***
Он вызвал следующего человека. Это уже был мужчина средних лет, выглядел солидно. В строгом костюме, уверенный в себе. По тому, с каким выражением лица он сидел и смотрел на возможно самого дьявола, можно было сказать, что этот мужчина не из трусливых. Или нет? — Николай Васильевич, давайте поговорим о вашем самом большом грехе, — после приветствия и разъяснительных речей сказал возможно-дьявол. — У вас есть соображения, о каком вашем поступке пойдет речь? — Вот так сразу? — цинично усмехнулся Николай Васильевич. — Ну есть, вы про тот случай с Мишей? — Да, какой вы догадливый, браво! Именно тот, с вашим другом (это слово он специально выделил) Мишей. — Двадцать лет назад… Я все убеждаю себя, что мы не были друзьями, и что он сделал бы то же самое… — Вы помните? После того, как вы отдали Люсеньке ту бутылку дорогого коньяка и сказали вручить именно Михаилу Федоровичу лично, да еще приложили записочку, в которой убеждали его тут же попробовать «эту прелесть», как вы выразились. — Там было всего лишь снотворное. Лицо Николая не выражало ничего, он как будто сказал цифру из отчетов, которые заполнял каждый день до конца жизни. — Очень сильное снотворное, Николай Васильевич, — поправил мужчина. — Я хотел, чтобы он просто уснул и не пришел на то мероприятие, чтобы меня сделали директором, вот и все, — Николай видимо на автомате поправил галстук и сложил руки в замок, непроницаемо глядя на мужчину. — Извините конечно, но я всегда был атеистом и плакаться перед вами не буду. — Что вы, Николай Васильевич, вы думаете я бог? — он засмеялся. — Я, на самом деле, хотел бы вам сказать, что вы поступили правильно, но вы, похоже, и так не думаете, что совершили ошибку. — Почему правильно? — игнорируя все остальные слова, спросил Николай. — Ну, а вдруг бы он вас даже не усыпил, а отравил? От приступа умер, но вам-то откуда знать было? Вы ради своих интересов это сделали ведь, давайте лучше выпьем за это? За то, что вы на самом деле поступили верно! И с торжествующим видом мужчина снова достал вино и бокалы. Николай усмехнулся. — Трезво мыслите, — Николай взял бокал, уже наполненный вином, в руку и синхронно с мужчиной поднял его ко рту, но ожидающе замер, глядя как пьет его собеседник. — Помилуйте, Николай Васильевич! Вы думаете, я вас отравить хочу? Да вы ведь и так мертвы, — тут же ответил мужчина. — Да, что же это я… Глупо. И вновь поправив галстук, он выпил. Мужчина напротив него исчез, но тут же снова появился. Однако с этим мужчиной за столом теперь сидел не Николай, а… Он сглотнул подступивший ком и рукавом дорогого пиджака вытер пот, даже не удивившись тому, что мертвые потеют. С возможно-дьяволом за столом сидел когда-то лучший друг Николая Васильевича — Михаил. Сам Николай оказался стоящим возле стола и мог видеть, что собеседники о чем-то спорят: — Врешь ты все, Коля никогда бы не подсыпал мне ничего! Я его даже лучше тебя знаю, понял? — закричал Михаил Федорович, опрокидывая стул и махая перед лицом мужчины своим толстым указательным пальцем. — И плевать, хоть ты мне сто раз этот момент перед глазами прокрути! Мужчина же в ответ кивнул Михаилу и резко повернул голову в ту сторону комнаты, где оказался Николай Васильевич. Николая взяла мелкая дрожь, Михаил тоже обернулся в его сторону, однако лишь прищурил глаза. — Чего это вы туда смотрите? — спросил он у мужчины. — Да так, ничего… — ответил тот, улыбаясь Николаю. А затем все началось заново. Снова неизвестный мужчина спорил с Михаилом, снова Михаил отвечал, что не верит ему и что его Коля не мог так поступить с ним. И так бесчисленное для Николая количество раз. Он наблюдал одну и ту же картину, один и тот же разговор, одни и те же эмоции своего друга. И в конце была одна и та же улыбка возможно-дьявола…***
— Юрий Павлович… Какой ваш самый большой грех? Мужчина с редким интересом смотрел на третьего своего собеседника. Испитое лицо, щетина и лохмотья — вот чем он выделялся. — Пьянство, — ответил Юрий Павлович, невидящим взглядом уставившись на мужчину. — Ну что же вы так… Почти все пьют, в больших или малых количествах, — он состроил смешную и равнодушную гримасу. — Нехорошо, конечно, но это как образ жизни. А я, прошу заметить, имею ввиду конкретный случай. У некоторых наберется сразу несколько равнозначных, но у вас-то… — Не распинайся, я знаю. А все ж виной всему вот это. Юрий кивнул на взявшуюся из неоткуда бутылку вина на столе. Он замолчал, дышал тяжело, и будто не хотел больше ничего говорить, но мужчина не подталкивал его, а лишь терпеливо ждал. Юрий Павлович, кажется, понял что-то, и протерев выцвевшие голубые глаза, продолжил: — Восемнадцать лет… Молодой, гнал, что есть силы. Я постарше был, понимать должен был, но я… Перебрал. Жена сына мне родила, вне себя от счастья был. Тошно оправдываться всю жизнь, и сейчас мутит от этого, да хочется же себя человеком чувствовать, а не тварью какой-то, которая просто так нажралась и парня этого… Господи, думал, никогда к алкоголю не притронусь больше. А жена ушла, конечно, с сыном-то… И не выдержал, каждый день одно и то же. Иначе не выходило. Оправдали меня, мол, он сам скорость превысил, сам с управлением не справился. Знаешь? Хотя чего это я, ты-то знаешь, что не видел я его во сне, не мерещился он мне почти ни разу, а вот мать его, когда в суде на меня смотрела… Без спирта можно было с ума сойти, когда она, бывало, в моей комнатушке темной садилась рядом и смотрела вот так. Не кричала на меня, не рыдала и не проклинала, один взгляд ее этот. Скончалась мать его, когда узнала, что я на воле останусь, видно, добило ее, как говорится. А всю жизнь потом приходила ко мне. Да, приходила… Юрий замолчал, чувствуя теперь пустоту после сказанного. Никому он до этого не говорил о случившемся, кроме жены, которая и так все знала, но заявила как-то со слезами на глазах: «Как я Павлику скажу, когда он вырастет, что его отец — убийца?» Его слушатель чувствовал настроение Юрия и взялся за свое дело, заговорив: — Я вам сказать кое-что должен, вы выслушайте внимательно, — Юрий без всякого интереса посмотрел на мужчину. — Тот парень, которого вы сбили… Если бы не вы, он через пять минут на полной скорости въехал бы в машину, в которой находились на тот момент мужчина с женщиной и три ребенка. Как вы уже догадались, никто бы из них не выжил. Парню суждено было умереть в любом случае, а вы своим поступком спасли целую семью, — лицо мужчины мгновенно сделалось печальным, он с сочувствием похлопал Юрия по плечу. — Вы поступили правильно, и знаете что? Манящая красная жидкость была разлита по бокалам, а на душе Юрия стало так легко. Он сначала не поверил услышанному, затем решил, что этот факт конкретно в его поступке и жизни мало что меняет, однако, тот груз, та боль, которая преследовала его все время куда-то ушла, словно он долго тащил на себе что-то тяжелое и вдруг сбросил это со своих плеч. Он отрицательно мотнул головой. — Я привык пить, и выпью с тобой за что угодно, кем бы ты ни был, но не за это. — Почему? — наигранно удивился жнец. — Это ведь большое счастье — знать, что ты кого-то спас. — По-твоему, я выгляжу счастливым? Юрий горько усмехнулся, а мужчина вздохнул, снимая все свои маски, и простая улыбка появилась на его лице. Он кивнул кому-то за спиной своего собеседника, и дверь открылась. Юрий Павлович исчез, даже не спрашивая, что будет с ним дальше. А мужчина пригласил кого-то в комнату, протянул ему нетронутый бокал с вином и сам взял такой же. — Знаешь, люди иной раз такие предсказуемые. А все ж, из тех, кого мы в этот раз повстречали, выпить со мной отказался именно пьяница.