошо понимал, почему отец женился на ней. И почему развелся с ней, он тоже понимал. Чего он не понимал, так это того, почему Женщина победила Мать. Парень не любил признавать этого, но он скучал по ней. И звонил ей прежде, чем отбыть на базу. Но она, ожидаемо, не взяла трубку. Стук в окно напугал его так сильно, что он случайно ударил по гудку и спугнул каких-то лесных птиц. Хансоль, зажмурившийся от резкого звука, жестом попросил посветить ему фарами. Зашуршав комбинезоном, он побежал к дому. Дождавшись момента, когда он нашел ключи под ковриком и отпер дверь, Вону выбрался из машины, закрыл её и вошел за ним. - Не разувайся! - донеслось откуда-то из комнат. В нескольких из них уже горел свет. Вону прошел в одну, которая оказалась гостиной, и неловко снял куртку. Обстановка в доме была небогатой, но уютной, хоть и со слоем пыли. - Привет. Хансоль появился в дверях. Вону перестал рассматривать картину над камином и посмотрел на него. - Привет... - выдохнул Чон, и почувствовал, как к щекам приливает тепло. Комбинезона на Хансоле уже не было. Он поправлял манжету черной рубашки - расстегивал, чтобы закатать рукава. - Голоден? Я жутко хочу есть, - парень чувствовал себя хозяином. - Не уверен, что здесь есть что-то из деликатесов, но полуфабрикаты найдутся. - Да... я бы поел, - неловко отозвался Вону, провожая фигуру пилота, одетого во все черное, к другой двери. Все это казалось ему сном. - Ты умеешь разжигать камин? - спросил Хансоль, гремя чем-то. Чону нравился его акцент. - Никогда не пробовал... но думаю, я справлюсь. Вскоре в камине трещал огонь, по дому распространялся запах мяса, а Хансоль уходил и возвращался с кухни, принося то тарелки, то бокалы. Вону порывался помочь, но ему ответили, что он гость, и обязан не беспокоиться. Услышав это, Чон нервно усмехнулся. - Не бог весть что... но съедобно, - объявил Хансоль, ставя на стол тарелки. - Пахнет хорошо, - отозвался Вону так, будто говорил это не в первый раз. Будто этот вечер - лишь один из. Будто... - Тоже чувствуешь это? - вдруг спросил Хансоль, разливая по бокалам вино. Закончив, он поставил бутылку на стол и сел напротив. Стол был достаточно большим, чтобы они не соприкасались ногами, но Вону не мог найти места своим, а Хансоль начал отбивать каблуком туфель тихонько по полу. - У меня такое чувство, будто это уже с нами было. Вону поднял на него глаза. Повисла пауза, и чем дольше она затягивалась, тем больше Чон корил себя. - Как... как ты добрался? - заикаясь в середине, спросил он и опустил взгляд в тарелку. - На самолете, - уклончиво ответил Хансоль, пережевывая мясо. - Извини, больше сказать не могу. Хансоль отпил вина, а в горле у Вону пересохло. Он и забыл, что они по разные стороны. - Конечно, - уняв занывшее сердце, кивнул Чон. - Расскажешь мне о себе? - помолчав, предложил Хансоль. Вону неловко повел плечом. Он не знал, что рассказать. Он был самым обычным. - Не знаю... с чего начать. - Мне интересно все, - Хансоль допил вино и со стуком поставил бокал на стол. С едой он справился быстрее Вону, и теперь подпирал лицо рукой, смотря на собеседника потемневшими глазами. Чон растерялся. Ему хотелось рассказать обо всем - о том, что рядом с Хансолем ему все кажется другим - лучшим. Еда вкуснее, вино, которое он не жаловал до этого момента, прекрасно подходило к нехитрому блюду и слегка развязывало ему язык. Воздух свежее, небо выше. Но все это казалось такой ерундой... Вону хотел бы рассказать, что он до сих пор не может поверить, что все по-настоящему. Спросить Хансоля обо всем, и о шрамах, и о том, что с ним случилось много лет назад, когда Вону было восемь. Ему хотелось поведать Хансолю всю свою жизнь - Чон никогда не был болтуном, но он чувствовал, что его поймут, что его услышат, что чем больше он скажет - тем ближе они станут. Хансоль смотрел на него и ждал. Он был так спокоен внешне, но Вону почему-то знал, что он разделял его внутренний трепет. Вону начал рассказ. Он говорил тихо, с паузами. Говорил, когда Хансоль встал, взял бутылку и бокалы и кивнул на место у камина. Говорил, когда кончилось вино, а от пламени внутри и снаружи стало так жарко, что они оба слегка расстегнули рубашки. Продолжал, когда Хансоль склонил голову в бок, и теплый свет камина смягчил черты его лица, отразился в слегка заволоченных дымкой глазах, сквозь которую, впрочем, светился неприкрытый интерес. Вону рассказал ему обо всем, что помнил и знал о себе. О родителях, о том, как впервые почувствовал боль в шрамах, как пытался поступить на летчика и поругался из-за этого с мамой, как полюбил небо, как началась война и потом о том, как их послали на базу. На вопрос кого - их? - он ответил так охотно, что его самого это напугало. Он рассказал о друзьях, и о Сокмине. Потом осекся. Хансоль, следовавший за его голосом, не сразу понял, в чем дело. Осознав, что разговор снова коснулся самого нелицеприятного факта, о котором они оба хотели бы забыть хотя бы на вечер, парень поднялся и отошел куда-то в угол комнаты. Вону смотрел на огонь. - Потанцуем? - послышалось из-за спины. Чон обернулся. В следующее мгновение комнату заполнил шорох пластинки, а потом зазвучало пианино. Хансоль протягивал ему руку. - Я, правда, не очень в этом хорош, - смутился вдруг он. - Не о чем волноваться, - осторожно сжимая ладонь Хансоля своей, улыбнулся Вону. - Я тоже. - Хоть в чем-то мы похожи, - подхватил парень и шагнул в центр комнаты. Их обволокло мелодией, в которую вплелся оркестр и бархатный женский голос. Хансоль переплел пальцы их рук, Вону нерешительно положил свободную ладонь на его талию. - Смелее, я не растаю. - Хансоль? - тщетно надеясь, что партнер не заметит, как покраснели его скулы, спросил Чон. Парень промолчал, но Вону знал, что тот внимательно слушал. - Расскажи мне тоже. Хансоль помолчал. Они не спеша шагнули в сторону, чудом не запутавшись в ногах. Ладони Хансоля были теплыми и влажными, от него пахло этим домом, этим вечером. Он был лишь немногим ниже Вону, и тот пользовался этим, чтобы рассмотреть его лицо вблизи. Тени от ресниц - густых, длинных - бледные пятнышки на щеках. С каждым шагом и плавным поворотом они становились все ближе друг к другу, Чон почти обнимал Хансоля за талию, а тот все смотрел на их ноги и молчал. - Хансоль?.. - Все думаю о том, каким ты видишь меня, - отозвался парень. Голос его был таким слабым, что музыка почти заглушала его. - И о том, что ты уже кое-что знаешь обо мне. Вону почувствовал холодок, пробежавший по его спине. Он некстати вспомнил фото в гостиной жилого корпуса. "Из этой вылазки никто не вернулся". - Например, что я не умею танцевать, - почувствовав, что Чон напрягся, попытался пошутить Хансоль. Это сработало. Вону улыбнулся, и эта улыбка отразилась на губах напротив. - И что ты отлично рисуешь карты, - добавил Вону. - И приезжаю на свидания на самолете, - Хансоль улыбнулся шире, обнажая десны. "Свидание" отдалось в груди Вону приятной волной. - Но я хочу узнать больше. Где ты родился? Кем мечтал стать? Что ты любишь делать? Давно ли летаешь? - Чон брал вопросы из головы, но осекся, когда почувствовал прикосновение ладони Хансоля к своей шее. - Хорошо... - чуть запрокидывая голову назад и встряхивая кудрями, протянул Хансоль. Его глаза приобрели медовый оттенок. - Я родился... здесь. В этом доме. Раньше он принадлежал маме. И с тех пор он мало изменился. Отца я помню плохо - он рано ушел от нас. Мама проектировала самолеты... поэтому мы переехали, когда ей предложили контракт. Мы жили при летном училище, и там же я решил, что стану пилотом. Я хотел путешествовать - мне казалось, так я... быстрее тебя найду. - Быстрее? - осторожно спросил Вону. - Да, - просто ответил Хансоль. - Я и не сомневался, что найду тебя. Впрочем... это не совсем так, - он нахмурился и умолк. Песня сменилась на другую, они уже не кружились по комнате - лишь раскачивались на одном месте. Вону смотрел на Хансоля не отрываясь, но легкость в груди сменила горьковатая грусть. - Вот... - Если... тебе тяжело, я пойму... - Все в порядке, - Хансоль снова улыбнулся, но печали в этой улыбке было больше, чем света. Он смотрел Вону в глаза, но медленно их прикрыл, мгновение спустя тихонько подпевая. Чон крепче сжал его ладонь своей и погладил запястье большим пальцем. Голос Хансоля стих вместе с музыкой, и прежде, чем началась следующая песня, он остановился, наклонил Вону к себе за шею и прижался своими губами к его. В этот момент Вону забыл обо всем. О том, что он хотел узнать о Хансоле еще. О том, кто такой Хансоль, о том, кто он сам такой. Мир сократился до этой комнаты, до рук, обвившихся вокруг его шеи, до сухих, обветренных губ и теплого дыхания, щекотавшего щеку. И даже если бы река войны обрушила свои беспощадные волны прямо на базу "Кальмэги", Вону не сдвинулся бы ни на сантиметр. Засыпь всю его родину бомбами - он вряд ли бы заметил. Вону подумал об этом - и ему стало страшно. Лишь на секунду, потому что потом Хансоль спросил, оторвавшись, но не отодвинувшись: - Ты останешься на ночь? И ужас от осознания силы, повелевавшей им, остался где-то в прошлом. Остался за дверями в дом. - Да, - выдохнул Вону. Да, даже если командир лично приедет за ним и будет угрожать оружием. Он остался бы, даже если от этого зависело бы все его будущее. Хансоль улыбнулся. Улыбнулся так ярко и счастливо, что Вону не заметил, как вокруг них сгущалась тьма. Река войны меняла своё течение.***
Чем чаще Вону видел Хансоля, тем тяжелее ему было с ним расстаться. И это было абсолютно взаимно. Но от этого было не легче. Они обещали друг другу быть осторожными, но в борьбе с осмотрительностью побеждало желание увидеть друг друга еще раз. Вону уезжал с базы в любое удобное время. Сунён пытался шутить про то, что Чон нашел себе девушку, но Вону думал, что друг подозревает. После того, как Вону впервые сбежал с базы ночью, они разъехались в разные комнаты. Хансоль теперь летал только в те дни, когда Вону летал один. Шрамы не беспокоили его, хотя постоянное чувство тревоги не покидало его - настолько же непреодолимое, как и тяга к Хансолю. Но все было хорошо. Пока Сынчоль не объявил, что на следующий день у них запланирована важная миссия. - Однажды мы уже пытались сделать это, - держа сигарету в зубах, он перебирал какие-то бумаги. - Завтра мы выследим его и дадим бой. - Кого? - лениво спросил Мингю. У него болела голова от похмелья. Вчера он вернулся с облета и доложил, что сбил двоих. Вону стоял на вытяжку, но по его спине тек холодный пот. Для него ответ был очевиден. - Чейсера, - сложив бумаги в стопку, командир сбил пепел на пол. - Я наблюдал за докладами о его появлениях. Раньше он летал с эскортом. Теперь он летает один. Это наш шанс. - Шанс? - снова спросил Мингю. Вону прикрыл глаза. Ему нужно было к Хансолю. Чем скорее, тем лучше. - Да, Мингю, - мягко отозвался Сынчоль. Вону подумал вскользь, что давно не видел его в таком хорошем настроении. - Шанс уничтожить его. Как только спустились сумерки, Чон взял автомобиль. Никому ничего не сказав, покинул базу и по хорошо знакомой дороге приехал к домику в лесу. Он открыл дверь ключом из-под коврика, разжег камин. Когда совсем стемнело - зажег фонарь. Но Хансоль не появился ни вечером, ни позже, ни к утру. Минута тянулась за минутой, камин погас, и в полосе слабого фонарного света Вону сидел, обняв колени, смотря в темноту. Без Хансоля этот дом казался ему чужим. Но он не хотел покидать его. Не хотел возвращаться на базу и повторять ритуал подготовки к полету. Не хотел лететь. "Трус". Зажмурившись, как от пощечины, Вону медленно пришел в себя. Минута страха кончилась - решение было принято им еще в кабинете Сынчоля. Он просто не хотел думать о нем. Надеялся, что обойдется. По дороге на базу его начало тошнить. Случайно глянув в зеркало заднего вида, Вону не узнал себя. Бледный, с лихорадочно блестевшими глазами и дорожками редких слез, он походил на кого угодно, только не на себя. - Эй, Вону! - Сокмин окликнул его около ворот. Он будто ждал его там. Открыв дверцу переднего пассажирского сидения, механик забрался на него. - Пойдем, покажу тебе кое-что. Рули к ангарам. Чон послушался, хотя с куда большей охотой он бы вернул автомобиль и побыл один. - Ты не заболел? Выглядишь паршиво, - глядя в упор, поинтересовался Сокмин. Но, как всегда не дождавшись ответа, тут же продолжил. - Хотел рассказать тебе еще вчера, но ты куда-то пропал. Я поставил кое-что на твою пташку. Тебе понравится. База просыпалась и готовилась к операции. Во всех ангарах царило оживление - даже в самом дальнем. Оттуда выкатывали истребитель Сынчоля. Зайдя в свой ангар, Вону поздоровался с механиками и проследовал за Сокмином. - Смотри, - сказал Ли и подбросил на ладони свинцовый шарик размером с яблоко. Чон не понимал. Или не хотел понимать. - Теперь они, - взяв двумя пальцами шар, поиграл бровями мужчина, - в твоем распоряжении. Я перестроил отсек со снарядами и поместил туда... Вону окинул взглядом свой истребитель. Он впервые увидел его таким - с уродливыми винтами и коротковатыми, слабыми крыльями. Бумажный самолетик в ладони войны. Что он мог сделать на нем, чтобы спасти Хансоля? Что... - Эй, ты слушаешь? - толкнул его в плечо Сокмин. Глаза механика странно сверкнули, но сразу после он привычно усмехнулся. - Ладно, не грузись. У вас сегодня важный вылет, - Ли хлопнул его по тому же плечу. - Иди, готовься. Вону пошел к выходу на негнущихся ногах. Ласточка сидела на одном крыле его истребителя и чистила перышки. Если бы только она могла предупредить Хансоля... - Вону! - окликнул Сокмин. Чон обернулся. Механик подбежал к нему и протянул какой-то листочек со смазанными карандашными линиями. Вону узнал карту, которую ему рисовал Хансоль. - Ты обронил на днях. - Спасибо, - глухо поблагодарил пилот, сминая бумажку в руке. Сокмин, внимательно наблюдавший за его лицом, мелодично присвистнул и скрылся в ангаре. Вону поплелся в жилой корпус. В назначенный час они забрались на крылья истребителей, пристегнулись, проверили топливо. Один за другим выехали на взлетную полосу и друг за другом взлетели. Оторвавшись от земли, Вону понял, что теперь спасти Хансоля мог только он. А спасти его самого могло только чудо. - Облетаем сектор со стороны островов. Там его видели чаще всего, - раздался на волне голос Сынчоля, и Чон вздрогнул. В прошлый раз Хансоль справился с четырьмя в одиночку. Может, еще не все потеряно? "Среди тех четверых не было твоих друзей". Он так и не смог ничего придумать, когда они оказались над морем. День был ясный, но ветреный, и они летели наперегонки со стаями облаков. - Вижу противника. Не уверен, что это тот, кто нам нужен, - подал голос Мингю. Он летел ниже. Вону окинул взглядом небо, почти сразу замечая блеск серебристых крыльев истребителя Хансоля. Чон инстиктивно напряг спину и сжал рычаги. - Это он, - быстро сказал Сынчоль и пропал на секунду. - Без паники. С ним эскорт. Вопреки истерике, сжавшей горло, Чон почувствовал надежду. Не приносящую облегчения, не лишившую его рассудка. Стараясь звучать как можно спокойнее, он нажал на кнопку связи: - Я возьму на себя Чейсера. - Нет, - прервал его командир. - Займись эскортом. Ты и Мингю. Сунён, твоя задача привлечь внимание Чейсера к себе. Я прикрою. Вону чертыхнулся. Больше он сделать ничего не успел - мимо засвистели снаряды. Увернувшись, Чон краем глаза увидел, как самолет Хансоля ушел за облака. - Берегись, на десять часов! - закричал Мингю. Вону выжал тормоз и рванул вверх, делая короткую петлю. Ким сцепился со своим противником. Чон нашел своего прицелом раньше, чем глазами, но не успел он открыть огонь, как спину ему ошпарило болью. - Что с тобой, Вону? Отбивайся, не играй с ним! Боль не прекращалась. Вону с трудом держал глаза открытыми. Все, о чем он думал - что Хансолю тоже больно. Он один, и ему нужна помощь. - Черт, а они сильны! - вещал Мингю. Вону петлял, уворачиваясь от снарядов и уходя все дальше от места начала битвы. Уловив возможность, Чон нырнул в облака и оттуда обрушился на противника, ускользнувшего в последний момент. Но теперь ход гонки был переломлен. Вону не гасил прицела, не отпускал врага глазами. На его лбу и висках проступали вены и пот, впитывавшийся в подкладку шлема. Очередь за очередью он терял снаряды, а на противнике оставались только царапины. Спина пульсировала. "Но это значит, то Хансоль еще жив". Истребитель врага попытался уйти за него. Вону усмехнулся. Роковая ошибка. Перевернув свой самолет так резко, что голова пошла кругом, он, не колеблясь, открыл огонь из обеих пушек. На стекло кабинки соперника брызнула кровь. Чон рванул обратно. Мингю все еще кружился со своим соперником на хвосте. Только Вону хотел уйти наверх, как Ким закричал в динамик: - Прикрой, Вону! Чон бросил взгляд вниз. Враг почти настиг Мингю. Его снаряды задели крыло Кима. Перевернувшись в воздухе, Вону поймал в прицел их обоих. Удачно, что они так близко. - Не сейчас, не сейчас! - снова раздался крик Мингю, но Чон уже открыл огонь. Только сейчас. Второго шанса не будет. Самолет Кима загорелся раньше, чем очередь Вону достала его врага. Их окутало дымом. Вону почувствовал на щеках влагу. Не обратив на это внимание, он, наконец, прорвался в облака и выпал в бездонный, голубой купол неба. Где-то рядом просвистели снаряды, и Чон снова сжал руку на рычаге. Истребитель Сунёна хромал на одно крыло и мазал облака серым дымом. Когда Вону появился над облаками, Хансоль, петляя, пытался уйти от Сынчоля, щедро посыпавшего снарядами воздух. - Присоединяйся, Вону, - голос командира стегнул Чона по ушам. - У меня почти не осталось снарядов. Ты вовремя. Ухмыльнувшись, Чон взмыл вверх, туда, где Хансоль, едва оторвавшись от Сынчоля, настиг Сунёна, как коршун. Пустые гильзы посыпались вниз, сердце Вону сжалось в холодный комок. "Он мой лучший друг", - беспомощно подумал он, а в следующее мгновение самолет Сунёна рухнул в облака, вспыхивая в них. - Не зевай! - рявкнул Сынчоль и, ввернувшись в воздух перпендикулярно земле, выстрелил в пролетавшего сверху Хансоля. Спину свело от боли, Вону сжал зубы, и лишь тогда заметил, что Сынчоль попал. - Черт! Снаряды на исходе. Вону, не спи в облаках! Но Вону его не слышал. Истребитель Хансоля падал по дуге - если бы Чон не знал, как он водит, то подумал бы, что Хансоль летел. Но он падал. Сынчоль приготовился преследовать его, но ему не суждено было этого сделать. Вону наклонил рычаг, открывая огонь из всех пушек. На краю его сознания проскочил образ Сокмина, подбрасывающего шар. Что это? Когда это было? Чон полуприкрыл глаза. Он слышал собственное дыхание - дыхание загнанного в угол зверя. Командир что-то закричал, но Вону не слышал. Он видел, как первый тяжелый снаряд пробил обшивку истребителя Сынчоля ближе к хвосту. Потом еще, и еще - все ближе к кабинке. Тело самолета превращалось в решето, голос командира давно смолк, но Вону заканчивал круг, который резал по воздуху, и выдохнул только тогда, когда все его пушки не выстрелили вхолостую. Сморгнув слезы, Вону выпустил рычаги. Он тоже падал.***
Самолет Хансоля Вону заметил, как только выбрался из облаков. Он лежал недалеко от края обрывистого берега, по которому пропахал винтами широкую полосу каменистой земли. Самого Хансоля видно не было. Чон прислушался к себе. Шрамы слабо ныли. "Жив". Этого хватило, чтобы вернуть Вону рассудок. Топливо было на пределе, но этого должно было хватить, чтобы сесть на берег. Что с ними будет дальше - Вону не знал. Не хотел знать. Выровняв свой истребитель, Чон нацелился на обрыв. Когда шасси коснулись земли, они взбили ее - мелкие камешки с волной почвы ударили в обшивку, напоминая звук снарядов. Скорость постепенно снижалась, и, наконец, Вону почувствовал, что движение прекратилось. Непослушными пальцами он отстегнул ремень и открыл кабинку. Он бежал, не чувствуя земли под ногами, на ходу стягивая шлем и бросая его где-то по пути. Ветер трепал его влажные волосы и бил по покрасневшим глазам. Какого черта его отнесло так далеко... Хансоль свешивался из приоткрытой кабинки, удерживаемый объятиями ремней безопасности. С его виска и из уголков рта стекали струйки крови. Вону взбежал к нему по крылу, застрявшему в земле. - Хансоль! - кабинку заело. Вону выругался и начал вытягивать Хансоля как есть. Тот хрипло застонал, кровь изо рта пошла сильнее. Шрамы заныли. - Ты меня слышишь? Не отключайся. Не засыпай, Хансоль. Комбинезон на груди пропитался кровью. Яркой, жидкой. "Ранено легкое", - подумал Вону, - "или оба". Наконец, Хансоль оказался в его руках. Осторожно подтянув его, Чон прижал его к себе и спустился на землю. - Вону... - прохрипел раненый, слабыми грязными пальцами цепляясь за грубую ткань. - Не отключайся, - перехватив ношу поудобнее, Вону добежал до леса неподалеку. Около самолетов оставаться было нельзя. - Эй, эй, ты здесь? - задыхаясь от тяжести и бессилия, позвал он Хансоля. Тот не ответил. Чон опустился под дерево и вдохнул поглубже. Горло драло. Глаза Хансоля были закрыты. - Хансоль! Раненый закашлялся и поморщился. Краска покидала его лицо, волосы прилипли к холодному лбу. Вону стянул с себя перчатку зубами, принялся вытирать ему кровь, будто это могло как-то помочь. - Не засыпай, - Чон услышал слезы в собственном голосе. - Я не сплю, - Хансоль приоткрыл глаза. Вону приподнял его голову, осторожно подхватив под затылок. - Ты в порядке? - Я? Да, - нервно усмехнулся Чон. Боль в шрамах становилась все слабее. - Хорошо... - прохрипел Хансоль и улыбнулся. Глаза его закрывались. - Все хорошо, Вону. - Все будет хорошо, только не отключайся. Я отдохну еще минуту и... - Все хорошо... с тобой так тепло. - Хансоль, - выдохнул Вону. Он сжимал его бездумно, наверняка причиняя боль. Ответа не последовало сразу, но потом он услышал тихое: - Это... не так уж... и плохо... - Чон перестал дышать, чтобы расслышать. - Да... не так уж и плохо... Хансоль глубоко, тяжело вздохнул. Боль в шрамах утихла навсегда. Больше ему ничто не угрожало.***
Сокмин вышел из ангара, поеживаясь и натягивая куртку - приближалась зима. Чиркнув спичкой, он прикрыл её ладонью от ветра и поднес к зажатой в губах сигарете. Дождавшись, когда в рот хлынет дым, он мотнул спичкой в воздухе и бросил её под ноги. - Занятно... - пробубнил он, садясь на корточки и вытаскивая сигарету изо рта. Сокмин, прищурившись, смотрел на взлетную полосу и небо над ней. Но его взгляд уловил только ласточку. - А, вот и ты. В тишине, нарушаемой стрекотом радио, раздался его тихий свист. Механик достал из кармана часы с побитым стеклом. Они шли неправильно, но, прикинув в уме, он кое-что понял. Потушив недокуренную сигарету о бетон, Сокмин сложил руки на коленях и уткнулся в них лбом. Даже если бы он мог, он не залил бы топлива в баки пташек на такое количество времени. Радио зашуршало помехами. Ли встал, вернулся в ангар и поправил антенну, невольно прислушиваясь к тому, что вещали далекие голоса. - ...повторяем: был заключен... наша страна, наше отечество... война... позади.