Сон?

18 марта 1987 год 3:45 утра Я почувствовал нежный поцелуй в шею и проснулся. В ноздри ударил запах алкоголя, да такой, что я чуть не задохнулся. Лёгкий шепот: «Я люблю тебя, только мой». Пару лет назад… Чёрт, ну снова я влип в историю. Обрабатывая все синяки и ссадины на моем теле, он ворчал, что если ещё один раз он увидит тех тварей - переломает им все ноги. Довольно большой синяк на его костяшке говорил сам за себя. Опять он спас меня от ещё больших травм. Я не понимаю, почему меня так ненавидели, я ни с кем не конфликтовал, да и держался в стороне. Хотя я вру, всё я понимал, им нужен был мальчик для битья, и для этого прекрасно подходил я. В мои тринадцать я не понимал, почему дети такие жестокие: им доставляло радость, когда я корчился от боли. Возможно, я бы дал отпор, но я один, а их пятеро. Девочки противно хихикали – «какой беспомощный»; тянет блевать от них. Парни начинают яростней пинать меня, ведь я не издаю ни звука: их бесило это. Им нужны были мольбы и слёзы, чтобы я просил их прекратить и целовал обувь, но я этого не делаю. Я не горд, просто мои слабости - они только мои, и их никто не должен видеть. Пинки прекратились, а девочки завизжали и запросили остановить драку. Я убрал от лица руки, которыми пытался прикрыться от более страшных увечий. Меня подняли, и я посмотрел на брата. Он был зол. Я даже не взглянул на тех, потупив взгляд в землю. Приведя меня домой, он начал тщательно изучать мое тело на предмет травм. Его сосредоточенное лицо завораживало меня. Сколько бы он меня не защищал, столько же людей находилось, чтобы меня отпинать. Я любил его не как брата, не нужно говорить про детскую влюблённость. Я нёс этот груз через года, но сейчас пьяное «Только мой» отрезвило меня ото сна. Я повернулся к нему лицом, его глаза блестели в темноте, в них я читал любовь и желание. СТОП, ЧТО? Возможно, я ошибался, но он смотрел на меня не как на брата, а как на что-то большее. Мое радостное настроение так же быстро угасло, как и появилось. Он же просто пьян и перепутал меня с какой-нибудь из своих «дам» - в смысле глагола. Я отстранился от него, но пьяное тело притянуло меня обратно. «Чёрт, Глеб, иди сюда». Я ослышался, или это было моё имя? Я все ещё сопротивлялся, пока не почувствовал поцелуй в скулу. Это заставило меня замереть в его руках. Он продолжал целовать каждый миллиметр моей кожи, медленно и нежно. Я находился будто во сне. В скором времени его напор начал угасать, он лежал рядом со мной, уснул… *** Проснувшись утром, я не нашёл брата рядом. Я даже не проснулся, меня разбудил звонок, но я не хотел покидать такую мягкую и тёплую кровать. Не обнаружив брата, я подумал, что он уже ушёл. Звонить перестали, мама была на ночных дежурствах всю эту неделю. Немного поворочавшись в кровати, я встал, на часах было уже 7:52. Это значило, что мать придёт через полчаса. Пора было идти в «школу». Извините, но я полностью забил на учебу, некому было меня контролировать. Мама в больнице, брат в другом городе. Стоп, Вадик был вчера дома? Я отбросил эту мысль. Всё, успокойся, дурак, приснилось тебе, а ты и рад. Вещей-то его нет. Нет его и не было… М-да, десятый класс, а я так ничему и не научился. Ладно, посмотрим, что будет дальше. Я, как обычно, прохаживался по безлюдным местам города, покуривая одну за другой. Пора бы бросать это дело, пока ещё не поздно, хотя… Поздно уже. Я выдохнул клубок сизого дыма в небо. На секунду мне показалось, что оно начало кашлять и задыхаться. Улыбнувшись своим мыслям я побрел дальше. Дошёл, все-таки дошёл, добравшись до шестого этажа, дальше до одиннадцатого и наконец до шестнадцатого, я сел на край своего любимого места. Каждый раз, смотря вниз, я не испытывал страха. Как же я хотел взлететь! Кажется, можно шагнуть и дотронуться до того неба, которое я каждый день травил. Стонали облака оттого, что им вечно плыть по этому небу, завывал ветер, словно волк выл на свою возлюбленную Луну. Хотелось сидеть тут вечно, вечно на краю мира, только моего мира. Правда, в нем отсутствовала очень большая частичка, но я надеюсь, что в скором времени она вернётся домой. Я скучаю. Вынув из рюкзака тетрадь, я начал быстро писать всё, что приходило в голову. Слова превращались в строчки, строчки в стихи. Так тихо и шумно. Незаметно для себя я просидел там, пока не стало темнеть. Нужно было показаться дома, пока дойду, пройдёт достаточно времени. Закурив, я отгородил себя от мысли спуститься «побыстрее» и пошёл по лестнице. Я тихо открыл дверь, так же тихо снял обувь, но слух матери был чуток. Я прошёл на кухню на её зов. Её заплаканные глаза оставили много вопросов в моей душе. Она смахнула слёзы с ресниц, думая, незаметно для меня, и тепло и нежно обняла меня. Поцеловав меня в кудри, она предложила ужин. Я не понимал, что произошло, но спрашивать не стал, ведь знал: не расскажет. Скорее всего, это по работе. Я не хотел её оставлять, и провёл с ней весь вечер. Обычно Вадик всегда успокаивал всех, но его нет. Я наивно решил, что она отправится на работу, и проскользнул в свою комнату. Тихо, так тихо… Когда-то эту комнату заполняли радость и музыка. Теперь в ней живут моя печаль и темнота, которые тянут свои когтистые лапы к моей шее в надежде однажды сомкнуть их на ней. Взяв излюбленные книги, я углубился в мир рассказов. Незаметно для себя я уснул. Привет, Вадик. Я улыбнулся ему - он опять разбудил меня. Я обнял его - как же я скучал, я думал, что вчера это мне приснилось, но кажется, нет. Он обнял меня в ответ, его лицо было грустным. Да что сегодня за день, почему все грустят? Кто-нибудь умер? Я осмелел после вчерашней ночи и поцеловал его первым. Мое сердце затрепетало, как заячий хвост. Он улыбнулся краешком губ. Его руки нежно начали поглаживать меня. Я же в ответ только плотнее прижался к нему. Он кивком указал мне на кровать, мы плавно переместились в горизонтальное положение. Его руки блуждали по моему телу. Я порозовел, совершенно не зная что делать, я выгибался под его руками не желая упустить хоть мгновение, не желая упустить его тепло. Что-то меня потянуло и я стал избавлять его от одежды. Мои пальцы дрожали, но движения были точными, он усмехнулся, а я не желал упускать этот миг. Избавив от одежды уже меня, он начал целовать всё, до чего дотягивался, целовал моё лицо, мою шею, плечи, живот, бёдра. Я тихо лежал и не смел даже пошевелиться, чтобы не упустить всё это. Он действовал медленно, будто оттягивая момент. Я позволил ему всё. Всё, что было разрешено, всё, что было запретно… Лёжа в кровати, вжавшись в него, я рассказывал всё. Про то, как я по нему скучал, про то, как я его люблю, про всё, что происходило в моей жизни, пока его не было. Незаметно для себя я начал засыпать. «Малыш, я оставил тебе подарок на столе. Я люблю тебя, прощай,» — тихим шёпотом разносились его слова в моей голове. *** 20 марта 1987 Я проснулся от возни. Разве мама дома? Она плакала, я не понимал, что происходит. Когда я услышал её слова, мой мир обрушился. Весь день я проходил так, будто из меня вынули эмоции. В этот день я видел столько лиц, их слова ранили меня, они жалели маму. Я старался отвлечься, делать всё, только чтобы не думать. Будь сильным. Холодно, холодно для марта, будто во всем мире выключили радость и тепло, все ушли, остался только я. Я смотрел на эти улыбающиеся глаза, на эти губы, выбитые на холодном камне. Кажется, я сошел с ума, но касаясь кулона, что нашёл с утра, я понимал, что всё это были не просто сны. Я просидел там, пока не ушёл на своё место, на свою крышу. Как же хотелось улететь за тобой, но мама - она останется одна. 18 марта 1987 года в 3:45 утра ты навсегда ушёл из жизни своих друзей, из жизни матери, из моей жизни… Вадик, зачем ты оставил меня? Спасибо тебе за всё. За всю мою жизнь. За то, что ты всё же попрощался со мной. Я никогда тебя не забуду. Я люблю тебя, слышишь? Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!! Для тех, кому грустно Наше время. 2:55 - Алло? — Тишина в трубку. — Почему я так и не заблокировал твой номер? Ты время видел? Говори уже! Тихий шепот прокуренного голоса: «Я люблю тебя, пожалуйста, можно я приеду?» Спустя какое-то время… - Что-то хотел? — Карие глаза заспанно смотрят на человека, который стоит на пороге. - Вадик, плохие сны, можно, как в детстве, ты расскажешь мне про звёзды?