Магия времён года

      Несколько дней спустя.       Богдан лениво развалился на скамейке. День был тёплый, погожий, до странности тихий и спокойный, особенно если учесть, насколько странно началась весна. Теперь любой ничем не выделяющийся день казался чем-то необычным. Парню хотелось спать. Он уже был готов тут же улечься на скамейку, на которой сидел, и, закрыв глаза, отдаться сну… Однако странно поглядывающий на него Дмитрий, которого отчего-то теперь язык не поворачивался назвать как-то типа: «Дима», «Димка» или «Димыч», не давал расслабиться окончательно. Богдан всё время чувствовал его присутствие, и это слишком сильно напрягало.       А вот Посланец следил за «жертвой» не потому, что боялся, что тот сбежит или слишком сильно разовьёт свой дар, а лишь чтобы он не сунул свой нос в его дела раньше времени. Дмитрия вообще не беспокоило наличие Хранителя у «чистого», не волновало, что Кирилл начал совать свой нос во все дыры, словно вынюхивающая чужие тайны крыса. На данный момент его волновал окончательно спятивший Игорь. У Посланца Зимы, как и у его предшественников, окончательно сорвало крышу, и его действия могли обойтись всем слишком дорого. Так как Дмитрий был занят своим списком, он не мог открыто идти против Зимнего, хотя он и был бы не против поохотиться, ибо у Миры ничего не получалось. Посланец Лета откровенно на всё плевала с высокой колокольни, чем сильно злила Посланца Весны. Дмитрий окинул посапывающего Богдана изучающим взглядом, перевёл его на плетущегося к разноглазому Макса и, зло скрипнув зубами, развернулся к ним спиной. Пора было браться за дело…       Богдан открыл один глаз, посмотрел на присевшего рядом Макса и снова закрыл его. Брюнет был явно чем-то обеспокоен, но разноглазый не стал спрашивать, предполагая, что товарищ по несчастью сам всё выложит, стоит только подождать…       Макс, шумно выдохнув, поднялся на ноги и стал нервно ходить туда-сюда, пытаясь собраться с мыслями. Ему и раньше снились кошмары, в основном про то, как погибшая мать звала его к себе, и он к ним вроде бы уже привык. После появления Кирилла его сны стали если не шире, то какими-то более глубокими, словно Макс на время переносился в другой мир, переживал историю во сне, а потом просто просыпался. После конца осени сны притупились, он не запоминал их, да и они как-то не особо его цепляли. Но сегодняшний кошмар напугал его до чёртиков.       Ему казалось, что сон — это реальность. Он и видел-то себя не со стороны, как обычно, а словно он и правда там был. Максу приснилось, будто он шёл по снежному покрову, вокруг царила странная тишина, нарушаемая только хрустом снега под ногами. Из-за плотно падающих пушистых снежинок ничего не было видно, словно мир укрыл прячущий сцену занавес. Брюнет судорожно вздохнул: лучше бы этот занавес в его голове никогда не открывался. Картинки в его сознании обычно сменяли одна другую резко, рывками, но на этот раз всё шло плавно. Когда снег прекратил падать, он увидел сидящего под обугленным деревом Олега и ускорил шаг. Блондин, медленно встав, поднял руку и указал на него. Максу тогда показалось, что он увидел в обугленных ветках дерева лицо матери, которое сменилось лицом Кира, а потом и вовсе кто-то шепнул: «беги». Брюнет, ничего не понимая, посмотрел на вновь махнувшего рукой Олега, и вдруг белый снежный покров окрасился в алый от крови Макса.       — Макс! — Богдан сильнее тряхнул застывшего парня. — Да что с тобой?!       — Что?! — Макс испуганным взглядом уставился на шатена и снова замер, тяжело дыша.       — Это я тебя спрашиваю! Ты чего? Побледнел так резко. С тобой всё в порядке?       — Не знаю… — сердце в груди Макса гулко билось, он мелко дрожал всем телом.       — Так-с, — Богдан буквально дотащил парня до скамейки и усадил на неё. — Рассказывай!       И Макс рассказал. Весь сон, ничего не скрывая, описывая всё в деталях. А после он всё-таки не сдержался, и его стошнило.       — Чего ты такой впечатлительный, — вздохнул Богдан, протягивая парню бутылку с водой. — Прополощи рот сначала. Ты очень чувствительный. А что если сон что-то означает?       — Когда всё это началось, все мои сны к чему-то вели в итоге, — протянул Макс. — Спасибо за воду. Я не знаю, что со мной, как матери не стало, на меня всё это навалилось с такой силой, что просто не выдерживаю. Сны всегда такие яркие, красочные, словно происходят по-настоящему. Лучше бы мне какие-нибудь пони снились, а не кровища с убийствами, — простонал брюнет.       — Ты сам как пони, — хохотнул Богдан. — Может, в тебе какой-то дар есть?       — Откуда мне знать, — брюнет пожал плечами.       — Франц сказал, что вообще у всех людей есть дар, только он как бы «спит». Про Олега он говорил, что тот воин, берсеркер. Что если ты видишь будущее в снах? Этакий сновидец.       — Не надо мне такого, — выдохнул Макс. — И так голова кругом от всего, а если на меня ещё и это свалится, точно будет «прощайте, спокойные деньки»!       — Макс, очнись! Твои спокойные дни закончились уже давно! Ты посмотри, что вообще вокруг происходит! Наш мир на грани апокалипсиса. Причём это даже не шутки, — Богдан сел рядом с Максом. — Франц говорил, что «зерно», которое он в меня посадил, помогает дару быстрее развиться и делает его сильнее. Но у вас с Олегом был неслабый толчок, если Посланцы к вам прикоснулись, то, возможно, это и «разбудило» ваш дар.       — Богдан, я, конечно, понимаю, что у тебя рядом ходячая энциклопедия по всей этой… я даже не знаю, как это всё назвать! Короче, ты у него всё спрашиваешь, но мне-то никто ничего не говорил. Я до безумия хочу, чтобы мне всё стало ясно! Да и вообще! Мне такие сны с детства снятся. А перед смертью мамы приснилось, что меня словно охватило пламя. Как я тут должен был понять, что это вообще не мне опасность грозила?       — Это отчаяние, Макс.       — Чего?       — Пламя из сна, которое тебя охватило, — это отчаяние. Ты был к ней очень привязан?       — А это странно? Я обычно об этом не говорю.       — Иногда можно и даже нужно выговариваться.       — Я пытался поговорить об этом с отцом, но всегда натыкался на его непонимание. Он говорил, что такое поведение недостойно мужчины, он даже не пытался меня поддержать, хотя знал, насколько сильно я нуждался в нём в тот момент. Я его ненавидел.       — Какой она была? — Богдан скосил взгляд на Макса.       — Очень весёлой, — хохотнул брюнет. — И рыжей. Над ней много кто смеялся, у неё столько веснушек на лице было, что действительно смотрелось смешно. А она всегда так забавно надувала щёчки и губы, от чего напоминала обиженного хомячка. Мы всё делали с ней вместе. Она всегда была рядом, что бы я ни задумывал; поддерживала, даже если по итогу у меня ничего не получалось, она оставалась рядом. Не давала мне опускать руки. Я ведь на самом деле стольким занимался, никогда не сидел на месте, всё время что-то делал. Вместе с ней. Пока отец был занят зарабатыванием своих денег.       — Он помогал, как умел.       — Наверное. Три года… — задумчиво протянул Макс.       — Чего?       — Со смерти мамы прошло чуть больше трёх лет. Посланец не трогал меня всё это время. Почему?       — Франц сказал, что они нацелились на тебя из-за твоих попыток самоубийства, и из-за того, что ты чуть не угробил этим отца. А ещё он говорил, что и ты, и Олег — оба упустили свои шансы.       — У меня был Хранитель…       — Получается, что был, — кивнул Богдан, не совсем понимая, к чему Макс клонит.       — А ну-ка, пошли, поможешь мне, — Макс вскочил на ноги и бегом кинулся к выходу из сада.       Богдан пытался не отставать: брюнет на удивление очень быстро бегал. Парни пробежали вдоль длинного забора ботанического сада, свернули за угол, пробежали дальше к площади, на которой брюнет, остановившись и тяжело дыша, начал озираться по сторонам, явно кого-то выискивая. Богдан посмотрел на редкий народ: день был будний, да и не обед уже. Несколько художников, лотки с сувенирами, мороженщики да торгаши с воздушными шарами. Шатен медленно топал за Максом, который усердно продолжал кого-то высматривать.       — Нашёл! — Макс махнул рукой и ускорил шаг.       Ничего не понимая, Богдан бежал следом, забыв вообще, что он свалил с работы…       — А ну-ка! —брюнет, растолкав нескольких недовольно вопящих девчонок, вцепился в рыжего художника и потащил за собой.       — Ты что творишь, дебил?! — взвыл художник, пытаясь вырваться из мёртвой хватки Макса.       — Меня не обманешь! — фыркнул парень и, оттащив рыжего в переулок, неслабо приложил спиной о стену. — Кир!       — Да ты спятил?! Чувак, угомони своего друга! — рыжик посмотрел карими глазами на Богдана, но тот только пожал плечами.       — Сам ответишь на мои вопросы, или врезать для убедительности?! — прорычал Макс, вплотную наклонившись к лицу художника.       — Тебя Олег покусал, что ли? — поморщился Кир, переставший скрывать внешность, и на друзей смотрели уже изумрудные глаза. — Чего ты на меня так пялишься? Перестань на мне одежду рвать, засранец. Что?!       — Ты…       — Угостите кофе — и всё, что знаю, расскажу, — Кир оттолкнул от себя Макса и поправил одежду. — Порисовать не дадут спокойно. Время уже прошло, а всё приключения на задницы ищут. Как будто у вас есть хоть шанс против Весны…       — Вот разворчался-то, — протянул Богдан. — Может, не стоило его так дёргать?       — С ними по-хорошему всё равно не получится, — вздохнул Макс, понемногу успокаиваясь.       — А вы и не пробовали! — отозвался Посланец Осени.       — Ой, лучше не ври! — прорычал Макс. — Я пытался с тобой подружиться! Кусок ты… какашки!       — Далеко тебе до седого… — посмеиваясь, протянул Кир.       — Вообще, если бы не вы, жили бы мы спокойно! — возмутился Макс.       — Да не жили бы мы спокойно, — вздохнул Богдан. — Это всё вокруг нас. Не на нас, так на других бы выпало.       — Твой друг в этом недавно, а соображает быстрее, чем вы! И особенно — чем седой…       — Заткнись лучше!       — И как я тогда буду тебе отвечать? И вообще, мы идём за кофе или как?       Макс, мысленно застонав, направился вон из переулка, зашёл в кафешку на площади и устроился за самым дальним столиком, продолжая сверлить Кирилла хмурым и пристальным взглядом. Кир, скопировав взгляд брюнета, посмотрел так же, ещё и руки на груди скрестил и рожу скорчил. Богдан, вздохнув, подтолкнул Посланца к дивану, чтобы тот сел напротив Макса, и сам сел у стены, чтобы быть вроде как немного в стороне.       Парни терпеливо дождались официантку, сделали заказ, проводили девушку долгими взглядами, и люди повернулись к… нечеловеку.       — Чего вы так таращитесь? Как будто Посланца первый раз в жизни увидели, — Кир снял толстовку и кинул рядом с собой.       — Придушить бы тебя, — вздохнул Макс.       — Не бери грех на душу, — отозвался Богдан.       — Он и так грешен, — фыркнул Кир.       Парни притихли, когда принесли их заказ: два кофе, свежевыжатый сок и большую пиццу. Кир тут же схватился за свой стакан и прихлебнул напитка.       — Вот это я понимаю — счастье!       — Кофе? — не понял Богдан, через трубочку потягивая сок.       — Вот именно! Напиток богов!       — Я, пожалуй, промолчу… — шатен перевёл взгляд на хмурого Макса.       — Не пялься ты так на меня. Реально, что ли, седой покусал? — Кир оторвал кусок пиццы и принялся усердно пережёвывать. — Что?       — Такое ощущение, что ты со мной играешься, как и в прошлый раз.       — Вот только сейчас я тебя убить не могу.       — Почему? Что вы делаете с теми, кого не удалось убить?       — Убиваем в следующий период. Списки у нас обычно немаленькие.       — Как часто получается, что от вас убегают?       — Обычно о-о-чень редко. Ты хочешь спросить не об этом, Макс.       — Кто на самом деле убил мою маму?       — Макс, это был я.       — Но она не была в твоём списке, не так ли?       — Ты прав.       — Тогда почему?!       — Макс, тише, — Богдан окинул почти пустую, но всё же не безлюдную кафешку, внимательным взглядом.       — Видишь ли, в чём дело, — Кирилл подался чуть вперёд, положив руки на стол и сжимая кружку с кофе, — на самом деле, это вышло случайно.       — Ты сейчас так шутишь? — брюнет неверяще смотрел на рыжего.       — Нет, это не шутка. Я ведь тебе уже говорил, что она влезла не в своё дело. Она нашла меня! Сама! Я не знаю, может, кто ей подсказал, но она изначально знала, кто я такой на самом деле. С ней в «дурачка» сыграть не удалось. У неё такой сильный дух. Макс, твоя мать как драгоценный камень, огранённый и ярко сверкающий…       — Ты! — брюнет вскочил на ноги и хотел было кинуться на Посланца, но Богдан вцепился в него мёртвой хваткой.       — Против их природы не пойдёшь! — прошептал шатен, с трудом усаживая тяжело дышащего Макса обратно на стул.       — Я её предупреждал, — глаза Кира сузились, — говорил ей, чтобы она не совала свой конопатый нос, куда не стоит. Но нет же! Упёрлась рогами и ни в какую с моей дороги не уходила. А когда я пришёл за тобой, — многозначительный взгляд на притихшего Макса, — она в меня вцепилась. Я хотел её отодвинуть, просто откинуть в сторону, но не рассчитал силу. Странно, что рядом с ней никого не было. Она такая же, как ты, — взгляд изумрудных глаз переместился на Богдана. — Обычно Хранители своих подопечных не оставляют.       — Сумасшедший дом, — Макс потёр лицо руками.       — У меня нет выбора, я делаю то, что мне приказывают.       — Зачем ты согласился на это? — спросил Богдан.       — Потому что струсил, не хотелось умирать, а мой предшественник устал, вот я и согласился занять его место. Поначалу было сложно. Но проходили годы, и это стало так же обычно, как и дышать.       — Кто был моим Хранителем? — Макс посмотрел на Кира. — И не ври, что не знаешь.       — Я не знаю, кто он, Макс, честно. Я только чувствовал, что с тобой не всё так просто, как с другими, и не более. О Хранителях лучше всего спросить у Хранителя.       — Франца уже несколько дней не видно, — отозвался Богдан.       — Потому что он кретин пустоголовый, — фыркнул Посланец.       — Давай без оскорблений, — вздохнул шатен.       — Вообще, такое под запретом говорить, — Кир как-то странно замялся. — Но из-за Зимнего я и так в этом всём дерьме по самые уши. —тяжёлый вздох.       — И? О чём ты? — Макс посмотрел на притихшего парня с подозрением.       — Может, у тебя вообще нет Хранителя, — Посланец пожал плечами, — и не было никогда.       — А если немного подробнее? — спросил брюнет.       — Я к тому, что у каждого человека есть Хранитель, но он не вмешивается в то, как человек себя ведёт и что делает. Он не отвечает за его поступки. Как только подопечный становится на кривую дорожку, Хранитель его просто покидает. Хранители как бы оберегают от чего-либо типа болезни, отводят какие-то проблемы, а у меня ощущение, что у тебя, Макс, по какой-то причине вообще не было Хранителя.       —  Но ты же сам сказал, что чувствовал, что с ним что-то не так, — Богдан внимательно посмотрел на рыжика.       — Может быть, с ним что-то не так, потому что он «ошибка».       Повисла напряжённая тишина. Кир снова принялся жевать пиццу и запивать её кофе. Богдан чуть отодвинул стакан с недопитым соком и посмотрел на замершего друга.       — Прости, что?       — Прощаю, то.       — Лучше не зли, я и так на грани, — мёртвым голосом проговорил Макс.       — Дело в том, моя несостоявшаяся жертва, что ты вовсе не должен был рождаться. В моём списке ты вообще был первый. Я дал тебе несколько лет жизни. Надо было грохнуть сразу, и всё, не мучился бы никто сейчас. Я к тому, что из-за тебя в списках других Посланцев начали появляться имена твоих друзей.       — Что за чушь?! — возмутился Богдан.       — Это не чушь. Имени сестры седого в списках не было. Самого его изначально в списке Миры тоже не было. С седым вообще всё очень странно. Но сейчас не о нём.       — Макс не знал меня тогда! А Дмитрий на меня нацелен.       — Тебя в списке Дмитрия нет!       Снова повисла тишина.       — Я вообще тогда ничего не понимаю, — протянул Богдан. — Давайте по порядку: ты сказал, что Макс — «ошибка», что это вообще значит? Помимо того, что он якобы не должен был родиться.       — Бывают такие случаи, когда «жизнь» прорастает в пустоте…       — Давай человеческим языком! — Богдан перебил Кира и посмотрел на него выжидающе.       — Кто-то прошляпил и засунул семя в его мать! Так понятнее?! Чё ты от меня ждешь?! Я вообще не по этой специализации!       — Что значит «прошляпил»?! Как вообще можно упустить такое?!       — А чё ты у меня спрашиваешь?! Я не в теме!       — Тогда это ты кретин пустоголовый! — прорычал Богдан.       — На какой хрен я буду соваться, куда меня не просят? Я, конечно, рыжий, но не в ту сторону… Макс, отомри! Раз кто-то пропихнул тебя, значит были на это причины! Только вот я об этом не в курсе! Мне лишь сказали, что ты «ошибка» и что тебя нужно «увести».       — Вся жизнь просто в задницу, — выдохнул Макс. — Я бы сейчас покрепче кофе чего-нибудь выпил.       — Самое смешное в том, что у «ошибок» нет души, но у тебя она есть. Поэтому я и не убил тебя сразу, пытаясь понять, что вообще происходит.       — У меня уже голова болит, — Богдан быстро допил сок. — Ладно, с Максом немного разобрались, хотя яснее ничего не стало. Идём дальше. Что насчёт списка Дмитрия? Если меня там нет, что ему от меня нужно?       — С тобой всё ясно как белый день, твоя душа ему нужна, и не более.       — Зачем?       — Потому что он жадный ублюдок.       — Это не ответ.       — Сильные души делают сильнее его.       — А сразу так ответить?       — Скучно… А ты, кстати, знаешь, что твой Хранитель — не твой Хранитель? — Кирилл посмотрел на Богдана пристальным взглядом.       — Знаю. Он рассказал. Поэтому у него и ушло столько сил на «зерно». У нас ведь нет связи.       — Я так больше не могу… — выдохнул Макс и медленно поднялся.       — Макс? Ты куда? Макс?! — Богдан хотел было броситься за другом, но Кир его перехватил.       — Оставь. Ему сейчас надо многое переварить. Тебе бы о себе побеспокоиться.       — Что Дмитрий со мной сделает?       — Убьёт. Если получится, конечно. Игорь там что-то с седым всё мутит, — Кир поморщился. — Макс, может, и «ошибка», но у него и правда есть душа.       — Может, он и вовсе не «ошибка».       — Может, — согласился Посланец. — Я последние года три вообще ничего не понимаю. Запутался не меньше вашего. Хотя должен во всём этом разбираться от и до.       — Что если… — Богдан затих, ужаснувшись своей мысли.       — Говори, его тут всё равно нет.       — Что если его пометили как «ошибку», хотя это и не так, чтобы его просто убили, и он в этом всём не участвовал?       — Из сочувствия?       — Что-то вроде того. Сострадание. Желание уберечь от чего-то такого, что намного страшнее смерти.       — Интересная мысль.       — Ты ведь на самом деле за него переживаешь, — Богдан усмехнулся.       — Может быть, это и было бы так, не будь мои чувства притуплены.       — Вокруг столько всего, что это в голове не укладывается.       — Если у Дмитрия получится тебя убить, будет не очень хорошо, он привяжет твою душу к себе. Это сделает его ещё сильнее.       — И от кого нам ждать спасения?       — Честно? От воина.       — Олег ещё ребёнок.       — Который свернёт шею за просто так.       — Как он нам поможет?       — Если твой дар — это видеть за гранью, дар Макса — сны, но он ещё не до конца в этом разобрался. Дар Олега — это война. Берсеркер — воин без разума. Сколько бы ран ему ни наносили, сколь бы сильны они ни были, жажда убийства и крови всё равно будет толкать его вперёд. Пока не сдохнет. Не чувствует боли. Не чувствует страха. Пелена перед глазами. Не видит ничего, кроме цели.       — Звучит пугающе.       — А это он ещё не развил его. Игорь изо всех сил старается вытащить этот дар наружу, чтобы прятаться за пацаном, как за живым щитом.       — А та девочка, про которую они говорили, Рита? Она тоже воин?       — Да. Вот только Игорь в прошлый раз поторопился и сейчас торопится. Угробит парня, как и девчонку.       — А самое страшное, что его не остановить.       — Олег был в списке Лета.       — Ещё лучше.       — Богдан, вали домой, жди этого придурка с зелёными волосами и не высовывайся. Если у Игоря и седого ничего не выйдет, конец нам всем…