"i love you" vs "love you"

- Люблю тебя. С Юдзуру это всегда быстрые, короткие "люблю тебя". Шома его не винит. Ведь он очень занятой человек, занятый покорением мира фигурного катания. Продолжительность карьеры фигуриста, как правило, скоротечна, и Юдзуру и Шома оба знают, что это лишь вопрос времени прежде, чем им на смену придут новые фигуристы, лучше, моложе, и начнут перебивать рекорды Юдзуру. - В смысле, если уж они меня когда-нибудь превзойдут, то почему бы не сделать это, когда я нахожусь на пике своей формы, - ворчит старший с хлебцем во рту, на ходу натягивая фирменную куртку японской команды. - Такой амбициозный, Юдзу, - дразнит его Шома, он попивает чай и наблюдает за неуклюжими сборами своего любимого. - Что же случилось с моим дорогим Юдзуру, которого не волновали оценки и он катался для себя? - интересуется он. - Я пытался, - ноет Юдзуру. - Но желание побеждать у меня в крови. - Знаю, - смеётся Шома. Юдзуру вздыхает. Шома знает, что тому тоже это не нравится - уходить рано на тренировку вместо того, чтобы остаться с ним подольше. Он знает, что Юдзуру предпочёл бы вместе встретить восход или... заняться чем-нибудь, чем обычно занимаются нормальные парочки. Шома передёргивает плечами, ведь откуда ему знать. Их плотные графики не позволяют им заниматься обычными для парочек делами. - Люблю тебя, - выпаливает Юдзуру, доедая свой бутерброд. Он посылает в сторону Шому воздушный поцелуй и вылетает из дома. - Я тоже тебя люблю, - выдыхает Шома, глядя на закрывшуюся дверь. Он любит своего парня, но порой готов поклясться, что чаще выражал свою любовь пустому пространству, чем Юдзуру. *** - Божечки, ты будто в свинарнике живёшь, - жалуется Кейджи и морщит нос, попутно сбрасывая обувь. - Даже не могу решить, с чего начать уборку. Помыть сначала твою грязную посуду или пол? - он чешет затылок, разрываемый противоречиями. - Что же делать, что же делать? - бормочет он. - Делай, что хочешь, - усмехается Шома, наблюдая за тем, как Кейджи вплывает в одну из комнат, только чтобы вернуться оттуда с корзиной для грязного белья в руках. - Они все такие пыльные, - произносит он, подбирая диванные подушки, одну за другой, и бросая их в корзину. - Тебе надо их стирать каждую неделю, если только ты не хочешь, чтобы у Юдзуру случился приступ астмы, - он начинает изводить Шому придирками. - Хорошо, мам. - Я серьёзно! - Я тоже серьёзно, - хмурится Шома, в то время как Кейджи заносит в ванную комнату корзину, полную подушек. Он вздыхает, заслышав гул заработавшей стиральной машины. Для них это было обыденной процедурой. Пока Юдзуру был на тренировке, Кейджи заходил в гости, чтобы Шома не чувствовал себя одиноко. Обычно дело заканчивалось тем, что он убирался в их квартире. Протирал столы и полки, мыл полы, избавляя их жилище от пыли - одновременно и ради безопасности Юдзуру, и ради собственного успокоения. А ещё потому, что ему нравилось общаться с Шомой. - Шома, освободи для меня сушилку, хорошо? - просит он, включая воду и берясь за мытьё посуды. - Да, конечно, - отзывается Шома и неохотно встаёт, чтобы убрать тарелки. - Как ваши с Юдзуру дела? - интересуется Кейджи. - Неплохо, - отвечает он, складывая тарелки одну за другой. - Знаешь... не хочу показаться сопливым нытиком, но я только что понял, что Юдзуру никогда не говорил мне "я люблю тебя". - А, леденящее душу слово на "л"? - шутит Кейджи. - То есть, - Шома делает паузу, - раньше он говорил, что любит меня. Но теперь, каждый раз, когда он это произносит, это просто брошенное на ходу "люблю тебя" перед тем, как он убегает на тренировку. Это никогда не особенное "я люблю тебя". Больше нет, - он хмурится и отводит взгляд. - Я люблю тебя, люблю тебя, - бормочет себе под нос Кейджи. - Разве это не одно и то же? Просто без "я"? - Не знаю... возможно, - допускает Шома. - Но "люблю тебя" звучит так небрежно. Можно любить множество вещей! Можно сказать "люблю тебя" коту, луне, своему лучшему другу... но "я люблю тебя" - это совсем другое. Когда ты говоришь кому-то "я люблю тебя", то ты как бы выражаешь свою любовь от всего себя, потому что ты произносишь "я". ... - П-понимаешь? - тихо спрашивает Шома. - Вообще-то, да, - говорит Кейджи, он протягивает руку к крану и выключает воду. - Извини, мне срочно нужно позвонить, - говорит он, выбегая из квартиры. *** - О, Кейджи! Привет, как де... - Иди и скажи своему парню, что ты его любишь, идиот. - Не понял, что... вызов завершен. *** Это даже нечестно, что когда у Юдзуру приготовлена такая красивая, задушевная речь, он обнаруживает Шому крепко спящим на диване, завернутым в несколько слоёв одеял. - Проклятье, - вздыхает он, наклонившись, чтобы поцеловать Шому в лоб. - Значит, завтра утром. *** То же самое суматошное утро. Тот же самый бутерброд, в котором не достаточно сливочного масла. Тот же самый любимый парень, пьющий чай и наблюдающий за тем, как он неуклюже натягивает свою куртку, готовясь к новому дню. - Эй, Шома, - зовёт его Юдзуру, проглотив последний кусочек хлеба. - М? - Я люблю тебя, - лыбится он. Шома смотрит на него во все глаза, на его щеках расцветает румянец. - Ч-что? Юдзуру лишь смеётся, приблизившись, он берёт его лицо в ладони. - Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, - повторяет он снова и снова, выделяя каждое слово, каждый слог. И целует в губы. - Даже не смей об этом забывать.