Танго на раскалённых крышах

Над Нью-Йорком изящно скалится лунный серп, говорит — нынче ночь просто создана для свиданий. Мэтт романтики в этом не видит, поскольку слеп; не за ней он выходит на крыши кирпичных зданий. Раньше было иначе. Наверное, повзрослел, позабыл, как танцуют танго на летних крышах. Полумесяц над ним ухмыляется всё острей: Мэтт столкнётся вот-вот со своей самой худшей бывшей. Таша вдруг появляется в этой дурной ночи, как всегда, в ароматах «Шанели» и свежей крови; просто лезет на помощь к нему и опять молчит. Не здороваться вовсе — обычай у них не новый; всё, что есть между ними — сраженья плечом к плечу и мелодия из ударов и переломов, никаких «я тебя люблю», «я тебя хочу». Что разбито, не склеить пустым и банальным словом. После этих сражений Таша не говорит, почему же тогда уехала из Нью-Йорка. В лучшем случае издевательски хвалит вид и уходит, но эхо вторит ей очень горько. Ей от этих случайных встреч не сбивает пульс, только Таша всегда умела лгать идеально. Интересно, у губ её всё такой же вкус? Хорошо, что останется это сегодня тайной. — Знаешь, Мэтт, с этой крыши сегодня отличный вид. Таша кровь вытирает с губ и опять уходит; у неё не горит, не теплится, не болит, и у Мэтта уже не болит много вёсен. Вроде. А назавтра всё повторяется под луной: танго смерти на раскалённых кровавых крышах — это всё, что теперь их связывает в одно. Лучший танец, чтоб танцевать его с худшей бывшей.