утро

Серёжа утро не любил от слова совсем. В детстве нужно было рано вставать в детский сад и школу. Потом в универ. Потом постоянные тусовки, после которых на утро бошка раскалывалась от выпитого алкоголя. Потом женился. И вроде бы всё поменяться должно было. Молодая жена, кофе в постель — романтика. Да только она жаворонком несусветным была, а Серёжа сова, проклинающая всех и вся, что раньше 12 утра поднимается. Жена его не щадила, рано будила и кофе пыталась вину загладить. Не получилось. И вот проект «Песни». И очередное испытание для организма Трущёва. Ну кто ж блять додумался песни в 9 утра то врубать, ярким светом в глаза светить и шуметь на кухне? Серёжа это всё проклинал, но терпел. Тур, конечно, стал отдыхом для него. Там ему утро было ни по чём. Потому что какое нахрен утро, когда твой сон составляет 3 часа — с 3 до 6 утра. Это так — лёгкая дрёма. И кто бы мог подумать, что в сегодняшний субботний день Трущёв глаза в 10 утра откроет? Когда даже шторы были завешаны от ярко проникающего солнца. Когда вокруг никто не шумел. Когда никаких факторов способных навредить его сну не было. Серёжа глаза открывает, и понимает, что вторая половина кровати пуста, а под ухом у него совсем тихое и невесомое сопение слышится.       Амелия. У малышки будто обряд был такой. Она ни в какую не спала рядом с мамой. Её постоянным и законным правилом сна под утро, стало, обхватить своими маленькими ручками Серёжину руку и уткнутся в его плечо. И никак иначе. Только так у малышки был спокойный размеренный утренний сон. Трущёв свою принцессу в лоб еле ощутимо целует и улыбается. Такое утро он любил. Уже на протяжении месяца любил. Для него сейчас по утрам не свой сон важен был, а как бы встать настолько аккуратно, чтобы Амелию не потревожить. Назима пташка ранняя была всегда. И в детстве, и в юношестве, и в браке, и на проекте. Она в своей жизни даже не помнит, когда позже 9 утра вставала. Девушка всегда себя, как лань вела. Умывалась тихо. Патчи приклеивала тихо. Завтраки вообще бесшумно готовила. И хоть бы посуда раз звякнула. Но нет. У Назимы всегда был полный контроль над этим. Потому что люди её всегда окружали спящие. Не такие, как она. Назима давно поняла, что у них режимы с Серёжей не сходятся от слова совсем. Вернее, сидят до полу ночи просто в обнимку или пишут трек они вместе. А вот просыпаться вместе — это не для них. Вот Серёжа и Амелия — это да, это родственные души. Спать пол дня — это в их стиле. А Назима в это время лишь завтраки готовила, да над текстами песен работала. Девушка, как обычно оладьи жарит и в голове текст новой песни прогоняет, думая над тем, подходит ли он под музыку или нет. Её с мысли, руки, сжимающие её талию, сбивают и она от испуга чуть сковороду с плиты не сшибает. — Доброе утро, — мурлычет на ухо, как кот довольный. — Доброе. Ты напугал меня. Чего так рано встал? — Выспался. — говорит и в висок девушку совсем невесомо целует, руки с талии всё ещё не убирая. — Да и почувствовал, что тебя рядом нет. — А Амелия? — Всё хорошо. Спит. Подсунул ей кота, которого Свобода подарил. Даже не шелохнулась. — говорит, а у самого на лице улыбка гордого отца красуется. Он за этот месяц себя счастливым почувствовал, каким раньше никогда не был. У него Назима появилась. Такая родная и домашняя. Вечно во всём поддерживающая и в трудных ситуациях помогающая. Для него не то что утро, для него любая проблема мелочью казаться стала, когда Назима рядом. Такая хрупкая и утончённая, в нём свою силу и защиту видящая. У него малышка Амелия появилась. Дочка. Он её сразу, как родную полюбил. Девчушка его почти сразу начала «папа» называть, от чего у Трущёва до сих пор мурашки по коже. У него Крис с Максом появились, каждые выходные к ним в квартиру с тортом заваливающиеся. У него близкий друг и сестра, можно сказать после проекта появились. Семья его вторая, которая верила в него сильнее, чем он сам. Серёжа в этом месяце маму со своей семьёй познакомил. При чём со всей сразу. Он изначально ей билет купил и в аэропорту встретил, чтобы её с Назимой и Амелией познакомить. Показать, что у него хорошо всё и счастье наконец в жизни появилось. Стимул жить появился. Женщина сначала скептически была настроена. Она ещё бывшую своего сына помнила. Боялась, что его сердце снова разобьют. А тут девушка, так ещё и с ребёнком. Только мнение её быстро поменялось, когда женщина со стороны за ними понаблюдала. Как Амелия Серёжу папой зовёт уже. Как Назима на него глазами, влюблёнными смотрит. Как они мимолётные поцелуи на щеках друг друга оставляют. Как он с малышкой носится, будто мамочка и как спать её укладывает, совсем тихо колыбельные напевая. Это на самом деле забавное явление. Человек, зачитывающий «я в ней до миндалин» тихо напевает «спи, моя радость, усни». А потом неожиданно Свобода с Кошелевой заявились. Очень долго извинялись: «Простите, мы не вовремя, наверное. Мы в другой раз зайдём». Но Серёжа и их познакомил. Так сказать, первую семью со второй. На следующий день мама Трущёва улетала со спокойной душой. У него девушка любящая и дочь теперь есть, друзья настоящие, рядом с которыми у Серёжи глаза светятся, хотя сам он может этого и не замечает. — Завтракать будешь? — мужчину голос Назимы из собственных мыслей вырывает. — Да, конечно. За стол садится и среди бумаг, разбросанных видит собственные записи. Он, как-то под сильными эмоциями находясь, куплет написал, правда дофига ванильный и ему самому не нравящийся. А сейчас видит некоторые корректировки и дополнительный текст — куплет видимо, Назимой написанный. — Ты песню дописала? Назима оборачивается и улыбается широко. — Да. И я бы её с тобой записать хотела. — говорит и в глаза ему смотрит так уверенно. Знает, что он ей отказать не сможет. — Лейбл, Нази, лейбл. — Серёжа всегда помнил, что у Назимы в плане творчества ограничители есть. — Я договорилась уже, — как бы невзначай произносит и голову опускает, волосы начиная в руках перебирать. Трущёв глаза на неё поднимает и улыбается так же широка, как девушка минутой ранее. Серёжа к ней подходит, за подбородок её лицо поднимает и говорит совсем тихо в губы полушёпотом: — Ты знаешь, что ты невероятная? — Скорее, соответствуя тебе, феноменальная. Он губы её своими накрывает, в поцелуй совсем нежный вовлекая. Притягивает её к себе как можно ближе и понимает. Вот оно счастье. Вот ради чего он живёт.