Первый день рождения в Берлине

Слэш
NC-17
Завершён
334
GretaMueller соавтор
Ross_13 бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
392 страницы, 50 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
334 Нравится 229 Отзывы 187 В сборник Скачать

I.3 Верёвка была дрянная, шершавая

Настройки текста
— …Восемь! Девть! Деть! — Макс бьёт так быстро, что не успевает считать. — Можно не вслух. Эй, — Вольфганг морщится, когда брат рассекает ему указательный палец у самого ногтя. — Воольф! Я из-за тебя сбился. Макс сердито откладывает нож и весь надувается. Вот вечно Вольфганг мешает! — Ты готов? Макс со вздохом шлёпает правую ладонь на стол, раздвигает пальцы пошире. — Давай. Вольфганг берёт нож и начинает быстро, с равномерным стуком вонзать его в столешницу, окружая руку брата блестящим едва видимым коконом. Движения сливаются, и лезвие мелькает как игла у швейной машинки. — Ничего себе ты ускорился, — восхищается Макс. — А с закрытыми глазами можешь? В этот момент Вольфганг будто бы невзначай колет его между средним и безымянным. — Больно! И всё, теперь моя очередь, — Макс хочет уже убрать руку. — Вольф? Тот с каменным лицом продолжает игру. Тёмные волосы прилипли ко лбу, губы сжаты. Макс ёжится. Он знает, что брат не причинит ему вреда. Ну, чтобы прям серьёзного такого. Наверно.

***

Вольфганг всегда любил испытывать пределы возможностей, своих и его. Сколько раз в детстве они забирались в старые дома, ветхие настолько, что готовы были накрениться от движения ветра. «На втором этаже есть кое-что интересное. Но Макси же туда не полезет?..» И Макс туда лез. Интересное — это птичье гнездо с рыжеватыми пёстрыми яйцами, или странный дохлый зверёк, похожий на ласку и мышь одновременно. Это огромный жёлтый цветок в центре старого пруда и лежащая на рельсах серебряная монета. Не у каждого есть брат, да ещё такой замечательный — старший, но водится с тобой как с большим. Даёт послушать пластинки, учит играть на гитаре и может даже нарисовать твой портрет, только не очень похоже. А ещё он знает как по-научному зовут всех животных, и птиц, и растения, и камни, и ругается тоже красиво. Да и сам он красивый: высокий, с вьющимися чёрными волосами до плеч (Макс тоже обязательно отрастит, когда мама позволит не стричься, и даже длиннее). В общем, первоклассный брат. Ради такого хотелось быть смелым. И Макс бесстрашно спускался в подвал, без свечи и фонарика. И почти не удивлялся, когда люк захлопывался, а Вольфганг, сев сверху, с чувством начинал рассказывать: раньше в этом доме жил один душегуб. У него было девять жён, и их кости до сих зарыты под полом… И он прыгал с огромных камней, и из окон, и с вышки на стопу брезентовых матов. Прыгал — так на задних лапах скачут порою собаки, желая заслужить угощение. Стискивал зубы, загонял слёзы обратно в глаза и не плакал, чтобы брат мог им гордиться. В то последнее счастливое лето Макс часто слышал по утрам звук мотора. Невидимый в сумерках, мотоцикл останавливался где-то у соседского гаража. Вольфганг выскальзывал из комнаты, и возвращался только к вечеру, весёлый и загоревший. А потом однажды опять стало тихо, навсегда, и Вольфганг днями лежал, отвернувшись к стене, и молчал. Макс осторожно залезал к нему и пытался обнять, как в детстве, утыкался носом в затылок, теперь коротко стриженый. Иногда Вольфганг приходил в себя и со злобой спихивал его на пол. Он не плакал. Макс, впрочем, тоже. Кажется, Вольфганг так и не поверил в него. Он не ждал, что Макс поднимется на второй этаж, — вернувшись за оставленным в прихожей сачком и повинуясь недоброму чувству, тот взлетел по лестнице в их с братом комнату. Чтобы увидеть, как Вольфганг спрыгивает с табурета. Крюк для люстры не выдержал веса двух тел. Верёвка была дрянная, шершавая, и лишь едва затянулась — Вольфганг даже смог сам её снять. Они лежали на полу в куче выломанной штукатурки, все в пыли и извести, и смеялись как два идиота. Но тут с улицы стали сигналить. Задыхаясь от боли в подвернутой ноге, Макс сумел доскакать до окна и крикнуть родителям, ждавшим в раскалённой машине: «Я сейчас! Только возьму кое-что». И обхватив брата руками за шею, поцеловал и зашептал прямо в губы: «Пожалуйста, не делай так больше. Я же тебя очень…» Вольфганг был маловерным. Полгода спустя, в другом доме, уже в другом городе — он сделал это снова. Родители чуть ослабили надзор и вдвоём уехали в гости. Макс вернулся из школы пораньше — всех отпустили по случаю сочельника, — и обнаружил брата бледным, дрожащим, почти без сознания в ванне с алой водой. Впоследствии он много думал, что не так уж Вольфганг и не рассчитал — наоборот, рассчитал всё до минуты. Ванну отмывал Макс. Ещё одно подтверждение братской любви. Потом он сам развлекался подобным образом: слегка надрезал артерию на запястье и водил рукой под водой, создавая причудливые узоры. Вскоре голова начинала кружиться — вряд ли от кровопотери, больше от осознания, что именно он делает. Однажды Макс забыл запереться, — Вольфганг толкнул дверь и замер на пороге. Не смущённый, скорее заинтересованный. Под его требовательным взглядом Макс потянулся к бритве и разрезал уже по-настоящему. Потом он трясся, завёрнутый в махровый халат, а брат отпаивал его припасённым с Рождества красным вином. И разрешил остаться в своей постели, потому что там теплее и всё равно уже заляпано кровью. И ночью больше не перекладывал его как кота, если Макс в полусне забирался погреть озябшие ноги. — Давай, — Вольфганг кивал и откидывался на сидение. А если Макс мешкал, больно надавливал своей ногой поверх его — жал на газ, и машина неслась к стенке старого земляного вала. Мягкий удар — и ремень врезался в грудь, а в легких с тихим хлопком что-то рвалось. — И вот хоть бы раз вырулил, — с непонятным чувством усмехался Вольфганг. Кажется, в его тоне было и одобрение. Макс думал, что погибнуть вдвоём в этой машине — просто идеальный конец. Ещё желательно обгореть, чтобы родители не знали, кто где, и равно плакали над каждым из трупов. Но земляной вал раз за разом мягко вставал на пути, и Максу казалось, они бьются в стенку могилы. Надо было лучше проверять, точно ли заперта дверь. Мать не разговаривала с ними уже неделю. Братья ели на пустой кухне, потом сами мыли посуду. Иногда настигала лень, и они часами играли с ножом, вгоняя его в старую столешницу. Когда Вольфганг уезжал, Макс не пошёл на автовокзал. Он запер дверь комнаты, залез в постель брата и долго лежал, спрятав голову под подушку. Потом взялся за нож.

***

— Вольф? Тот продолжает, как автомат, равномерно отбивать расстояние в несколько сантиметров. Макс усмехается и, повернув руку, быстро хватает нож за узкое лезвие. Мгновение братья смотрят друг на друга. Потом Вольфганг широко, одобрительно улыбается: — Ну что, победил. Сегодня ты сверху.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.