Первый день рождения в Берлине

— Что? — Йорг хмурится — наверно, ослышался. — Арнольд… мёртв, — повторяет Макс и вдруг валится в подушку лицом: — Это я виноват! Из-за меня всё… Йорг стоит, не зная, что делать. Комната тонет в грозовых сумерках, и ветер шумит за окном — словно огромные крылья бьются в стекло. — Зачем я… болтал… тогда на горе? Зачем… он поверил? Зачем… — Макс закрывает голову локтями. — Вот заче-ем? Ведь я же шутил. Астарот, блядь… Азот… — Слушай… — Йорг садится на кровать и трогает его за плечо. — Ты уверен? — Да! — стонет Макс. — Когда я вошёл, он уже… лежал. А та тварь… набросилась на меня… Там было не заперто. Он никогда ведь не запирал… Йорг машинально сжимает ладонь: — Ты говоришь, «тварь»? В смысле… — Родан! Или Радон… «Ну вот, здорово, уже глюки пошли. Чтоб не только у меня». — На тебя напал Арнольд? — Нет же! Существо! — Макс поднимает лицо и смотрит обиженно. — Он его сделал. Понимаешь? Из вороны и зонтиков. Потому что очень хотел своего, ну… Темпельхофа. А оно его съело. У Йорга в ушах начинает стучать. — Так. То есть что… — Ты не веришь! — кричит Макс и порывается встать. — Ты… Ты!.. Йорг хватает его за плечи и притягивает к себе, — как во сне, но живого. Макс мигом оплетает шею руками, виснет утопшей русалкой и торопливо шепчет в висок: — Пожалуйста, верь… Эта штука как птеродактиль из дерьма и металла. Что вместо сердца — не знаю. Наверно, ничего хорошего. Она же ему кишки выпустила. И ударила меня клювом, смотри! — Макс пытается снять джинсовку и охает от боли. — Стальным! — Тихо, — Йорг удерживает его. — А потом? — А потом она улетела. Знаешь, разбила окно и… — Макс показывает рукой мощный взмах. — Я звонил в полицию, из автомата, но они мне не верили! «Не удивительно». — И тогда я скорее к тебе… Потому что… — Макс осекается. — Потому что подумал, ты можешь помочь. Только ты. Йорг улыбается: — Я же опытный у нас по кайдзю. — Да! Именно! — Ложись, — он мягко укладывает Макса на спину. — Не волнуйся. Сейчас посмотрим, кто там тебя укусил. Обезбол надо? — Не, — Макс смешно мотает головой. — Меня уже не берёт. Хотя… метадон есть? — Вчера весь выпил с чаем. — Знал, что торчишь… Ты куда? — испуганно выдыхает Макс, стоит лишь Йоргу встать с кровати. — Перекись возьму. И руки помою. — А, — по лицу Макса пробегает тень уже другого страха. В ванной Йорг умывается ледяной водой и до красноты растирает с мылом ладони. Хочется смеяться. Это нервное. А ещё — от радости. Главное, что Макс жив. Об остальном пока лучше не думать. Вздохнув, Йорг берёт из аптечки коричневый пузырёк и ком ваты. И перекладывает опасную бритву подальше за банку таблеток от витилиго. — Пожалуйста… — Макс заходится кашлем. — Можно окно… Йорг всё понимает и задёргивает штору. Какие-то чёрные птицы мечутся по кругу в грозовом небе. Тревожно. Он включает лампу на тумбочке, и комнату заливает жёлтым уютным светом. В этот момент Макс кашляет особенно громко и яростно. Харкает в ладонь — и замирает. — Чёрт, что это...— он разглядывает какой-то обмылочек. — Я такого не ел. Йорг молча протягивает ему бумажную салфетку. Ощутимо пахнет ментолом. Макс дышит быстро, поверхностно. Только бы не прободение лёгкого… Йорг осторожно помогает ему высвободить из куртки левую руку. Футболка с гербом Вольфсбурга уже вся багровая, тяжёлая от крови — липнет к телу, и Йорг раздирает её по шву. Вот и конец ей пришёл. — Жаль. Думал, меня в ней похоронят. — Макс сжимает зубы: — Ащ, чщёрт. Выше сердца у него глубокий порез — да настоящая рана, и она всё ещё кровоточит. Треугольная в сечении — края не сходятся, куска мяса просто не хватает. Йорг зачарованно тянется, но тут же отдёргивает пальцы. — Тебе к врачу надо. Чтобы промыли, зашили… — Никаких врачей. Не-не-не, — Макс отползает к изголовью и опять глухо кашляет. — Задержи дыхание. — Что?.. — Не дыши. Макс послушно замирает и смотрит по-детски напуганно. Слышно, как за окнами вдалеке гремит и грохочет. — Теперь можно, — Йорг утирает со лба пот. — Рана не пузырилась. Лёгкое не задето. — Ну тогда тем более не надо к врачу. — Макс! Ребёнком не будь. — Йорг берёт его за руку. — Заражение. Столбняк. Ну? — Да пошёл ты! У меня есть прививка! — Макс гневно сверкает глазами. — Не пойду. Чтобы они вены мои попалили? Мне и так сказали в прошлый раз, типа, ещё придёшь — мы тебя в другую больницу сдадим… Думали, я суициднуться хотел… — А ты не хотел? — Нет! Это тупо — вскрываться. Говнина манипуляторская. Вее! Скука. Мерзость! — Макс закатывает глаза. — А зачем ты тогда?.. — Йорг гладит его ребристое от шрамов запястье. На ощупь напоминает кольчатого червя. — Ну, прикольно, — после недолгой паузы хмыкает Макс и дёргает здоровым плечом. — Бодрит. Когда боль. И где там твоя перекись? Хочешь, чтобы я кровью истёк?.. — Сейчас будет больно, — предупреждает Йорг и смачивает вату из пузырька. Когда он обводит рану тампоном, кровь с шипением сворачивается. Макс не стонет, — молчит, и ни звука, — но так вцепляется в простынь, что ткань трещит. — Потерпи, — Йорг ловит его руку и сжимает ладонь. — Держись за меня. И Макс стискивает уже его пальцы. Йорг водит кругами, смывая кровь и обрабатывая порезы помельче. Три на животе идут параллельно — как будто «Родан» не только ударил клювом, но и полоснул когтями. Куски ваты буреют один за другим. — Ну вот, ты так осветлишь мне всё, — ворчит Макс. — Надоело быть единственным альбиносом в городе, да, Ёжик? — Типа того. Ищу пару. — А девку твою застарелую перекись не берёт? Могу тогда посоветовать краску — хорошая, даже Никки смог… — Я не знаю, что с ней, — тихо говорит Йорг, и Макс вдруг унимается. Наконец, все порезы прижжены, а бледная и без того кожа посветлела до прозрачности. Вдруг Макс просит: — А полей прям туда. Шоб в дыру. — Нельзя. Так не делают. — Сделай. Ёжик! Столбняк. Дезинфекция, ну! Вот точно он его на помойке нашёл. Йорг начинает было: «Кого…» — но тут же вспоминает легенду и послушно капает перекись в рану. Это даже по-своему приятно. Но не так как мучить Дирка. По-другому, очень интимно. Как будто он теперь Максу ближе чем кожа. А вот если бы рана была ещё больше… Йорг мотает головой. — Макс? Тот молчит и смотрит в потолок потемневшими от боли глазами. — Макс?.. — Ну, чего? — Кровь уже не идёт, — зачем-то говорит Йорг. — А. Тогда тем более нахуй врачей, — Макс с усилием садится. — Кстати, кто-то предлагал макароны?

***

Только высыпав полпачки рожков в закипевшую воду Йорг понимает, что всё это время ходил в заляпанной кровью пижаме. Максу-то он сразу дал чистую — вместе с новым постельным бельём, успокоительной годзиллой и книжкой про пытки в Камбодже. Йорг идёт в комнату. По пути поправляет швабру, подпирающую входную дверь. С улицы, из подъезда тянет сырым стылым воздухом. Брр! От одной мысли об этом дожде кости ломит. Макс лежит, укрытый до подбородка, и с интересом читает. Плюшевая годзилла устроилась рядом — из-под одеяла видны только лапки и зелёная голова. Видимо, так теплее. Иногда Макс выпрастывает тощую руку, берет годзиллу за лапку и они вместе переворачивают страницу. От перевязки он наотрез отказался: «Рана должна дышать! У меня всегда так заживают. Кто тут главный суецыд, ты или я?» Йорг открывает шкаф — и вдруг понимает, что надеть ему особенно нечего. Ну, если он не хочет вызвать эстетского негодования и анальных проклятий. Вся чистая одежда у него с логотипом любимой группы. Он рассеянно перегоняет футболки на вешалках влево, потом направо. Эта, потёртая — с его первого концерта. А другую, с Котом, он заказывал через фан-клуб. А вот эту турецкую косую подделку «КИССмет» ему в Гамбурге подарил Арнольд. Арнольд. Наконец, в углу шкафа на полке Йорг находит пёстрый комок. Его спортивная форма. Уже год, наверно, не надевал. С тех пор как… Йорг машинально разворачивает — жёлтые с чёрным штаны, кофта; красное это вообще флаг, как он здесь оказался?.. — Ой, а чего это? — с неподдельным любопытством тянет шею Макс. — Ты был типа рестлер? — Нет. Восточные. Тхэквондо. — Круто! — Макс садится в постели. — Не, реально. Ты никогда не рассказывал. Йорг поджимает губы. Было бы о чём. — А сделай что-нибудь по-тхэквондистски! — Прости, не могу. — Йо-орг! Почему?! — всё больше оживляется Макс. — Это типа секрет, да? Ваше тайное знание? — Нет. Но я дал клятву, что не буду использовать приёмы… — А, так вот почему ты турок тогда не отпиздил… Или против огнестрела нельзя? А какой у тебя пояс? — подпрыгивает Макс. Йорг, отяжелев от свалившихся вопросов, садится с ним рядом. — Жёлтый… и дело не в том. Просто не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. — А если это будет очень плохой человек, его можно? Если Вольфу выдать? А?.. — Однажды я уже убил. Больше не хочу. Макс замирает. А потом с искренним уважением протягивает: — Вот что… И как это было? — Быстро. Удар ногой в челюсть в прыжке с разворота, четырёхбалловый. — Вау, — Макс придвигается ближе. — И… — Я сломал ему шею. Дисквалификация, суд. Но там такое часто случалось. Не было месяца, чтобы кому-то… — Йорг не выдерживает и начинает идиотически ржать, — …кому-то не вырвали глаз… или… ох… Макс в недоумении смотрит на него, а потом осторожно уточняет: — То есть, ты всё это сейчас выдумал? — Да! — ржёт Йорг сквозь слёзы. — Дебил. Таким вообще-то не шутят. — Кто бы говорил, — огрызается Йорг. Макс мгновенно белеет от бешенства. — Значит, ты мне не веришь? — он криво усмехается. — Думаешь, я всё сочинил? — Я не знаю. — Йорг. Я… я видел его! — Макс срывается на крик. — Как тебя сейчас! Это правда!!! Он хочет ещё что-то сказать, но захлёбывается слезами и снова падает в подушку лицом. На этот раз Макс рыдает громко и отвратительно — с захлипом, как дети плачут, так и хочется вломить. Йорг сидит, опустив голову. Почему всё так сложно? Макс трясётся, и кровать немного дрожит. Наконец, Йорг собирается с силами и снимает пижаму. При этом всё время косится, чтобы Макс не подглядывал — но тот слишком занят собой и ему некогда палить чужие голые жопы. Синтетика неприятно липнет к голому телу — за последний год он вырос, и свободные раньше штаны теперь сидят в обтяг, как лосины. Пидорство какое-то. С кофтой та же беда. Вольфганг точно бы оценил. Может даже сделал бы модную коллекцию. В последний момент Йорг вспоминает про трусы и натягивает их поверх одежды — семейные, красные. Вопреки ожиданию, градус пидорства не понижается. Зато теперь он похож на супергероя-дебила. Вместо плаща Йорг накидывает призовой берлинский флаг, а на голову надевает маску Человека-паука — потому что она тоже красная, в тон трусам. — Макс, смотри. Тот поднимает затуманенный взгляд и шмыгает носом. — Ха! — Йорг принимает боевую стойку. — Хэ! — выбрасывает вперёд раскрытую ладонь. Макс мигом веселеет. — Ничего себе ты дикий. — Уэхэ! — Йорг бешено машет руками, изображая оборону от нунчаков. — Ты супер-железный… Нет! Эээ, капитан… Капитан Берлин! — на ходу сочиняет Макс. — Точно. Кэптен Бёлин, — пародирует он американский акцент и прыскает: — Спастл мира. Йорг смеётся и точным ударом ноги задвигает обратно на полку готовый выпасть томик Эдгара По. — Бля, ну у тебя и растяжка, — восхищается Макс. — А балетом ты не занимался? — Нет, — отвлекается Йорг — и зря, потому что второй раз фокус не удаётся. Промахнувшись мимо пластикового Кинг-Конга, он застревает ногой в стеллаже. Теряет равновесие и падает на спину — вместе со стеллажом. Книги, кассеты, фигурки валятся сверху, рассыпаются по ковру пёстрой кучей. — Ёжик! — кричит Макс, кидаясь на помощь. — Ты там как? Йорг бы ответил, что в порядке, только смех душит, и он позволяет Максу немного себя поспасать. Тот с ожесточением откидывает в сторону комиксы и пытается приподнять стеллаж. — Да ладно, Макс, всё нормально. — Правда?.. — Да, — Йорг выползает из-под завала. Макс тут же крепко обнимает его: — Напугал! — Прости, — Йорг стискивает его в ответ. — Чёрт, у тебя снова кровь. Я дебил. — И я. Пижаму испортил! Они нервно смеются. Вдруг Макс принюхивается: — Печеньками пахнет. — Странно, — Йорг стягивает маску. — Я не чувствую. — Ну, будто горит что-то. — Макароны! — в один голос восклицают они и несутся на кухню.

***

— Очень вкуфно, — повторяет в который раз Макс, выскребая кастрюлю. Йорг не уверен, что карамельно-коричневые угольки вообще можно есть, но раз Максу нравится — значит, можно. Они сидят друг напротив друга за кухонным столом. Дождь стучит равномерно-уютно, отделяя их от всего мира, и Йорг вздрагивает, вдруг вспомнив свой сон. Почему-то за него не стыдно. И сидеть в супер-пидорском трико — тоже. У Капитана Берлина крепкие нервы и тонкий эстетический вкус. — Можно мне ещё чутка? — Макс кивает на мясные консервы, и Йорг поспешно подвигает к нему банку с жизнерадостным белым бычком. — Да, конечно. Хоть всё. У нас ещё есть. — Спафибо, — Макс тут же набивает рот. — И горофек? — И горошек. Одну упаковку они уже прикончили. В основном, Макс. Йоргу радостно, что у друга такой аппетит, но он всё же замечает: — А я думал, ты, ну, на чёрном. Макс громко фыркает: — Ты про вены? Это брат всё. У него… идеи. Он закатывает рукав пижамы и осторожно тыкает вилкой в синяк. — Аа, болит, бля. Он мне капельницы ставит. С физраствором, с глюкозой. Если долго не ем. — Мгм, — Йорг сглатывает тошный ком. — Мы так типа пиздимся. — Ясно, — кивает Йорг — хотя чувствует, что никогда не поймёт специфику их отношений. — Наверно, он тебя ищет. — С чего бы? Я сказал, что буду у друга. Ну, когда пошёл… — Макс осекается. Повисает звенящая пауза, только шумит за окнами буря. — К Арнольду, — заканчивает Йорг. С минуту они молчат: Макс ожесточённо объедает со стенок тефлон, а Йорг помешивает кофе. — Надо сообщить ребятам, — наконец, выдавливает он. — Что сообщить? — Макс невинно-истерично поднимает брови. — Что ты сообщишь, ну? — А зачем ты вообще к нему пошёл? Макс невесело усмехается: — Чтобы он передал тебе кое-что. Но потом. Одну вещь. — Какую? — А ты не понял? Йорг мотает головой. — Сифилис, — произносит Макс страшным шёпотом и начинает глумливо ржать. Йорг тоже смеётся, и всё не важно в этот момент... Но вдруг с оглушительным раскатом грома что-то ударяет в стекло. — Это он, — Макс мигом вскакивает со стула. — Арнольд?.. — Нет же! Родан! — Ты опять… — начинает было Йорг, но тут со вторым ударом окно разбивается. Осколки летят на стол, в кофе, в тушёнку, и Йорг успевает увидеть что-то железно-блестящее. — Это за мной! Прости! Я не должен был… — Что… — но Макс уже несётся в прихожую. Секунду Йорг тупо пялится в пустую раму. Она окаймляет дивную картину: в грозовом берлинском небе, развернув широкие крылья, парит чёрно-стальной птеродактиль. Вдруг он издает хриплый крик и взмывает вверх. — Эээ, стой! — Йорг бежит следом за Максом. Запнувшись об упавшую швабру, выскакивает на площадку — и слышит, как удаляются торопливые шаги. Вверх по лестнице, ведущей на крышу.