мы сможем вместе смотреть на звёздное небо

— Пошли. — Куда? — Доверишься мне? — Да. Серёже Назима импонировала, как девушка. Что-то его в ней привлекло, только он не понял что. Он не знает её совсем, но когда она рядом, почему-то сразу создаётся такое тёплое ощущение дома. Назиме Серёжа нравился, влюбилась в него за несколько секунд. Моменты все замечает мимолетные, когда руку подаёт, за спину придерживает, смотрит на неё, когда думает, что та не замечает. Только опять же, в жизни не признаются друг другу: и недели не знакомы, не верят в любовь в первого взгляда, а ведь у них именно такая. — Куда мы идём, может, скажешь? — Сейчас увидишь все. — Мне страшно чего-то — Я тут, не бойся. Сережа вывел её из кабинета по чёрным ходам, про которые знал только он сам и ещё пару сотрудников. В длинном коридоре было темно, поэтому Назиме даже не пришлось закрывать глаза. Он руку на спину её положил, идя немного позади, чуть-чуть подталкивая её вперёд. Поскольку глаза быстро привыкли к темноте, он уже мог различить черты её фигуры.

Не смотри, не смотрит блять вниз <center> Спустя нескольких минут ходьбы прямо по коридору, Серёжа остановил Назиму перед дверью. — Ты не маньяк случайно? А то дверь откроешь, а там стол с ножом и баночкой для крови — с долей страха в глазах сказала Назима. — Нет, тут слегка другое. <center>Кажется, она реально ему доверяла, причём настолько, как будто вдвоём они прошли через многое.

Он подносит карту к сканеру, нажимает на кнопку и огонёк загорается зелёным, как-будто они в логово секретных агентов заходят. — Нази, можно я тебе глаза закрою? — Plc сам себя удивил тем, как её назвал. — Да, конечно, мне немного страшновато, но жутко интересно. — Там ничего страшного, я думаю, ты должна будешь обрадоваться. Он аккуратно накрывает её глаза своими ладонями, на секунду вспоминая клип Крида, где девушка розу засосала. Издав тихий смешок, который Назима кажется не услышала, он сказал: — Я тебе помогу с мужской частью в твоей песне, а ты мне поможешь с пением в моей. Она открывает глаза, видя перед собой микрофон и листок с текстом, а за стеклом Серёжа в наушниках, спрашивает: «Сможешь сейчас?» Она на самом деле в таком шоке, и, причем не понятного от чего. Такую студия она впервые в жизни видит, точнее нет, видела только в телевизоре, а сейчас она сама здесь собственной персоной. Удивляется тому, как быстро закрутились их отношения, Серёжа за эти пару часов таким родным стал ей. И ещё она будем записывать песню PLC, он доверил ей трек о своих чувствах и это большая ответственность. За эти несколько часов Серёжа и PLC стали для неё двумя разными людьми. — Я? Твою песню? Ты не думаешь, что я слегка не достойна этого? — Эй, ну ты чего, мне нужен женский вокал в песне, ты как нельзя, кстати, появилась в моей жизни, так что, согласна? По Назиме было видно, что она слегка смущена, но все же: — Да, согласна. — Ес, — Сережа дернул локтем, показывая то, что он обрадовался. — А что за песня? — Новая, — «Не отпускай» называется. Там листок, посмотри текст, а лучше, пока выйди кое-что обсудим. Назима взяла листок в руки, открыла дверь звукозаписывающей комнаты, вышла и села на диван рядом с Серёжей. Блять, только не в глаза, куда угодно, Сережа смотри, только не в глаза. Но когда он последний раз слушал свое подсознание? — Это лирика, прочувствовать нужно, понять, прожить, так сказать — Я понимаю, я попробую спеть, а ты скажешь, получается или нет, хорошо? — Давай. Не отпускай меня, не отпускай Держи, держи, держи — Воу, все очень круто, даже лучше, чем я ожидал, и главное, ты так чувственно пропела, как будто про тебя песня. — Спасибо, конечно — Тогда давай сразу к записи приступим, я смотою ты прям подготовленный артист. — Да Господи, какой я артист? — Самый настоящий. Назима прошла в комнату, для записи, надела наушники, через которые слышала музыку и Серёжу, сказала «готова» и начал петь. — Мне не нравится, Серёж, давай ещё раз. — Да ладно тебе, все хорошо получилось, завтра над твоими песнями поработаем. — Нет, надо ещё раз записать. Она продолжала стоять в комнате и слышать его, через наушники. У Назимы конкретно начинался нервный срыв, но благо, Сережа быстро спас ситуацию. Он медленно подошёл к ней, положил одну руку на талию, а вторую на плечо. — Всё нормально, у тебя получится все, чего ты расстраиваешься? — Не могу, не могу я, понимаешь, петь нормально не могу, текст прочитать даже нормально не могу, тебя подводить не могу, ребят тоже, зачем, скажи, зачем? — Нази… Он взял её за подбородок и потянул наверх, чтобы она, наконец, посмотрела на него. — Всё нормально у тебя, никого ты не подводишь, из-за ерунды расстраиваться не нужно мне тут, понятно? — как-то, даже очень грубо сказал он. — И ты мне сейчас будешь указывать из-за чего расстраиваться, а из-за чего нет? Мы знакомы то с тобой от силы 6 часов, я понимаю, что я влюбилась, но пока все-таки мы разные люди и ты не будешь указывать мне. М-да, Назима, ты совсем не умеешь ругаться на людей. — Что ты сказала? — Трущев убрал руки и сделав пару шагов упёрся ими в стол и продолжал смотреть пристально оценивающим взглядом на Назиму. — Ээ, ничего, — Назима поняла, что что-то сейчас точно будет, поэтому попыталась сбежать от его взгляда, но безуспешно. — Я тебе нравлюсь? — отрезал он, не боясь задеть её чувства Согласитесь, крайне не удобная ситуация, и что ему ответить? Вот сейчас правду скажешь — и вся их связь, построенная за 6 часов рухнет. За последние 2 года ни у него и у неё никого не было, да что уже там, не было ни одного даже свидания, а о чем-то большем даже речь идти не может. — Серёж, ты не правильно понял, я имела в виду, типа… Оценивающий взгляд тут же поменялся на пьяный и бешеный, сделав 2 шага он тут же оказался около неё и с силой вцепился в её губы, руки свои, положив на её тонкую, как берёзу талию. В поцелуй он вложил какое-то странное чувство, это вроде любовь, а может и страсть, которая, наконец, в нем проснулась, не важно, он не думает о последствиях, он захотел — он сделал. Она же в свою очередь вроде и ожидала такой шаг, но все равно это было неожиданно. Она ответила на поцелуй, осторожно прикусывая его нижнюю губу. Серёжа же осторожничать не собирался. Открывая её рот языком, он раздирал её верхнюю губу до крови, от чего Назима издавала сладкий тихий стон. Его губы грубые и обветренные, на сквозь пропавшие ментолом и табаком. Губы Назимы сладкие и податливые, её грушевая розовая помада ударяла своим запахом ему прямо в нос, и от этого ему хотелось просто сожрать их. Она взяла его за затылок, сжимая его волосы в кулах, а он по инстинкту сильнее нажимал на поясницу, заставляя её выпрямляться в спине. Что ты делаешь со мной? — шёпот Назимы все больше возбуждал его, поэтому он сильнее прижимая её к себе, затыкая долгим поцелуем. Они подошли к низкому столу, с каждым прикосновение, им все больше хотелось этого, но на дальнейший шаг пока никто не решался. Назима было одета в летнее коктельное розовое платье, а на Сереже была чёрная рубашка, надетая поверх футболки и чёрный джинсы. Назима почувствовав некое движение в паховой области, с нетерпением начала расстегивать пуговицы на его рубашке, все ещё не отрываясь от его губ. Сережа же, поняв, что она тоже этого хочет, нащупал на спине молнию, идущую по всей длине платья, и резко дернув за замок, нетерпеливо начал его снимать. Спустя буквально несколько секунд тело Назимы было прикрыто лишь белым бельём, а на Серёже осталась лишь футболка. — Нази, я хочу этого, — проскрипел он — Так делай, — на выдохе сказал Назима и, наклонившись к его уху, слегка прикусила мочку. И сейчас все его сомнения полетели к чертям, он откинул волосы с её шеи и вцепился, как за спасательный круг, слегка прикусывая её молочную кожу. Назима положила руки ему на плечи, и от удовольствия ногтями вцепилась в спину, оставляя кровавые полосы. Однако, от поцелуев пора перейти к делу, и все еще губами не отрываясь от шеи, руки Сережи сквозь её волосы потянулись к застежке верха белья. После освобождения от лишней ткани посыпались её мелодичные стоны. Он решил помучать её, поэтому стремительно спускаясь вниз, остановился на груди, слегка покусывая соски, без устали оставлял мокрые следы. По лицу Назимы было понятно, что терпеть она уже не может, поэтому сладкое «быстрее» и «не останавливайся» обжигали слух Сережи. — Тебе не кажется, что футболка на тебе лишняя? — она уже не говорит, хрипит от возбуждения. — Нет, но мне кажется, что на тебе слишком много одежды, — с похотливой улыбкой на лице он кивнул вниз, предлагая ей самой освободится от низа. Но руки её онемели — слишком сильно вцепилась в стол, а пальцев давно уже не чувствует. Сережа сам спускается к тому такому «заветному» месту, отдергивает белую кружевню ткань и держатся уже больше не может, буквально срывает их с неё, а со звуком рвущейся ткани он в подарок получил её вскрик от неожиданности. С самого начала их поцелуи передавали похоть и страсть обоих, поэтому Трущев очень резко вошёл в неё, а далее насыщал её наслаждением от своих резких рывков. Почувствовав, что ноги у Назимы ватными стали, лёгкое тело на руки поднял и усадил на стол, попутно ещё больше раздвигая ноги. Он гулял руками по груди, периодически переводя одну из них на волосы, закручивая их в жгут и дергая назад со всей силы, чтобы та изогнулась сильнее и его член пройти в ней ещё глубже мог. У Серёжи голову сносит от стонов протяжных и громких её. И не парит его, что коллеги услышать могут, не парит, что поломают к чертям аппаратуру всю, не парит, что как со шлюхой какой-то знакомы они несколько часов, но вот только она не шлюха совсем. Серёжа понял давно, что чувства ложные сквозь еблю передают он, но только вот сейчас не те чувства. Потом разберётся с этим, сначала с ней разобраться надо. — Не останавливайся, прошу, — видит лицо её, не такое, как час назад, разгоряченное, покрыто румянцем, волосы спутались давно, стрелки на глазах смазались слегка, но она прекрасна все равно. Сережа темп замедляет, чтобы подразнить слегка, а потом наоборот, ещё жёстче входит в неё, да так, что изнутри шлепки характерные слышны. Он рот ей поцелуем закрывает, чтобы тише была, да только не помогает, дышит жарко ему прямо в губы, в глаза смотрит, продолжить умоляет, взглядом показывая, что конец уже скоро. Да Трущев сам держатся уже не может. — Нази, не могу, — выходит из неё и спускается на ноги, смотрит не неё, а она сама только кончила. — Спасибо… феноменальный, с горячей отдышкой произнесла она — Умница, — благодарят друг друга, но оба не понимают, что натворили, как завтра друг другу в глаза смотреть будут, не сможет теперь Серёжа в студии за этим столом сидеть, её вспоминать будет, стоны и крики её. Им надеется лишь остаётся, что не ошиблись в чувствах своих.