Freedom

Чживон не понимает, почему Чжунэ заставляет его смотреть на мир в абсолютно другом, сером цвете. Ничего не имеет цвета, ничего не имеет смысла, ничего не имеет хоть малейшей необходимости, если на горизонте Ким Чживона виднеется он. Яркий, шумный, веселый и прямолинейный парень. Обычный, но в то же время совсем другой, отличающийся от каждого знакомого Бобби. Нахождение в Айкон не приносит неудобств, а между ним и Ку нет никакой неловкости, просто... — Просто я люблю тебя, — Чживон говорит это почти каждый день. На любое «почему», да и вообще на любую предоставившуюся возможность. У Чжунэ уже глаза не раскрываются до европейских размеров, а Чживоновское сердце в пятки не уходит из-за его: — Да мне, вообще-то, насрать. Чжунэ любит девушек, вроде как. Хотя, если взглянуть на него немного поближе, то кроме любви к громким завываниям, Чживон не может найти больше ничего. Его бесит младший своей холодностью, своей невыносимой эгоистичной натурой и громким голосом, мешающим спать. И каждый раз этот голос Чживона доводит до мурашек. Заставляет почувствовать себя не тут. За пределами этого мира. Где-то там, где Ку Чжунэ поет не только для себя, но и для Чживона. Каждая его поэма заставляет старшего плакать. Он чувствует себя конченной маленькой девочкой, что мечтает выйти замуж за любимого оппу. Чжунэ совсем не дурак. Совсем не глупый парень. Сказали похудеть - качает идеальный пресс, шикарную грудь. Сказали станцевать - тренируется до потери пульса. Сказали проваливать - оставляет лидера наедине со своими мыслями, грозно поедая сосиски в гримерке и дуясь на весь мир. Они с Ханбином не поделили хорошее настроение, разорвав его на кусочки и выкинув в помойку. И съемку нового клипа никто откладывать не собирается, просто обходят парней, что не в духе, стороной. — Как же он меня заебал! Ханбин далеко не мальчик. Он ругается, злится, ругается, ругается и ругается. В последнее время он делает это действительно часто, не прекращая срываясь на Ку Чжунэ. — Неужели он не может хотя бы иногда сделать то, о чем его попросят? — звучит громко, поэтому Чживон даже не удивляется, когда слышит охание Чжунэ из другой комнаты, при этом сидя рядом с Ханбином. — Ты видишь всё в одних и тех же красках, Ханбин! — громкий и ни разу не спокойный Чжунэ подает голос, заставляя лидера лишний раз разозлиться, — Я приношу более насыщенные оттенки в твою тусклую захудалую картину!!! И не только в Ханбиновскую картину, хочет дополнить Чживон, но молчит, кладя руку БиАю на плечо и аккуратно его поглаживая. — Он только что назвал мою музыку серой и захудалой? — глаза того принимают круглую форму, а рот немного приоткрывается. Появившийся в комнате Чжинхван понимает, что дело плохо, тут же разворачиваясь на пятках и скрываясь в комнате Ку Чжунэ, — Айщ, ну я ему сейчас... — Ханбин-а, успокойся. Чживон держит. Давит на плечи, мол, сиди. Портить отношения и атмосферу в день съемки клипа явно не самая лучшая идея. — Не надо меня успокаивать, я спокоен! — Чживоновская рука оказывается сброшена, но это не надолго. Бобби снова ловит того, на этот раз за край рубашки, а после дергает на себя. — Сядь. Ханбин, сядь. Ханбин садится, сжимая губы в трубочку и сводя брови к переносице. Он ещё долго мычит, рассказывает Киму, какой Ку непослушный и отвратительный. Чживон всё это слушать не желает. Для него младший всегда был, есть и будет прекрасным. Чудесным, волшебным, удивительным и потрясающим. Просто великолепным. Даже если Чживон таким для Ку никогда не будет. *** — Доигрался. Ханбин выплевывает эту фразу то ли злобно, то ли расстроенно, то ли с пониманием. В его интонации никогда нельзя было назвать каких-то точных эмоций, даже в такой ситуации. — Спокойно, мы что-нибудь придумаем. Как-нибудь выкрутимся, — Юнхён улыбается, почесывая собственный затылок и поправляя желтую майку, перепачканную во всяких специях и соусах. — Директор нам голову отвернет, — ставит неумолимые диагнозы Чжинхван, громко выдыхая и разглядывая пол темной гостиной. — Парни... простите. Чживон слышит такое не часто. Не часто он слышит в голосе Ку Чжунэ дрожащие нотки слабости. Не часто он слышит, как тот вот-вот расплачется. Еще реже он слышит паршивые извинения, которые тут совсем ни к месту. Чжунэ не виноват, но такое случается. — Черт, хейтеры раздуют из этого скандал, — Чану говорит практически беззвучно, но всё равно получает два синхронных подзатыльника от рядом сидящих БобДонгов. — Всё нормально будет. Разберемся, — Донхёк потирает переносицу, а после старается улыбнуться. Чживон любит эту черту в своем лучшем друге, — Не впервые со скандалами сталкиваемся, верно? — Не ждите меня. Резко поднявшийся с места Ханбин, схвативший куртку и хлопнувший дверью, создает ещё большее впечатление хаоса. В комнате повисает напряжение и тихая паника, которую никто из парней старается не выдавать. Лишь стоящий в углу Ку и его дрожащий подбородок не выдают никакой паники - он выдает открытое непонимание и чувство обижености. — Давайте спать? Голос Чживнхвана, спустя пять минут режущей уши тишины, заставляет Чживона дернуться. Он пальцами разминает виски, кивая хёну и поднимаясь со своего места. *** После душа холодно, некомфортно и как-то непривычно не бодрит. Бобби чувствует усталость. Груз ответственности на своих плечах и бешеное желание успокоить. Ку Чжунэ плачет. Тихо, практически бесшумно. Будем честны, Чживон уж точно не должен был этого услышать. И не должен был видеть в приоткрытую щелку дверного проема то, как младший фотографирует какую-то бумажку с его собственным почерком. Соленые капли падают на бумагу и Чживон не совсем понимает, когда он успел оказаться внутри его комнаты. — Чжунэ... — ладонь аккуратно ложится тому на макушку, нежно поглаживая её. Ку впервые не отталкивает. Он сидит на своем стуле, сгорбившись и тихо хлюпая носом. И это непривычно. Чживон не привык, что тот не просит уйти, не просит оставить в покое. Пальцы касаются желтой бумаги, считывают написаное и Чживону становится обидно. Обидно до такой степени, что дышать становится больно. Что все мышцы сводит от одной только мысли, что сейчас младший выкладывает в свой инстаграм собственноручную записку с извинениями. — Почему? — его голос непривычно тих. Кажется, телефон вот-вот выпадет из его трясущихся рук, поэтому Бобби с осторожностью берет его, откладывая на стол, — Почему я должен извиняться за то, что мои вкусы отличаются? Неужели это такая большая проблема? — Послушай, эй, — Чживон приседает на корточки, умудряясь заглянуть в глаза младшего, что с нескрываемой ненавистью разглядывают собственные опустившиеся руки, — Ты ни в чем не виноват, понимаешь? — Чжунэ кивает, шмыгая носом. Сейчас он напоминает старшему ребёнка, впервые столкнувшегося с подобным негативом, — нетизены всегда будут упрекать нас в том, что мы неправильно моргаем или не туда дышим. Ты просто должен быть сильным. Ты сильный, Чжунэ. Бобби улыбается. Мягко, совсем еле заметно, когда Чжунэ вытирает слезы, поднимаясь со стула. Рэпер поднимается за ним, глядя в его окрепшие духом глаза и сведённые брови. — Стоило мне сказать Ханбину, чтобы он не указывал мне, что делать... — он говорит уже чуть увереннее. Явно думает над своими ошибками, вбирая воздух в легкие, — Почему я сказал то же самое фанату? Почему я... — Все ошибаются. Всякое бывает, — Бобби кивает своим же словам, кусая губы и разглядывая чуть опухшее лицо Чжунэ. Он выглядит чертовски красивым даже такой, — Иди ко мне. И пахнет он чертовски приятно. И вообще, он теплый, очень-очень уютный. Чживон бы хотел обнимать его каждый день. Хотел бы чувствовать тяжелые руки младшего на своей спине в ответ, его дыхание в области плечей. И сердцебиение хотел бы его чувствовать своей грудью, прижимаясь чуть ближе и запоминая каждую секунду, каждый момент. — Ложись спать, — Чживон отстраняется первый, спустя пять минут тихих и тесных объятий. Всё же, у них скоро камбэк, расписание тяжелое и загруженный график. И эти обнимашки, конечно, хорошо, но сон сейчас куда важнее. — Чживон, стой, — младший зовет того уже на выходе из его комнаты, заставляя Бобби обернуться и увидеть в его глазах что-то новое. Или давно забытое старое, — Спасибо. Благодарность. Чживон видит в его глазах благодарность, облегчение и целый мир. Чживон видит в его глазах смысл своего существования. — Я люблю тебя, — Ким говорит это хрипло, спокойно и так чертовски привычно, замечая, как глаза младшего немного тускнеют. — Да мне... вообще-то... — он моргает, хмурится и быстро облизывает губы, делая глубокий вдох, — Я тоже тебя люблю. Ну, ты знаешь. Чживон знает. Кивает, осторожно улыбаясь, а затем выходит из комнаты младшего, закрывая за собой дверь. Ку Чжунэ - вольная птица, которую невозможно приручить. Ему не нужны слова о любви, ему не нужны упреки и приказы. Ему нужна музыка, поэзия и нескончаемая свобода, которую Чживон никогда не сможет ему дать.