Необходимое

На пятом ударе кожа на спине разъезжается под плетью, обнажая нервы и красное мясо мышц, и это однозначно самое болезненное и яркое ощущение, которое Хэнк испытывал в последнее время. Это именно то, что ему нужно. Он ждет шестого удара, а за ним еще десяток, чертову дюжину, сотню таких же, ждет, что под конец на его спине не останется живого места, только сетка кровавых полос. Шестого удара нет. — Коннор? — Хэнк поворачивает голову, насколько возможно, высматривая в идеальной полутьме знакомый силуэт. — Я хотел уточнить, помнишь ли ты стоп-слово. — Помню, — почти раздраженно бормочет Хэнк, — но мне оно не нужно. Все в порядке, правда, можешь продолжать. Не продолжает. Коннор обходит его, тщательно связанного, привязанного к крюку, свисающему с потолка. Орудия — обычной плети-однохвостовки средних размеров, — у него в руках нет. — Я не уверен, что стоит, — произносит Коннор. — Этот инструмент кажется мне слишком опасным для новичка. — Опасным? Здесь? — Хэнк не может сдержать ухмылки. — Здесь ты можешь даже расчленить меня и убить без каких-либо последствий для моего здоровья в реальной жизни — весь смысл виртуальной реальности. Мы ведь это уже обсуждали, помнишь? — Помню. Коннор, кажется, нисколько не проникся словами Хэнка и почти наверняка уже жалеет о том, что вообще согласился на эту авантюру. Чувство вины для Хэнка не в новинку. — Если ты передумал, мы можем остановиться. — Я пообещал, что помогу получить тебе то, что ты хочешь, Хэнк, — в голосе Коннора нет даже намека на нежность. Совсем на него не похоже. — И я продолжу. Ты ведь этого хочешь? Он кивает вместо ответа. Коннор возвращается обратно, замирает на мгновение, чтобы стереть большим пальцем каплю крови, стекающую по спине. Хэнк почему-то представляет, что Коннор пробует его кровь на вкус, анализируя состав, если, конечно, такая штука вообще здесь сработает. Шестой удар не заставляет себя ждать, кончик плети попадает точно между лопатками; Хэнк вцепляется пальцами в крюк, задыхаясь от переполняющей боли. Коннор больше не церемонится с ним, удары сыпятся один за другим, без передышки, без жалости, без разбору. Хэнк слышит крики, эхом разлетающиеся по комнате, и только потом до него доходит, что кричит он сам. Взмокшие волосы липнут к вискам и лбу, спина ощущается как одна большая рана, ноги не держат, разъезжаются по полу, руки выворачиваются из суставов, не в силах удерживать почти на весу его тело. Плеть падает на пол. — Ты этого хотел? — спрашивает Коннор. — Да, — хрипит он в ответ. Ладонь Коннора ложится ему на спину, заставляя вздрогнуть, снова обхватить крюк, выдохнуть сквозь зубы что-то нечленораздельное. — Я рад, — Хэнк ощущает себя ничтожным под его взглядом. Это знакомое чувство. — Прости. Прежде, чем Хэнк успевает спросить, за что именно Коннор просит прощения, как он вцепляется пальцами в край самой глубокой раны — от двадцатого удара? десятого? — и резко дергает на себя. Андроиды гораздо сильнее людей. Кожа рвется. Хэнк кричит и теряет сознание. *** Пока программа обрабатывает данные и безопасно отключает их обоих от сети, Коннор смотрит то на свисающий со спины Хэнка ошметок плоти, то на свои окровавленные ладони, пытаясь убедить себя, что это было необходимо. Только так Хэнк поймет, что нельзя победить боль другой болью. За это Коннор готов заплатить любую цену, он готов даже к тому, что Хэнк разорвет их отношения, возненавидит его, выставит за порог. Во всяком случае, Коннор думает, что готов.