Макс сидит на ковре, подтянув колени к груди, и разглядывает свою левую руку. Рассеянно поддевает ногтем корку очередного пореза и так же рассеянно отправляет в рот. Он колеблется — и уже начинает было говорить, но каждый раз осекается.
Йоргу тоже многое нужно сказать. Только есть подозрение, что Макс после этого заедет ему локтем в глаз и убежит, хлопнув дверью.
Наконец, Макс решается. Он глубоко вдыхает и спрашивает:
— Кто сильнее — Родан или Годзилла?
— Прости?
— По большому счёту. По-гамбургски! Родан, ну. И Годзилла.
— Эээ… у них разные способности. Даже слишком.
— Ёо-орг! — Макс тянется по-кошачьи и толкает его лбом в плечо. — Ты же знаешь!
— Сложно сказать. Это как ворона и… кошка. Рост одинаковый, но Родан в полтора раза легче, зато…
— Тогда, значит, Годзилла, — решает Макс и плюхается на живот.
Ответ про Родана он записывает в специальный зелёный блокнот. Как и многое другое. Максу интересно всё: где и сколько годзиллы живут, чем питаются и болеют, как общаются и мыслят. Йоргу даже неловко. Будто они собрались ребенка заводить. Ну, или очень породистого кота.
За последнюю неделю они порядком продвинулись в годзилловедении и дошли уже до «Монстра Зеро». Днём, пока не вернутся родители, Йорг включал заезженные кассеты с фильмами «Тохо», которые знал наизусть, до последней реплики из массовки. И Макс с детским восхищением смотрел на битвы мутантов, лёжа на диване в гостиной, килограммами пожирая шпинат и используя ногу Йорга вместо подушки. На штанах после этого оставались пятна зеленой слюны.
На четвертый день — это был как раз «Годзилла против Мотры», — Йорг осмелел настолько, что запустил растёкшемуся по нему Максу руку в волосы. Впервые днём, при свете и натрезво. Чуть отодвинул с лица и заправил за ухо светлую прядь — хотя больше хотелось намотать на кулак. Или погладить. Йорг погладил — эту бедную больную голову, провёл ото лба до затылка. И ещё раз. Было странно приятно трогать его волосы, пропускать между пальцев, снова приглаживать…
— Кого найдешь — все твои, — щедро пообещал Макс и потёрся щекой о джинсу. Йорг был не голодный, и руку убрал.
А сейчас они лежат рядом на ковре в его комнате. Вокруг — ворох рисунков, альбомы с вырезками и фигурки. И много банановой кожуры. Макс умял уже целую связку и теперь опустошает коробку зефира. Главное, чтобы сегодня он ничего не испугался. Родители, всё-таки, дома.
Макс с восторгом рассматривает анатомическую схему Годзиллы в разрезе: ведёт пальцем по изогнутому пищеводу, щекочет гортань. Чистая детская радость.
— Хы, какая… А откуда она пламенем пыхает?
— Там не пламя, а атомное дыхание. Видишь, у неё два желудка… У него.
— Ага. Как у Арнольда, — прыскает Макс.
— Кстати, куда он пропал? Не вижу нигде.
— Он готовится. К поступлению. Биологию учит.
— Круто, — Йорг качает головой. — Ну что, удачи ему.
Макс тонко улыбается и тянется за очередной зефиркой.
— Так вот, один желудок для овощей, древесины…
Макс ржёт и начинает изображать какое-то оральное изнасилование — страшно хрипит и суёт себе в рот невидимую пальму.
— Люблю эту сцену. В общем, обычной пищи. А другой…
— Для ядерного топлива!
— Точно. Хотя он может питаться и радиацией как излучением, конденсируя энергию в гребне. А потом стреляет изо рта…
Макс задумывается на секунду, но мудро решает не имитировать.
— Так он способен даже летать. Но только спиной вперед.
— Кайф, — щурится Макс.
Он заталкивает в рот зефир и приваливается к боку Йорга.
— Ты горяфий. Фнова болееф?
— О! К слову, проблема всех больших организмов — перегрев, — с воодушевлением начинает Йорг. — Теоретически, даже динозавры не могли быть больше сорока тонн…
Макс закидывает на него ногу. Костлявое колено больно давит на поясницу.
— …потому что, по данным исследований, температура в таком случае должна превышать… сорок градусов… — Йорг рассеянно перебирает листы.
Макс ложится на него сверху, устраивает подбородок на плече. Наверно, так лучше видно.
— Плюс проблемы с давлением, дыханием, кровоснабжением мозга…
В этот момент отец в гостиной раскатисто чихает и, судя по звуку, роняет на пол тарелку.
— У нас будет маленькая годзилка. Как мини-пиг, — шепчет Макс Йоргу на ухо и обнимает за плечи.
Йорг смеётся и пытается завести руку за спину, чтобы взъерошить Максу волосы, но попадает только на выступающий как гребень рептилии хребет. Вдруг Макс ловит его руку и мягко заламывает.
Йорг замирает — не сказать «застывает», потому что сердце мгновенно заходится, а температура подскакивает, наверно, до всех сорока… Но тут за дверью раздаётся шарканье, потом стук. Макс мгновенно скатывается на ковёр и утыкается носом в блокнот. Йорг встаёт с пола.
— Да, пап?
Отец неодобрительно оглядывает разложенные рисунки. «Я в твоём возрасте уже зарабатывал, а не в драконов игрался», — словно говорит он, брезгливо уставившись на скелет Кинг-Гидоры.
— Сгоняй в магазин, у нас хлеб кончился.
— Хорошо, — сегодня Йорг отзывается с особой покладистостью.
— И смотри, что в подъезде было, — отец потрясает пачкой жёлтых бумажек. — Я уж думал, это тебе персонально, а оказывается, всем напихали. Ещё и сверху лежало…
— Здрасьте, — Макс грациозно перешагивает банановую шкурку. — А что это?
— Привет, хаос-анархия, — усмехается отец. — Вот, чтобы вас там не было.
— А что…
— Йорг тебе объяснит.
— Ага.
— И давай-ка по-быстрому. Заодно по пути это выкинешь.
Отец вручает пачку Йоргу и уходит, качая головой.
— Мм, я даже знаю, кто печатал, — протягивает Макс и гладит большим пальцем картинку с дистрофичным юношей на фоне мрачного неба. — Пойдём раздадим?..
Йорг перечитывает: CSD, первое мая, Ораниенштрассе. Наверно, можно будет хорошо поснимать. А накануне, тридцатого, он уже договорился снимать для «Сойлента»…
— Капитан, у нас иссякли запасы зефира. Йо-ож! Приём. Йо-оож!
— А, давай, — Йорг заправляет выбившуюся футболку с KISS под ремень и подтягивает джинсы, не замечая в глазах Макса эстетического страдания.
— Мы быстро, — машет он родителям, проходя мимо гостиной.
— И купи ещё молока! — кричит мать вдогонку.
Йорг согласно мычит и осторожно открывает дверь — временами ручка снова вываливается, как бы он ни чинил. Магия, мистика, чудо. У Макса определенно золотые руки.
Улица встречает их шумом и птичьим щебетом. Апрель — даже в городе апрель, и откуда-то с запада тёплый ветер доносит аромат трав. И пыльцу, — улыбается Йорг и трёт зачесавшийся нос.
— Вот точно о покойниках думаешь. Лицо счастливое, — Макс подлезает сбоку и смотрит критически. — Или о ебле.
— Бинго, — хмыкает Йорг.
— Ты хотел сказать «комбо»? — ржёт Макс. — Берите, особые скидки, — он вручает паре пожилых англичанок сразу дюжину жёлтых листков. — Вот коровы.
Йорг вздыхает. Всё лучше, чем резать себя напоказ. Чего бы Макс ни добивался, заливая кровью их ванную… и коврик… и сиденье для унитаза, — он точно этого не добьётся.
— Приходите на наш вечер песни, — улыбается Макс, пихая в руки прохожим листки. — Всем мужчинам свитер в подарок!
В прошлую субботу Йорг говорил с ней. Извинился за тот случай, когда не сдержался и сделал больно. Она всё поняла и простила — или сделала вид. Она вообще была грустной и как будто увядшей, зябко куталась в цветастый халат. «Не приходи пока». «В смысле, в следующий раз?» — вздрогнул Йорг. «В смысле, хотя бы до мая. Мне надо подумать».
Одна неделя прошла, две осталось. Йорг обещал себе: он утолит все её некрофильские прихоти, будет самым покладистым трупом в Берлине, научится вообще не дышать. Только бы это был не залёт, только бы… Йорг немного скрасил себе ожидание, выискивая в медицинском справочнике симптомы разнообразной венеры. Себе диагноза не подобрал, зато нашел массу идей для раскрашивания муляжей. Теперь гипсового Макса ждали твёрдый шанкр и саркома Капоши.
Вдруг что-то мягкое трогает ногу. Йорг опускает взгляд — чёрный взъерошенный котик бежит рядом и то и дело трётся боком ему о лодыжку.
— Эй. Кис-кис.
Котик задирает умильную мордочку и смотрит изумрудными глазами.
— Прости, у нас ничего нет.
— Мяв? — котик словно знает, за чем они идут.
— Мяв, — Йорг наклоняется, чтобы почесать его за ушком, но котик игриво уворачивается и бежит прочь, на другую сторону улицы.
— Всё, — Макс утирает со лба пот. — Осталась последняя.
— Ну, круто.
— Так это тебе. Ты ведь пойдёшь со мной?
— Я не знаю. Посмотрим.
Макс делает грустную физиономию и протягивает:
— Йо-орг! Ну пожалуйста.
— Лучше Дирку отдай.
— Он и так знает, бгг.
Друзья ухмыляются. Эта тема никогда не перестанет радовать.
В продуктовой лавке Йорг покупает хлеб, бутылку молока и йогурт. Пока хозяин, грузный турок, выискивает в холодильнике для Йорга банановый и обязательно в баночке с пластмассовой крышкой, Макс тырит на кассе две шоколадки и сигареты. Потом, правда, под укоризненным взглядом Йорга одну шоколадку возвращает.
— Спасибо! Заходите ещё!
— Вам спасибо, — улыбается Йорг, зажимая подмышкой бумажный пакет. Хозяин хороший мужик, он всегда продавал им бухло, а однажды даже угостил каким-то блюдом из сахара в сахаре.
На улице Йорг снимает крышку и отдаёт йогурт Максу:
— Держи,
— Он сладкий и там жира много.
— Ну так ты держи, а не ешь, — Йорг садится на корточки, открывает бутылку с молоком. — Кис-кис-кис.
С другой стороны улицы сверкают зелёные глаза. «Мяв?»
Йорг цокает языком и наливает молоко в крышечку.
— Кс-кс.
Котик, задрав хвост, бежит к ним через опустевшую дорогу.
— И какой же ты добрый, — вздыхает Макс, набирая йогурт на шоколадку.
Внезапно из-за угла выруливает машина полиции. Она несётся — на вызов? — сирена, впрочем, молчит, и Йорг не сразу понимает. А котик не понимает вообще.
Он застывает в центре улицы — так, что левое колесо приходится ровно посередине спины. Он даже не кричит. Его наматывает и тащит, а потом то, что осталось, чёрной ветошью прилипает к асфальту. Громко ахает проходившая мимо старушка. Машина, рыча и сверкая, несётся дальше.
— Вот дерьмо, — шипит Макс сквозь зубы.
Там, где секунду назад был милый котик, теперь длинная красная лужа, а в ней — бесформенный чёрный комок.
Йорг медленно подходит к краю тротуара. В руке он всё ещё держит зачем-то крышку с молоком.
— Ёжик, ты понял? — вдруг кричит Макс. — Это он. Это наш шанс!
Он отшвыривает йогурт и вприпрыжку бежит к размозжённому трупу. Секунду буксует, думая, чем прихватить — а потом плюёт на всё и начинает голыми руками отрывать его от асфальта.
— Макс, ты чего?
— Помогай!
— Эй, — Йорг наконец ставит крышечку на землю. — Не надо…
— Помогай давай! — орёт Макс, загребая ладонями раздавленные кишки. — Где пакет, ну?!
Йорг подходит ближе. Пол-головы на удивление сохранилось, и зелёный глаз смотрит грустно и чуть удивлённо.
— Ебать он на Дирка похож, — ржёт Макс, складывая из шкуры подобие узелка. — Лицо очень сложное.
Йорг перехватывает молоко и хлеб подмышку, и протягивает Максу пакет. Тот загружает добычу — как раз до верха, ничего не торчит.
— Спасибки. Ну что, пошли делать котзиллу? — задорно улыбается Макс и вытирает кровавую ладонь о футболку Йорга. — Кстати, как мы его назовём?..
Йорг готов прикрикнуть уже, чтобы выбросил эту дрянь в ближайшую мусорку, — но тут им сигналит машина, к счастью, не полицейская. Макс нехотя отходит с дороги. К груди он прижимает пакет, не замечая, как сквозь швы сочится и капает кровь.
— Да… пошли.
— Мы к тебе, правда? — Макс в каком-то опьянении смотрит то на Йорга, то на кота. — К тебе?
Йорг молчит. Родители вряд ли поймут. Но вокруг начинает уже собираться толпа.
— Ты согласен, да?..
— А может, лучше к брату его отнесёшь?
— Не, Вольф не любит, когда я к нему прихожу, — начинает откровенничать Макс. — Боится, наверно, что объесть могу. Или изнасиловать...
— Ясн.
— Ты… ты не рад? — вдруг выдыхает Макс. — Тебе что, не нравится?! — Голос дрожит, будто сейчас сорвётся на крик; челюсти скачут, и губы уже все в крови.
— Нет, — твёрдо говорит Йорг. — Такое — нет.
Макс хлопает себя по колену и смеётся, истерически громко:
— Господи, Ёжик!.. Я-то думал, ты
настоящий. А ты как они, — он обводит рукой зевак. — Вот я идио-от…
— Пойдём! — рявкает Йорг.
— …и тебя легко взять на слабо, — добавляет Макс.
Он мгновенно успокаивается и трусит вслед за рассерженным Йоргом, игнорируя все любопытные взгляды. Иногда он опускает лицо в пакет и трётся кончиком носа о рваное ухо:
— Потерпи. Ты будешь жить, Блэки. Ты будешь жить.
***
Йорг заглядывает в гостиную — вывисая в дверь ровно настолько, чтобы не было видно кровь на футболке:
— Пап, мам, я на кухне поставлю.
— Ага, — кивает отец, не отрываясь от экрана.
— Спасибо, милый! — машет мать. — Если хочешь, покушай там…
— Ну что? — глаза Макса горят. — Куда его?
— В ванну, конечно.
Макс перехватывает размокший пакет половчее и на цыпочках (насколько позволяют кеды) пробегает в ванную. Йорг проходит следом и запирает дверь. Родители надежно заняты криминальной сводкой и не спохватятся ещё с полчаса.
— Ты не принёс… А где всё? — богатая мимика Макса рисует скребки, крючья, пилы — или хотя бы бюджетные аналоги. Даже кот, разложенный на дне ванны, смотрит вопросительно своим единственным глазом.
— Что тебе нужно? — раздельно произносит Йорг — и речь явно не об арсенале таксидермиста.
Макс улыбается. Он понимает вопрос.
Йорг садится на край ванны, уперев ноги в стену — колени почему-то дрожат. Макс, помедлив, опускается рядом.
Тихо капает кран, из кухни доносится бой часов — пять. Сладковато пахнет кот.
— Я не знаю, — наконец, говорит Макс. — Забыл уже.
— Поэтому ты делаешь, ну, все эти вещи? — Йорг трогает его запястье, задерживает палец на шрамах.
— Началось! — Макс, всхрапнув, вскакивает на ноги. — Это продолжение сеанса «О чём вы мечтаете, мои паучочки»? Опять в душу лезешь…
— Хватит! — орёт Йорг и бьёт по бортику кулаком.
В глазах Макса загорается подобие интереса. До чего дошло — плюшевый мишка в ярости!
— Очень больно?
— Нет, — Йорг потирает гудящую руку. — Так чего ты дуришь? Глисты в голову ударили?
— Ха-ха, — Макс закатывает глаза. — Не смешно.
— Ты можешь словами сказать?
— Бла-бла-бла...
— Что — тебе — нужно? Зачем ты — так?
— Просто я тебя ненавижу, — признаётся вдруг Макс и шипит со сведённым в улыбке лицом: — Ты мне омерзителен. В тебе столько мяса… ты как маленький слоник…
— Чего, блядь?..
— Племенной бычок. Таких приятно помучить. Очень мило страдаешь. Я думал, ты раньше сломаешься.
Йорг хотел бы заметить, что морально закончился уже очень давно — может, в первый день их знакомства, благо повод был, — но Макс продолжает говорить, неудержимо и зло:
— Всё в тебе ненавижу. И какой ты радостный, и здоровый, и как все тебя любят… И брови твои белёсые, и штаны до самых подмышек…
Йорг не выдерживает и смеётся:
— Это ты ещё сандалии с носками не видел.
— Всё, Ёжик, всё! И футболки твои, и что пахнешь своей престарелой пиздой…
В следующую секунду Макс валится на пол, прижав руки к ушибленному животу.
— Никогда не говори про неё так. Понятно? — Йорг потирает во второй раз за сегодня отбитый кулак.
Макс хрипит и, пошатываясь, встаёт на ноги. Выдувает кровавый пузырь:
— Мне пора, — с трудом отпирает и вываливается в коридор.
Йорг идёт следом. Надо что-то сказать — но не хочется. Макс воюет с выпавшей ручкой.
— Дай, — Йорг пытается забрать её, чтобы вставить на место, и случайно касается руки Макса. Тот вздрагивает, будто от чего-то нечистого. И тогда Йоргу сносит крышу уже окончательно.
Коротко зарычав, он притискивает Макса к стене. Макс дерётся как кот — очень ловкий и агрессивный кот, он извивается и норовит оцарапать, но Йорг быстро перехватывает его запястья одной рукой, а коленом раздвигает ноги.
— Отпусти! — шипит Макс, но пусть, это же всё для виду. Йорг прижимает его плотнее, стискивает поднятые руки — до хруста тонких, куриных каких-то костей.
— Отошёл, — вдруг тихо, но зло говорит Макс. — А ну отошёл от меня.
Йорг улыбается и впервые с наслаждением делает по-своему. Наоборот. Не как хотел Макс.
Хотя что-то в глубине души подсказывает — как раз этого он и хотел.
Йорг целует его. Макс мотает головой, и зубы бьются о зубы, но Йорг берёт его за горло, слегка нажимает под челюстью, и Макс послушно открывает рот. Четверть минуты в ожидании кислорода делает его гораздо сговорчивей. Поцелуй выходит со вкусом йогурта — и крови из прокушенной губы.
В гостиной некстати наступает тишина. Но Йоргу уже неважно. Макс извивается, рискуя быть задушенным, и это заводит — та тоже извивалась, прежде чем её выебли лицом в пол.
— Всё равно… — Макс запрокидывает голову и смеётся: — Ты… не настоящий…
И тогда Йорг толкает его на тумбу у входа. Макс глухо ойкает, ударившись о стену, — наверняка что-нибудь повредил, но Йорг, не дав опомниться, разводит ему ноги и подтягивает к себе под колени.
Из гостиной слышны шаркающие шаги. Йорг рычит и три раза толкается резкими рывками — как если бы заправил по-настоящему. Внутри поднимается светлая, чистая радость — словно в те моменты, когда он в очередной раз убивал Дирка очередным хитрым способом.
— Вы чего это? — раздаётся за спиной хриплый голос отца.
Йорг машинально останавливается — и Максу хватает этой доли секунды. Он бьёт одновременно локтем по горлу и ногой в пах, Йорг, скорчившись, падает на пол, а Макс кидается к дверям. Сунув два пальца в отверстие от ручки, отпирает и быстрым шагом начинает спускаться по лестнице.
— С чего драка? — интересуется отец.
— Он оскорбил мою девушку, — цедит Йорг сквозь сжатые зубы. Судя по ощущениям, у него разрыв трахеи. И перелом члена.
— Аа, — усмехается отец. — Это бывает.
Его лицо озаряется некой гордостью. Значит, девушка всё-таки есть.
— Что случилось? — возникает в дверях мать. — Ёжик!
— Парни подрались.
— Да как же так? Отчего это? Ёжинька, вы ведь так хорошо с ним дружили!
— Тихо, женщина. Пусть лучше дерётся, чем вырастет киселём.
«Пожалуйста, замолчите», — скулит Йорг про себя. Кажется, весь мир пульсирует в такт отбитому. Теперь он точно больше никого не изнасилует. Блядь, как больно-то…
— Ну, вставай. Вдруг снова придёт. А ты ему ещё наваляешь, ха! — мотивирует отец и возвращается в гостиную. Мать, поохав, следует за ним.
Йорг лежит ещё минут пять. Постепенно боль утихает. Особенно если не сводить близко ноги. В ванной он надевает перчатки и складывает остатки кота в бумажный пакет — тот совсем размок, так что приходится засунуть ещё в полиэтиленовый, из супермаркета. На дне прилип ярлычок от бананов.
***
Йорг как раз заканчивает оттирать с пола кровь, когда в дверь звонят. Он сразу выходит с котом.
Макс молчит и смотрит угрюмо. На горле темнеет след пятерни.
— Ты забыл, — Йорг протягивает пакет.
Макс молча берёт его и уходит, оставляя на ступенях тонкую цепочку кровавых капель. Да, папа определённо будет рад.
