Задыхаясь в дыму...

С восходом луны убежище замолчало. Cтихли голоса и лязг металла. Лишь шепот водопада и треск уютного пламени разбавляли тишину. Да моё дыхание. Я сидела в окружении мягкого папоротника, у тёмной воды и задумчиво созерцала цветастый витраж. Свет свечей проходил сквозь кроваво-красные стёкла, окутывая медный лик Ситиса таинственным ореолом и зажигая потусторонним знанием пустые глазницы. Я часто приходила сюда ночью. Когда я бодрствовала, под закрытыми веками не разгоралось яростное пламя, забивая ноздри запахом пепла и дыма. Иногда посреди этого хаоса я отчётливо видела чьи-то глаза, глядящие на меня с порождающим дрожь теплом, и слышала чей-то голос, но потом это всё исчезало в рёве пламени, заставляя меня задыхаться памятью о бессилии… Я скорее почувствовала, чем услышала чьё-то приближение. Стремительно обернулась, пальцами привычно нащупывая кинжал. Рута замерла, тоже обнаружив, что не одна. Босмерка куталась в тень, как в шаль, но я узнала её по глазам, по-кошачьи отражающим скудный свет. Она робко улыбнулась, кажется, ничуть не оскорблённая моей рукой на рукояти. - Ох, ты тоже не спишь, - негромко сказала Рута и, чуть замявшись, добавила: – сестра. Нужно немного уединения? Поколебавшись, я всё же покачала головой, молча пододвигаясь. Рута опустилась подле меня. Несмотря на зажатую в руке бутыль, двигалась она со своим естественным изяществом, что так завораживало меня порой. Это была грация хищника, плавная и текучая, с будоражащей ноткой опасности. - Ммм, - неуверенно протянула Рута, словно повисшая между нами тишина её беспокоила, - я бы предложила тебе, но не думаю, что ты пьёшь джаггу. Я поглядела на глиняную бутыль с долей интереса. - Не знала, что в Скайриме можно добыть босмерские напитки, - задумчиво произнесла я. - На самом деле нельзя. Я сама сделала, - призналась Рута, и мои губы сложились в мягком удивлённом «о». - Необычное умение, - сказала я, пытаясь представить Руту на кухне, но картинка не складывалась. - Наверное, - она пожала плечами и, так и не дождавшись продолжения разговора, сделала глубокий глоток. Почему-то она показалась мне красивой вот так. Пьющая в темноте, запрокинув голову и прикрыв глаза. В беззащитно открытой шее, тонкой, так и притягивающей взгляд, я увидела доверие. И высоко оценила его. Рута облизнула влажно блестящие губы и устремила поплывший взгляд на витраж, выглядя потерянной и будто бы грустной. - О, я хотела поздравить тебя с успешным контрактом, сестра, - мягко произнесла я, желая отвлечь её от грустных мыслей. И сразу поняла, что ошиблась в словах, по тому, как ещё больше напряглись её плечи. - Да, спасибо, - тихо поблагодарила Рута с горечью в отведённом взгляде. Я отлично помнила, что вернувшись в убежище, Рута выглядела уверенной и даже гордой. Возможно ли, что мысли о произошедшем всё же беспокоили её? Возможно ли что сны так же терзали её? Я ещё помнила, что в первое время после контрактов всегда было тяжело. Действительно хотелось напиться, чтобы выгнать из памяти чужой потухший взгляд. Потом в воспоминаниях о крови на своём клинке я нашла силу и… красоту. - Извини, - искренне произнесла я, - мне не стоило этого говорить. - Нет, нет, - Рута помотала головой, взмахнув короткими рыжеватыми волосами. – Всё хорошо, правда. Я ничуть не жалею. Просто… тяжело выбросить это из головы, - на этих словах она чуть поморщилась и покосилась на бутыль в руке с долей отвращения. Я подумала о пламени и пепле, приходящих ко мне во снах, о глазах и голосе, беспокоящих сердце и согласно вздохнула: - У меня тоже такое бывает. Рута поглядела на меня как будто удивлённо, но потом кивнула, и я увидела, как опускаются её прежде зажатые плечи. - Знаешь, - значительно более весело сказала она, - это немного непривычно, видеть тебя без капюшона. Неожиданно осознав, что она права, я торопливо потянулась за спину, мысленно коря себя за забывчивость, но была остановлена её маленькой и удивительно тёплой рукой. - Не стоит, - Рута действительно улыбнулась, глядя мне прямо в глаза, - тебе так очень идёт. С удивлением я ощутила, как сердце пропустило удар, когда я заглянула в эти до невозможности тёмные глаза, на дне которых, завлекая, будто бы таились звёзды. - Кхм, спасибо, - несколько неловко ответила я, первой отводя взгляд. Босмерка лучезарно улыбнулась, будто бы радуясь, что сумела вывести меня из равновесия. Она провела взглядом по водной глади, подняла его к витражу, и когда вокруг нас сгустилась тишина, она неожиданно запела:

Ночь оттирала с лезвия заката Запекшуюся кровь седого неба. Мне стало вдруг казаться, что когда-то Она придет сюда искать ночлега,

Её кристально чистый голос набирал силу, эхом отголосков взмывал к потолку, кружился в темноте. Завороженная, я смотрела на Руту, полностью погрузившуюся в себя, полуприкрывшую глаза, и вместе со словами выплёскивающую неизвестную мне боль.

…Что вереск отражает полнолуние В изломах стен горящими ветвями, И, откликаясь тонко на безумие, Плетет узор прошедшего тенями…

Я подумала что уже долгое время не чувствовала себя так спокойно, как в эти минуты, когда её волшебный голос тушил пламя из снов.

***

Я снова проснулась, задыхаясь в дыму. Полежала немного, бездумно глядя в темноту, но треск пламени стоял в ушах, не желая отступать. Вздохнув, я бесшумно выбралась из постели, натянула сапоги и вышла к водопаду. Но даже здесь покой не шёл. Мысли крутились в голове, болезненно жаля, снова напоминая мне о той, что как-то разделила со мной беседу на поросшем папоротником берегу. После того разговора я стала чаще ненароком обращать на Руту внимание. Она редко бывала в убежище, в отличие от всех нас, ещё реже она оставалась на ночь. Но, приходя, она находила время для каждого. Она могла быть серьёзной и по-детски любопытной, точно зная, что желает увидеть в ней собеседник. И к каждому она была внимательна в равной мере. Всё чаще я ловила себя на мысли, что такой порядок вещей мне не нравится. Для меня Рута была сосредоточением соблазна. Тонкая и гибкая, с хищными интересными чертами лица она притягивала взгляды даже когда не желала этого. Она волновала меня своими улыбками, изгибающими тонкие губы, и взглядами, брошенными из-под рыжеватых ресниц. И ни капли фальши в царственной осанке и гордом развороте плеч. В ночной тиши звук открываемой двери прозвучал отчётливо, и я недоуменно повернула голову. Тусклый свет сперва обрисовал тонкий силуэт, а потом я разглядела глаза – чарующе-тёмные, бледно светящиеся в темноте, и кожу - медово-смуглую. И в крови вспыхнуло странное волнение, как тысячи пьянящих пузырьков. Рута вошла в убежище, распространяя будоражащий аромат битвы – азарт, пот и чужая кровь, пятнавшая кожаные перчатки. Ни капли не удивившись моему присутствию, она неспешно избавилась от плаща и походного рюкзака, бережно сняла лук и колчан и мягко села рядом, поправив ножны на бедре. Только после этого Рута повернулась ко мне, робко улыбнувшись. - Ты же не против компании? Глупо было спрашивать, когда она уже села, но я просто покачала головой. - На самом деле нет. Я думала, что ты уже не придёшь сегодня, - сказала я, и тут же прикусила язык. Прозвучало так, словно я ждала её. Но Рута, кажется, ничего не заметила и только тяжело вздохнула. - Я сама не думала, что приду так поздно. Меня задержали, - нахмуренные брови и лёгкая нотка гнева в её голосе сказали мне, что напавшие заплатили сполна. Мы замолчали, не зная, что ещё можно сказать. Рута глядела вдаль, подтянув к груди колено, а я невольно, краем глаза смотрела на неё. Мягкие даже на вид волосы кончиками касались тонких плеч, а между прядей я могла разглядеть изгиб шеи и трогательно выпирающий позвонок на границе с прочной кожей брони. Рута скосила глаза, поймав мой взгляд, и понимающе улыбнулась. А мне кровь бросилась в лицо от этого до сердцевины пробирающего взгляда. Такого хитро-испытывающего и просто до невозможности лукавого. Она почти неуловимо подобралась, гибко потянулась, точно зная, что я наблюдаю за соблазнительно изогнувшимся телом. - Извини, - Рута всё ещё проказливо улыбалась. – Не смогла удержаться. Ты так внимательно наблюдала, что я почувствовала себя польщённой. Я ничего не ответила, чрезвычайно смущённая, но Рута тут же посерьёзнела, заглядывая в глаза, словно испугавшись, что перегнула палку. Не сумев ничего с собой поделать, я отвела взгляд. - Ммм, хочешь, я спою что-нибудь? – почти заискивающе спросила Рута и просияла, когда я кивнула. Она задумалась, созерцая воду, а я подумала, догадывается ли она, как у меня внутри всё переворачивается от её улыбки.

…Ночь штопала изорванные сети И еле слышно двигались минуты, Но в это же мгновенье я заметил, Как реки вен сдавили чьи-то путы…

***

Это снова была ночь и снова мягкий папоротник подле воды. Снова я проснулась, задыхаясь в дыму. И снова Рута составляла мне компанию. Я столкнулась с ней на пути от спален до главного зала. Рута сидела за столом, окружённая какими-то свитками и картами, янтарём горящими в свете свечей, и подняла голову лишь когда я прошла мимо, закутанная в шерстяное одеяло. - Нужна компания? – просто спросила она. И мне захотелось, чтобы надежда, услышанная мною в её голосе, не была обманом моего сознания. - Не отказалась бы, - так же просто ответила я. Слушая шепот воды и чужое тихое размеренное дыхание, я размышляла о том, только ли со мной она разговаривала о чём-то в ночи или также дарит эти минутки покоя другим. Пела ли она ещё кому-нибудь? Но вместо того, чтобы задать мучающие меня вопросы, я раз за разом прокручивала в голове недавние события. Было чудесно встретить нового брата. Тоже босмера, темнокосого и с наивными зелёными глазами, которые совершенно не подходили убийце. И я действительно была рада пополнению наших рядов. А потом Рута произнесла его имя, и было в этом звуке потрясение, неверие и какая-то болезненная радость. Одно только это слово, с воздухом выкользнувшее из её губ, терзало меня по ночам, эхом вторящее отвратительному рёву пламени. Я не знала, что связывало Руту с этим босмером, и это выводило меня из равновесия. Но я отчётливо видела в его взгляде, направленном на неё, знакомую тоску. И это наше сходство злило меня даже больше, потому что у него прав на неё было не больше, чем у меня, и откуда-то из глубин моей души поднимало голову полузабытое сочувствие. Перед глазами так ярко, словно наяву, вспыхнуло воспоминание: я работала в лаборатории, связывала на просушку травы, когда мимо бок о бок прошли Рута с босмером, громко о чём-то споря. Я до того момента не слышала столько эмоций в её голосе при простом разговоре и заинтригованная двинулась следом. Босмеры остановились посреди тренировочной площадки, молча и почти синхронно вынули из ножен мечи. И также синхронно ринулись вперёд. Их бой был… завораживающим. Я не могла этого не признать. Чётко-выверенный танец клинков и мастерства, бесшумные стремительные шаги. И было совершенно очевидно, что в это мгновение, мир вокруг перестал для них существовать. Они кружили, звенела сталь, но Рута медленно и неумолимо одерживала победу. - Ладно, - босмер застыл, остановленный нацеленным в горло клинком. – На мечах ты всё ещё лучше меня. Но в стрельбе я точно не уступлю. Рута отвела меч, победно улыбаясь. Такая, раскрасневшаяся, с всё ещё искрящимся в глазах азартом, она выглядела ещё красивее. Остальные уже разошлись, а я всё стояла и слушала, как они весело болтают. И звонкий смех Руты резал по сердцу не хуже ножа. Никогда до этого я не слышала, чтобы она так смеялась… Тряхнув головой, я силой вернула себя в реальность. Рута всё ещё сидела рядом, но на сей раз она наблюдала за мной. Поймав мой взгляд, она с каким-то внутренним порывом подхватилась и жарко выдохнула: - Ты знаешь, я… я… И застыла, как марионетка, у которой оборвали все нити. Приоткрытые, чувственные губы так и не произнесли ни слова. А во взгляде, который она недостаточно быстро отвела я увидела отголосок борьбы. Рута вся сжалась, отвернувшись, и с каким-то отчаянием обняла себя руками. - Извини, - выдохнула она, тихо, с обезоруживающей ноткой обречённости и… смирения. А я молча прикрыла веки, ощущая, как внутри разрастается гнетущая пустота, ничего общего не имеющая с царством Ситиса. В Тёмном Братстве я нашла друзей, истинный смысл жизни и… любовь. И больно ведь, как впервые… Поддавшись порыву, я опустила голову Руте на плечо, позволяя себе в последний раз насладиться её теплом, полной грудью вдохнуть пряно-цветочный аромат. - Споёшь мне что-нибудь? Рута в ответ как-то болезненно, судорожно вдохнула, словно перед прыжком в воду:

…Рассвет освежевал ночные дали, Оставив только вкус и боль мгновений. Я забывал, как мы с тобой пропали, Считая уцелевшие минуты.

И голос Руты, её волшебный серебряный голос, дрожал, пока она выплетала царапающие душу слова. Мы обе знали, что эта ночь будет последней. … умирая, задыхаясь посреди дыма и пепла, в ревущем пламени я видела знакомые чарующе тёмные глаза, глядящие на меня с порождающим дрожь теплом. И на сей раз отчётливо слышала слова песни, заглушающие боль.

Ночь оттирала с лезвия заката Запёкшуюся кровь седого.......