***
Всегда чужой, новенький. Отец никогда не выбирал большие города. Ближе к природе, дальше от людей. Уиллу нравилось это. Временами. Возможность стать кем-то другим, придумать себя и показать людям. Или убежать по грунтовой дороге в поле, пролесок и просто побыть наедине с собой. Иногда отец вспоминал о том, что у него есть сын. Тогда они вместе занимались ремонтом какой-то техники. Ну, Уилл по большей части слушал лекции о том или ином виде мотора (вперемешку с эмоциональными ругательствами) и подавал отвертку. Если рядом была речка или озеро, они шли рыбачить. Несколько часов тишины, прерываемой только легкими всплесками воды, радостными восклицаниями мальчика, когда у того клевало, и тихими вздохами разочарования, когда рыба все-таки срывалась с крючка после непродолжительной борьбы.***
Уилл увидел его во второй раз, когда ему было четырнадцать. Большой, красивый. Будь у Грэма отцовское ружье, он бы обязательно его пристрелил. Без промашки. Но ружья не было. Был олень, с интересом рассматривающий мальчика на почтительном расстоянии. Уилл замер и замедлил дыхание. Вдох-выдох, медленно, тягуче. Олень аккуратно сделал три шажка по направлению к Грэму и замер, не задев ни одного сухого листочка на земле. Только его шумное сопение и облачка теплого пара из ноздрей доказывали, что это не мираж. Мальчик моргнул, почувствовав легкое жжение в глазах. Животное в ответ громко фыркнуло и пошло на него, немного покачивая головой вверх-вниз. Липкий страх сковал Уилла, холодный пот проступил на спине и лбу. Внушительного размера рога и уверенная поступь оленя напугали, но двинуться с места он не мог. При дневном свете было хорошо видно каждую шерстинку, переливающуюся серебром. Грэм почувствовал мощь, исходящую от животного, почувствовал его интерес. Эмоции наслаивались друг на друга, обволакивая ярким облаком силы. Холодный мокрый нос коснулся шеи мальчика и задел мелкие кудряшки. Уилл вздрогнул и зажмурил глаза, вытягиваясь в струнку. Его обдало мощным потоком горячего воздуха. Мягкое ледяное прикосновение обожгло контрастом с пылающей кожей. Время будто замедлилось. Ветер не шевелил листочки на деревьях, не было слышно перекрикивания птиц или шуршания сухой травы. Благоговейная тишина, будто все живое боится вздохнуть, лишь бы не нарушить святость момента. Но уже через мгновение реальный мир плотной стеной обрушился на мальчика. Уилл резко открыл глаза. Олень исчез. Только тяжелые следы на земле показывали, что тот действительно был. И лес вокруг вдруг грянул всем своим живым оркестром — ветер завывал наверху, беснуясь и пытаясь сорвать оставшиеся листья, злобно каркал ворон, трава шуршала под мелкими зверьками, шныряющих в поисках орешков или грибов. Тяжело дыша, Грэм привалился к соседнему дереву спиной. Холодная кора приятно охлаждала, будто впитывая его метающиеся мысли. Мальчик запрокинул голову, жадно втягивая носом запах разлагающейся листвы, витающий в уже морозном воздухе. Облака на небе стелились непрозрачной серой пленкой, будто поглощая все радостные желтые лучи, пропуская лишь унылые отблески света. Но солнце, отчаянно проглядывающее в просветы, стояло довольно высоко, а значит, отец еще не вернулся. Но осенний день короток. Нужно идти домой.***
Домашние заботы всегда отвлекали Уилла. Пожарить омлет с мелкими кусочками скорлупы, вытереть хлипкий деревянный стол и поставить бутылку дешевого пива для отца — несложные действия, заученные до автоматизма. Мыслями он блуждал по лесу, разыскивая своего оленя.Я иду по следам. Следы копыт удлиняются, вытягиваются и меняют форму, становясь все больше похожими на человеческие. Они приводят меня к заброшенному каменному зданию. Старому, очень старому. Это он сидит на ступенях, выстругивая что-то из деревяшки тонким ножом. Он поднял голову и улыбнулся мне. Я вижу, как он шевелит губами, но не слышу, что он говорит. Я не вижу его лица. Почему я не вижу?
Резкий хлопок двери заставил Уилла вздрогнуть. — Привет, — сказал он отцу, когда тот зашел на кухню. Мужчина мрачно взглянул на мальчика из-под густых бровей и пошел к раковине. Раздался шум воды. Грэм бесшумно вышел и поднялся на чердак. На чердаке скрипели деревянные полы, ветер продувал щели, а в стенах явно водились термиты или муравьи, но это было место Уилла. Он притащил туда старое теплое одеяло, зашив все его дыры и даже постирав, и прятался там от всех, хотя ночевать все равно приходилось внизу, на диване. Он завернулся посильнее в свое потрепанное одеяло, еще хранившее запах какого-то животного, зажмурил глаза посильнее и пострался снова увидеть ту осмысленную морду оленя, насмешливый взгляд его темных глаз. Но вместо этого в голове возникал лишь черный человеческий силуэт с рогами и неразличимыми чертами лица. И голос, глубокий голос с акцентом, говорящий что-то, спрашивающий или объясняющий, но совершенно непонятный. Как будто Уилл лежал под водой. И где-то на задворках сознания он чувствовал, что ему нужно понять, необходимо услышать и увидеть. За своими размышлениями, он незаметно для себя оказался в лесу. Было темно, на небе не видно ни луны, ни звезд. Уилл даже не был уверен в том, где заканчивается низ и начинается верх. Иногда раздавался глухой хлопот крыльев, будто стая ворон заслонила от него свет. Вдруг он почуствовал теплое дыхание на своей шее. В ту же секунду его горло обернули ледяные руки, слегка поглаживая тонкими пальцами. Около уха зазвучал неразборчивый шепот на другом языке, странным образом дарящий чувство безопасности в объятиях зверя. Он почувствовал сумасшедшее биение крови в венах. Странное, незнакомое чувство захлестнуло с головой, утягивая на неустойчивое дно этого липкого болота. Уилл широко распахнул глаза и беззвучно вынырнул из сна. Он запутался в одеяле, и кусок ткани неприятно давил на горло, а ноги лежали на холодном полу и уже давно замерзли. Он откинул покрывало и сел. Пот тонкими струйками стекал по спине. Снизу раздался громкий храп отца, больше напоминающий раскаты грома. Мальчик спустился в ванную, ополоснул лицо и забрался на свой диван, мелко дрожа и постукивая зубами. «Все-таки уже не лето» — подумал он, забываясь беспокойным сном. На утро он проснулся с хриплым кашлем и заложенным носом. Отец недовольно покачал головой, нахмурившись, но всё же пошел за лекарствами. В тот день Уилл не ходил в лес. И на второй день тоже. И на третий. А на четвертый отец сказал, что его старый друг готов устроить его рабочим в свою фирму по ремонту мелкой техники, и они снова уезжают. Завтра. Вот только одна незначительная, но не дающая покоя мысль мешала мальчику смириться и принять изменившиеся обстоятельства, как он делал это раньше. Неужели он больше никогда не увидит того большого и красивого оленя? Никогда больше не ощутит трепет, пронизывающий до кончиков пальцев? Не будет голоса, нашептывающего успокаивающие иностранные слова? Возможно, в нем взыграл юношеский максимализм, но он не мог допустить того, чтобы в его жизни остались лишь жестокие сверстники и отвратительные пьянчуги. Он не мог отпустить то прекрасное, до чего прикоснулся однажды. В ночь перед отъездом Уилл чувствовал себя намного лучше, и понимая, что шанса больше не представится, он подождал, пока не услышит храп отца, нацепил его теплые рыбацкие сапоги и куртку, взял кусок хлеба, фонарик и выскользнул из дома. Десять минут по скользкой грязи, и он в лесу. Темные силуэты деревьев нависли над ним. Уилл смело перешагивает корни, поднимающиеся над землей, даже почти не вздрогнув, услышав совсем рядом уханье совы. Он забредает в самую чащу, где плотная стена колючих кустарников преграждает ему путь. Энтузиазм, подгоняющий его, уже немного отошел, уступая место сомнениям. В голову забралась противная, ноющая мысль о том, что дороги домой он не знает, а если бы и знал, то в такой кромешней тьме, пусть и с фонариком, ему ни за что не выбраться. Но Уилл отгоняет её, заставляя себя думать только о том, как чарующе переливалась бы шкура оленя на холодном лунном свету. Треск ветки заставил мальчика замереть. Он и не подумал, могут ли в этом лесу водиться хищники. А у него ведь только маленький фонарик и кусок хлеба. Уилл не смел шевелиться, прислушиваясь к ночной тишине. Вдруг на плечо опустилась широкая рука, с силой развернула его, и в лицо мальчика ударил яркий свет. От неожиданности он вскрикнул и прикрыл глаза руками. — Ребенок? Что ты здесь делаешь? — раздался удивленный голос, и луч перестал светить Уиллу в глаза, перепрыгнув на землю. — Я… Я просто… — Грэм был сильно дезориентирован, он никак не полагал найти здесь другого человека. Но было что-то знакомое в его голосе, что заставляло инстинкты молчать, в то же время вселяя непонятную тревожность и желание быстрее сбежать. — Потерялся? Давно здесь бродишь? Откуда ты? — посыпались вопросы. Глаза Уилла немного привыкли и перестали болеть, так что теперь он видел силуэт человека, крепко схватившего его за плечо. Из-за недостатка света невозможно было различить черты лица. Мальчик почувствовал странное доверие к незнакомцу, возможно, из-за возникшего чувства дежавю, а возможно, из-за неожиданности. — Я, я просто ищу оленя. Мы завтра уезжаем, и у меня больше нет времени, — выпалил он, пытаясь различить эмоции на лице напротив. — Ну, оленей здесь нет, — какое-то поддельное удивление промелькнуло в его голосе, будто тот и сам не верил в то, о чем говорил. — А я видел одного. Большой такой, — упрямо возразил Уилл. — Ну, раз видел, значит видел, — незнакомец медленно отпустил его плечо, — ты молодец, что пошел его искать. — Я ему хлеба взял, — зачем-то сказал мальчик, тут же смущаясь от своих слов. Но незнакомец не начал смеяться. Он присел на корточки и заглянул ему в лицо. Уилл наконец-то смог увидеть его темные глаза, необычные черты лица и мягкую улыбку. — Ты умный мальчик, — без тени насмешки сказал тот, — ведь так поступают друзья, не так ли? Приносят друг другу подарки. Если хочешь, я передам ему твой, — и протянул руку ладонью вверх. Уилл вытащил из кармана кусочек хлеба подрагивающими руками и отдал. Его щеки горели. — Теперь твой друг будет просто обязан подарить тебе что-нибудь в ответ. Ведь он не захочет быть грубым. Не забывай об этом. Вы еще встретитесь, — непонятные Уиллу нотки звучали в голосе странного взрослого. — Ну, а теперь, я думаю, тебе пора домой. Где вы живете? Я провожу тебя. — В доме на окраине. Там стоит старый дуб, — неуверенно ответил мальчик. Незнакомец поднялся и направил свой фонарик на узкую тропинку, незаметную, если не знать, куда смотреть. Он молча пошел вперед, и Уиллу не оставалось ничего, кроме как следовать позади. Они молча продвигались сквозь заросли, пока между деревьев не показался маленький огонек. Он увеличивался, и вскоре, в просветах стали видны очертания небольшого домика. — Я пойду назад, хорошо? Иди домой, — незнакомец повернулся к Уиллу и протянул руку, — рад был встретить тебя. Мальчик неуверенно пожал протянутую ладонь. — Пожалуйста, не броди больше по лесу ночью. Не всякий встречный тебе поможет, — сказал тот и твердой походкой направился в чащу. Свет его фонарика быстро затерялся между ветвями.***
Утром мальчик проснулся с легкой головной болью. Топот сапог по деревянному полу сопровождался стуком коробок. — Вставай, Уилл, уезжаем, — хрипловатый голос отца звучал непривычно тихо и мягко. Тот подошел к дивану и надвис над сыном, грубо тормоша его за плечо. Грубость его, впрочем, не была наполненной злостью — он просто не мог по-другому. Уилл с трудом разлепил глаза и кивнул. Подождав, пока отец отпустит его и отойдет, он скинул одеяло и начал одеваться. Наспех позавтракав, они сели в машину, загруженную немногочисленными пожитками, и навсегда уехали из того городка. В своей голове Уилл еще долго прокручивал слова незнакомца из леса. Почему они не назвали друг другу своих имен? Почему у Уилла не возникло вопросов? Встреча странного человека в лесу ночью вроде не является нормальным, повседневным событием, да? Мальчик начал отличать различные тона голоса своего загадочного незнакомца. Немного самодовольства, немного гордости, капелька сладого предвкушения, чуть-чуть грусти и гордость за него, Уилла. Все эти чувства были так непонятны и запутанны. Он абсолютно непохож на всех людей, с которыми когда-либо общался мальчик, но одновременно объединяет их всех. Подобные мысли занимали его голову долгое время. Уилл рос, учился, но так и не мог приблизиться к разгадке личности того странного человека.***
Когда Уилл увидел его в третий раз, он был в роскошном костюме. Смотрел на него своим мягким взглядом, каким, должно быть, он смотрит на своих пациентов, когда те слишком много волнуются. Уиллу потребовалось всего одно мгновение, чтобы понять, что этот несомненно ослепительный мужчина и есть его главная загадка. Ему даже не нужно было закрывать глаза, чтобы услышать легкое цоканье копыт и шумное фырканье. Темные тона комнаты располагали. Уиллу всегда было спокойнее в темноте, яркий свет его раздражал. Удобное кресло. В целом, приятное место. Сидящий напротив мужчина не показывал каких-либо эмоций вообще, только вежливая заинтересованность и легкая, спокойная улыбка, от которой уже должна была заболеть челюсть. Сегодняшний костюм не выделялся на темном фоне. Свитер Уилла немного не соответствовал обстановке, но вписывался в цветовую палитру. А из-за малого количества освещения совсем не заметна собачья шерсть, чему он был также несоизмеримо рад. Стандартные вопросы, простая формальность. Маска этикета стальным сейфом прятала то, что Уиллу удалось заметить той ночью в лесу. Разговаривая с ним, Грэм чувствовал, как осенний ветер слабо дул ему в лицо, ощущал теплое дыхание на шее, слышал шелест и сочный хруст сухих листьев. Он будто снова оказался на старом холодном чердаке, пытаясь заснуть и забыть наконец воспоминания о той встрече. Выкинуть из головы мысль о том, чтобы вернуться. — Уилл? Ты слышишь меня? — шершавый голос Ганнибала вернул его в реальность. — Я слышу, — Грэм коротко посмотрел на него и опустил взгляд куда-то за его плечо. — Где ты был сейчас, Уилл? — Я был в лесу, — задумчиво проговорил тот, погружаясь еще глубже, чем до этого. — Ты один там? — голос Лектера раздавался приглушенно — Нет. Нет, я не один. Я никогда не был один там. Мой друг всегда стоял позади меня.