Птенец кукушки

Фиона была Серым Стражем, Великой Чародейкой, предводительницей восстания магов, но она не была дурой. Во всяком случае, не круглой дурой, хотя сделка с Алексиусом по меньшей мере намекала на обратное. И если бы одна только эта сделка. Редклиффский замок и настоящие ферелденские сквозняки жили в мире и гармонии друг с другом, как образцовые супруги, но даже несмотря на это Фиона обливалась потом. Её шерстяные одеяния, слишком тонкие, чтобы согревать в четырех холодных стенах выделенной Алексиусом спальни, сейчас намокали, будто она стояла в жаровне, а не на пороге покоев эрла. Которые в данный момент занимал король Ферелдена. — По какому вопросу? — спросил камергер. — Я бы хотела извиниться перед Его Величеством за то, что обманула оказанное доверие. И это даже не была ложь; скорее, неполная правда. — Король Алистер распорядился, чтобы его не беспокоили. Мой вам совет, Великая Чародейка: оставьте извинения в письме. Лишний раз покажетесь ему на глаза — сделаете в первую очередь себе же хуже. Возможно, камергер прав. Она подвела короля, — подвела собственного сына, к тому же, — и мудрее будет переждать бурю в Убежище. Возможно, со временем, он смягчится по отношению к магам-бунтовщикам, а она — выбросит из головы свою глупейшую затею. Ею Фиона ничего не добьется. Конечно, милосердие короля Ферелдена ходило в слуху даже за Морозными горами, и то, что он позволил бунтовщикам погостить у эрла Тегана, только подтверждало эти слухи, но навряд ли он мгновенно оттает, услышав, что Фиона приходилась ему… — И всё же, — настойчиво ответила Фиона, — мы в скором времени отправимся закрывать Брешь. Было бы легкомысленно не допускать, что её закрытие не повлечет за собой взрыв такой же силы, как тот, который и открыл её. Я бы хотела передать ему слова извинения в персональной манере. Камергер окинул её жалостливым взглядом и, миновав привратников, проскользнул в покои эрла. Фиона невольно навострила уши. Это так безумно — и бояться, и желать услышать его голос одновременно. О, Создатель, сколько ему? Тридцать? Тридцать один? — Почему она вообще до сих пор здесь? — сквозь дверь донеслось до неё возмущение короля. — Извинения? Какие, демон её подери, извинения? Она сдала эрлинг в руки Тевинтеру! Пауза. — Ладно. Пусть заходит. Но если, упаси Создатель, я пожалею об этом, я куплю себе нага, назову его Великой Чародейкой, а потом скормлю его псам. Тяжелая дубовая дверь отворилась, а затем тихо закрылась за спиной камергера. — Король Алистер готов принять вас. Король Ферелдена, герой Пятого мора, сидел за небольшим круглым столом, откинувшись на высокую спинку стула. Он, видимо, и правда не собирался больше никого пускать к себе: застежки дублета небрежно болтались вне петель, а постель у камина уже была застлана, готовая принять короля в любой момент. Подсвечник бросал дрожащие тени на лицо короля, и насупленные брови оттого казались вдвойне выразительнее. Его Величество не посчитал нужным встать, когда Фиона вошла в комнату; более того, он не посчитал нужным даже взглянуть в её сторону. Он просто сидел, водя взглядом по письму в руках. — Ваше Величество, — поприветствовала его Фиона. — В первую очередь, позвольте еще раз выразить сожаление по поводу совершенной мной ошибки. Король продолжал читать. Затем: — Вы выразили. Что у вас там во вторую очередь? Фиона сглотнула. Её не покидала идея пойти на попятную, сказать какую-нибудь глупость, что она-де с радостью предоставит его двору придворного чародея, если в том когда-нибудь возникнет необходимость, или что у неё, как у бывшего Серого Стража, якобы есть наводки на средство от скверны, которая сейчас подтачивает его тело, но первое — бессмысленно, а второе — наглая, жестокая ложь. Фиона сглотнула. — Я знала вашего отца, короля Мэрика. На это король отвлекся от письма, окинул взглядом Фиону, но затем вернулся к чтению. — Да, я слышал, мой отец был большим знатоком по части прекрасной половины эльфов, — скучающим тоном произнес он. — Впрочем, не только эльфов. Фиона побагровела в мгновение ока. Она была готова к холодному приему — Создатель ей свидетель, она заслужила холодный прием, но выслушивать оскорбления, да притом от родного сына… Фиона, собрав руки в кулаки, продолжила: — Наше знакомство, Ваше Величество, закончилось тем, что однажды я была вынуждена оставить ему ребенка, зачатого вне закона сына… Взгляд короля замер. Он весь застыл, как статуя, и Фиона, воззвав к своему мужеству, продолжила. — Я попросила его отца не говорить ребенку о его эльфийском происхождении. Нашим решением также было дать ему имя… — Великая Чародейка Фиона, — перебил её Алистер, отбросив письмо и встав лицом к ней. — Я бы на вашем месте тщательно обдумал ваши следующие слова. Если сильно постараться, я ещё смогу понять, какое отчаяние заставило вас открыть двери перед тевинтерскими агентами. Но предаваться ностальгическим воспоминаниям перед королем, прекрасно зная, что он — бастард, крайний вариант, избранный во время кризиса… — Алистер на мгновение прикрыл глаза ладонью. — Великая Чародейка Фиона, вы вот уже во второй раз злоупотребляете моим гостеприимством. Король прошел к прикроватной тумбочке, на которой покоился глиняный кувшин, налил себе вина и сделал большой, долгий глоток. Затем, словно опомнившись, взял второй кубок и протянул его в сторону гостьи. — Вина? Фиона кивнула. Она была на грани того, чтобы разреветься прямо на месте. — Вы знаете, какая вы по счету? — спросил он, вручая ей в руки кубок. — Боюсь солгать, но на моей памяти вы — пятая женщина, которая претендует на роль моей матери. Стоило кому-то обмолвиться, что король-бастард никогда не знал матери, как женщины едва не в очередь стали выстраиваться, чтобы поведать о том, насколько ласков был король Мэрик с простым людом. Впрочем, стоит отдать вам должное: вы — первая эльфийка. Да еще и, не в обиду будет вам сказано, орлезианка. Фиона не заметила, как кубок в её руках опустел. Зато на это обратил внимание король и великодушно угостил её вином во второй раз. Он продолжил: — Допустим, я вам верю. Допустим, у вас и короля Мэрика и впрямь родился сын. В таком случае, мне остается только выразить надежду, что, если на то будет воля Создателя, однажды вы с ним встретитесь и наверстаете упущенное. Я уверен, он будет по меньшей мере удивлен появлению матушки, но какое дитя не радо долгожданному знакомству с родной матерью? Фиона выдохнула. Может, был смысл попытаться объяснить снова... — Разве что только то дитя, которое росло с мыслью, что будь его мать жива, она бы окружила его своей лаской, она бы подарила ему ту любовь, на какую всякий ребенок имеет право. Что она, если ей по церковным правилам воспрещалось видеться с сыном, хотя бы писала бы ему, и в письме говорила, как она жалеет, что не может прижать его к себе, что не может стирать его белье и готовить для него ужин. Что она всю неделю убила, выторговывая у Рыцаря-Командора право покинуть круг на Сатиналью, чтобы передать в руки сыну какую-нибудь памятную мелочь. Что она, вместо того, чтобы прокладывать путь наверх в чародейской иерархии, искала любой повод отправиться в кинлохский круг и сделать петлю через Редклифф, а не объявилась, лишь когда на голове её сына выросла корона и он распорядился изгнать её сообщников из Ферелдена. В кубок с вином упала сначала одна капля, потом другая. Из глубин бокала на Фиону смотрело темно-красное отражение, покрывшееся рябью. В нем не было видно ни слез, ни покрасневших глаз. Никакой закон и никакие заклинания не могли заставить Фиону поднять взгляд. — Я вас поняла, Ваше Величество, — произнесла она почти шепотом. Ей почти удалось скрыть дрожь в голосе. Всё так же не поднимая взгляд, она поставила бокал на стол и, будучи в дверях, произнесла: — Простите, что отняла ваше время, король.

***

Дверь закрылась. Алистер налил себе третий бокал и тут же осушил его. Возвращение в Редклифф для него всегда было насыщено воспоминаниями, но то, что ему уготовила орлейская чародейка, он ожидать никак не мог. Тевинтер в замке — это одно, а вот слухи о том, что король Ферелдена мало того, что полуэльф, так еще и орлезианец по матери, — совсем другое. Алистер наклонил кувшин к бокалу, затем ниже, а затем почти перевернул его, но вином тот больше не поделился. Проделки Аноры, которая только и ждет повода в темнице? Или это привет от императрицы, которая напоминает, что спокойствие в Ферелдене по-прежнему зависит от погоды в Вал-Руайо? Алистер почти ругнул себя за эту мысль, но ему очень и очень повезет, если закрытие Бреши и впрямь вызовет взрыв той же силы. В дверь вновь постучали. На этот раз это был просто камергер. — Мне распорядиться об охоте на нага, мой король? — Да, пожалуй. — Скормите его псам сами или поручите это дело псарю? О, как было бы чудно, если б эта проблема разрешилась одним аппетитом своры мабари. — Нет. Пожалуй, нет. Великая Чародейка поедет со мной в Денерим. Поселим её в опочивальне, а там посмотрим. В конце концов, сын он ей или нет?