***
Финн при всём желании не мог назвать свою жизнь однообразной или скучной, но некоторые вещи никогда не менялись, сколько бы лет не прошло. На лице конюха застыло знакомое Финну с детства вопросительное выражение, пока тот решал, парень перед ним или же коротко стриженная девушка. - Я задержусь в городе на день. Максимум - на два, - добавил Финн, даже не пытаясь заставить свой голос звучать ниже, чем тот был на самом деле. Конюх кивнул, не изменяя задумчивого выражения лица, и Финн с глухим, но тоже привычным раздражением, отвернулся от него, успокаивающе потрепав Пегую по шее на прощание. В Скайрим пришло быстротечное суматошное лето, и небо было ясное-ясное, без единого облачка. Финн, выйдя из-под навеса конюшни, прикрыл рукой глаза, оглядывая возвышающийся на горизонте город. С первого взгляда Солитьюд поражал монументальностью имперской манеры, но привычному Финну высокие стены не казались давящими. Он прожил в столице всё своё детство и научился любить дворы-колодцы и многолюдные бурлящие толпы, шагающие по истёршимся булыжным мостовым. Финн входил в Солитьюд без трепета, с высоко поднятой головой. Впервые открыто с тех пор, как покинул этот город в далеком детстве. Прошлые его вылазки были быстрыми и тайными. Краткие, лёгкие задания гильдии, не требующие особой подготовки. В лунном свете, в звуке крадущихся шагов, Солитьюд выглядел совсем иначе, и Финн пообещал себе, что наберётся смелости взглянуть в глаза городу, купающемуся в лучах солнца. И… вот он был тут. Финн неспешно шёл, оглядываясь и подмечая изменения. Новые лавки, дома, незнакомые лица. Солитьюд разительно изменился за эти десять лет. Впрочем, как и он сам. И не то чтобы это стало для Финна неожиданностью. Но он видел обрывки воспоминаний в щербатом рыночном колодце, ярких флажках над площадью и едва слышном скрипе крыльев мельницы. Финн поднялся к кузне, прошёл мимо тренирующейся стражи, провожаемый хитрыми усмешками каменных драконов, мимо Храма Богов, окутанного запахом благовоний. В детстве у него было любимое место, с которого открывался волшебный вид на город. У Финна, как и в те времена, перехватило дыхание, стоило лишь подняться туда. Теперь, когда ему не нужно было привставать на носочки, чтобы разглядеть хоть что-то, с высоты городской стены, Финн видел не только город, но и окружающие его пейзажи, море Призраков, полускрытое туманной дымкой, силуэты таинственных развалин - словно сломанные кости. Он видел дома из мрачного на первый взгляд серого камня с маленькими иззелено-жёлтыми стёклами в окнах. Островерхие крыши с шестиугольной серо-коричневой черепицей, похожей на драконью чешую. Выше крепостных стен, поросших плющом и мхом, вздымались туманные снежные пики хаафингарского хребта, неожиданно контрастные по сравнению с по-летнему ярким и тёплым Солитьюдом. Финн не знал, сколько он простоял так, впитывая открывшуюся его глазам картинку. В небе с клёкотом летали огненно-рыжие ястребы, а впереди ярко горели в лучах солнца лазурные купола Синего дворца. Спустя столько лет Солитьюд всё ещё поражал воображение, ослеплял своей красотой. Но куда больше Финна всегда завораживала не архитектура, а стремительная круговерть столичной жизни, непрекращающийся ритм, выбиваемый каблуками множества ног и эхом вторящий биению множества сердец. Однажды Бриньольф спросил его, почему после детства, проведённого в столичной неге, Финн стал вором. Тогда Финн не стал говорить ему, что по-настоящему он вырос среди холодных снегов Данстара, в компании портовой ребятни, и полушутя отговорился тем, что даже в самом светлом и законопослушном городе есть тёмные подворотни. И секреты, которые каждый всеми силами стремится сохранить.***
- Финн, золотце, что случилось? - Маргарет, выглянувшая встретить юного сына хозяев, взволнованно всплеснула руками. Финн попытался увернуться, но пожилая бретонка сноровисто ухватила его за плечо и заботливо ощупала наливающийся под глазом синяк. - Ох, Финн, кто же это сделал? - спросила Маргарет, сокрушённо оглядывая его помятый вид с пылью в волосах и треснувшей по шву рубашкой. - Никто, - хмуро ответил Финн, снова предпринимая попытку проскользнуть в свою комнату. – Я просто упал. - Конечно, упал, - укоризненно повторила Маргарет, всем своим видом, от морщинки между бровей и до поджатых губ демонстрируя, что не верит ему. Но в конце концов она с долей разочарования вздохнула, не желая давить. - Не забудь переодеться, прежде чем пойдёшь к матушке. Думаю, я сумею зашить твою рубашку. - Спасибо, Маргарет, - искренне поблагодарил Финн, чувствуя себя неудобно, потому что обидел женщину. - А, что там, это моя работа, - отмахнулась бретонка, потрепав его напоследок по волосам. Финн ни за что не сказал бы ей, что повторяя привычный жест его мамы, когда та уже не могла этого делать, Маргарет лишь бередила эту рану. В комнате мамы пахло лекарствами. Так сильно, что Финну каждый раз хотелось чихать, но делать этого было ни в коем случае нельзя. А ещё там было очень жарко, потому что камин в этой спальне топили постоянно. Рона Львиная Лапа даже не повернула голову, когда Финн с различимым стуком прикрыл за собой дверь. Нордка полулежала на большой кровати, закутанная в шерстяные пледы и мохнатые шкуры до самого подбородка. Когда-то первая красавица Солитьюда, сейчас она казалась до ужаса маленькой, золотистые волосы, которые Финн унаследовал от неё, уже давно не блестели, спутавшись на подушке. - Привет, мам, - тихо произнёс Финн, мелкими шажками приближаясь к её постели. – Как у тебя дела? Женщина скользнула по лицу сына невидящим взглядом и снова застыла, глядя в одну точку. А ведь эти глаза, сейчас бесцветно-серые, когда-то казались Финну прекраснее ясного неба и всех сапфиров. Финн быстро моргнул, пряча следы своей несдержанности. Нельзя плакать, когда мама рядом. - У меня всё хорошо, мама, - тихо, чтобы не дрожал голос продолжил Финн, легко касаясь её тонкой, иссушенной болезнью руки. – И у тебя всё будет хорошо. Ты обязательно выздоровеешь. Он говорил и говорил, чтобы заполнить гнетущую, пахнущую болотным стручком и голубым горноцветом тишину. И старался не думать о том, как сильно ему хочется, чтобы мама потрепала его по волосам, как раньше.***
Тан Эрикур был известной фигурой в Солитьюде. Сидя на своём обычном месте в тронном зале Синего дворца и обсуждая с Фолком Огнебородом оборонительные сооружения, Эрикур наслаждался чувством собственной значимости и прекрасным вином. Несколько омрачала его настроение лишь Брюлин, с кислым видом выпивающая рядом, не иначе как из вредности. За все годы, что он знал её, женщина ни разу не улыбнулась. Впрочем, причиной вероятно было то, что Брюлин тоже на дух его не переносила. Несмотря на старательно изображаемую праздность, Эрикур был собран и в какой-то мере взволнован. По его подсчетам исполнитель из гильдии Воров должен был прибыть в город со дня на день. Эрикур, не глядя, принял из рук посыльного письмо и почти вздрогнул, углядев на конверте знакомую метку. Он резко вскинул голову, с недоверием встречаясь взглядом со смазливым… парнем, пожалуй. Тонкое тело, золотистые локоны, даже стянутые в хвост, и кукольное личико не добавляли тому ни капли солидности. Но взгляд по-лисьи хитрых глаз был твёрдым. У Эрикура даже возникло чувство, что он уже где-то видел эти серо-зелёные, похожие на лёд на реке Карт, глаза. - Желаете поговорить здесь? - голосом, лишённым и намёка на половую принадлежность, спросил вор, с намёком глядя на насторожившуюся Брюлин, и возвращая Эрикура в реальность. - Пройдёмте за мной, - он решительно встал и направился прямо к пустынному крылу Пелагия мимо не посмевшей возразить служанки. С ленивым любопытством оглядев пыльный коридор, вор вежливо намекнул: - Теперь вы объясните мне суть дела?***
Синий дворец был не совсем тем местом, куда легко мог попасть ребёнок, поэтому внутреннее убранство Финн оглядывал с искренним любопытством. Здание всё было изукрашено благородной золотой чеканкой на черной эмали, в больших глиняных вазонах росли тонкие деревца, и везде вокруг - зелень, зелень, зелень, в горшках, вазах, клумбах. В воздухе висел густой аромат лаванды. Финн входил в Солитьюд без трепета. Но поднимаясь по лестнице к тронному залу, глубоко внутри он не мог сдержать нервную дрожь. С самого Рифтена он изо всех сил надеялся, что его заказчиком окажется какой-нибудь другой, незнакомый ему Эрикур. Но это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Финн узнал его сразу же. Не столько по чертам, с характерной квадратной челюстью и низким лбом или густым песочным волосам, сколько по до боли знакомому высокомерному выражению лица, ни на чуточку не изменившемуся с детства. Внутренне трясясь, Финн передал Эрикуру письмо, чтобы потом встретиться взглядом с глазами, в которых не было ни капли узнавания. Финн выдохнул. Как он и думал, никто его не узнает. Отлично. Но к облегчению примешивалась и изрядная доля разочарования.***
Финн не успел даже взойти на борт «Алой волны», а ему навстречу уже кошачьей походкой шагала коротко стриженная имперка. - Пять сотен, - уверенно заявила женщина, накручивая на палец заплетённую вдоль виска косицу. Финн обежал имперку взглядом, оценивая её решимость и размышляя, стоит ли попытаться сбросить цену. Женщина выглядела уверенной, искренне наслаждаясь чувством, что лишь она может дать то, что Финну нужно. Такая не уступит. И со вздохом почему-Эрикуру-вздумалось-использовать-именно-балморскую-синь Финн расстался с внушительной суммой золота. Имперка лучезарно ему улыбнулась, протягивая ключ. - Умный мальчик, - она сомкнула его пальцы вокруг ключа, наклоняясь так близко, что Финн ощутил на щеке её дыхание, и доверительно прошептала: - сундук под кораблём. - Благодарю, - мягко ответил Финн, запечатлевая на мозолистых, пахнущий солью пальцах мимолётный поцелуй. Стремительно развернувшись, он покинул судно, подгоняемые азартом в крови, пока имперка не успела заметить пропажу своего золотого перстня. Он шёл, сопровождаемый укоризненным шепотом волн, не способным согнать с его губ самодовольной ухмылки.***
Убедившись, что капитан «Привередливого слоада» зашёл в таверну, покинув судно, и выждав для верности ещё десяток минут, Финн бросился вглубь города, где под мостом скрывалась всегда открытая решётка, за которой брал начало извилистый лабиринт солитьюдских подворотен. На самом деле у сияющей столицы, как и у любой порядочной дамы, были свои секреты. И практически всё они скрывались за этим коридором. Многие считают, что в рифтенской Норе легко затеряться. Но, познакомившись с Изнанкой Солитьюда, Финн понял, что в сыром подземелье под Рифтеном скрываться просто безопаснее. Как говорится, всё познаётся в сравнении. Фактически, Солитьюд - это город в городе. Изнанка обнимает каждую стену и улицу, формируя свои коридоры, часто многоуровневые и куда глубже проникшие в "безжизненные" солитьюдские катакомбы, чем кто-либо мог предположить. Рядом с кладбищем, где улица резко забирала вниз, довольно часто можно было услышать крики, и это вовсе не призраки. Просто там ближе всего к поверхности подходит нижний уровень Изнанки. Разумеется, стража прекрасно знала об этом месте, но мало кто из его обитателей желал их тут видеть. В приказе Фолка Огнеборода "оставить в покое этот гадюшник" Финн видел не трусость, а мудрость. Он слышал, что даже Тёмное Братство не рискует связываться с лидерами Изнанки без посредников. К счастью, на этот раз Финну не нужно было заходить глубоко. Всё, что ему было нужно, это коридор, ведущий к неприметному выходу на пристани. С долей облегчения он распахнул отсыревшую деревянную дверь с грязным окошком и полной грудью вдохнул пахнущий солью и сумерками воздух. Камень коридора сменился песчаной почвой, и Финн крадучись двинулся в сторону «Привередливого слоада», ориентируясь по огоньку солитьюдского маяка.***
- Ну давай, заходи. Если выдержишь, мы поверим, что ты не девчонка, - Эрикур подтолкнул Финна в сторону открытого проёма. Один из его подпевал с глумливой улыбкой придерживал решётчатую дверь. - Я… я правда не думаю, что… - Финн попытался попятиться, но куда ему тягаться с Эрикуром! - Мы все прошли этот тест. Тут нечего бояться. Изнанка – это сказки, которыми пугают непослушных детей. Финн с круглыми от страха глазами застыл, когда Эрикур вытолкнул его за порог. Мама строго настрого запрещала ему даже подходить к этой решётке, не то что заходить внутрь. Она ничего не боялась, но когда говорила об Изнанке, Финн слышал в её голосе искреннюю озабоченность. - Страшно? – рястягивая губы в неприятной ухмылке, протянул Эрикур. – Сдаёшься, наследница? Гнев из-за насмешки перевесил страх, и Финн высоко вздёрнул подбородок, чтобы никто не увидел, как дрожат его губы. - Ничуть я не боюсь, - отрезал он, не замечая, как в глазах Эрикура загорелся огонёк мрачного довольства. - Ну вот и отлично, мы тогда пойдём, - и спустя уже минуту Финн остался один. Со стуком прикрывшейся решётки его сердце совершило кульбит. Он простоял недвижимым минуту, две, кровь громко стучала в ушах. Чтобы пройти тест, он должен был простоять по ту сторону решётки час. Но Финн совсем забыл спросить, как Эрикур собирается это проверить. Спустя десять минут до него запоздало дошло, что тот и не собирался ничего проверять. Темнело, и компания наверняка уже добралась до своих домов, где их ожидал горячий ужин. Финн сглотнул слюну, в его мыслях он видел, как мальчишки задорно хохочут над его наивностью. Вот он дурак! Зло сжав зубы, Финн уже потянулся к ручке, когда услышал какой-то шорох. Похолодев, он стремительно развернулся, чтобы обнаружить за своей спиной… кошку. Обычную кошку, серую с белой грудкой. - Ох, ты напугала меня, - выдохнул Финн, присаживаясь на корточки и протягивая кошке руку. Та немого покочевряжилась, переступая с лапки на лапку, но всё же подошла ближе, щекотно обнюхав его пальцы. - Прости, у меня ничего для тебя нет, - Финн снова поймал себя на мысли, что тоже голоден, и встал, твёрдо намереваясь идти домой, и пусть этот тест катится к Шеогорату. - Ох, вы только посмотрите, какая куколка к нам заглянула, - произнёс из темноты коридора чей-то хриплый голос. Финн испуганно замер. Кошка бесшумно бросилась прочь, оставляя его один на один с неизвестностью. - Какой чудесный цвет, - продолжил голос, скрипя, как плохо смазанное колесо. Финн в ужасе глядел на приближающийся скрюченный силуэт, пока он не подошёл так близко, что седые волосы старухи заблестели на свету. – Я могла бы продавать твои волосы и разбогатеть. Тогда я бы уж точно не стала больше жить в этом ужасном месте, - её морщинистое лицо скривилось, как будто она сейчас заплачет. Финн стоял, парализованный ужасом, а старуха вдруг схватила его за плечо. Так сильно, что Финну стало больно. - Ты же хороший мальчик?! – с надрывом вопросила старуха, безумно блестя выцветшими глазами. – Ты пойдёшь со мной? Она потянула Финна за собой, но он, запутавшись в собственных негнущихся ногах, шлёпнулся на землю, неожиданно вырвавшись из хватки. Словно пробудившись ото сна, он обрёл контроль над собственным телом и бросился как можно дальше от этого места.***
Было что-то донельзя ироничное в том, что сегодняшний вечер Финн проводил в таверне за соседним столом от капитана «Привередливого слоада», которого уже завтрашним утром посадят с его помощью. Разумеется, стража была не так глупа, чтобы, обнаружив на корабле один единственный флакончик с легендарной скумой, не догадаться, что его подбросили. Но Финн был уверен, что они с радостью схватятся за этот шанс избавиться от всем надоевшей шайки. Вздохнув, Финн покосился на сидящего рядом Эрикура, мрачно цедящего мёд. Тот так и не объяснил, почему решил составить ему компанию в таверне. Ожидая, пока Эрикур соберется с мыслями, Финн обвёл таверну взглядом, задержавшись на смуглом симпатичном имперце, пославшему ему белозубую улыбку. "А почему бы и нет, - подумал Финн, принимая более расслабленную позу, развернул корпус к имперцу, отвечая тому на языке взглядов и жестов. - Что ты делаешь? - неожиданно подал голос Эрикур, поднимая взгляд от бутылки. - Пытаюсь найти комнату на вечер, - легко ответил Финн, картинно закидывая ногу на ногу. Эрикур проследил за его взглядом до имперца, но ожидаемое презрение так и не проявилось на его лице. - Мне уйти? - просто спросил он, и Финн покосился на него с долей интереса. - Да нет, ты мне не мешаешь, - он пожал плечами, вновь возвращая внимание к имперцу, указывающему подавальщице на Финна. - Конечно нет, - тихо произнёс Эрикур, и в переполненной людьми таверне Финн услышал его лишь чудом. Поражённый искренней горечью, пропитывающей эти слова, Финн повернулся к Эрикуру, но в последний момент успел сдержать едва не сорвавшиеся с губ слова. Подавальщица, покачивая бедрами, подошла к их столу, с различимых стуком поставила перед Финном бутылку мёда. - Это вам от Раллиса, - низким голосом произнесла она, кивая в сторону имперца. - Благодарю, он сказал что-то ещё? - Финн встретился с женщиной взглядом, неосознанно желая расположить её к себе. Подавальщица устало вздохнула, и вот в её глазах под тяжёлыми веками Финн разглядел и отвращение, и зависть. - Только что "такому симпатичному парню не стоит пить в угрюмой компании". "Парню. Отлично", - подумал Финн, обхватывая бутылку длинными пальцами. - Это я что ли угрюмая компания? – неверяще переспросил Эрикур. - Да что этот прощелыга о себе думает?! Я – тан! И у нас тут между прочим встреча давних… - он оборвал себя, осознав, что проговорился. - Ты узнал меня, - утвердительно сказал Финн, с неожиданным даже для самого себя спокойствием. - Незадолго после того, как ты ушёл, - со вздохом признался Эрикур, запуская пятерню в и без того растрепанные волосы. - Ты изменился, Финн. - Даже имя помнишь, - лениво протянул Финн, хотя сперва не поверил ушам. - Ха, - тут Эрикур неожиданно усмехнулся, - ты был главной белой вороной Солитьюда, конечно, я помню твоё имя. Финн глотнул мёда, не сводя взгляда с... Раллиса, да, так его звали, но на этих словах слабо улыбнулся. Ненадолго. - Ты слышал что-нибудь о моём отце? - тихо и серьёзно спросил Финн, не глядя на Эрикура. - Он уехал в Сиродиил, - небольшой заминкой ответил Эрикур, - с... новой женой. Через пару месяцев после... Финн спокойно кивнул. Это была старая рана. - Что ж, приятно было поболтать, - он одним текучим движением встал на ноги, прихватив бутылку с мёдом, и уже направился к Раллису, когда... - Не ходи, - неожиданно попросил Эрикур. - Почему? - Финн быстро справился с собой, развернувшись уже с лукавой улыбкой на губах. Эрикур рассеянно скользнул взглядом по изгибу нарочно оставленного бедра, прежде чем вернуть растерянный взгляд на лицо Финна, так ничего и не ответив. - Хочешь занять его место? - Финн и сам не знал, зачем повёл себя так, добавив в голос откровенно блядские нотки. - Нет, но, - промямлил Эрикур, тоже, кажется, растерявшись от неожиданной смены. - Тогда всего хорошего, - кивнул ему Финн и развязной походкой пошёл прочь. Всё ещё в смешанных чувствах, он плюхнулся на соседний с Раллисом стул, решив изобразить недалёкую куколку. Лопатками Финн чувствовал злой взгляд Эрикура. Вот и зачем он его довёл? Раллис флиртовал напропалую, заказал Финну ещё мёда. Финн же слушал его в пол уха, льнул и глупо хихикал. Хотелось уже пойти в комнату, и чтобы Раллис заставил все мысли покинуть голову. Нужно признать, с данной задачей имперец справился на отлично.***
Финн медленно брёл по улице. Собственное шаркание резало чуткий воровской слух, но при попытке перейти на привычный бесшумный шаг и без того ноющая поясница отвечала вспышкой боли. "Нашёл комнату на ночь, как же" - кисло подумал Финн, растягивая губы в подобие улыбки. Раллис был действительно хорош. Финн уже и не помнил, когда в такую вот ночь без обязательств его так нежили и ласково целовали. Имперец даже заказал бадью с горячей водой, чтобы они могли обмыться после. Но уже мирно лёжа в кровати и слушая чужое мерное дыхание, Финну отчего-то стало до того тошно, что он осторожно выбрался из объятий и стремительно покинул таверну. Но даже сейчас, когда ночной воздух остудил горящую кожу, Финну чудились пальцы в его волосах и голос, выстанывающий его имя… Луны с любопытством заглядывали за высокие стены, порождая глубокие тени. Возле "Смеющейся крысы" ещё кучковались нетвёрдо стоящие на ногах мужчины и сильно надушенные женщины, манерно кутающиеся в цветастые шали. Дальше смех и звон стекла стихал, по улицам бродили лишь стражники с факелами в руках. Но в низине, возле кладбища не было даже их. Подняв голову и рассеянно оглядевшись, Финн с удивлением обнаружил, куда привели его ноги. Поколебавшись немного, он шагнул за низкую оградку, туда, где ютились почти светящиеся в лунном свете надгробия из белого гранита. - Привет, мам, - Финн остановился перед одним, украшенным затейливой позолоченной резьбой. - У меня всё хорошо. Хотя сегодня вечером я повёл себя как скотина... Финн замолчал, прислушиваясь к тихому ветру и сам не знал, что хотел услышать. Мама ему уже не ответит, не потреплет по волосам. Он больше не пройдёт по этим улицам, держась за её большую тёплую руку… Финн напоследок обвёл пальцами резную морду льва в обрамлении развевающейся золотой гривы. - Пусть будет полон твой кубок и остёр меч в Совнгарде, - на чистом нордике произнёс он, отходя. Впервые за долгое время его воспоминания не пахли болотным стручком и голубым горноцветом. Они пахли корицей и яблоками, солнцем и оружейной смазкой. Как мамины руки… Домом. Солитьюд окутывался ночной тьмой, улыбался устало. Запрокинув голову, Финн смотрел на звёзды. Он представлял, как в этот же самый миг его мать, покинув шумный пиршественный зал, также вглядывается в исчерченное разноцветными огнями небо Совнгарда, думает о нём и видит звёзды, горящие одновременно в двух мирах.