Если война не идёт к концу, конец идёт к войне

Голова просто раскалывалась. Во-вторых, от недавнего удара, что же во-первых — лучше было не думать, по крайней мере, пока не стихнет боль. Фам Нювен прислонился затылком к стене, стараясь держать спину прямо — так хотя бы под закрытыми веками не плясали тошнотворные фиолетовые круги. И всё равно адски хотелось блевать, было бы ещё чем. Итак, он получил в висок один раз, пару раз в живот и по ногам на закуску. На этот раз легко отделался, видимо, сегодня клингонам было лень основательно мять ему внутренности, если им вообще знакомо это состояние. Фам не знал, сколько уже сидит так, сколько вообще сидит здесь и как оказался. Годы космических экспедиций, сотни лет в гибернаторах, но даже тогда его память не была так похожа на космос сама, как сейчас: бездна тёмной материи с бесконечно разрозненными островками галактик — воспоминаний. Его звали — зовут? — Фам Нювен, он родился в самой гуще средневекового мракобесия на планете, где никто не знал, что их земля круглая, он путешествовал с Кенг Хо, он учил языки, многие из которых теперь канули в бездну забвения, изучал программы, торговлю, управление кораблём. Чем это закончилось? Как давно? Он видел самые дикие и невероятные миры, которые только возможны в Медленной Зоне, немыслимой силой судьбы оказался в Крае, и вот теперь — в другой Галактике. Он всегда стремился узнать, что окажется за пределами изученного космоса, ставя на карту своё состояние, свои корабли, самого себя, а то и всё сразу, и безбожно терпя неудачу. Кто бы мог подумать, что у него получится? Другая Галактика, где всё совсем иначе: расы, политика, языки. Звёздный флот, мало похожий на на его — его ли? — родную Кенг Хо, если та вообще была, никаких Зон, зато… война. Занесло же тебя, Фам Нювен. О нём хорошо позаботились, перебрасывая через половину Вселенной: он знал английский так хорошо, словно говорил на нём с рождения. Помимо прочего, был в курсе всего, что может потребоваться для того, чтобы выполнить миссию, и что будет, если этого не сделать. Как будто туда, где в своём сознании он видел лишь вакуум и темноту, была встроена на самом деле сложнейшая программа, которая только и ждала момента, чтобы активироваться. Фам был коконом, оболочкой. Нельзя было сказать, что совсем пустой и незначительной: его навыки программирования и пилотирования корабля, его феноменальная способность к обучению, изворотливый ум и поистине сверхмассивные амбиции тоже играли роль. Однако, судя по всему, роль не столь большую, чтобы доделывать до конца его личность, созданную поспешно великой сверхчеловеческой Силой ещё там, в той, своей Галактике. Возможно, даже его воспоминания о детстве в каменном замке, среди сырости и дворцовых интриг, принадлежало кому-то из его экипажа, чьи разбросанные по кораблю части пошли на замену тем, которых недоставало его телу после… Чего? От этих мыслей сделалось ещё больнее прямо под костью черепа, и Фам едва не застонал. Если он был единственным, кто в этой Галактике знал, как положить конец войне, подыхать в клингонском плену от головной боли — дело неблагодарное. К счастью, спустя пару часов стало легче, и он даже впал в какое-то подобие сна, не меняя положение. Проснулся только тогда, когда услышал голоса, один из которых, низкий и как-то странно и текуче выстраивающий фразы, был незнакомым. Раздался звук открываемой двери и снова предложили выбрать боль. Мадд выбрал. Чёртов Мадд. Даже Фаму Нювену, при всём его варварском прошлом, при том, что он сам однажды чуть не учинил на собственном корабле кошмарную диверсию, подставив всех, этот опарыш казался отвратительным. Он никогда не выбирал себя, чёртов мудак. Всё время, пока длилась бойня, Фам даже не открывал глаз, полагая, что успеет ещё познакомиться с новоприбывшим. И постарается предупредить, что с Маддом дело лучше не иметь, если тот, конечно, не окажется таким же обмудком. Нювен очень надеялся, что не окажется, потому что его пребывание в гостях у клингонов затягивалось, его тело начинало сдавать по части прочности, и устроить побег, заручившись сотрудничеством какого-нибудь офицера Звёздного флота, было бы очень кстати. — Не знал, что тут есть ещё люди, — раздался всё тот же голос уже совсем рядом, и Фам открыл глаза. Новый пленник тоже оказался человеком. Кожа его была тёплого оттенка, почти как у ньоранского племени, хотя точно сказать было нельзя: в убогом освещении даже сероватая кожа Фама казалась ему совершенно другой, когда он посмотрел на свою поднятую руку, проверяя количество пальцев. Пять — уже неплохо, не так давно троилось. У него даже получился смешок. — Я своё уже получил. Фам снова взглянул на новоприбывшего, отмечая тёмно-синюю с золотым униформу и поблёскивающий значок Звёздного флота. Слава Кенг Хо, чем бы она ни была. — Эй, так вы капитан? Он так до конца не понял, померещился ему кивок в ответ или нет, но новый пленник опустился рядом с ним возле стены, и Фам смог получше его рассмотреть, пусть краем глаза: гладковыбритые щёки, суровое, хоть и не грубое, лицо, короткие тёмные волосы. О самом Нювене похожего было сказать нельзя: отросшая ржавая шевелюра превратилась в паклю, в бороде застряли какие-то вонючие крошки, кровоподтёки, синяки, да и в целом вид был тот ещё. — Ты солдат? — Нет, — ответил Фам, ещё немного поворачивая голову. — Я работал на корабле… механиком, недолго. До этого был садовником на научной базе, — выдал он первое, что всплыло в изрешечённой памяти. Там всё смешалось: какие-то обрывки, его собственные домыслы, его лихорадочные сны. Да, он был почти самым лучшим механиком-программистом точно так же, как был почти самым лучшим капитаном и определённо самым отчаянным авантюристом. — Меня зовут Фам… Фам Тринли. Фам Тринли — так его тоже звали. По крайней мере, так он помнил. — Как звали твоего капитана? — Не помню, сэр. Фам возблагодарил все возможные силы за этот низкий обволакивающий тембр. От него, в отличие от голоса Мадда, после избиения не болела ещё сильнее голова. Однако ещё больше был благодарен за недолгую паузу, которой хватило, чтобы смочить пересохший рот слюной и прикинуть, как побыстрее свести разговор в сторону побега, желательно так, чтобы этот капитан счёл его подходящим сообщником. Опарыш Мадд как раз захрапел, лучшего времени придумать было нельзя. — Как назывался твой корабль? Что именно с ним случилось? — Этого тоже не помню, сэр. Выражение лица собеседника Фам считал как подозрение. Нужно было что-то делать, но раньше, чем он успел подумать, что-то словно щёлкнуло в мозгу, и раздались его собственные отточенные слова: — Я помню, что наш корабль участвовал в битве при Двойной Звезде, где я чудом выжил, но, кажется, сильно повредил память. — Вот как? — спустя ещё пару секунд заговорил капитан. Фам отметил, что при всём его новообретённом знании английского, понимать сказанное заметно тяжело. Было ли дело в странном произношении, сливающем слова в одну низкую хрипловатую трель, или в том, что в голове у него до сих пор была муть, — неясно. — Хочешь сказать, ты тут уже больше шести месяцев? Никто не выживает под клингонскими пытками так долго, так что ты либо самый крепкий орешек во вселенной, либо тотальный лжец, что хуже для тебя. — Не уверен, что я здесь именно столько. Я… Говорю же, моя память пострадала, и я где-то был до того, как попал сюда, но не могу вспомнить, где. Разумеется, ни о какой Двойной Звезде он не знал, но эта чёрная пустота в его голове — она знала. Будто встроенная программа, в сотни раз превосходящая его возможности, она отвечала за него. То была лишь малая часть Силы, управлявшей им недавно, но даже эта часть теснила то, что он мог осмелиться называть собственным «Я», когда давала о себе знать. Может быть, вытеснит окончательно, когда придёт час закончить войну. Пока же всё остальное время он мог быть Фамом Нювеном, живым ли, иллюзорным ли. И этот Фам должен быть достаточно убедительным, чтобы капитан помог ему выбраться, а то и, если повезёт, предложить временное прибежище на своём корабле. Вероятно, капитан Фам Нювен так и поступил бы. — Я знаю, сколько их здесь. Около тридцати, вряд ли больше сорока. Расположение палуб… представляю, хоть и приблизительно. — Ты хочешь отсюда выбраться, я тоже. Мне нужно добраться до узла связи, отправить сигнал моему судну. — Я неплохо программировал в своё время, — живее откликнулся Фам. Он снова завладел интересом собеседника, да и подозрение из взгляда странно-светлых глаз практически ушло. — Может быть, смогу сладить с клингонскими штуками. Если понадобится, сэр. Ваш корабль сможет подобраться сюда? — Разумеется, — усмехнулся капитан с нескрываемым самодовольством. О, это выражение Фаму было отлично знакомо. — И он сделает это абсолютно незаметно. Как призрак. Тебе приходилось ухаживать за споровыми растениями? Корабль-призрак, споровые растения... В голове загудело, душной волной вернулась боль. Он знал, что это за корабль и почему сможет войти на вражескую территорию абсолютно незамеченным, появиться и исчезнуть в пару мгновений. Имя капитана тоже не осталось для него тайной. Фантастическая удача. Если Фаму Нювену продолжит так везти, совсем скоро настанет час применить и свои навыки программирования, вновь взять управление звездолётом и закончить войну, показав этой галактике всю мощь своего… Как она там говорила? Богошока. В сторону Фама протянулась раскрытая ладонь. — Капитан Габриэль Лорка. Думаю, на моём корабле, если не механик, то опытный садовник бы не помешал.