Everything's gonna be alright Everything's gonna be OK It's gonna be a good, good life That's what my therapist say Bebe Rexha — I'm a mess.
— Сестрёнка… — Джейсон, — Шерил сглатывает, смотря на стоящего напротив неё брата (вполне живого, надо сказать). На Джейсоне та же одежда, в которой он пытался изменить мир и вырваться из золотой клетки. Джейсон шагает и кладёт ей ладонь на солнечное сплетение. Его рука тёплая, а прикосновение чувствуется так, что Шерил забывает, что находится во сне. — Я скучаю, рыжик. — Я тоже, я тоже скучаю, — Шерил сглатывает и ощущает, как по щекам начинают катиться слёзы. — Джейсон, я… — Смотри за своей спиной. Она не успевает понять, что происходит, как Джейсон со всей силы толкает её, и Шерил спиной падает на стеклянный журнальный столик, разбивая его. Шерил просыпается с криком в пять утра и падает с кровати, утягивая за собой синее полосатое одеяло в попытках ухватиться за что-либо при падении. Своим криком она будит спящего рядом Кевина, на что тот подскакивает и сонно хлопает глазами. Блоссом часто-часто дышит и сдавленно всхлипывает, словно кто-то перекрыл ей доступ к кислороду. Из-за этого Кевин мгновенно сбрасывает с себя остатки сна и оказывается рядом с Шерил на полу, несильно встряхивая её за плечи. — Кровь, у меня вся спина в крови! — давится Шерил, вцепляясь пальцами в футболку Келлера. — Я теряю кровь! — Шерил, ты в порядке! — пытается успокоить её Кевин, держа её за плечи. — Это был всего лишь страшный сон… — Я видела Джейсона! —…Очень страшный сон, — заканчивает свою мысль сын бывшего шерифа, прижимая к себе всхлипывающую Блоссом. — Ты переутомилась, Шерил. Когда ты в последний раз нормально спала? Шерил пожимает плечами и бормочет что-то вроде «кто знает» и утыкается лицом в футболку Кевина. Тепло его тела, крепкие объятия и поглаживания по спине помогают Шерил успокоиться. Спустя несколько минут она отстраняется и вытирает слёзы ладонями. — Спасибо, Кевин, — Шерил слабо улыбается и шмыгает носом. — Обещаю, что в ближайшее время разберусь со своим сном. — Когда ты идёшь к врачу? Сегодня? — Сегодня, — подтверждает она, поднимаясь на ноги и кладя одеяло на кровать. — Думаешь, мне это поможет? Будет ли толк? — Конечно, конечно будет, Шерил! — отвечает с пылом Кевин, поднимаясь с колен и кладя ладони на плечи Шерил. — Этот врач помог Веронике, когда у неё были проблемы. И тебе поможет. Ей кажется, что ей ничего не поможет, потому что со смертью Джейсона в ней что-то надломилось, что-то сломалось; того, что держало её на плаву, больше нет. Шерил ощущает себя Джин Грей*, «Феникс» которой вырвался из-под блоков, установленных Профессором. Но Кевин так мило, так трогательно о ней заботится, утешает после кошмаров и верит, верит в неё, в её силы, что Шерил жалко его разочаровывать. Она заправляет за ухо прядь отливающих медью на рассвете волос и направляется на кухню.***
Осень в этом году промозглая. Шерил, которая дома ходит в тёплых штанах и толстовке, кутается в кожаную куртку и ловит себя на мысли, что скучает по лету, ушедшему из Ривердейла несколько недель назад. Она разматывает шарф и толкает переднюю дверь, входя в школу, где её тут же чуть не сбивают с ног «Бульдоги», которые решили в этом году выложиться на все сто процентов с самого начала. Только две новости на уме — как дальше будет жить Вероника Лодж и зачисление новеньких (двое парней и двое девушек). Шерил пропускает мимо ушей информацию о второй новости, соглашаясь со словами Арчи: «Все парни — как парни, зачем думать об этом целый день», потому что только новеньких в их жизнях в данный период времени и не хватало. Но Вероника Лодж с отказом от наследства перевешивает. Шерил видит, что даже Веронике (Веронике, которая и не через такое проходила в Нью-Йорке) некомфортно, когда она идёт по коридору, а учащиеся перешёптываются, копаясь в грязном белье семьи Лодж. — Я не буду спрашивать, в порядке ли ты, потому что это бестактно и жестоко, — негромко произносит Шерил, оказываясь за одной партой с Вероникой на химии. — Я спрошу только одно: где ты будешь жить? — Пока поживу у Бетти, — Вероника пододвигает к себе учебник и начинает писать в тетради план лабораторной работы. — Дальше — посмотрим. Я думала найти работу и перебраться в мотель. — А что мама? — Мама… Мама плачет, говорит мне одуматься и вернуться обратно. И ещё предлагает деньги, но я отдала их бездомным. — Серьёзно? — не удерживается от вопроса Блоссом, краем уха слушая учителя. Вероника хмыкает. — Да. Им нужнее, я считаю. И потом, это грязные, кровавые деньги. — Совсем нет денег? — Я вернула «Попс» законному владельцу бесплатно. Я не смогла взять с Тейта денег, потому что… Только так я могу компенсировать то, что сделал мой отец, но и этого мало, как мне кажется. Вероника считает, что проще сломать и построить заново, чем попытаться изменить что-то существующее. Шерил уважает её за это, но так же и сочувствует, потому что Веронике придётся начинать всё заново. И теперь громкая фамилия Лодж ей никак в этом не поможет, потому что она стала пустым звуком. — Что ж, — Шерил решает сменить тему и берёт в руки скальпель. — Давай разберёмся с этим червяком, иначе, кажется, разберутся с нами. Вероника с улыбкой кивает и пододвигается ближе к Шерил.***
— Доктор Годфри ожидает Вас, — сообщает ей миловидная медсестра со светлыми волосами. Она чем-то похожа на Бетти («На бывшую Бетти», — напоминает себе Шерил) — волосы забраны в хвостик, говорит мило и кротко, — мисс… — Блоссом. Шерил Блоссом, — прокашливается Шерил, подходя к стойке администрации на чуть дрожащих ногах. — Куда мне… — Второй этаж, последняя дверь справа. Шерил жалеет, что не согласилась на предложение Кевина пойти с ней. В конце концов, она — большая девочка, и со своими проблемами должна справляться сама, а не цепляться за кого-то. Шерил поднимается по лестнице и замирает на несколько секунд перед дверью. Её стук звучит неуверенно, она быстро одёргивает руку, но отступить — выше её сил. Врачом оказывается приятный мужчина, который не начинает копаться в её голове сразу же, как она переступает порог кабинета. Это подкупает Шерил, которой тяжело открываться и доверять людям. — Шерил… «Свободный человек», да? — произносит Норман Годфри, отрываясь от рассматривания деревьев за окном и поворачивая голову к стоящей на пороге Шерил. — Если смотреть по теории немецкого происхождения. — Откуда Вы… — Моя дочь увлекается значением имён. И она рассказала мне, когда я назвал его, — Норман жестом руки приглашает Шерил занять место рядом с ним в кресле. Шерил кивает и медленно подходит, осторожно опускаясь в кресло. — Я — Норман, Норман Годфри. Я могу обращаться к Вам на «ты»? — Д-да, — Шерил неловко улыбается, заправляя за ухо прядь волос. — Конечно. А как я могу обращаться к Вам? — Как тебе удобно. — Мистер Годфри. — Что ж, хорошо. Итак, Шерил, что тебя привело ко мне? — Вы помогли моей подруге. — Я могу узнать имя? Я понимаю, что это должно оставаться врачебной тайной, но ты не первая из подростков, кто обращается ко мне за помощью. В последнее время ко мне чаще приходят подростки, чем… — Вероника. Вероника Лодж, — Шерил сжимает пальцами визитку в кармане своей куртки, отданную ей Вероникой несколько недель назад, когда Блоссом призналась, что ей нужна помощь. — Да, помню, — Норман кивает, вспоминая Веронику. — Хорошая и милая девушка, вот только её отец… Ладно, не будем об этом. Она наверняка рассказывала тебе о наших сеансах. — Мы не касались этого. До Вашего появления в городе я не знала, что она посещала психиатра. — Да, это не то, с чем захочешь поделиться с друзьями. Итак, Шерил, в своей работе я придерживаюсь всего лишь одного правила: откровенность на откровенность. Я знаю, что тебе пришлось нелегко, и тебе нужна поддержка, а это — самое главное, когда ты должна обнажить душу перед незнакомым тебе человеком. И ты, и я должны быть откровенны друг с другом, чтобы был результат от нашей с тобой работы. В противном случае ты можешь замкнуться в себе, а все мои слова будут бесполезны. Ты согласна со мной? — Да, — Шерил, на удивление, кивает, понимая, что атмосфера кабинета и врач не давят на неё. Она выпрямляется и прокашливается, и в этот момент происходит то, из-за чего Шерил вжимается в кресло и бледнеет: стакан с водой, за которым потянулся Норман, выскальзывает из его рук и падает на пол, разбиваясь. — Какой я… Шерил, что такое? — Н-ничего, просто… — она не хочет посвящать Нормана в свои сны с Джейсоном, но откровенность на откровенность. — Сегодня мне приснился сон. Настолько реалистичный, что я очень испугалась, когда проснулась. Во сне… — Продолжай, Шерил. — Во сне мой брат-близнец толкнул меня на стеклянный журнальный столик. Я упала на спину и разбила его. А это… Меня ждут большие проблемы. И… — Сон можно истолковать по-разному, насколько я знаю. Сколько сонников, столько и толкований. Сон спроецировал твои страхи, проблемы или потаённые желания. Ты — подросток, и это нормально, Шерил. — Мистер Годфри, проблема в том, что это был мой мёртвый брат-близнец. Джейсон и я всегда были очень близки, и у него была хорошо развитая интуиция. И теперь, он приходит ко мне во снах и предупреждает меня, как мне кажется. Уже было несколько раз, когда Джейсон говорил мне держаться подальше или не участвовать в чём-либо, а затем я узнавала, что это было чертовски правильным решением туда не лезть. — Ты расскажешь мне про Джейсона? — Норман вооружается записной книжкой и ручкой. — Я пойму, если ты скажешь, что откровенности на сегодня достаточно, потому что её действительно… — Да, я расскажу. Шерил глубоко вздыхает, прикрывает глаза. И начинает свой рассказ.