Волчица на перепутье

Иногда мне кажется, что я самая невезучая в стране волчица. Не шучу. И всё это из-за дурацких родственников… и не только. Ведомая внутренним чутьём я сворачиваю с тротуара и забегаю под арку, где устало приваливаюсь к стене, влажной и холодной. Со двора тянет оглушительно вкусным запахом жареного мяса, напоминая, что с самого вечера я ничего не ела. Ещё бы, поешь тут с моей безмозглой сестрой. Чтобы отвлечься от мыслей о еде, окидываю взглядом тёмный внутренний дворик и обнаруживаю впереди между домами узкий проход на следующую улицу. Поудобнее перехватив пакет с одеждой, двигаюсь вглубь двора, мысленно сетуя на укоризненно заворчавший живот. Долбанные альфы с их дурацким гоном! Вот где её сейчас черти носят? Я уверена, что двигаюсь в верном направлении, уж кого-кого, а своего близнеца чувствую на любом расстоянии. Но сколько мне ещё придётся бегать по городу, не представляю. Ничего, найду эту возбуждённую сучку, заставлю перекинуться обратно в человеческую форму и отведу домой. Прямо за руку, как нашкодившего ребёнка. И пусть сестре будет стыдно. Я тоскливо вздыхаю, напоминая себе, что Дениза и «стыдно» — взаимоисключающие понятия. На самом деле я очень люблю сестру, иначе стала бы посреди ночи ловить её мохнатую жопу, чтобы не дать этой жопе опять угодить за решётку! Серьёзно, ну сколько можно? Каждый месяц, а то и дважды за него сестра выкидывает какой-нибудь фортель и оказывается в полиции. А для девушки альфы угодить в клетку во время гона, который совпадает с течкой — пытке подобно. Все дежурные полицейские — беты, а зачастую ещё и женщины. Попробуй-ка их соблазни! Всё после случая двадцатилетней давности, когда за какое-то мелкое хулиганство на сутки закрыли молоденькую омегу, у которой возьми и случись внезапная течка. Да как раз во время дежурства такого же молодого и горячего альфы. Он, вроде как, очень старался себя перебороть, но куда там. От запаха омежьей течки даже у самого железного альфы моментально мозги в яйца стекают. Инстинкт, ничего с ним не сделаешь. В общем, ключи тот альфа догадался спрятать в сейф, но в звероформе ему и кирпичная стена помехой бы не стала, не то что какая-то решётка. Так эту сладкую парочку и нашли утром — в сцепке и очень довольных собой и друг другом. С тех пор в полицейских участках Волверии произошли кое-какие реформы, а чуть позже — ровно через девять месяцев с того конфузного случая — родились мы с сестрой. Да, мама в юности была той ещё штучкой, и отец ей под стать. Так что траблмейкерство у сестры явно наследственное. Но всё равно как же бесит эта неудержимая похотливость альф! Я выскакиваю на соседнюю улицу, на этот раз всё-таки немного освещённую, причём, прямо под фонарь. Задираю голову — в круге жёлтого света шныряет охотящаяся на насекомых летучая мышь. Я невольно засматриваюсь на её ломанные хаотичные движения; живот вновь урчит, и внутри натягиваются невидимые струны, а волк скалится, нашёптывая: «поймать, поймать, поймать». Прикладываю усилия, чтобы отвести взгляд и досадливо скриплю зубами. Никогда не заморачивалась из-за того, кем родилась, но присущий всем оборотням инстинкт хищника ненавижу с детства. И всё-таки, где моя ненаглядная сестра? Прижимая пакет к груди, я быстро оглядываюсь по сторонам — слева, натужно рыча, тащится какая-то колымага. Пока я размышляю, стоит ли её остановить и спросить, не видел ли водитель мою сестру — уж что-что, а её трудно не заметить и не узнать, — автомобиль проезжает мимо, приветственно посигналив мне. Запоздало машу вслед рукой, едва не роняя пакет, и чихаю от едкого запаха выхлопных газов. Эх, электромобили до нашей глуши до сих пор не добрались. Не теряя времени, я снова отправляюсь в путь. Почему, ну почему природа подарила полноценную телепатию только альфам? Сейчас я бы могла просто позвать сестру и сразу вычислить, где она и чем занята. Последнее меня особенно волнует. Но прислушавшись к ощущениям, я и так отчётливо чую её, причём, недалеко. И бросаюсь в ту сторону, по пути коря себя, что совсем забила на своё тело, готовясь к поступлению в университет. Но ничего, держись, Дениза, я тебя, сучку драную, всё равно найду! И только попробуй к этому времени опять натворить какой-нибудь херни! Я тоже могу перекинуться в звероформу, сразу недурно прибавив в скорости и маневренности. Да и ментальная связь у волков намного сильнее. Но, если честно, не люблю я процесс морфа, пусть даже результат того стоит. Хорошо, если бы и сестра его не любила. Хотя бы сегодня. Как никак, Гедлис — культурная столица Волверии, поэтому превращение во время течки и гона здесь строго запрещено. Если сестру застукают — штрафа и суточного отдыха от свободы ей точно не избежать. Размышления плохо помогают сдерживать злость. Она упорно жжёт сердце, играя на нервах. Я хочу есть, спать и досмотреть сериал, а вместо этого вынуждена носиться, как оглашенная, по ночным улицам в поисках сестры. Чем, вот чем она думала?! Знала же, что вот-вот начнётся гон, но не только надралась в сиську, так ещё и закинулась таблетками. Идиотка! Вот найду этого урода, который наркоту ей толкнул, и откушу яйца, чтоб неповадно было. Самое обидное, что для людей этот препарат всего лишь безобидное тонизирующее средство, и в аптеках соседних стран продаётся без рецепта. К сожалению, время от времени эта дрянь контрабандой попадает в Волверию. И у вервольфов крышу от неё срывает похлеще, чем у японских нэко от настойки валерианы. Сестра, правда, купила лишь одну таблетку, на большее не хватило денег. Но чтобы сорваться, оказалось достаточно и этого… …Сестра мечется по тесному помещению уборной, едва не сшибая раковины. Длинные золотистые волосы растрёпаны, красивое точёное лицо искажено мученической гримасой, взгляд мутный и остекленевший. Смотреть на это больно и страшно, вдобавок, я отчётливо ощущаю, как с каждой минутой сестра всё больше утрачивает контроль над собой. Не выдержав, хватаю её за руку, с трудом удерживая; сестра глухо рычит, но послушно замирает. — Дениза, эй, послушай меня. Поехали домой? — прошу, не стесняясь умоляющих ноток в голосе. — Пожалуйста. Хочешь, я позвоню Хорацио? У него, вроде, сегодня тоже гон должен быть. Сбросите вместе напряжение. Ну, поехали? Сестра медленно поворачивается ко мне. Серая радужка успела окраситься янтарём, в расширенных овальных зрачках мерцает безумие сорвавшегося с цепи хищника, ярко-накрашенные губы растянуты в кривом оскале, обнажая острые клыки. Моё сердце делает кульбит. — Сестра… не превращайся, прошу. Нельзя же, — в ужасе лепечу я. Потому что хуже альфы в гоне может быть только обдолбанная и перекинувшаяся в волка альфа в гоне. — Дениза! Очнись же, сучка хренова! — кричу я, перекрикивая глухое буханье басов, даже сквозь стены доносящееся из танцевального зала. Зачем, зачем мы только пришли в этот клятый клуб?! Сестра ещё несколько секунд смотрит сквозь меня, подрагивая всем телом. А потом отшатывается и принимается быстро стягивать с себя одежду. Бросает её в раковину. Дверь открывается, как раз, когда сестра замирает посреди помещения, опустив голову. Я что-то нечленораздельно ору, и дверь понимающе прикрывают с той стороны. Запрет запретом, но встретить оборотня в звероформе в Гедлисе — обычное дело. И друг на друга у нас стучать не принято. Под блестящей в свете тусклой лампочки занавеси золотистых волос я не вижу лица сестры. Зато прекрасно слышу мучительный стон, вырвавшийся из её плотно сжатых губ. Процесс уже не остановить, и я просто обречённо жду продолжения. Ещё несколько секунд, и сестра падает на колени, вряд ли почувствовав боль от удара о кафель. В этот момент тело её испытывает нечто во много раз хуже. Я малодушно закрываю глаза, но совсем спрятаться от тяжёлого запаха крови и боли, звучного хруста костей и сдавленного поскуливания не могу. Через несколько минут в уборной становится тесно, жарко и душно пахнет мокрой псиной. Из-за двери уже два голоса возмущаются и требуют «быстрее там». Ну что за народ?! Не маленькие они, не уписаются. Открыв глаза, встречаюсь с волчьей мордой светло-золотистого окраса прямо напротив моего лица. Вижу своё бледное и несчастное отражение в тёмных озёрцах зрачков могучего зверя. Всё-таки альфы чертовски внушительны в звероформе. Некоторое время мы играем в гляделки, а потом сестра беззвучно разворачивается и протискивается через дверь наружу, махнув напоследок светлым хвостом. Вслед ей несутся насмешливые свистки и матершина, а потом и я тоже несусь… Не знаю, сколько с того момента прошло времени, но я знатно задолбалась. По идее, действие таблетки могло уже закончиться, всё-таки у нас быстрый метаболизм, но пока не увижу сестру — не успокоюсь. Тем более те отрывки её чувств, что мне пока удавалось перехватить, даже близко не обнадёживают. Тихий, трепещущий от ужаса крик рывком выдергивает меня из размышлений, безжалостно возвращая в реальность. Нервозно подпрыгнув, я ускоряюсь, надеясь, что всё-таки успею. Судя по хлёсткому запаху человеческого страха — сестра кого-то или жрёт, или насилует, или всё сразу. Я не сдерживаю стона: вот этого только не хватало! Стоит представить эту душераздирающую картину, как меня словно ледяной водой обливают, возвращая силы в уставшие ноги. Не чуя их под собой, я продолжаю бежать. Поворот, очередной тесный дворик, новая улица, поворот под арку, опять дворик. И перед моими глазами предстаёт крайне занятное зрелище. Я бы даже полюбовалась им, не будь одним из участников моя, дери её Первоволк, сестрица. К стене типового для этой части города двухэтажного старинного дома прижимается вусмерть перепуганный парень, а прямо перед ним стоит здоровенный волчара — в серой для моего ночного зрения тьме он выглядит снежно-белым. Парнишка бормочет какую бессвязную чушь, словно большую собаку успокаивает, а волк невозмутимо обнюхивает этого идиота, уделяя пристальное внимание паху. Почему идиота? Потому что умный человек соизволил бы почитать путеводители и памятки перед посещением Волверии и Гедлиса в частности и ни за что не свернул бы с освещенных центральных улиц. Но чёртовы туристы, сожри их Первоволк, мнят себя бессмертными! И постоянно, вот постоянно попадают в подобные передряги. И страдают от этого в первую очередь наши. Злость окончательно прогоняет усталость и придаёт мне решительности. Вооружившись пакетом, натягиваю на лицо самое грозное из своих выражение и перехожу в наступление. — Де-ни-за, — на ходу зло отчеканиваю я и добавляю, напирая на нервно размахивающую пушистым хвостищем сестрицу, — а ну брось каку! Я запоздало понимаю, что произнесла эту фразу на английском. — Это почему я кака? — закономерно обижается несостоявшаяся жертва в лице туриста. Сестра утробно ворчит, и парень затыкается, обдав таким терпким и осязаемым страхом, что оживляется мой собственный волк. — А ты вообще стой молча и не дёргайся, — сквозь зубы советую я парню, продолжая оттеснять от него Денизу. Раздосадованная потерей добычи она нехотя пятится, клацая зубами и шумно фыркая, распалённая страхом дурацкого туриста и собственным неудовлетворённым плотским желанием. Обычно, оборотни, даже беты в полнолуние, неплохо контролируют себя в звероформе, но бесполезно ждать вменяемого поведения от обдолбанной альфы в гоне. Которая, к тому же, так ни с кем и не повязалась сегодня — уж запах недавнего спаривания я бы точно учуяла, да и фиг бы она вообще побежала дальше. Сцепка в звероформе длится порой до пяти часов! Жаль, очень жаль, что моей сестре вовремя не встретился такой же возбуждённый долбоёб с пляской гормонов в голове. — О, ты знаешь этого волка? — удивляется турист, всё ещё заметно дрожа. О, Первоволк, всего лишь оборотня увидел и вот-вот надует в штаны. Эх, люди, почему вы такие люди? — Это моя сестра, — не оборачиваясь, отвечаю я и замахиваюсь пакетом, когда та пытается прорваться мимо меня. — И чёрт тебя дери, — срываюсь я, — не знаю, как там тебя зовут, но ты можешь просто заткнуться и слиться со стеной? У моей сестры гон, и ты её провоцируешь! — Сестра? — шокировано переспрашивает парень, нагло игнорируя мои слова. — Но э-э-э… Дениза как раз в этот момент встаёт боком в прямоугольнике света, падающего из окна над нами, и немалого размера несвойственный самкам орган многозначительно покачивается под её пушистым брюхом. От этого зрелища парень шумно сглатывает, так и не успев указать мне на сей занимательный момент. — У самок-альф в звероформе есть ложный пенис, — терпеливо поясняю, окончательно убеждаясь — парень упал сюда прямиком с луны. Иначе как объяснить его неосведомленность в самых элементарных вещах? Уж что-что, а различия между альфами, омегами, бетами и гаммами в справочнике по Волверии расписаны очень доходчиво и даже с фотографиями. — А-а, так он ложный, — без особого облегчения выдыхает парень. — Теперь понятно. Я невольно улыбаюсь после этих слов. Но рассказывать злосчастному туристу, что пенис хоть и называется так, поиметь им можно не хуже настоящего — не стала. И так бедняга вот-вот штаны намочит, незачем ещё больше его пугать. Однако парнишке повезло, что первой ему встретилась моя безмозглая сестра, а не гонный альфа-самец. У этих гормоны в интересные дни устраивают форменный дебош, напрочь отключая мозг и не способствуя разборчивости при выборе партнёра. И боюсь, знакомство потрохов паренька с узлом взрослого самца на пользу человеческому здоровью точно бы не пошло. Если бы бедняга, конечно, вообще выжил после такого. «Мария?» — неожиданно раздаётся в голове удивленный голос сестры. — Ах ты сучка! — ору я и с размаху шарахаю пакетом по её наглой морде. — Очнулась? Ты представляешь, как я испугалась?! Живо перекидывайся обратно! Я твои вещи принесла, — уточняю чуть спокойнее; от облегчения слабеют ноги, но удаётся устоять. «Ладно, — неожиданно спокойно соглашается сестра и встревоженно принюхивается, глядя мимо меня на свою несостоявшуюся жертву. — Я его не?..» — Ты его не, — торопливо подтверждаю я, косясь на подозрительно притихшего парня. — Напугала только до мокрых штанов. — Попрошу не наговаривать! — возмущается он. Понял, что стать поздним ужином или чего похуже ему не грозит, и сразу осмелел. Типично для людей. Снисходительно фыркнув, приказываю ему: — Отвернись. — Зачем? «Ой, да пусть смотрит», — насмешливо щурит светящиеся в темноте глаза сестра и нарочно выходит в прямоугольник света. Его тут же перечеркивает вытянутая тень — кто-то из хозяев квартиры наконец-то снизошёл до того, чтобы проверить, кто же тут шумит. Но интересным увиденное, судя по всему, не считает. Света становится меньше — жилец задёрнул шторы. — Показушница, — укоряю сестру, получая в ответ миролюбивый взмах хвоста, и тут же шиплю парню, не скрывая недовольства: — Так и будешь таращиться? Зрелище, знаешь ли, не для нежных мальчиков. Упадёшь в обморок, голову расшибёшь, а нам тебя тащить! — Где ты тут видишь мальчика, волчица? — в мягком голосе незнакомца дрожат недобрые стальные нотки. Видать я наступила сейчас на больную мозоль. — Давай, превращайся уже… — подбадривает он мою сестру. Она клацает зубами в ответ, мол, не смей мне приказывать. Сомневаюсь, что человек её понимает. А потом, без всякого предупреждения, сестра начинает трансформироваться. Надо отдать должное парнишке — отворачиваться он не спешит, хоть и вздрагивает на особо громком хрусте костей. Я же отвожу взгляд ещё на моменте, когда звучно лопается шкура, обнажая острые зубцы согнутого дугой позвоночника. Нет, я вовсе не трусиха, просто… неприятно это всё видеть. Ничего не могу с собой поделать. — Знаешь, ты мог бы поблагодарить — цежу сквозь зубы, обращаясь к туристу. — Я твою задницу спасла. В буквальном смысле! — Спасибо, — севшим голосом послушно выдавливает тот, явно впечатлённый жутковатым зрелищем. Наверно, можно сказать много ещё чего обидного, но я слишком устала для этого. — Твою же мать, — стонет сестра, поочерёдно отряхивая руки и шумно дыша сквозь зубы, — как же я ненавижу обратный морф. — Подумав немного, ещё жалобнее ворчит: — И трахаться теперь ещё сильнее хочу. Не успеваю глазом моргнуть, как сестрица оказывается рядом с офигевшим от всех потрясений туристом и бесцеремонно щупает рукой его пах. — Маловато будет, — с видом знатока заключает Дениза, тут же теряя к пареньку всякий интерес. — Это прозвучало очень обидно, — замечает парень ей вслед. — Но фигурка у тебя ничего так для девицы, которая умеет превращаться в здоровенную зверюгу с членом. Уж не знаю, чего он этим неуклюжим комплиментом добивался, но сестра лишь небрежно машет ему рукой, даже не оглянувшись. Подходит ко мне и забирает пакет со своими шмотками. — Спасибо, но я бы и так дошла, — сухо благодарит эта бессовестная сучка. Ну ничего-ничего, при чужаке я, конечно, сдержусь, но дома непременно устрою ей знатную головомойку! Ну серьёзно, сколько ещё можно мать расстраивать? Даже с поправкой на то, что в этом возрасте наша дорогая родительница отжигала ещё круче. — Но я очень рада, что ты обо мне волновалась, — вдруг улыбается сестра. Ответную улыбку я сдерживаю. Наверно. Нет, всё-таки не сдерживаю — я обнаруживаю себя идиотски улыбающейся от уха до уха. Что поделать, люблю эту похотливую мерзавку, особенно, когда она такая лапочка. Но на правах аж на десять минут старшей я просто обязана отвечать за неё и воспитывать по возможности, раз нашей матери вечно некогда. Я сжимаю пальцы на плече сестры и быстро проговариваю на нашем языке, косясь на слишком уж пристально разглядывающего нас парня: — Молись Первоволку, чтобы этот шустрик не заявил в полицию и не накатал претензию в посольство. О том, что он при этом запросто может недурно приукрасить и, что самое мерзкое, ему поверят, я не говорю. Сестра собирается что-то ответить, но я сдавливаю её плечо сильнее, вынуждая промолчать, и разворачиваюсь к парню. — Ого, а вы похожи, — с искренним удивлением восклицает он, продолжая восхищённо таращиться на обнажённое тело Денизы. Я не выдерживаю и закатываю глаза. Ну, конечно, мы с сестрой похожи, мы же, мать вашу, близнецы! Точнее — двойняшки. С тоской смотрю на сильное и подтянутое тело сестры и её тонкое лицо с приросшим к нему хищным и надменным выражением, которому позавидует тысячелетняя вампирица. И хоть сходства между мной и Денизой немало — стати и харизмы альфы природа мне не доложила. — Хватит пялиться на сиськи моей сестры! — выкинув из головы лишние мысли, переключаю внимание на неприлично борзого туриста. — Ой, да пусть смотрит, мне ни разу не жалко, — весело хохочет Дениза, нарочно подходя ближе и соблазнительно медленно натягивая на себя футболку. — Он, кстати, симпатяга. Жаль, в штанах так себе. Мне хочется её треснуть. Оборотни, особенно альфы, целомудрием не отличаются, такова уж их природа. В отличие, например, от замужних омег, у которых блядовать просто не принято. Но сексуальным аппетитом сестра превосходит даже японских нэко, между прочим, ужасно похотливых созданий. Что насчёт «симпатяги»… Я беззастенчиво приближаюсь к парню, на ходу всматриваясь в его недовольное лицо. Хм, а ведь сестрица права. На вид туристу не больше двадцати пяти. Тёмные, немного вьющиеся волосы средней длины, правильные черты лица с тонкими скулами, открытый взгляд синих глаз, обрамленных неприлично длинными для парня ресницами, вежливая, но немного натянутая улыбка на тонких губах. Милашка. Правда, мозгов ему при рождении не доложили немножко. Что тут поделать. Все мы не без изъяна. — Хей, девчонки, — окликает турист и, чуть помявшись, просит: — Мне бы это… как-то выбраться отсюда. Я, кажется, заблудился, когда от неё, — кивает на Денизу, — убегал. И тут мне в голову приходит гениальная мысль. Я протягиваю ему руку, стараясь улыбаться как можно более дружелюбно. — Не думал же ты, что мы бросим тебя один на один со страшными волками? Как насчёт где-нибудь перекусить? Заодно и познакомимся. Я почему-то уверена, что от последнего он откажется. Но у парня орешки оказались под стальной скорлупой, даром что человек, потому что ответом мне становится смело протянутая рука. — Ну кто же откажется от компании двух прекрасных дам, — искренне улыбается парень, уверенно отвечая на моё рукопожатие.