Цветы

Лунный свет пробивался сквозь окно. Легкие красные шторы колыхались от ветра. Там, на шелке, лежало прекрасное тело. Цзинь Гуанъяо... по щекам текли слезы: такие детские и наивные. Кровать была полна лепестков, а по всему телу можно было заметить колючие лозы, что прорастали прямо из тела, украшая его цветами и кровью. Ран было много: все тело покрылось паутиной свежей крови. Гуанъяо выплюнул сгусток крови с несколькими белыми лепестками. Он истерически засмеялся. Что же с ним случилось? Как же такое произошло? Совершенно ничего... Он просто признался в любви. Гуанъяо всегда любил своих братьев: они спасли его, подарили надежду. Два ангела в его жизни. Один был строгим, срывался на него... Но Мэн Яо знал, что по большей части его характер и срывы оправданы. Другой же всегда успокаивал, дарил покой. Он был ласков и заботлив как к нему, так и к другому. Иногда он сам не понимал, как же влюбился в них. Такие две противоположности, что характерами никак нельзя совместить, спокойно составляли две половинки его любви, и если бы только один из них был бы с ним, принял бы его, то Гуанъяо не справился. Ему нужны были оба: одна половина не могла бы стать двумя. И вот, когда они вновь собрались вместе, он признался им. Сначала оба были рассеяны, а потом, когда поняли, что он сказал, ответили ему. Лань Сичень просто смущенно, извинительно, улыбнулся ему, а Не Минцзюэ стал избивать его, но, к счастью, Цзэу-цзюнь его быстро остановил. - Прости... Гуанъяо отделался лишь синяками. Но в душе он был убит. Разбит на осколки, что не будут собраны вновь. Слезы сами лились из глаз. Беззвучно, как и подобает главе ордена. Он сам не понял, как добрался до своей комнаты, как закрыл ее. Из щелей в душе стали прорастать ростки, постепенно превращаясь в сильные, могучие корни и толстые, крепкие стебли, на которых постепенно появлялись и распускались бутоны. Они протыкали органы, прорывались через кожу, забирали его жизнь... В дверь постучали три коротких раза и стали ждать. Лань Сичень чувствовал сильное беспокойство. Совсем на грани краха, к которому никогда не подходил. Он знал: вот-вот случится что-то плохое. Не дождавшись ответа, Лань Хуань попытался открыть дверь, но она была заперта. Тогда, теряя терпение, Цзэу-цзюнь просто со всей силы выбил ее ногой. Картина, открывшаяся перед ним, поразила его. Он выронил предварительно вытащенный из ножен меч. Только звон его падения отрезвил его. Сичень бросился к телу, вырывая цветы, посылая свою светлую ци, но было слишком поздно...