Космос

Она — нечто, пребывающее вне времени, вне понятия смертности, едва ли даже не за гранью памяти живущих людей. Она — нигде и везде; всё и ничто одновременно. Она существует — и вместе с тем ее нет. Ее тело создано из звезд, сверхновых, пульсаров — и всей пространственной пустоты между ними. Сущность, известная некогда как Мадока Канамэ, была человеком еще вчера — перестала быть человеком уже сотни миллионов лет как. Противоречия вроде этого мало что для нее значат; а время не значит и вообще ничего — здесь, посреди бескрайней небесной тверди. Звезды и галактики со взрывом входят в жизнь всюду вокруг нее. И гибнут точно так же, в величественных катаклизмах света и звука, и грандиозные цветные вспышки делаются даже еще прекраснее, прежде чем просто угаснуть. Когда всё это умещается в доли мгновения, когда её глаза впитывают каждую крупицу всего этого — и расцвет жизни, и увядание смерти, — секунды, минуты, часы, сутки, недели, месяцы, года и эоны лишаются абсолютно всякого смысла. Время в качестве человека — человеческой девочки, обремененной надеждами и мечтами, горестями и тревогами, делается далеким и тусклым, словно звёзды, проносящиеся вокруг нее. Она мало что помнит о своей человеческой жизни. Но она помнит о страданиях девочек, с которыми она делила судьбу. Она помнит, из-за чего стала тем, кто она есть сейчас: момент решения и всё то, что вело к нему. Подобные страдания… Они должны быть вознаграждены чем-то — не той вечной мукой, которой она стала свидетельницей. Так что она становится вневременным созданием, осушающим слезы, утишающим страхи, уводящим души, истраченные досуха, в лучшее место. Те, кто встречают ее, не слышат ничего и ничего не видят. Они не чувствуют ничего, кроме волны любви, что накатывает на них, глуша все сомнения — любви, что существует вне времени, любви обширнее, чем бескрайний космос, предназначенной только им, целиком.